– Да люди вообще какие-то странные. Я даже отсюда чувствую, какой ты тёплый.
– М, – я оглядел расстояние между нами. Мы, так же как и вчера, сидели в библиотеке, на тех же местах, и между нами было довольно приличное расстояние. Я бы понял, если бы Кэрид про запах говорил, но тепло?
– Вы и так можете?
– Под водой это ещё сильнее работает.
– Под водой и движения уловить можно, – добавил Риберта.
– И запах, и всё. Воздух какой-то тупой, – Кэрид недовольно осмотрелся. – Вообще никакой информации о том, что происходит вокруг тебя.
Я задумчиво покачал головой. Получается, в тот раз, когда мы с Тиарнисом шли в Низы, и он узнал, что я приблизился к нему со спины, он не услышал меня, а моё тепло ощутил? Как интересно. И то, о чём сейчас говорил Кэрид. У них под водой настолько всё обостряется? Или как это лучше назвать.
– Воздух странный и существа ему под стать, – Риберте, наверное, нужно было кинуть камень в сторону людей. Или я зря цепляюсь и он без обидного подтекста говорил? Но я слежу за ним.
– А ещё ваши женщины, – Кэрид озарённо уставился на меня. – Они такие странные.
Я вскинул одну бровь, требуя пояснить. Мне, логично, наши женщины странными не казались, и их женщин я тоже такими не считал. Потому было очень интересно, что такого они усмотрели в наших. Прекрасные женщины, что не так?
– Вот эти их, – Кэрид подставил ладони к груди, изображая то самое. – Это что вообще?
Ну да, как я сразу не подумал. Единственная разница во внешности наших дам.
– Грудь? Она так называется.
– Да? – тот сощурился. – Ладно. Просто странно смотрится. Жутко.
Ничего не хочу сказать. Но ты бы их потрогал сперва, потом уже что-то говорил? Жутко тебе, бедный.
– Где вы вообще это видели?
Начнём разбираться отсюда.
– Ну, во-первых, – он кивнул на учебник по анатомии, который пока никто не унёс отсюда. – Там в конце есть сравнение. А во-вторых, на картинах.
Допустим, дело в непривычке. Мне тоже было слегка непривычно, когда я понял, что все их дамы совершенно без груди. Но что теперь, умирать. И жутким бы я это не назвал. Почему у них это столько удивления вызывает – вопрос. Хотя, скорее, проблема во мне. Меня воспитывали с мыслью, что ничто в этом мире не достойно внимания или переживаний. У Брунлейва, очевидно, другие подходы в воспитании. Мы не осуждаем.
– Скорее, дело в непривычке. Но я бы не сказал, что они какие-то особенные. И тут есть картины? Ни одной не видел.
Стоило уточнить, что кроме той росписи на стене, но двойчата, кажется, решили не уточнять. Что хорошо в них было – что они не цеплялись к словам. Хотя это было бы в их характере, докапываться до каждой мелочи и оговорки, но они так не делали. Золотые люди.
– Да, но отец их на дух не выносит, поэтому когда мы находим их, то сразу прячем по подвалам. Хотя слуга потом вечно растаскивает их по своим комнатам..
Какая интеллигентная у них слуга. Ладно, как будто желание как-то украсить свою комнату о чём-то говорит. Но просто это так странно звучит. Наши вряд ли бы стали так делать. Зато за какое-нибудь кольцо или заколку точно душу продали бы.
– Этому отец никак не препятствует. А нам на них смотреть нельзя. Он говорит, это не богоугодно.
Я покачал головой. А книги, которые Риберта читает по сорок раз, прошли проверку на богоугодность? В них Брунлейва ничего не смущает? Я хоть и не знаю, какие картины у них тут имеются, но если это какие-то пейзажи, допустим? Тоже нет? Просто в некоторых империях существует запрет на изображение людей, и я приму, если здесь такая же логика. Но
все картины? Это странно.
– И нам даже рисовать нельзя, – продолжал Кэрид. – Да и вообще заниматься изобразительным искусством? Не то чтобы кто-то хотел, – он оглянулся на Риберту, который продолжал складывать пятнашки. – Тиарнис, правда..?
– Он же животных лепит, вырезает, чё он там делает, – сразу зафыркал тот. – Лепил бы он людей, отец бы ему руки уже оторвал.
О, Тиарнис у нас скульптор..? Господи, какая многогранная личность. Хотя они тут все, похоже, не хуже. Вот, того же Риберту взять. Сегодня мы узнали, что он у нас любитель головоломок. Пятнашки – ладно, это не головоломка, разобраться в системе, и они на раз-два решаться будут. Но он ещё любил и "колючки", а это уже было не так весело и забавно. По крайней мере, я так это видел. Возможно, я не прав? Кто бы меня поправил.
– И Микаэле не запрещают шить игрушки в виде животных. Но всех кукол отец даже не спрятать приказал, а уничтожить.
Оу.. Настолько всё плохо?
– А, в этом дело, – Кэрид как будто впервые об этом слышал. – Я не знал.
– Тебя не было, похоже. Когда они это выясняли.
– С кем?
