Neighbors

      Горячие капли обжигают шею и влажной дорожкой катятся к ключицам под высокий ворот темного пальто, заставляя мурашки бегать по всему телу. Холодные дрожащие руки неумело, будто впервые, цепляются за чужие плечи, пытаясь впитать в себя все тепло крупного тела, обнимая настолько, насколько хватает сил. Сокджин тихо всхлипывает, кусая губы до жуткой боли, чтобы не разрыдаться в голос, не перейти на рев из-за смешанных в один безумный коктейль чувств вины, невероятной нежности и счастья, которые накрывают с каждым вздохом только сильнее.       — Ну же, не плачьте… — шепчет Джун, невесомо касаясь губами острого подбородка, а затем опускает Сокджина на ноги, еще более отчетливо ощущая крупную дрожь во всем его теле. —Профессор, ну что Вы, в самом деле… — блондин заставляет смотреть на него, поднимая красивое, но красное от слез лицо за щечки, которые, Намджун уверен, были чуть больше, когда они виделись в последний раз. — Теперь все будет хорошо, обещаю. — Джун осторожно, будто боясь, что Джин растворится, рассыплется, исчезнет прямо в его руках, чмокает пухлые мокрые губы, затем отстраняется, выжидает, и снова чмокает. Сокджин сглатывает, краснеет и хочет зарыться с головой в одеяло от смущения, но не отводит взгляд.       — Ты такой жестокий…сначала клянешься в любви, потом отталкиваешь меня, как бездомного щенка, а теперь снова появляешься в моей жизни таким вот способом…       — Не Вам говорить о жестокости, профессор, — обиженно шепчет Намджун, слегка улыбаясь, — ведь Вы сделали то же самое, но в другой последовательности.       — Заткнись, — отвечает Джин, но в ту же секунду осекается. — П-прости… я не хотел этого говорить.       Намджун подходит ближе, притягивает к себе профессора и утыкается носом в чужое ушко, обнимая за талию и улыбаясь от легкого касания длинных пальцев своего плеча.       — Нам нужно еще немного поработать над этим, — шепчет блондин, запуская руки под чужую домашнюю футболку розового цвета. — И над…нашими отношениями. Будет сложно, но если Вы захотите…       — Захочу… я не уверен, но, наверное, готов к переменам ради…нас.       Намджуну колет в груди от этого громкого и отчетливого «нас», он старается держать себя в руках, чтобы не испортить момент своей эмоциональностью, своими возникшими вдруг желаниями, и старается здраво мыслить, потому что испортить момент сейчас – утонуть с головой и дальше. В голове как-то неожиданно прежней обидой начинает крутиться «а что, если…» и Джун пытается отогнать от себя эти ненужные слова, игнорируя вновь возникшую боль и появляющиеся вспышками воспоминания, бьющими в голову.       — Профессор… пообещайте мне одну вещь, — Сокджин кивает, — больше никогда не позволяйте мне чувствовать себя ничтожес…ством, — блондин заикается, потому что дышать становится тяжелее — он столько времени был холоден к самому себе и не позволял эмоциям брать верх, что сейчас ему становится все сложнее контролировать ситуацию, и это бесит неимоверно, потому что он, Ким Намджун, думает головой, не сердцем… — делайте, что вам хочется, будьте честным с собой и меня никогда не обманывайте…и не мен…яйтесь.       Джун снова глотает звук прежде, чем закончить слово, и Джин, не ожидая, что такое совсем незначительное изменение в парне отдастся болью в сердце и грудь загорит от чувства вины с такой силой, что ситуация с Юнги на его выпускном «вычеркнется» сама собой вместе со всеми чувствами, связанными с ней, тянет блондина на себя за шею, позволяя положить голову на свое плечо – вот он, ранимый и совсем еще юный, настоящий Ким Намджун.       