Ключевая точка

В этот раз все было совершенно по-другому. Словно Рокэ не проживал этот день уже в четвертый раз… Тронко, провинциальный крошечный городок, на этот раз принял многострадального маршала и его упавшего духом оруженосца в свои объятия, втягивая во всеобщее веселье. «Разве так может быть? Теперь?» — не веря, думал Рокэ, выходя на главную площадь, города, где ярко и весело пылали разведенные солдатами огни, лилась музыка и не жалели вина. Он практически силком тащил за собой все еще расстроенного случившимся разговором Ричарда и совершенно искренне пытался привести юношу в чувство, ну или хотя бы поднять Окделлу настроение до пристойного. — Забудь, все что тебя тревожит, — улыбаясь говорил маршал юноше, — у нас осталось несколько дней, до того момента, когда мы вернемся в Олларию и я намерен не позволить своему оруженосцу смазать впечатление о первой выигранной войне. Это очень важно, Ричард. — Но ведь рано или поздно… — Дик явно не разделял настроя своего эра. Рокэ и сам себе удивлялся. Откуда что взялось? Город и то, что в нем однажды произошло, больше не пугали маршала, сейчас Алва точно знал, чего делать не должен и этого оказалось достаточным, чтобы самому поверить в то, что он так усердно втолковывал сейчас Дикону. — Все это будет потом, — фыркнул маршал, подхватывая Ричарда под руку и направляясь к самой шумной и веселой компании, — а сейчас, я покажу тебе, как должен настоящий солдат радоваться возвращению на родную землю. Вернуться живым, Дик, — это ли не самое большое счастье для воина? Больше оно может быть лишь в том случае, если возвращаешься победителем. И это… — Как раз наш случай, — наконец, улыбнулся Окделл, и сощурился на большущий костер, вокруг которого веселились соратники. — Доброго вам вечера, господа, — громко произнес Рокэ, когда они подошли к костру. — Разрешите присоединиться к вашему торжеству? Мне очень хочется показать моему юному… другу, как следует праздновать славную победу и возвращение на родную землю, а где это еще сделать, как не в компании верных и бравых сынов Талига? Воины повскакивали со своих мест, с троекратным «Ура!». Они радостно и одобрительно загудели, принимая в свой круг обожаемого маршала. Кто-то сунул Рокэ два простеньких, но чистых кубка, кто-то восхищенно кричал о том, что не было у Талига еще более блистательного и славного Первого маршала, кто-то предлагал выпить за долгую и счастливую жизнь Рокэ Алвы. Алва смеялся, в этот момент, почувствовав себя удивительно легко, словно ему удалось отодвинуть все сложности и проблемы и, окунувшись с головой в чужое веселье, дать короткий отдых измученной страхами и потерями душе. А еще очень хотелось, чтобы нечто похожее испытал и Ричард. Внутри что-то тонко звякнуло, как хорошо натянутая струна и задрожало. Рокэ, покосился на озирающегося вокруг Дика, и подумал о том, что впервые в жизни, ему захотелось чем-то поделиться с Окделлом, прежде подобного желания он не испытывал. Ни разу. Маршал прежде даже не задумывался о том, как Дик воспринимает те или иные события. Ему было — плевать. Почти всегда. Сейчас же… Создатель, вдруг захотелось, чтобы юноша разделил с Рокэ этот вечер, влившись в него, впустив в себя эту согретую веселым и хмельным смехом атмосферу, проникнулся ей и запомнил, как с теплом Алва до сих пор вспоминает безудержную радость победы испытанную им в Фельпе. Странные, не присущие Ворону эмоции продолжали звенеть, и от этой звенящей дрожи, Рокэ стало тепло. Дождавшись, пока кто-то из солдат, несколько смущенно наполнил оба кубка, Рокэ протянул один из них Дикону. А потом, поднял руку, призывая к тишине и произнес: — Мне хочется поднять этот кубок, в знак благодарности ко всем, кто пошел за мной в эту непростую кампанию, и за тех, кто из нее вернулся. Но прежде всего, мне хочется выпить