Риберта принялся объяснять, но я не слушал, отвлечённый на свои размышления. То есть, они всё-таки расходятся в какие-то моменты своей жизни, раз Риберта знает что-то, чего-то не знает Кэрид? Нет, это было понятно, что они не целые сутки друг с другом проводят, но просто.. Я ещё ни разу не видел их по отдельности. Хотя сколько мы уже здесь, но они же просто не расстаются. Да и взять настоящий момент. Посмотрите, как они сидят. У нас на троих в распоряжении четыре дивана, а как они сели? Впритык друг к другу. У нас в империи прикосновения вообще не чтились, и все – мы сами или гости – выдерживали дистанцию. Я в силу этих особенностей всегда сразу обращал внимание на другое поведение, и сейчас получалось то же. Возможно, это опять какие-то их особенности? Если Кэрид чует моё тепло аж находясь в паре метров от меня.. Они же, по сути, вообще должны быть холоднокровными? Тогда их чувствительность и тяга к теплу не такая удивительная. Возможно. Скорее всего. Не то чтобы я разбирался.
– .. но ни статуй, ни картин, где изображены люди, на видных местах быть не должно.
Кэрид впечатлённо вскинул брови, и на этом тема завершилась.
Перетянув учебник к себе, Кэрид открыл его на самом конце. Видимо, хотелось ещё немного посмотреть на наших женщин? Побеситься с их странности? Хотя не то чтобы он прямо бесился. Просто отметил, что они странные и всего-то. Вряд ли это его действительно тревожит. Ну, сейчас посмотрим.
– Не нравится? – немного погодя, спросил я, и Кэрид пожал плечами. Что ж, хотя бы его не трясло от отвращения. Уже хорошо.
– Не. Ну, наверное, я им тоже не понравился бы? – он оглянулся на Риберту, будто он что-то понимал. – Это же должно как у нас с северянами работать? Что мы не нравимся им, а они не нравятся нам. Просто естественное отторжение.
Мы уже несколько раз поднимали тему с этой их непонятной неприязнью к северянам, но в таком ключе – ещё ни разу. И не то чтобы это было очень важно, но.. То есть, я, как человек, похожий на северянина, даже в теории не могу расцениваться ими как партнёр? И это, как бы, на естественном уровне, и ничего с этим не сделать? Ясно, ясно..
Но вообще, забавно. У них столько чисто животных заморочек, и насчёт этого отторжения к людям.. Вот будет забавно, если какой-нибудь человек влюбится в люцифернианца, попытается как-то выстроить отношения, но будет столько проблем, что в конце концов он просто устанет и уйдёт искать счастья где-нибудь в другом месте.
Когда книгу передали мне, я быстро перелистнул страницы. Пока Кэрид искал нужный ему разворот, я заметил что-то странное, и сейчас хотел посмотреть, что там. Раньше, когда я пролистывал этот раздел, я, похоже, умудрился пропустить это? Сейчас наверстаем.
– Что это такое?
Кэрид вытянулся, чтобы видеть лучше.
– Изменения роста по возрасту.
Я перевернул книгу, чтобы было легче воспринимать. Это действительно была шкала, где силуэтами был указан рост.. Но нигде не было возраста, что меня и смутило. Ну, допустим, я должен был понять по подписи "Предлагаемая классификация стадий роста". Первая детская, вторая детская, предподростковая, подростковая.. В первую очередь стоило обратить внимание на то, что самая первая их стадия была довольно.. Взрослой? По человеческим меркам точно. Это были не наши младенцы, способные только лежать и орать. По крайней мере, я полагал. И можно было спросить.. Но быстро нашлись вопросы поинтереснее.
– Вы.. – добравшись до конца шкалы, начал я. – Можете вырастать до семи метров?
– Ага, – буднично отозвался Кэрид. – Ты не видел? Тут есть такие. Ну, один.
– Каракар? – сразу догадался я. Хотя я видел его только издалека, можно было понять, что.. Что. Что он просто огромен. Это даже словами не описать.
– Да. Ну, он северянин, а они живут дольше и вырастают.. – Кэрид покачал головой, поджимая губы. Я же про себя ещё раз ужаснулся. Семь метров, господи. Это четыре меня. Ну, плюс-минус..
Потом я внимательнее принялся изучать начало шкалы, где были изображены детские стадии. Итрауд, судя по росту, сейчас был всего на второй? И, если здесь ничего не пропустили, можно решить, что они действительно выходят из икры довольно зрелыми. Интересно, на что они способны сразу после? Они могут ходить? Понимать речь? Разговаривать? Последнее, наверное, слишком, но всё же?
Ближе к концу силуэтов на одной стадии стало по два – "обычных" людей и более плотных. Они шли примерно от подростковой стадии и до самой зрелой, и.. Ну, вроде как, они говорили, что у них есть некоторые мутации или вроде того?
– Большие силуэты, это ваши гиганты?
– У нас есть виды, которые крупнее других. Вот мы, – Кэрид указал на себя рукой, – обычные. А есть гиганты, которые выше и плотнее по массе. Это вот, штрихованные силуэты там. Может, ты видел? На стражниках такое легко отследить. Когда вот группа, а среди них один или два вот таких.
Он взмахнул рукой к потолку.
– А ещё есть мутанты. Которые относятся к некрупному виду, но всё равно отличаются размерами. Это вот Валпур. Мы не должны быть такими, но он вот получился. Он ещё ребёнок, но при этом он выше нас. И у него вот такие руки, – Кэрид поднял руку, второй показывая, по-видимому, мышцы. Хм..
– А какими вы будете под конец вашей жизни?
– Смотря до скольки мы доживём. Но, думаю, метров восемь точно наберётся.
Я оглядел потолки, прикидывая, куда они тогда все будут деваться. Вся мебель в помещениях, где мы до сегодняшнего дня были, была нормальной по размерам для нас всех – людей "нормального" роста. Не доходящего до двух метров. Брунлейв, конечно, тоже в потолок затылком не упирался и на стульях сидел спокойно, но что будет, когда он вырастет? И как вообще это происходит? Они будут менять мебель? А как более низкие члены семьи будут сидеть за столами, рассчитанными для более высоких? Ой, столько вопросов.