Сокджин все понимает, он чувствует себя особенным, потому что знает, что он первый, кому Джун показывает себя такого – не всегда сильного и непоколебимого, а позволяющего себе быть немного слабее, чем его хотели бы видеть.       — Это не одна вещь, Джун~и, — шепчет мужчина, заставляя утыкаться в шею носом и дуреть от одной формы своего имени, сказанной тем самым, нужным человеком. — Мы потеряли так много времени…прости меня за это, — Джин с нежностью запускает руку в чужие волосы, — мое упрямство и грубость делали тебе больно каждый раз. Прости меня, малыш.       «Малыш» улыбается, все еще не до конца веря в реальность происходящего, потому что слишком много времени понадобилось, чтобы прийти к счастливому итогу, и потому что эти слова совсем не похожи на другие, когда-то сказанные профессором. Намджун чувствует, что мужчина, который стоит перед прямо сейчас – совсем другой Сокджин, готовый открывать себя для новых чувств, готовый признавать Намджуна всецело, готовый стать для него всем и отдавать ему себя также – всецело.       — Голоден? Я могу приготовить что-нибудь на скорую руку, ничего готового нет, прости, - говорит мужчина, чмокая светлую макушку.       Намджун кивает, берет прохладные ладони в свои и не отпускает их, пока они вдвоем с Сокджином не оказываются на полупустой кухне – слишком сильно отличающейся от привычной, в другой квартире профессора. Голые стены давят на Джуна странным чувством одиночества, скрытым в каждом углу этой комнаты; небольшой круглый обеденный стол кажется совсем маленьким и пустым – кроме чехла для очков и контейнера для любимых сокджиновых палочек там нет ровным счетом ничего, как и на барной стойке и кухонных тумбах. Намджуну становится так тоскливо, что хочется обнять широкоплечий силуэт со спины и простоять так сутки, двое, месяц, год, вечность…неважно, главное, чтобы вместе. Шатен достает из холодильника купленные пару часов назад овощи и выкладывает их на стол, собираясь определиться с блюдом позже, опираясь на имеющиеся ингредиенты.       Высокий юноша уверенно достает кастрюлю – откуда он вообще знает, где в новой квартире она находится, Сокджину непонятно, и когда он успел стать настолько мужественным и красивым тоже. Шатен наблюдает за тем, как пальто блондина оказывается накинутым на спинку стоящего у окна стула, а рукава белой рубашки становятся короче, закатанными, и как бегают выпирающие вены на мощных мужских руках, раскладывающих найденный на верхней полке чайный сервиз у пустующего чехла для очков на столе. Джин чуть заметно улыбается, видя, как забавно и совершенно по-детски умилительно Намджун прикусывает нижнюю губу изнутри, отчего его подбородок слегка выпирает вперед, показывая заинтересованность и сосредоточенность Джуна в каком-то конкретном деле – подготовке всего необходимого для перекуса в данном случае. Ким младший тянется за чем-то, но замирает ровно через пару секунд после попытки. Причина – чужие руки на своем животе. Сокджин ловит его врасплох, обнимая со спины и прижимаясь к телу со всеми дозволенными ему на данный момент нежностью и силой.       — Спасибо, — шепчет Джин, кладя голову на чужое плечо, — за чувства, которые я к тебе испытываю.       — А не наоборот? — смеется блондин, кладя свои ладони на руки у себя на животе.       — Не наоборот, малыш, все правильно.

