Прости

      - Нин, ты не видела карточку Калининой? - нервный доктор Куликов за сегодня уже в шестой раз достает регистратуру одним и тем же вопросом.       - Ох, товарищ Куликов, ну не видела я твою карточку, увижу, оповещу! – разводя руками, констатировала Нина.       - Черт! Как сквозь землю провалилась! Брагин свободен? Мне ассистент на операцию нужен.       - Сереж, возьми Лазарева, Брагин третьи сутки в реанимации на стуле спит, - заявила женщина, явно переживающая за друга.       - Что там, ничего не слышно? – облокачиваясь о тумбу, будто остерегаясь, что их разговор кто-то услышит, спросил Сергей.       - Тихо все. Состояние стабильное, четыре дня прошло, а, кажется, будто вечность. Неизвестность какая-то. На Брагина смотреть больно. Вчера домой попыталась его отправить - ни в какую. Сегодня у него выходной, а он в реанимации утром был, потом вроде к Шейману ходил, не видела его после.., - с нотками сострадания говорила Нина.       - Мда, самое страшное – ждать. Ленка волком ходит смотрит, - переминаясь с ноги на ногу, говорил Куликов.       - А ты чего хотел, видеть ее счастливой, после того как от нее мужик ушел? Странный ты, Куликов.       - Ты серьезно? Брагин ушел от Лены? – удивлению травматолога не было предела.       - В ту же ночь, после операции. Расставил все точки над «i», так сказать. Лена даже о Марине слышать ничего не хочет… Ладно, иди работай, я Костю к тебе отправлю, - легонько толкая Сергея в плечо, давай этим жестом понять, что разговор окончен, Нина вздохнула и вызвала во вторую операционную Лазарева.       Брагин плелся по коридору, держа в руках дымящийся стаканчик с горячим напитком. Персонал, мимо которого проходил хирург, открыто рассматривал его с ног до головы. Молодые медсестры шушукались в углах, непонятно, обсуждали или соболезновали.        Стаканчик с кофе бесшумно опустился на гладкую поверхность подоконника. Брагин смотрел в окно. Жизнь шла своим чередом. Улицы Москвы были застелены белоснежной пеленой, пасмурная погода предвещала снегопад к вечеру. Свой выходной, который Павлова дала Брагину, уставшая смотреть на его муки и страдания, мужчина решил провести с Мариной. Впервые за сумасшедшие 3 дня он наконец просто посидит рядом с ней, а не завалится на неудобный стул без сил, после нескончаемых операций и пациентов.       Вчера вечером Хромов оповестил Олега о том, что состоянии Нарочинской улучшилось, коматозный сон начал сбавлять обороты, иначе говоря, кома четвертой степени, медленно перешла в третью. Данный факт Хромов констатировал тем, что появилась реакция зрачка на свет, дыхание стало частым, и пальцы на руках начали самопроизвольно спазмировать. Также через сутки, скорее всего, уже можно будет отключить аппарат искусственного дыхания, что позволит дышать Марине самой.       Мужчина обогнул капельницу и, сев на стул, бережно взял в свою руку ладонь Марины и прижал к губам. Взгляд скользил по всему телу, на доли секунд задерживаясь на каждой ссадине, порезе, синяке, и вновь вернулся к лицу. Лицо было бледным, местами даже с фиолетовым оттенком, говорящем о последствии аварии. Порез на щеке был заклеен пластырем. Олег аккуратно провел пальцем по скуле, сжимая ее руку в своей.        - Марина, родная! – прижимая руку Нарочинской к губам, шептал мужчина.        Он прикрыл глаза, от ее руки веяло теплом и жизнью. Рядом с ней хотелось жить и ему. Жить вместе с ней, преодолевать преграды, решать проблемы, создавать семью. Именно. После случившегося Брагин понял, что с Мариной он хочет семью, детей. Ранее, безответственный, весельчак, любвеобильный и неготовый на что-то серьезное Брагин, и сейчас: все тот же весельчак, но уже готовый взять на себя ответственность, решать серьезные проблемы, и теперь, любящий одну единственную женщину, готовый к семье. Марина Владимировна Нарочинская, пожалуй, единственная женщина, из-за которой Брагин начал меняться, сам того не замечая. Она перевернула его жизнь с ног на голову, ворвалась в его мир, сердце, и заняла место, которое до нее не занимал никто. Тут уже любовь диктует свои правила.        - Возвращайся ко мне, слышишь? Я жду тебя здесь, ты нужна мне! - в голове мужчины мелькнули фразы одного из зарубежных хирургов: - «Когда человек в коме, рекомендуется с ним разговаривать, рассказывать что-либо, говорят, что так человек быстрее выйдет из комы, зная, что его ждут».        - Если бы ты знала, Мариш, как мне тяжело без тебя! Дурак я! Прости меня, пожалуйста. Все у нас будет хорошо, главное, чтобы ты поправилась, а ты поправишься! Ты у меня сильная! – дрожащий голос, будто боится, что может потерять ее сейчас, почти шепот, бережное поглаживание пальцами ее руки.       