Сложив ещё пару фактов, я вдруг испугался.
– Так, то есть, ваш отец ещё не.. Верх?
– Нет, – Кэрид хохотнул, удивлённо глядя на меня. – Ты чего. Он ещё молодой. Ему расти и расти.
.. Ау. Люцифернианцы внушали мне всё больше и больше неприязни к людям. Но только посмотрите на них? Они высокие, сильные, разноцветные. Последнее не то чтобы существенное преимущество, конечно, но всё же? Это интересно и красиво выглядит. Они способны жить под водой, живут дольше и растут всю жизнь, если не большую её часть. Сказать бы, что они не болеют, но мы уже знаем, что они не настолько совершенны. Но даже так, минусов у них не особо много. Или я так думаю потому, что мне они кажутся интересными, и потому я не хочу замечать их недостатки? Но даже их дети. Если они и правда выходят из икры относительно взрослыми.. Это просто смешно. Видимо, Акид и Галатей и правда учли все недостатки людей и убрали их у люцифернианцев. Хотя и не сделали их совсем идеальными почему-то. Но и спасибо им за это, иначе я бы умер уже от зависти.
На следующем развороте так же были какие-то графики. Разноцветные полосы, похоже, отображающие длительность чего-то..?
– А это что такое? – не обнаружив никаких подписей, спросил я.
– Соотношение фаз у разных видов. У нас немного разное время нахождения в одной стадии. Некоторые быстро их меняют, некоторые дольше задерживаются в какой-нибудь. Ну, ты видишь?
Порассматривав графики ещё немного, я всё-таки усмотрел смысл. Разными цветами были отмечены стадии и как долго они длятся у разных видов. Эти непонятные слова, по-видимому, были названиями их "пород"..
После этого я ещё больше заинтересовался во всех этих лютеях, лапушках, изметниках и песчанках. Ещё бы понимать, что всё это значит. Нигде же нет какого-нибудь словаря, где бы были собраны все эти цвета с названиями?
– Какие-то виды растут одинаково, да?
– Да, – Кэрид со скуки принялся растирать лицо. – И такие виды обычно имеют перекрёст.
– Это что значит?
– Способность заводить потомство.
– О. То есть, вам не обязательно соблюдать точные цвета?
– Неа. Можно и с, – он кивнул на книгу. – Кем-нибудь оттуда.
Слава богу. А то я немного переживал за продолжение их рода. Брунлейву, так я понял, очень повезло, что из Морогена очень вовремя сослали Иммер, а что делать их детям? Ждать таких же случаев? А их семеро, вообще-то, и Микаэле жених тоже нужен. Интересно, а друг с другом они могут? Ну, хотя бы Тиарнис и Микаэла. Как они вообще смотрят на такое? Ну а ещё мы узнали, почему Тиарнис опасается только некоторых служанок. Видимо, как раз из-за этого самого.
– М-м. А как в таком случае определяется цвет ребёнка?
– По самцу, – быстро отозвался Кэрид.
– А вы можете.. Ну, вами рассматривается вариант женитьбы на сестре ради получения потомства?
– На Микаэле, что ли?
– Ну да. Если Тиарнису не найдут пару?
– Не, не получится. У людей такого, вроде, нет, но у нас размножение сильно завязано на запахах. Если запаха нет, у вас ничего не получится. А родственники не могут чуять друг друга.
– О-о, – протянул я, правда удивлённый. – Как всё продуманно.
– Да, природа позаботилась, – протянул Кэрид.
Ну слава богам. А то я уже, сознаюсь, грешил мыслями о том, что они настолько животные, что не чураются контактов с родственниками. Братьями, сёстрами, родителями.. Отвратительно. Хорошо, что они не такие.
Было скучно, так что мы все усердно искали что-нибудь интересное. Риберта уже раз на десятый собирал свои пятнашки, Кэрид лениво осматривался, время от времени отвлекаясь на брата, я просматривал страницы Описаний. Даже не читал – было слишком лень, – а так. Просматривал картинки, выцеплял свои любимые моменты в легендах.. Ничего нового для меня здесь не было, а потому я со скуки иногда постукивал ногтями по столу. Вскоре это привлекло внимание Кэрида.
– У тебя такие длинные ногти.
Настолько ему было скучно, что мы дошли до моих ногтей..
– Бывало и длиннее.
– Это что-то значит или просто так?
Я посмотрел на его руки. Обычно все принцы и принцессы, да даже просто знатные люди, сами понимали, что означают длинные ногти, и вопросы на этот счёт сказать бы, что смотрелись странно. Но учитывая вид их рук и их увлечения, можно даже не заморачиваться.
– Длинные ногти подчёркивают статус. С такими невозможно работать и заниматься всякой грязью. Так что многие правящие семьи, да и просто богатые люди, показывают так своё превосходство.
– Да? – Кэрид сразу же принялся изучать свои руки. Как будто он плохо знал, что не увидит там ничего интересного.
– Можешь отрастить и попробовать, – предложил я. – Готовить, наверное, будет не так тяжело. Но заниматься всякой ерундой, вроде мытья посуды, уборки, с длинными ногтями точно неудобно. Мыть посуду точно.
– Ты мыл посуду? – почему-то он решил прицепиться именно к этому.
– Пытался один раз, – я оглядел свою руку, где на пальце гордо красовался еле заметный шрам. – Порезался, больше не лезу.
