Так уже случалось раньше

       Утром понедельника я пришел в издательство. Работы с росписью интерьеров не было, поэтому я потратил на эскизы иллюстраций больше времени и, довольный результатом, весело поднимался по лестнице.        Большинство в издательстве работало на дому, только по воскресеньям мы собирались на совещание и планировали последующую рабочую неделю.        Я вошёл в конференц зал и занял своё место рядом с Бобом. Он улыбнулся и обнял меня, спросил, как мои дела и как настроение. Я ответил, что вполне сносно. В разговоре нависла неловкая пауза.        Я уселся поудобней, и как раз в это время вошла управляющий, Линдси Баллато. Она поздоровалась, одарила всех своей белоснежной улыбкой и села в кресло.        — Доброе утро, — сказала Линдси.        Она, как и все в издательстве, не была похожа на типичных работников этой отрасли. Все тут были равны между собой во взаимоотношениях, форма одежды была свободной, а атмосфера дружелюбной.        Совещание началось с отчётов руководителей отделов печати, маркетинга и PR.        — А теперь поговорим о предстоящем завершении работы над выпуском серии «Классика Души», — сказала Линси. — Боб, тебе слово.        Боб затянул длинную речь о сложности прорисовки декоративных элементов и о том, как с покупкой новой программы ему удалось ускорить процесс, он отметил мою работу, сказав что я выложился на двести процентов.        — Великолепно. А теперь — тема недели, серия графических романов, комиксов, проще говоря. У нас уже есть четыре автора на примете. Ты, Джош, — Линдси обратилась к сутулому полному пареньку, — назначаешься руководителем серии. Джерард отвечает за коррекцию авторских рисунков и общее оформление. Боб, ты с компьютерной графикой.        Это было крутой новостью, я всегда мечтал рисовать комиксы, и работа с авторами могла быть для меня великолепной тренировкой.        Из зала я выскочил окрылённым. Боб вышел следом, ворча:        — Ох, не люблю я эти комиксы.        — А я обожаю.        Боб хмыкнул.        — Пошли покурим, — он стал спускаться. — Ты куда сейчас?        — Домой, — сказал я.        — Как там твой Фрэнк?        — Его уже четвёртый день нет дома, — я опустил голову, и мои волосы упали на лицо. Я сразу же поправил их, боясь, что они могут загореться от сигареты.        — Ты в своём уме? — Боб забеспокоился. — Вдруг с ним что-то…        — Да какая разница, — как-то грубо отозвался я. — Мне это всё уже осточертело.        ***        Мы с Бобом ещё недолго посидели над моими иллюстрациями.        Неловкость пугала. Боб делал вид, что ничего не произошло. Возможно, действительно ничего не произошло, мы оба были пьяны. Глядя на то, как он правил мои рисунки, я то и дело поднимал взгляд на его лицо, на его бегающие голубые глаза.        Влечение? Влечение.        Мысленно я ударял себя по лицу.        Домой я вернулся рано. Хлопком закрыв за собой дверь, я сбросил куртку. Ноги, мои ватные ноги отказывались держать тело. Я потерял связь с реальностью, поплыл без чувств к дивану и упал на него, словно потерял сознание. Словно.        Словно.        Мне захотелось, чтобы ноги подкосились и я ощутил толчок. Так. Именно так.        Я пролежал недолго. Звук шагов в прихожей вернул меня в реальность, я вскочил на ноги.        Медленно, слегка вразвалочку вошёл Фрэнк. Он меня не увидел, так как смотрел в пол.        — Фрэнк? — сказал я.        — Джи! — он оживился и за секунду оказался рядом со мной. — Джи.        Он упал на колени передо мной, и обнял мои ноги. От неожиданности я пошатнулся.        — Прости, прости, прости меня, — бормотал он, раскачиваясь. — Прошу, прости, я ужасен, ты переживал, прости.        — Где. Ты. Был? — отчеканил я, глядя сверху вниз.        — Прости, прости, я никогда не позволю себе больше так, прости.        — Ты что, обдолбан?        — Прости, Джерард!        Я потерял равновесие и рухнул на диван. Фрэнк, не оставляющий мои ноги, стал дрожащей рукой расстёгивать ремень моих джинс.        — Что ты делаешь?        — Прости, прости меня.        Тепло и влага его рта. Причмокивания. Гибкий и скользкий язык. Ритмичные движения. Плотное кольцо его сомкнувшихся губ.        Я задрал от удовольствия голову и только и мог широко распахнутыми глазами уставиться в потолок.        В голове кинолентой пробежали воспоминания о том, как мы делали в этом доме ремонт. В свой двадцать первый день рождения я сложил деньги, подаренные семьёй и деньги накопленные нами. Только так получилось его купить. Смешно, родители, оплатившие половину стоимости нашего дома, до сих пор не знали, что я живу с парнем.        Я закатил глаза. Так всегда заканчивались наши крупные ссоры. Примирением. Громким, бурным примирением, приятным нам обоим. Но с каждой ссорой, с каждой обидой… было уже не так. Не то, не те. Я не знаю, как это объяснить. Наша любовь была тлеющими углями. Если на них подует ветер, они на мгновение покраснеют, станут ярче. Вот только потом… они погаснут. С каждым таким дуновением они будут блекнуть и остывать, пока окончательно не обратятся пеплом.