Neighbors

      Вопрос о квартирной плате, который Чимин задает каждый день, растворяется в стенах квартиры и подкрепляется хриплым и низким «все в порядке, не надо». Для Пака это неловко и неудобно, поэтому он с особым рвением готовит для Юнги завтраки и ужины, потому что приходит с работы раньше. Мину такой расклад дел нравится особенно – времени на готовку у него никогда не хватает, а каждый день есть полуфабрикаты или одну и ту же еду из круглосуточного магазина напротив дома надоедает жутко. Плюс ко всему, Чимин невероятно красив и, что более важно, не замечает, когда его фотографируют.       Юнги приходит с работы позже обычного, ставит большой зеленый пакет на тумбу, двигая им небольшую чашку с ключами светло-коричневого цвета, а потом слышит громкие шаги со стороны спальни.       — С возвращением, — Чимин с полотенцем на бедрах и оголенным торсом появляется в дверном проеме, расчесывая мокрые волосы, — поздно ты сегодня.       Юнги невольно разглядывает накаченное тело блондина, обращая внимание на кубики пресса, пока тот подбегает к пакету и заглядывает внутрь. Мин ловит себя на мысли, что ему хочется снять полотенце и внимательно осмотреть все чимово тело, каждый его сантиметр – где дозволено и нет.       — Вау, хен, — блондин внимательно рассматривает содержимое пакета, — какой повод?       Юнги, не отрываясь от этого дурацкого полотенца, сглатывает, когда Чимин достает три бутылки соджу и крутит в руках.       — Разве он нужен? — брюнет снимает обувь и ставит на отведенное для нее место. — Можем отметить неделю твоего проживания здесь, если хочешь.       Чимин дует губы и опирается на стену.       — Такое не отмечают. Я вообще как снег на голову, а ты хочешь отметить… — блондин старается улыбнуться, но выходит криво, поэтому Юнги, заметив, ерошит запутанные влажные волосы большой ладонью.       — Но ты же ищешь повод, глупый…       После этих слов Чимин улыбается, а Мин не может отвести от него взгляда, сам того не замечая – просто потому что Пак слишком милый. Его глазки-щелочки блестят, и все в чимовом образе кажется Юнги настолько родным и невинным, что он не находит ничего лучше, кроме как отправить его накрывать на журнальный столик в гостиной – чтобы, не дай бог, глупостей не наделать. И блондин кидает своим писклявым голоском «только оденусь, это неловко», на что получает «не стоит, меня это совсем не смущает» низким голосом вслед. Не смущает, как же.       Пока Мин снимает уличную одежду, меняя ее на домашнюю рубашку и старые пижамные штаны, в которых он в принципе никогда не ходит (однако сейчас он не может ходить нагишом перед гостем, несмотря на свою нелюбовь к надобности одеваться в подобное дома), в его голове проносится картина Чимина, сидящего за своим рабочим столом на работе. Этот кадр из жизни быстро меняется на другой, более, как кажется Юнги, личный – то, как Чим стоит на съемочной площадке по правую сторону от фотографа и, будто завороженный, смотрит за работой моделей. Мин знал. Всегда знал и видел его – заблуждение Чимина по поводу фотографов, ничего не видящих из-за камеры, действительно было и есть заблуждение. Юнги видел его много раз и всегда думал о том, что было бы неплохо поработать с ним, потому что для него, как для профессионала, внешность Пака и его тело – настоящее сокровище. Теперь он с уверенностью может об этом и думать, и говорить. И, конечно же, все, что ему остается – скрывать это от сожителя, ведь он тот, кто не должен знать о таком глупом влечении и о том, что Юнги думает о нем куда дольше, чем с их встречи в клубе или первом разговоре пару месяцев назад на рабочем месте. К тому же, Чимин вряд ли знает о том, что девушки брюнета мало интересуют. Когда Юнги приходит в гостиную, Чим уже разливает соджу по большим стеклянным стаканам с рисунками лимонных долек с двух сторон, косится на пришедшего брюнета и снова улыбается – да так улыбается, что у Мина в голове в момент умирают все здравые мысли.       — Я взял первые попавшиеся стаканы, ничего?       