Кэрид крякнул, посмеиваясь. Но да, вот такой он я. Не умею мыть посуду, даже там умудряюсь наловить травм. Надо же быть настолько криворуким, чтобы один-единственный раз в жизни попытаться помыть стакан и разбить его? Причём, я не делал ничего странного, а он просто лопнул у меня в руках? И я порезался. Восхитительно. Больше к кухням я не приближаюсь.
– Надо и правда попробовать.
– Спроси у Эолейва, – предложил Риберта. – У него длинные.
– И он их постоянно ломает, – Кэрид покачал головой, будто вспоминая. – Наверное, и правда неудобно.
Риберта покосился на меня.
– Лесар не ломает.
– Потому что я ничего и не делаю, – подсказал я. Логично ведь?
– Вообще ничего?
– Не работаю руками, – исправился я. – А так, подписывать бумаги и есть длинные ногти не мешают.
– О, тебя подпускают к управлению?
– По мелочи. Поставить подписи в паре мест, расставить печати, поговорить с кем-нибудь..
– О, а у тебя есть своя подпись? – Кэрид с ненормальной заинтересованностью уставился на меня, и я кивнул. – А распишись?
– Зачем?
Не то чтобы я рассматривал вариант, что это будет использовано против меня.. Но твоя подпись – это важный инструмент, и не дай бог он попадёт не в те руки. Конечно, если мне дадут какой-нибудь бумажный листок непрезентабельного вида, мне будет легче. Но всё ещё слегка тревожно.
– На память. Чтобы было. И чтобы сравнить. Отец сказал нам всем придумать себе по подписи. Чтобы в будущем, когда мы будем занимать посты, мы использовали их, – Кэрид почему-то говорил об этом с насмешкой. Что, не верит, что когда-нибудь до этого дойдёт? Ну удачи ему.
– Но это такой глупостью кажется. Ну, в общем. Насколько плохо мы справились?
Их это смущает..?
– Некоторые вообще пишут заглавные буквы своих имён. Необязательно выдумывать что-то грандиозное.
Кэрид выжидающе уставился на меня, и я растерянно выдохнул, пожимая плечами.
– Тоже пишите тогда. Раз мы обмениваемся на память.
Он легко подался вперёд, подтаскивая к себе бумагу и тушь. Я пока вернулся к изучению графиков в книге. Здесь был указан возраст, так что можно было даже отследить, когда и кто меняет стадии. В самом конце списка же были северяне, и да, как почти только что проговорили, жили они дольше всех. Когда у остальных крайний срок стоял в пятнадцать-шестнадцать распадов, они жили все двадцать. То есть, Каракар прожил ровно половину своей жизни. Впереди ещё столько же. Господи, прости..
Отвлекшись на Кэрида, я сразу обратил внимание, что он расписывается кистью, а не пером.
– Кистью? – было сложно не спросить.
– Перья – не наши друзья. Ну, не мои. Риберта хорошо пишет, я не учился.
Не учился.. Ладно.
Риберта расписался с таким лицом, будто эту бумагу собирались мне потом в лицо кинуть. И учился он, судя по всему, плоховато – я услышал, как он царапнул бумагу. Ай-ай-ай.. Или это я не достоин, чтобы ради меня напрягались?
Когда лист передали мне, я внимательно изучил обе подписи. Конечно, они были похожи, но с парой отличий. Интересно, а другие братья как расписываются..? Забавно, если основа у всех одна. У всех восьми. Ужас.
Ясно можно было различить "М" и "р", и ещё две какие-то закорючки между ними. Вероятно, "е" и "й", от "Мейриона"? Только "е" была больше похожа на "я", а "й" на какую-то недописанную "в"? Но в этом и суть подписей, впрочем? Сделать их понятными только для тебя и невоспроизводимыми другими людьми. Вот пусть кто-нибудь попробует написать "й" похоже на "в". А двойчата умеют. Молодцы.
Расписавшись, я отдал половину листа им. Тут же пошли вопросы:
– А зачем два раза?
– Вас двое.
Возможно, он забыл? Но я помню.
– А. Ну, можно было и один, – Кэрид поморщился. – Но спасибо.
– Обращайтесь.
На этом мы должны были закончить, но тема внезапно вернулась к рукам. Снова.
– А ты не носишь как у твоего отца.. – Кэрид поднял руку и немного подвигал пальцами. – Вот эти штуки на пальцах. Они такие прикольные. Мы находили подобные у нас. Ими, наверное, убить кого-то можно?
Риберта, неожиданно воспрявший, согласно покачал головой.
– Надо переделать их в оружие.
– И правда, – озарённо протянул Кэрид. – Это огонь будет..
Я уже хотел было устроить экскурс в человеческие традиции. Что "когти", про которые они говорят, используют для защиты тех же ногтей, чтобы они не сломались и человек не выглядел как челядь с огрызками на руках. Но решил не нудить. Хотя они спрашивали, что это, но тема уже ушла в сторону, и не будем занудствовать. Это не красит людей.
– Если сделать их сгибающимися, как у Скарела.
На этом моменте я заинтересовался. А у них что, сплошные когти..? Такие уже не делали невесть сколько времени. Ну, в целом, логично, что здесь хранятся очень древние.. Экспонаты, назовём это так. Так я понимаю, это уже числится в коллекции их матери? И возвращаемся к той же теме, я могу посмотреть? И когда? Очень важно.
Когда в библиотеку кто-то зашёл, мы все вытянулись, уставившись в сторону дверей в ожидании гостей. Кто же это? Хотя по шагам и сопению уже можно было узнать Эолейва и Итрауда. Тиарнис перемещался не так тихо и спокойно, Октарина я здесь ещё ни разу не видел, потому даже не рассматривал возможность, что это он. Эолейв – да, по шагам. А Итрауд очень громко сопел. Его всегда было хорошо слышно.
