Сломанные, потрёпанные, но выжившие

Ирэн красится во всё яркое. И одевается тоже. Красная помада, чулки, короткая юбка. У неё походка хищная, рьяная, она ноги перебирает, щиколотки демонстрирует. Все смотрят на неё, ловят улыбки и задыхаются. А она ходит, на носочки встаёт, делает вид, что маленькая, что дотянуться не может. Мужчины наклоняются к ней, а она прикусывает их губы, смеётся. Глупые, глупые мужчины. Всё мужчины глупые, но он нет. Она зажмуривается, отряхивается. У неё руки ходуном ходят, помада стирается, когда целует его. У неё все вещи пропахли им, пропахли ментолом. Сигаретами. Глаза слезятся от его касаний, волосы дыбом встают, когда он сзади её обнимает, целует затылок, смеётся. Она забывает всё, когда он щёку её целует, проваливается в бездну, когда он носом случайно губ касается. Ему смешно, он усмехается. Для него это всё игра, кошки и мышки, а у неё подушка не просыхает. Помада стирается. И вовсе не хочется казать сексуальной, забиться бы в угол, да и рыдать. Все мужчины глупые, но он нет. У неё все в груди переворачивается, когда он флиртует с кем-то. Глаза слезятся от токсинов, локти зудят. Она устраивает скандалы, бьёт посуду, к стенке жмётся. У неё слёзы, у неё истерика. Она бьётся в его объятиях, выкручивается. Ей больно и обидно. Он не обещает прекратить, наоборот, собирает вещи и уходит. А у неё в душе всё холодеет, бьёт посуду, пока уши не зазвенят, пока не останется ни одной вещи. Она плачет. Не просыхает. Помаду рукой стирает, макияж снимает. Одевается в шерстяную кофту, колени подпирает. У неё депрессия, непонятный психоз. Ей на все плевать. Когда звонят в дверь, ей всё равно. Когда кофту мнёт тоже, но когда дверь открывает, то охает. Он хватает её за плечи, притягивает к себе. И снова она стоит на носочках, и снова целует его, и снова.