Юнги садится рядом с Чимином на пол, касается рукой чужих пальцев, будто случайно, когда забирает почти пустую бутылку соджу, а у самого перед глазами лишь это белое полотенце, которое сейчас спасает ситуацию и заставляет всех чертей брюнета молчать в тряпочку и тихо наблюдать.       — Конечно, все в порядке, — Юнги улыбается, потому что так соджу обычно не пьют.       Надо отметить, что первые две бутылки кончаются довольно быстро, несмотря на попытки Мина «растянуть» их под душевные разговоры. Не умеющий пить Чимин, к большому удивлению Юнги, держится стойко, даже, кажется, более стойко, чем сам хозяин квартиры. Причина очевидна – желание отвлечься алкоголем от неприличных мыслей в чимову сторону.       — Чимин~а, ты ведь…я слышал, что ты встречался с Хосоком из рекламного отдела. Это правда?       Виной тому алкоголь или нет – сказать трудно, но Юнги, совершенно не подумав, выпаливает вопрос, а потом сам себя мысленно ругая за это, смотрит на опущенное личико блондина.       — Правда, да…я бы не хотел…       — Прости, мне не стоило задавать настолько личные вопросы… — от неловкости ситуации, Юнги начинает смотреть по сторонам, думая, чем можно отвлечь Чимина. Первым на глаза попадается фотоаппарат, стоящий на полке по правую сторону от Мина. – Ты никогда не хотел попробовать себя в качестве модели, Чимин?       Блондин смущается, неуверенно перебирает пальцы и смотрит исподлобья – не со злостью, а с растерянностью.       — Нет…       — Тогда…попозируй для меня. — Юнги тянется за фотоаппаратом и, достав его, спрашивает: — Сможешь?       Чимин кивает – согласиться то он, конечно, согласился. А что делать дальше – вопрос открытый. Нелепо улыбаясь, блондин встает на колени на диван, аккуратно тянет вниз полотенце, открывая тем самым бедра и оставляя прикрытым только пах. Одной рукой придерживая небольшой кусок ткани, палец другой руки Чим останавливает на своих пухлых губах, водя по нижней и слегка оттягивая ее. Юнги в этот момент настраивает камеру и, скрипя зубами от увиденного, старается отогнать от себя разные неуместные мысли и желания. Произнеся шепотом «вау» и сглотнув, Мин делает первый кадр, на котором красуется непривычно сексуальный и желанный с какого-то времени Чимин. У Юнги в голове хаос, он старается сконцентрироваться на фотографиях, но ему трудно даже оторвать взгляд от этого накаченного тела, от этого дурацкого полотенца, которое, в отличие от своей изначальной функции спасать ситуацию, лишь подливает масла в огонь, и брюнету хочется убрать его, порвать или сжечь к черту, только бы увидеть все, что так хочется. Юнги замирает в какой-то нелепой позе с фотоаппаратом, когда Чимин в очередной раз ведет рукой под полотенце, смущенно отводя взгляд от фотографа. Брюнет подбирает нужную фразу, чтобы попросить парня сменить позу, откидывая все эти «хочу» куда подальше – будь мысли материальны, Мин давно запер бы их в чулане и завешал желтыми лентами с надписями «опасно». Ни о каких высоких чувствах речи не шло и идти не может – просто Юнги любит красивых мальчиков.       — Хен…       — Да?       — Работа модели всегда так возбуждает?       Чимин краснеет и сильнее прижимает к телу полотенце. Конечно, это сейчас скорее говорит алкоголь, нежели сам Пак сознательно, но Юнги это не интересует совершенно – он бросает фотоаппарат на кресло у дивана и без прелюдий срывает с чимовых бедер небрежно завязанное в последний момент полотенце, которое тут же летит на пол, заваливаясь под журнальный стол. Из последних сил сдерживающийся брюнет будто получает разрешение на все, что он хочет сделать.       Чимин смущенно отворачивает голову, когда Мин начинает внимательно разглядывать обнаженное тело напротив – взгляд у Юнги такой серьезный, что хочется провалиться со стыда прямо там, на этом диване.       — Не смотри так, это смущает.       — Смущает? — брюнет осторожно проводит рукой по внутренней стороне накаченных ляжек, медленно ведет ею до паха, пока не касается возбужденного органа Чимина. — Разве не ты это начал?       — Но ведь…аагх, — Юнги охватывает член Пака рукой, водя по головке большим пальцем, заставляя блондина чувствовать дрожь в коленях, пусть он и находится на диване. – Ты знал, что это произойдет.       — Я всячески старался это предотвратить, — Мин снимает пижамную рубашку и кидает ее на пол, пока Чим, прикусывая нижнюю губу, водит пальцами по члену, касаясь его почти невесомо, — но это трудно, знаешь ли. Особенно, когда живешь с тем, кто ходит в одном полотенце. Особенно тогда, когда сам буквально кричит, чтобы его взяли.       Чимин толкается в руку Юнги, когда тот возвращает ее на багровый от прилившей крови член. Сейчас надо хорошо подготовить партнера и остальные значимые вещи, но в голове у фотографа только «бла-бла-бла» чиминовым голоском где-то под ухом, его смуглая кожа, и небольшой член в руке. Поэтому все отбрасывается в сторону – брюнет берет Чима за запястье, тянет за собой, заставляя вставать с дивана и запинаться о полотенце или рубашку, рычит что-то вроде «не могу ждать» и ведет в спальню, пока тот послушно плетется за ним.       — Хен, чтобы ты понимал…я не делаю так обычно. Не сплю с теми, с кем общаюсь неделю.       Добравшись до кровати, Юнги, приобнимая светловолосого парня за талию, осторожно укладывает его на темную простынь, кладя под голову белоснежную подушку. Запускает пальцы в волосы, нависает сверху и шепотом произносит:       — Я знаю, малыш, знаю. Виной всему разбитое сердце, да? — Мин знает о том, что Чимин до сих пор переживает разрыв с Хосоком. Из-за чимовой реакции на его имя, ухода от этой темы и бормотаний себе под нос, когда он думает, что Юнги не слышит.       — Вроде того.       Брюнет опускается ниже, упирается носом в шею Пака и влажными поцелуями спускается к его ключицам, водя пальцами по затвердевшим от возбуждения соскам. Чимин стонет, кладет руки на минову голову, слегка запутывая его темные волосы.       Свет с гостиной проникает через дверной проем не ровно, частями падая на смуглую чимову кожу, отливая бронзовым оттенком. Парень дрожит, провожает взглядом темную макушку, сползающую ниже к его паху, а потом вздрагивает, потому что его член оказывается в теплом и влажном ротике Юнги. Язык скользит по основанию, затем водит по головке, собирая солоноватую смазку. Чимину хочется кончить прямо сейчас от одних только ласк брюнета, от его сильных и на удивление нежных рук, которым подчинено все его тело и мысли. Нет никаких «Чон Хосок», всплывающих обычно в голове в сопровождении с болью в груди и глубочайшей обидой, есть только «Мин Юнги», его низкий и чуть хрипящий голос, и его руки. Руки неимоверной красоты.       Тем временем Юнги, поняв, что Чимин на пределе, с причмоком отстраняется от члена, пошло и в то же время уверенно глядя в глаза напротив, полные страсти и сожаления по поводу того, что брюнет остановился. Мин сгибает ноги Пака в коленях, почти прижимая их к груди, а сам раздвигает упругие ягодицы.       — Хен, стой, ты же не… — Юнги, совершенно не слушая Чимина, запускает язык так глубоко, как может, заставляя блондина краснеть и выгибаться в спине от ощущения влажности внутри себя. Пока Мин раздвигает тугие мышцы языком, Чим жалобно просит прекратить и упирается ладонями в голову Юнги, чтобы оттолкнуть его. Потому что это слишком смущает. Такое поведение только раззадоривает темноволосого, он еще больше раздвигает ягодицы и вылизывает пространство между ними, заставляя Чимина чувствовать дрожь в коленях и возбуждаться сильнее, несмотря на все слова, сказанные против этих смущающих ласк.       — Юнги, пожалуйста…       В пользу Чимина играет то, что Мин сам очень сильно возбужден и кажется, что эти дурацкие пижамные штаны вот-вот порвутся. Поэтому он отзывается на просьбу, стягивает мешающую одежду, бросая ее назад, а затем водит пальцами по чимовой попке, надавливая на анус, но не вводя внутрь, чтобы немного подразнить партнера. Чимину сейчас не до этого совершенно, он отчаянно толкается бедрами в сторону Юнги, умоляюще постанывая и стараясь сдержать ранее незнакомые эмоции – парню кажется, что он никогда и никого так не хотел. Вернее, секс с мужчиной у него был не так много раз и сравнивать особо не с чем, но Хосок всегда заставлял его удовлетворять свои желания, не заботясь о состоянии Пака. С Юнги все иначе – хочется раствориться в его руках. И еще безумно хочется поцеловать его.       — Я схожу за смазкой, — тихо произносит Мин, убирая пальцы от чиминовых ягодиц, заставляя того чувствовать жар во всем теле от сильного желания ощутить на себе прикосновения его теплых рук.       — Нет, хен…пожалуйста, быстрее, — Чимин неуверенно хватается за запястье Юнги, тянет его на себя, прикладывая силу так, что он оказывается ровно над лицом блондина, а его черная челка почти касается чимова лба.       — Не потерпишь? — увидев кроткий кивок головы, брюнет улыбается, понимая, что такое проявление желания для парня в новинку и сам он, похоже, от себя такого не ожидал. —Тогда будет немного больно.       Несмотря на то, что для Чимина это не первый раз в такой роли, долгое отсутствие сексуальных отношений и то, что Юнги не подготовил его «там» как следует, становится для брюнета темой для беспокойства – ему совсем не хочется делать больно Чиму, потому что он слишком милый.       — Я к этому готов, — шепчет блондин, раздвигая шире ноги и позволяя Мину удобно расположиться между ними, пристраивая член к смуглой попке.       Чимин чувствует, насколько партнер возбужден, когда ощущает горячий орган там, где не так давно его дразнили нежные прикосновения пальцев. Хочется глотать воздух ртом в немом крике, потому что внутри все горит в момент, когда Юнги делает первый осторожный толчок. Блондин чуть выгибается в спине, стонет и старается не кричать в голос от боли, усиливающей удовольствие в разы, когда член Мина оказывается внутри полностью, и с уст брюнета срывается чуть слышный хриплый стон. Внутри Пака оказывается так узко, что Юнги трудно ускорять движения, поэтому он просит блондина расслабиться, помогая ему смазанными поцелуями в шею, стараясь касаться ее губами совсем легонько, чтобы не оставить засоса на таком видном месте.       Когда Чимин расслабляется, привыкая к размерам Юнги, Мин ускоряет движения, приподнимаясь от чимова тела и открывая для себя потрясающий вид. Член с пошлыми хлюпающими звуками проникает в Пака на всю длину, заставляя брюнета закатывать глаза от потрясающих ощущений. Мин переводит взгляд на возбужденный орган Чимина и обхватывает одной рукой, вызывая громкий стон наслаждения от партнера.       Юнги наваливается на светловолосого, ускоряет темп толчков и вдыхает запах чимовой кожи, который кажется ему столь сладким и одурманивающим, что создается ощущение, что еще пару секунд и голова закружится. Чимин хватается руками за шею Мина, крепко прижимаясь к нему всем телом, на что партнер отвечает сменой позы – вместе с парнем, не выходя из него, осторожно приподнимается на кровати, оказываясь на ней полусидя и сажая сверху светловолосого. Ощущения сразу становятся острей, мышцы сжимаются вокруг члена Юнги, принося еще больше удовольствия, заставляя делать более резкие толчки.       — Хен, больше не могу…аагх! — Чим кончает вязким семенем, пачкая им свой живот и живот партнера.       Юнги кончает следом прямо внутрь блондина, с громким криком выходя из него и позволяя светлой жидкости выйти, пачкая собой темную простынь и миновы ляжки. Чимин дрожит в сильных руках от полученного удовольствия и вместе с темноволосым опускается на подушки, ложась на его плечо.       — Прости, — Мин старается отдышаться, — придется снова принимать душ. Чимин переворачивается на живот, мотает головой и улыбается:       — Не стоит извиняться.       Юнги умиляется и злится на себя из-за этого. Ему двадцать семь лет, а он все еще падок на такое поведение. Светловолосый краснеет, осторожно наклоняется к Мину, потому что хочется почувствовать его губы, и замирает в паре сантиметрах, когда его останавливает сильная ладонь, закрывающая рот. Чим непонимающе хлопает ресницами и вскидывает бровки, ожидая дальнейших действий со стороны хена.       — Поцелуи в губы для любви. — брюнет чмокает смущенного парня в лоб. — Поэтому никаких поцелуев. Даже не думай в меня влюбляться.       Юнги улыбается и убирает руку со рта Чимина, проводя пальцами по нежным губам. Пак смущенно отворачивается, улыбаясь произносит:       — Как будто я собирался!       А сам старается успокоить бешено стучащее сердце, так предательски показывающее, что он уже.