– Эолейв, – стоило им только оказаться в этой части, начал Кэрид. – Покажи руки.
– А? – сразу напрягся тот. – Зачем?
– Лесар говорит, что длинные ногти – признак знати. Итрауда можно не спрашивать. А ты?
Они оба быстро подняли свои руки и принялись осматривать их. Итрауд сразу стал выглядеть так затравленно.. Бедный ребёнок. Но что делать, если это правда? С длинными ногтями кроликов не потаскаешь, тушу не выпотрошишь. Тут хотя бы ради гигиены стоит состригать всё. Не говорю уже про удобство.
– Мы челядь, – заключил Кэрид, и Риберта недовольно на него уставился.
– Сам ты челядь.
– Смысл, с другой стороны, – Эолейв наконец прошёл сюда и сразу принялся растаскивать книги. – Нас всё равно никто не видит, а работать кто-то должен.
– Справедливо, – не то с насмешкой, не то серьёзно согласился Кэрид.
Итрауд тоже ускакал куда-то, так что веселее от присоединения к нам ещё двоих братьев не стало. Лично я этого и не ожидал, но Кэрид, кажется, расстроился. Ещё раз осмотревшись в поисках чего-нибудь, к чему можно придраться, он громко выдохнул.
– Скука. Октарин ничего не говорил про охоту?
Я с удивлением вспомнил, что они действительно говорили об этом. Говорили и забыли, судя по всему? Ну, наверное, оно и к лучшему. Им лучше не покидать Редхильдс. Моё скромное мнение.
– Нет.
Кэрид тяжело выдохнул, сползая вниз по дивану.
– Я бы приготовил что-нибудь. Кто-нибудь хочет есть?
Он смотрел на Риберту, говоря это, но тот продолжал собирать свои циферки. Кэрид, кажется, расстроился. Ну, что может быть хуже безразличия со стороны любимого человека? И я не знаю.
– Может, ближе к вечеру, – предложил Эолейв, неожиданно появившийся из-за шкафа.
– Я умру до вечера.
– А чем вы обычно занимаетесь? – спросил я.
– Мы?
– И все остальные. Тиарнис, Октарин. Где они сейчас вообще?
– Мы следим за ними, что ли. Сидят у себя, наверное. Или кого-то отец забрал. Чё там. Что мы обычно делаем?
– Так же умираем от скуки?
– Ага. И едим. Стреляем в птиц, – принялся вспоминать Кэрид. – Готовим. Но этого недостаточно. Надо придумать что-нибудь ещё.
– Вы не играете на музыкальных инструментах?
Не знаю, почему я подумал именно об этом, но захотелось узнать. Возможно, было глупо, но вернёмся ненадолго к теме про их жизнь под водой. У них там нет ничего подобного? Могут ли под водой вообще быть музыкальные инструменты? Ну, быть-то могут, но работают ли они там? Физика мне никогда не нравилась, но насколько я помню, звук – это колебания воздуха. Струнные и духовые инструменты точно работают по этому принципу. А что под водой? Там-то воздуха нет. Играют ли они на чём-нибудь? Люди изображают русалок довольно музыкальным народом, но что на самом деле, в настоящем мире? Но было бы смешно, если бы все братья с Микаэлой умели играть, и все на разных инструментах. Был бы октет..
– Муз-чё?
В целом, уже одно только это было довольно исчерпывающе.
– Это те мерзкие штуки, – быстро нашёлся с ответом Риберта.
– Те мерзкие штуки входят в понятие музыкальных инструментов, – Эолейв, вернувшийся ненадолго к нам, поспешил вмешаться. – Но есть же и не мерзкие.
– Простите? – наконец я решил уточнить. – Какие-то проблемы?
– Струнные инструменты какие-то странные. Плохо на нас влияют.
– Режут по ушам?
– Не только по ушам, – протянул Кэрид. – По всему живому как будто.
– Все остальные такого воздействия не имеют. Духовые, вы их называете? И щипковые тоже.
– Но тут есть какие-то инструменты, всё же?
Может, мне дадут парочку..? Будет хоть какое-то развлечение на одинокие холодные вечера.
– Остались после людей. Но мы ими не пользуемся.
– Вас не учат на них играть? – спросил я. Хотя бы на не струнных инструментах? Почему нет.
– Нет. Отец считает музыку грязным делом. Поэтому нам запрещено интересоваться подобным.
Боже, "грязное дело". Двойчата выражались более понятно. Хотя бы можно было решить, что это не нравится их Богам, и поэтому Брунлейв поддерживает такие обычаи. Теперь такое ощущение, что это какие-то его личные заморочки. Надо узнать, наверное?
– А чем ещё можно заниматься. Читать. Мы уже всё прочитали.
Надо будет отправить бедным детям книг. И нормальных, конечно. Чтобы у Риберты появился хоть какой-то вкус в литературе. Мда, мне так важно, чтобы он научился различать хорошие книги и плохие? Но вообще-то, все должны уметь это делать. Особенно люди его положения. А не зачитываться литературой для желающих пощекотать нервы и рвотные центры в мозгу.
– В Эльфегорте, насколько я помню, есть понятие о высоких и низких искусствах? – Эолейв всё продолжал сновать туда-сюда, чем уже начинал слегка раздражать. Почему бы не сесть и не поговорить с нами? Такая срочная уборка?
– Да, – медленно протянул, аж дыхание затаив.
– Расскажи им. Может, чем-нибудь заинтересуются.