за тех, кто остался лежать на чужой земле. На площади сделалось тихо. Гулявшие у других костров воины, завидев своего маршала, почти все подтянулись к тому, к которому примкнул Алва и вместе с ним, одним слитным движением подняли свое вино, молча, подобно своему предводителю выпили, отдавая долг памяти не вернувшимся товарищам. Рокэ выпил, не спуская при этом взгляда с Ричарда, который едва уловимо изменился в лице. О чем юноша сейчас думал? Вернее о ком? Не нужно было быть гением, чтобы понять, что главной утратой Окделла в этой войне был Оскар Феншо. Рокэ мысленно выругался. Идиот, можно было бы предвидеть это, но сделанного не воротишь. Дик зажмурился, качнул головой, и залпом осушил кубок, так, будто вино налитое в нем горчило. Рокэ положил руку на поникшее плечо Дикона и тихонько сжал пальцы. Ричард не отшатнулся, руки не сбросил, но и взгляда не поднял. — Я должен был, — произнес Рокэ негромко. — Военное положение требует подобной жестокости. Как и прямого повиновения вышестоящему по званию. — Он сказал мне тогда, — Дик, все же поднял глаза полные печали, — что победителей не судят… — Он не был победителем, ты же помнишь? — говорил Рокэ мягко, руки с плеча Ричарда не убрал. Тот кивнул. Рокэ с некоторым облегчением вздохнул, физически чувствуя, как и этот призрак прошлого, стоявший между ним и Ричардом медленно и нехотя отступает в тень Лабиринта. Скорбное молчание длилось недолго. Уже скоро, грянули новые тосты, и кубки с вином теперь пились во славу живых. К тому времени к площади подтягивались все новые и новые люди, среди которых были Эмиль, и Курт, пришедший в сопровождении старика Бонифация. Громче ударила музыка, заставляя кровь, густо перемешанную с вином, играть и разливать по венам искрометное веселье. Рокэ смеялся над чужими шутками, прижимая к себе сидящего рядом с ним оруженосца, который, похоже, приходил в себя, весело сверкая серыми глазами и тоже пил. Рокэ спел шуточную балладу о том, как Черный Ворон обманул Белого Лиса, написанную каким-то остроумным теньетом, слова которой успела выучить едва ли не вся армия. Пел старательно, артистично, переходя на личности, делая нужные акценты, аккомпанируя себе на принесенной откуда-то гитаре, не уставая наблюдать за реакцией Ричарда. Тот сначала улыбался, но уже скоро громко смеялся вместе с остальными восторженными слушателями. Когда же вечер плавно перетек в глубокую ночь и маршал в сопровождении Эмиля и Дикона возвращался в губернаторскую усадьбу. Рокэ, вглядываясь в крупные южные звезды, думал о том, что если даже ему снова суждено будет вернуться в «ключевую точку», он сделает все возможное, чтобы в следующий раз воскресить этот вечер именно таким. Да, он сделает все, для того, чтобы подарить Ричарду этот праздник. Вглядываясь вглубь себя, Алва обнаружил, что в нем тоже что-то поменялось. Бушевавшая внутри страсть никуда не делась, Ричард был все так же желанен, но теперь она переплавилось во что-то более спокойное и мягкое. Рокэ не чувствовал того дикого пламени, что испепеляло, требуя прикоснуться, подмять, заполучить всего Дикона, без остатка. Огонь остался, но теперь он грел, не иссушая, как прежде. Внутри было тепло и радостно от мысли, что Дик рядом и никуда не собирается бежать. А еще, это тепло рождало уверенность в том, что Предназначение Рокэ, на которое указал ему Лит, не есть какая-то страшная кара, что все правильно, так, как должно было быть с самого начала. Дик неторопливо шагал между маршалом и, насвистывающим что-то легкомысленное, Савиньяком. Шагал, задумчиво улыбаясь и размышляя о чем-то своем. Припоминал ли песню дурачащегося эра? Прокручивал ли в голове такой приятный и радостный вечер? Рокэ этого не знал. Однако он знал совершенно точно, о чьих печальных глазах юноша сейчас даже не вспоминал. И это было прекрасно…