Прости

       Брагин сидел на полу возле второй операционной, запрокинув голову назад и закрыв глаза, сжимая и разжимая кулаки. Душу буквально разрывало на части, сердце щемило. Было непреодолимое желание зайти туда и помочь, помочь спасти, но его не пускают, возможно, к лучшему. Смог бы он? Руки дрожат...        - Ты как? Что там? - Нина присела рядом, положив голову на плечо.        - Операция идет, - хриплый голос, почти шепот. - Я не прощу себе..        - Ну, тихо, не говори так. Ты не виноват, - легко толкая друга локтем в бок, пыталась успокоить.        - Если она умрет, я не прощу себе этого. Господи, какой я идиот! – закрыл лицо руками.        - Не умрет! Надо верить, Маринка сильная! Выкарабкается, должна.., - будто уже утешая себя, говорила Нина, а воздух словно заканчивался, дышать становилось труднее от одной лишь мысли, а "если вдруг"… Нет, нужно думать о хорошем.       Тишина резала слух, за окном давно ночь, красивая звездная ночь, и на улице, кажется, разыгралась вьюга. Напряжение нарастало с большой силой.        Каково это любить, но при этом делать все, чтобы не быть вместе? Больно, больно от одной мысли, что когда-то назло ей, сделал предложение женщине, которую он вообще не любит. Лена заслуживает лучшего. А Марина? С ней все сложно, но без нее невозможно. Она сразу его зацепила - неприступная, дерзкая, смелая, стерва. И пусть ее характер сахар со стеклом, но Олег готов принять ее такой, какая она есть.       "Девочка моя, живи, пожалуйста, живи ради меня. Никто не знает, как тяжело мне даются дни без тебя, мне дышать тяжело. В каждой прохожей, вижу тебя, твой образ, глаза. Их я полюбил сразу, синие, как бездонный океан, в которых хочется тонуть, и я тонул. Да, я люблю, когда ты злишься, когда кричишь, потому что ты открываешься другой. Это как две стороны одной медали. Правда, вторую сторону я еще не изучил, она неизведанна, закрыта на замки, и я готов сделать все, чтобы ты открылась, открылась мне полностью. Какой я дурак! Как я не увидел того, что делал тебе больно, каждым резким словом, необдуманным поступком, действием, а ты терпела, терпела и назло делала тоже самое. Я готов сейчас взять всю боль на себя, лишь бы ты не страдала".        - Остановка! Все от стола, готовьте дефибриллятор! - голос Жени вывел Брагина из собственных мыслей и заставил подорваться с места.        - Марина!        - Брагин, нельзя, не надо! Надо молиться! Слышишь? –встряхнув друга за плечи, прикрикнула Нина. -Успокойся!        Сильный удар кулака по стенду, и нестерпимая боль в глазах. Страх потерять любимую женщину. Молчание до звона в ушах, и, кажется, слышно собственное биение сердца, но не в такт с ее - ее сердце остановилось.        "Давай, родная, заводись, пожалуйста, возвращайся, слышишь? Ты нужна мне!"        - Давай 200! – слова как ножом режут, заставляют отбивать пульс где-то в висках и таить дыхание.        Здесь не нужны слова, он теряет ее. Зрачки расширяются, сердце вот-вот выпрыгнет из груди и разорвется на части. Тишина. Он пытается хоть что-то услышать, воображение уже рисует самую страшную картину, а тело уже вовсю трясет...        - Есть, завели! Работаем!        "Шанс, есть еще шанс! Давай, девочка, ты сможешь!"        Брагин уже не мог сидеть на месте, он то и дело мерил шагами коридор. Нина сидела у дверей - несмотря на позднее время, спать не хотелось совсем. Павлова каждые 10 минут спускалась и узнавала об операции. Сколько прошло времени, пока Марину буквально забирали у смерти, - мысленно аргументируя это тем, что ей еще рано умирать, что там ее ждет Брагин, и что вот так просто ее никто не отпустит, - не считал уже никто.        Дверь открылась, выпуская первого Лазарева, на которого сразу же набросились две пары глаз.        - Что с ней? – глаза Брагина были настолько черными, что Косте на секунду стало страшно. Нина стояла рядом молча, но всем видом давала понять: если он сейчас ничего не скажет, она его закопает прямо на месте.        Парень выдохнул:        - Состояние тяжелое, привезли вовремя, большая кровопотеря, осколки мы вытащили, несколько дней будем держать на аппарате искусственного дыхания и.., - Костя запнулся на секунду, давая понять, что это не все.        - Жить будет? Все же хорошо? – не давая Брагину среагировать, спросила Нина.        - Она сейчас в коме, мы не знаем, что вызвало коматозный сон: возможно, сильный удар, возможно, что-то еще, но прогнозы хорошие, - Лазарев похлопал Брагина по плечу и направился в ординаторскую.        Костя не мог предположить, что оперировать своих настолько тяжело. Особенно, если ты оперируешь Нарочинскую, и, если вдруг что не так, Брагин, трудно даже предположить, что сделает. Нина приобняла друга и повела его за собой:        - Пойдем, тебе нужно отдохнуть, если что я тебя позову. Тебя Куликов все равно к ней сейчас не пустит.        Брагин сел на кровать и сверлил взглядом кухонный шкафчик: отдохнуть нужно, но спать совсем не хочется. Он медленно опустился на кровать и прикрыл глаза: сразу же начинали плыть картинки окровавленной Марины, слышался визг тормозов, пищание операционных аппаратов.        Но сон все-таки окутал его сознание...