Я не хотел говорить про это, потому что меня самого уже достала эта тема. И точно так же мне было лень распинаться. Тем более, что Кэрид и Риберта занимались "низкими искусствами", и я не хотел их оскорблять. Кэрида, ещё ладно, это не заденет, но Риберту. Он, кажется, ещё тот наш разговор про "Пустые глаза" мне не простил, а сейчас я снова буду тыкать им в лицо, что они занимаются не тем, чем положено. Это грубо. Да и Риберта, мне кажется, теперь любое моё слово с не тем посылом в свой адрес будет воспринимать как жуткое оскорбление. Когда же мы успели так скатиться..
– Наверное, не стоит.
– Что за высокие и низкие искусства? – но они уже и сами заинтересовались.
– Сферы деятельности, как бы сказать..
– Высокие – для элиты, низкие – для челяди? – сам догадался Кэрид.
– Да, – сдавленно протянул я.
– И что там? – заинтересованно спросил он. – Чем можно заниматься знатным людям?
Я приготовился нудить.
– Изобразительное искусство в любых его проявлениях, прикладное искусство, музыка. Сюда относят танцы, театр.. И науки. Литература, лингвистика, история, религиоведение. Культурология и.. Математика, да.
Всегда её ненавидел. Предпочту выкидывать её из своей картины мира и дальше.
– Политику ещё забыл, но. Это так.
Что-то из серии обязательно и что ты учишь больше непроизвольно в процессе жизни. Ты будущий правитель, в конце концов. Ты обязан.
– Как скучно, – возмущённо протянул Кэрид. – Серьёзно? Только этим и всё?
Я покачал головой. Только этим и всё. Коротко о том, почему я ничем не увлекаюсь. Что нормального можно выбрать из этого списка? Целый день играть на инструментах? Голова отвалится и пальцы сотрутся. Театральные постановки себе заказывать на каждый вечер? Смешно. Про прикладное искусство уже не говорю, а про все эти религии и математики тем более заикаться не хочется. Спасибо и так за испорченное детство.
– Всё остальное относится к низким искусствам. У нас в семье ими заниматься не полагается.
Я специально выделил про нашу семью, чтобы не начались обиды. Хватит нам и так.
– А медицина тоже низкое искусство? – заметил Кэрид. – Почему?
– Понятия не имею. По-моему, её несправедливо ставить в один ряд с.. Земледелием, строительством?
Поварским делом..
– Но что имеем.
– А ты чем занимаешься?
– Ничем. Меня учат, конечно. Но интереса к этому я не испытываю.
Я бы к высоким искусствам отнёс ещё сидеть на мероприятиях с заинтересованным или хотя бы просто не скучающим выражением лица. И не зевать и не засыпать на театральных постановках. Вот это искусство. Высшее мастерство даже. А не все эти математики и музыка.
– А ты умеешь играть на этих.. Музыкальных инструментах? – кажется, ему было тяжело даже выговаривать это. Господи, какой мрак.
– Да.
– На этих странных бочках?
– Бочках? – уточнил я.
– М, – Кэрид поморщился. – У них наверняка же свои названия есть? Мы просто не знаем.
– Ну, вообще, я умею играть на семерых.
Дайте похвастаться. Зря я страдал, что ли? Среди людей этим никого не удивишь, а так хочется поныть..
– Зачем ты такой умный? – морщась от отвращения, спросил Кэрид.
– Это не показатель ума?
– Ну чего-то другого. Семь штук, – он возмущённо уставился на Риберту. – Они же все разные. И непонятные. Октарин находил какие-то тетради, где много точек по столбикам. Такой бред.
– Но он же пытался научиться, – хмыкнул Риберта. – На.. Как это называть?
– Вистл? – попытался я, уже залезая себе за пояс. Что ещё может быть с шестью "точками"? Ну, чисто случайно вышло, что я захватил с собой свой, и сейчас я хотел показать его братьям. Хотя бы чтобы определить, на чём играл Октарин. Не то чтобы это важный вопрос, конечно, но почему бы и нет.
– О, да, – Кэрид заметно возбудился. – Такая же. Ну, почти. Чёрненькая и без вот этих.
Он указал на украшение на корпусе, но это была необязательная часть, и неудивительно, что были отличия. Эту делали специально для меня, и конечно, тут будет что-то, указывающее на мою семью. Какая пошлость.. Но подарок, а от подарков не отказываются. Тем более, что и инструмент не наш, и больше мне такие взять негде. Приходится дорожить этим.
– У тебя там больше ничего нет? – Кэрид недоверчиво покосился на мой пояс, и я оглянулся на остальных братьев. Хотя все здесь присутствующие были в курсе, что мы используем пояса не только как декоративный элемент, произошедшее, кажется, удивило всех. Хотя я тоже удивился бы. В тот раз я доставал отсюда нож, а теперь вот флейту. Что я достану оттуда в следующий раз? Жаль, я флягу отца ему вернул и стаканы дома оставил..
– Я случайно это взял. Обычно я такое с собой не ношу.
– А поиграй?
– Может, не надо? – Риберта неожиданно напрягся. – Сейчас будет как с Октарином.
– А, – осёкся Кэрид. – Мы же не дорассказали. Он пытался играть по тем точкам, и что-то даже получалось, вроде? Не знаю. Но Редхильдс, видимо, не любит это дело, так что выдал его отцу, и всё. Никто больше не играет в этих стенах.
Как печально. И возмутительно. Что, чёрт возьми, не так с Брунлейвом? Бедный Октарин. Получить за такое безобидное и хорошее увлечение по шее довольно унизительно и грустно.
– Но немного же можно? – подумав немного, Кэрид уставился на меня.