***

      Тэхен лежит на одноместной кровати поверх одеяла, пускает дым изо рта от тлеющей в руке сигареты, ведя пальцами по пухлым губам и думая о своем, разглядывая потолок. Красные волосы слегка развевает прохладный ветер из приоткрытого окна за прозрачным тюлем, и они кажутся недостающей частью эстетики, нужным элементом этой комнаты, в которой это единственное яркое пятно. Чонгук стоит в дверном проеме и любуется, засматриваясь на непослушные локоны, выглядывающие из узкого ремешка бонданы. Ему кажется, что такой Тэхен – то, чего не хватало в его кровати всегда. Шатен улыбается, кивает сам себе, соглашаясь с пришедшими только что мыслями, и наигранно хмурится, подходя ближе:       — Мне значит курить запрещаешь, а сам? Тэхен лениво, как кот, приласканный и избалованный, поворачивает голову и расплывается в довольной улыбке.       — Я знаю, что ты курил с Юнги-хеном перед его выставкой, не пытайся строить из себя того, кто выполняет чужие просьбы.       Чонгуку нравится, что Тэ такой. Это значит, что он расслаблен.       — А если серьезно, ты же никогда не курил.       — Не курил.       — А сейчас?       — Сейчас курю, ты и сам видишь, зачем вопросы.       Чон снимает футболку, отправляя ее лежать на пол к разбросанным еще со вчерашней ночи вещам Тэхена, а сам нависает над нагим телом и вдыхает запах сигаретного дыма, долетающий до него тонким шлейфом, переплетенным с запахом зеленого чая с жасмином и горьким шоколадом с миндалем.       — Почему ты куришь, Тэ?       — От скуки. Ты запретил мне выходить на работу, — Ким дует пухлые и без того губы. — Я целыми днями делаю дурацкую работу домохозяйки… я не жалуюсь, потому что я с тобой, но от меня теперь совершенно никакой пользы…и я скучаю по танцам, - Тэ слабо улыбается, стараясь не показывать вида, насколько порой он чувствует себя бесполезным.       Чонгук проводит длинными пальцами по чужому лбу, собирая челку, целует лоб и спускается ниже, к губам, более отчетливо ловя запах сигарет. Тэ морщится от влажных губ, потому что думает, что Чон нарочно его игнорирует. Чонгук тоже думает. Что Тэхен красивый. Влажные нежные поцелуи в шею, легкие касания ключиц и трение тел. Чон тяжело дышит, слишком туманит разум неимоверно манящая красота партнера.       — Я тебя, хен, не хочу вообще никому показывать, а ты буквально намекаешь мне на то, чтобы я вернул тебя в руки тех извращенцев? Ты серьезно? — шатен выцеловывает родинки на ключицах, тыкаясь носом во впадинку между ними. — Ты правда думаешь, что я смогу отпустить тебя туда?       Тэхен запускает длинные пальцы в запутанные каштановые волосы, притягивая к себе. Чон поднимает глаза на Тэ и что-то в нем успокаивающе растекается по груди теплым молоком. Тэхен улыбается.       — Не могу понять, льстит мне твоя ревность или обижает. Мне просто нравится танцевать, нравится находиться на сцене. Мне не хватает музыки и скрипящего звука от трения кроссовок о ламинат… Чимин сказал, что я создан для того, чтобы танцевать.       Чонгук закатывает глаза, тычась носом в выпирающую ключицу.       — Ты создан для того, чтобы быть со мной. Чимин что, самый умный?       — Чонгук. Что с тобой сегодня?       — Я просто наконец-то стал собой и делаю то, что мне хочется, — горячие губы опускаются к соску, обжигая дыханием, отчего Тэ громко сглатывает. —Ты в настроении?       Чонгук знает, что смысл вопроса для Тэхена прозрачнее воды после очистки фильтром, поэтому спускается поцелуями к плоскому животу, получив мычание и легкое дрожание пальцев, все еще запущенных в каштановые волосы.       — Поменяемся ролями? — спрашивает Чон, обводя языком вокруг тэхенового пупка. Тэ вздрагивает.       Чонгук гордый и очень юный. Чонгук любит властвовать, любит чувствовать, что кто-то зависим от него. Чонгук любит быть главным во всем. Но еще Чонгук любит родинки, усыпающие тело, длинные пальцы с аккуратной формой ногтей, пухлые мягкие губы, которые хочется целовать, лисьи глаза, в которых тонуть каждый раз – хобби, не иначе. Чонгук любит Тэхена больше всего на свете. Чон Чонгук гордый и очень юный. Но для Ким Тэхена готов на все.       — Ты имеешь в виду…       — Трахнешь меня, хен? Их первый раз случился два дня назад. Чонгук вернулся с экзамена вечером, когда Тэ уже крутился на кухне в попытке приготовить что-то вкуснее яичницы с беконом, но получалось не так хорошо, как хотелось бы. В такие моменты им явно не хватает Чимина с его любовью к готовке, но Ким очень старается, чтобы догнать его хотя бы в звании «повар-новичок». Тэхен любит, когда сильные руки обнимают со спины, укладываясь в замок на скрытым фартуком животе, а острый подбородок упирается в плечо, будто там ему самое место. «Как экзамен?» «Как я могу думать о нем, когда ты такой красивый?» Тэхена кроет с головой. Кроет так, что кажется, словно он где-то в другой галактике, вселенной, мире, реальности, где угодно, но не здесь. Он не понимает, как Чонгук стал таким нежным, будто вернувшимся в тот возраст старшей школы, когда для него не существовало никого, кроме его ТэТэ. Чонгук покрывает поцелуями бледную шею, забираясь руками под фартук, оглаживая оголенный торс. Тэхен выключает газовую плитку, осторожно поворачиваясь лицом к парню, сразу же получая смазанный поцелуй в губы. «Прости, ты слишком нереальный, чтобы сдерживаться.» И как объяснить Чонгуку, что это он нереальный, и что все, что происходит сейчас хлеще сказок и былин для Тэхена. Дальше – ощущение невесомости. Чон поднимает, подхватывая под задницу, заставляет обхватить руками шею, а ногами крепкий торс. Тэхен чувствует возбуждение, он и сам возбужден до боли, но терпит, пока губы привыкают к его телу и по-хозяйски исследуют его. В эту ночь Чонгук, уставший и слишком нежный, заставляет чувствовать себя самым нужным, отчего Тэхен не может сдержать эмоций и зажимает руками рот, чтобы не зареветь в голос от счастья – настолько сильно оно чуждое, долгожданное, родное. Настолько же, насколько родные эти сильные руки, обнимающие со спины. От них не освободиться, не выбраться. А Тэхен и не хочет.       — Это совсем не романтично, но…ты уверен? — осторожно спрашивает Тэ, привставая на локтях.       — А почему не должен? — шатен продолжает целовать чужой живот.       — Просто у тебя никогда не было с парнями в этом плане…стой, или бы…ай! — Чонгук кусает красноволосого за бок.       — Не было, но будет с тобой. Я люблю тебя, — Чон опускается ниже, легонько переворачивая парня на бок, выцеловывает упругую ягодицу, хлопая по ней ладонью, отстраняясь.       Тэхен поворачивается, сталкивается взглядом с чонгуковым своим уже нечетким, читает в нем что-то надвигающееся ураганом, и не прогадывает.       — Ты выйдешь за меня? — Тэ как всегда отмахивается, «прекрати» говорит, но Чонгук серьезен. Он, черт возьми, никогда об этом не шутил. — Хен. Слишком быстро?       — Не уверен…просто давай пока думать о твоем выпуске, хорошо? — Тэ наклоняется, целует лоб, отодвигая каштановую челку, и боится смотреть в черные глаза. — Я люблю тебя.       — Хен, после выпуска я от тебя точно не отстану, — шепчет Чон.       — Как скажешь, малыш.       Шатен не успевает за Тэхеном, когда горячие руки валят его на спину, раздевают, гуляют по телу и обжигают своим теплом каждую клетку тела. Чонгук впервые хочет, чтобы не он доминировал, а чтобы его заставляли плавиться от желания и хотеть быть взятым, и Тэ со своей миссией справляется отлично.       Чонгук получает мокрые поцелуи в шею, чувствует, как партнер играючи оставляет красные метки, чтобы все знали, что шатен – его и только, а сам смотрит на оставленную поясную сумку, лежащую рядом с комодом. Тэхен не знает, что в ней лежит небольшая коробочка с очень важным содержимым, двумя кольцами из белого золота, за которые Чонгук отдал всю зарплату. Чон запускает руки в красные волосы, оставляя тихий вздох в воздухе и прокручивая в голове мысль «еще не время».