В дверном проеме, бесшумно стояла Нина, склонив голову и наблюдая. Глаза блестели, но женщина собрала всю волю в кулак, чтобы не расплакаться. Сколько искренности и боли было в словах мужчины. Сердце замирало, никогда прежде она не видела друга таким. Потерянным, несчастным, потухшим. О том, что состояние Марины улучшилось, Нина знала, и все больше молилась о том, чтобы этот ужас поскорее закончился. Чтобы все сразу стало хорошо, невозможно. Им нужно поговорить, и Дубровская это прекрасно понимала, так же она понимала и то, что неизвестно, как поведет себя Марина, ее характер непредсказуем. Может, она вообще не захочет ни видеть, ни слышать Олега, а, может, наоборот, - покажет время. Из раздумий женщину вывел мужской голос.        - Знаешь, Марин, ты меняешь меня, кардинально. Ты рядом, я спокоен. Если бы ты знала, что я пережил в тот день, когда тебя привезли, я думал я сдохну, - Брагин говорил шепотом, глядя на тяжело вздымающуюся грудь Марины.       На секунду мужчина застыл, его пальцы на ее руке уловили учащенный пульс. Что это? Она слышит его? Чувствует? Мужчина крепче сжал ее руку в своей и осыпал мелкими поцелуями каждый пальчик.       - Девочка моя! Любимая, родная! Единственная. Знаешь, я решил, с Леной развожусь. Поздно понял, идиот я, да? Сам знаю, что идиот. Я больше не позволю тебе страдать и остаться одной . Мы будем вместе, сыграем свадьбу и родим детишек. Ты только не отталкивай меня, пожалуйста, я больше не смогу без тебя. Не выдержу..., - мужчина шумно выдохнул и положил свою голову Марине на бедро.       Стоять Нине долго не пришлось: лицезреть такую картину у нее уже не было сил, и сдерживать слезы стало труднее. Женщина, окинув Олега и Марину теплой улыбкой, удалилась в приемное, попутно стирая с лица выступившие слезы. Приведя себя и свои мысли в порядок, Дубровская занялась делом.       Брагин дернулся и лениво разлепил глаза. Он уснул, держа Марину за руку. За окном темно, а на небе уже красуется ярко-желтая луна, свет которой проникал в реанимацию. Снова движение. Олег вздрогнул и перевел свой взгляд на руку, в которой бережно находилась ладонь Нарочинской. Сердце бешено забилось. Нежные бледные пальцы Марины снова дали двигательный рефлекс. Олег поднялся со стула, не выпуская из руки ее ладонь, и бегло осмотрел. Марина медленно мотала головой, будто ей снился страшный сон, веки подрагивали, заставляя Брагина таить дыхание. На лбу выступила испарина.       - Девочка моя, потерпи! Я здесь, я рядом, - Брагин вылетел из реанимации в приемное: - Нин, Хромова срочно в реанимацию!       Женщина не успела ничего спросить, как мужчина тут же исчез. Обреченно вздохнув, Нина позвала Хромова в реанимацию и сама отправилась туда же.       - Ну что, Олег Михалыч, все хорошо! – осматривая Нарочинскую и записывая что-то в карту, констатировал доктор Хромов.       Нина стояла в дверях, наблюдая и внимательно слушая. Брагин держал Марину за руку.       - Состояние улучшилось, возможно, что скоро она проснется. Будем надеяться. Зрачки уже полностью реагируют на свет, есть реакция на прикосновения, маленькая, конечно, но есть. Понаблюдаем, если все хорошо, то завтра можно будет отключить от аппарата, - Хромов тепло улыбнулся, поправляя капельницу. - Это хорошо, что вы с ней разговариваете. Иногда это единственное, за что цепляется больной. Будем надеяться, что она вас слышит. Держитесь, Олег Михалыч, все будет хорошо! – похлопав Брагина по плечу, доктор Хромов удалился из реанимации.        Нина присела на стул и взглянула на друга. Олег лишь выдавил нечто похожее на улыбку. Устал, по глазам видно.       - Михалыч, может, ты поспишь? – уставшая смотреть на друга, обратилась она к нему.       Тот лишь мотнул головой в ответ.       - Брагин… Все будет хорошо. Маринка сильная у тебя, слышишь? Я кулачки за вас держу, - подмигнула в знак поддержки подруга.        Олег обнял женщину, не выпуская руку Марины из своей.       - Чтоб я без тебя делал!        Недолго постояв, Нина ушла, в надежде что Павлова не заметила ее ухода. Да и день сегодня был на удивление спокойным, будто люди решили устроить врачам не дежурство, а выходной.       Просидев некоторое время в молчании, Олег снова уснул. Тяжелые три дня выбили его из рабочей колеи и отобрали много сил. Морозная ночь давно вступила в свои права, окутывая город в волшебную сказку...        Привычное пищание аппаратов, шумное дыхание - не его, ее. Показалось? Или он снова почувствовал, как сократились ее пальцы? Мужчина дернулся на стуле, массируя виски. Взгляд резко остановился на ней. Дыхание остановилось, глаза забегали.       - Марина?!