Я не возражал немного поиграть, так что быстро поднёс мундштук к губам. Было сложно не заметить, как все братья напряжённо следили за мной на самом начале, но почти сразу после него заметно успокоились. Я тоже успокоился и даже позволил себе немного подвигаться под музыку. Я не то чтобы любил играть, но некоторые песни были такими.. Волнующими? Как эта, например. "Ах, красотка, принеси вина, принеси вина, умираю я.. Ах, красотка, принеси вина, женщина с вином нужна"..
– Он играл что-то такое, – вдруг зашептал Кэрид. – Я помню это.
– Ну, это довольно популярная песня, – объяснил я, прервавшись. – Скорее, в тех тетрадях она была как.. Одна из первых и лёгких? Её часто дают новичкам, я хочу сказать.
– Сейчас за обедом отец опять скажет, что мы ерундой какой-то маемся, – Риберта был всё так же хорошо настроен.
– Да всё нормально будет, – отмахнулся Кэрид. – А ты ещё что-нибудь можешь сыграть?
******
– О, Лесар, – довольно протянул Октарин. – Хочешь с нами?
Я оглядел остальных братьев, пытаясь разобраться, будут ли протестующие. Хотя сперва стоило уточнить, чем они вообще занимаются.
– Что вы делаете?
– Мы хотим съездить на охоту.
Я не удержал недоумённой усмешки. Возможно, я их недооцениваю, не спорю, но это же буквально группка детей. На кого они собрались охотиться? Господи, вот помяни чёрта..
– Разве.. Вы же говорили, что ваш отец не любит, когда вы покидаете Замок?
Это тоже вызывало у меня некоторые вопросы. То есть, они знают, что будет серьёзное наказание, но при этом, посмотрите? Все сейчас здесь. Все собираются сбежать. А это ведь не быстро. Охота занимает много времени, я точно знаю, и они точно не успеют вернуться до того, как проснётся Брунлейв. Значит, им в любом случае попадёт. И их всё ещё ничего не останавливает? Или у них есть какой-то план? Господи, не смешите меня, пожалуйста. Вернитесь по кроватям, пожалуйста, куда вы в такую рань подскочили?
– Не любит, – посмеявшись, согласился Октарин. – Но мы же дети.
Как это их оправдывает, интересно? Особенно перед их отцом, который, судя по всему, не скупится на наказания, кем бы они ни были? Ну что, они точно дети. Взрослые бы хоть немного думали головой, прежде чем ввязываться в подобное. Неужели так плохо просто сидеть у себя в комнате? Нет, все подскочили в такую рань, и ради чего? Чтобы поехать на охоту. И получить от отца потом. Я чего-то не понимаю, возможно. Я уже думал об этом, что у нас разное отношение к таким вот вылазкам наружу из-за разного уровня опеки родителей. Но господи. О себе-то можно позаботиться?
– Всё будет нормально. Мы вернёмся до того, как он проснётся.
Не буду говорить про свою интуицию, тем более, что в данном случае это больше просто здравый рассудок, но, Октарин, детка. Останьтесь лучше здесь. В Редхильдсе столько слуг, неужели нельзя попросить их? Кэрид говорил, их отец платит каким-то охотникам. То есть, у них даже специальные люди для этого есть. Ну и чего им не сидится на месте?
– Хочешь с нами? – вдруг присоединился к нам Кэрид.
– М-м.. – я замялся, раздумывая, как бы так отказать. – Не стоит. Если отец увидит, что меня нет, то, скорее, сразу же разбудит вашего. Так что..
– Ой, да ладно. Поехали.
Мне изначально идея ехать куда-либо не нравилась, а делать это "в тайне" от отца, когда ещё и есть вероятность быть замеченным? Я не настолько глупый.
– Всё ещё против. И, в общем-то, вам бы не рекомендовал. Это же могут сделать слуги?
– Это весело, – попытался Октарин, но его перебили.
– Да он боится. Хватит на него время тратить.
Я даже не сразу узнал голос – так редко Риберта говорил в моём присутствии в последнее время. Прозвучало довольно грубо, но я почти не удивился.
Октарин, оглянувшись на него, снова развернулся ко мне.
– Можешь просто поездить с нами.
Я только тяжело вздохнул. Октарину чисто из вежливости следовало оставить меня в покое ещё после первого отказа. Что за мания? Я им нужен для чего-то? Для чего? Я могу только мешаться под ногами, а если и бродить где-то в стороне.. Если я потеряюсь? Нет, спасибо.
– Спасибо за приглашение. Но снаряжать ещё одну лошадь, возиться со мной там. Правда, лучше не тратить время.
– Ну, как знаешь, – сдался Октарин. – Тиарнис сейчас пойдёт наверх. Можешь подождать его, он тебя проводит.
Тиарнис был здесь и сейчас стоял не так далеко от нас – следил за Итраудом, как тот готовит лошадей. Все эти сёдла, уздечки – я в этом не разбирался. Наша культура не жаловала животных, лошадей в том числе, так что в Анхеле их можно было встретить редко. Логично, знать что-либо об их снаряжении мне было не откуда. Не то чтобы я считал это серьёзной потерей.
– Ты не поедешь? – когда Тиарнис подошёл ко мне, спросил я.
– Почему, поеду. Я забыл оружие.
Я хотел уточнить, не опасно ли это, но решил воздержаться. Наверное, он сам понимает, что делает? Не маленький уже, в конце концов. Хотя то, что они с Эолейвом собирались на охоту вместе с остальными, немного меня разочаровывало. Они казались мне самыми адекватными среди братьев, а теперь вытворяют такое. Ну, дело их. Я немного их поосуждаю, но потом перейду к сочувствию, когда Брунлейв надаёт им всем по шее. И головы открутит, как они это называют.
– Точно не хочешь поехать с нами? – уже когда мы отошли от остальных, уточнил Тиарнис. – Если тебя смущает одежда, я могу дать тебе свою.
– Нет, – я помахал рукой, уже немного раздражённый. – Нам запрещено бывать на подобных мероприятиях. Это во-первых. Во-вторых, я не хочу.
– Ладно.
Больше мы не разговаривали. Я намеренно шёл сбоку, не позади, и также выдерживая некое расстояние между нами. Это делалось с надеждой на то, что я не буду чуять ничего странного, но нет. Как обычно, это работало через раз – то запаха не было вовсе, то был не сильный, то вполне ощутимый, то.. В последнее время начал появляться. Я улавливал его всего пару раз, но лучше бы я вообще с ним не сталкивался, потому что это было буквально "валить и начинать снимать одежду". Понятно, с одной стороны, что раз запах для размножения, он должен притягивать, но не настолько же всё плохо?
Так что сейчас я был только рад, что это был "обычный" уровень силы. Не то чтобы я не мог сдерживать себя даже при сильном, но всё же. Такое влияние на меня мне совсем не нравилось. Если бы Тиарнис был доступен, если бы была возможность насладиться его запахом в полной мере, я бы и слова не сказал. Но мы даже не разговаривали, если не считать те несколько раз. Не то чтобы я считал это проблемой. Мы не запрещали измены, но я не знал, как к этому отнесётся сам Тиарнис, и, наверное, только поэтому до сих пор не предпринимал никаких действий.
Покачав головой, я сказал себе не думать об этом. Мысли о еде, когда ты голоден, только хуже сделают, и нечего себя соблазнять. Тиарнис и без меня хорошо справляется.
******
Конечно же, они попались.
Они даже не успели вернуться до завтрака. Возможно, если бы не это, у них бы получилось скрыть свой побег, но увы. На завтраке нас было четверо (Итрауд остался в Редхильдсе, умничка), и у остальных не осталось и шанса на спасение. Мы с отцом наблюдали за тем, как Брунлейв встречает своих сыновей, из окна, и, честно говоря, я был даже рад, что сейчас стоял здесь, а не там, с ними. Что я говорил? Даже провидцем быть не нужно. Просто думать хотя бы иногда.
– Сбежали, – хмыкнул отец. – На охоту. Это олень у них там..?
– Видимо, да, – я попробовал вглядеться, но быстро бросил эти попытки. – Ничего себе.
Я правда не ожидал таких успехов, так что порядком опешил. И мне хотелось обсудить это с кем-нибудь, кто мог бы разделить моё непонимание и осуждение. Но у отца были свои интересы:
– Они предлагали тебе поехать с ними?
– Да.
– Молодец, – довольно протянул он, даже не глядя на меня. – Я рад, что ты послушен законам.
Моя лень стоит первее всех законов, отец. Знали бы вы, как хорошо я ещё подремал, вернувшись к себе. Ни одна охота этого не стоит. Даже если бы у нас не было запрета на подобное, я бы всё равно никуда не поехал. Вот говорят, запретный плод сладок, но я никогда не испытывал тяги ни к воде, ни к охоте, и вообще ни к чему запрещённому у нас. Ну, в общем-то, равнодушие всегда было моей определяющей чертой. Ничего не могу с собой поделать. Да и не хочу. Лень.
Отец тихо посмеялся и развернулся ко мне. Я видел, что он недоволен, но это было такое лёгкое осуждение, что я даже не начал беспокоиться. Куда больше ему было смешно, и я окончательно расслабился, когда он весело выдохнул:
– Господи, Лесар. В твоём возрасте я был более ответственным.
– Всегда же так. Дети всегда свободнее своих родителей. В поведении, во взглядах. Так что ничего удивительного?
– О, господи, – возмущённо прошептал отец. – Ещё раз такое выдашь – запрещу ввоз книг из Мухарикта. Что это за настроения?
– Ну, я же должен знать о.. Последних наблюдениях в разных сферах наук?
– Это не наука, – отец был непреклонен. – Какой ужас.
– Я же не говорил, что поддерживаю это.
– Лучше бы молчал тогда.
Отец иногда раздражал меня своей непоследовательностью. Говоришь ему одно, он говорит "Вот именно, и..", и продолжает, высказывая совсем иную точку зрения. Или, как сейчас, оканчивает спор совсем неуместной фразой, при этом ведя себя так, будто всё логично и последовательно. Я не хотел считать его глупым человеком. Но либо он и правда был таким, либо считал меня идиотом, который поведётся на такие дешёвые манипуляции. Оба эти варианта мне не нравились, так что я предпочитал думать, что отцу тоже лень спорить со мной, и поэтому он так всё заканчивает.
– Раз они поймали оленя, – я решил немного перевести тему. – Значит, на обед будет оленина?
– Ты уже о еде думаешь? – отец возмущённо оглядел меня. – Мы только с завтрака.
– Ну. Мы ведь едим мало, но часто.
– Ты ешь не мало.
А ещё больше осуждения в голосе сделать слабо..?
– Стал есть меньше после вашего замечания.
Отцу не понравилось, видите ли, что я на днях съел весь виноград, который предложили за завтраком. Это было невежливо с моей стороны. Хотя никто даже не смотрел. Не суть. Теперь я демонстративно ел меньше. Пусть отец видит, до чего меня доводит.
– Лесар, – он поморщился, видимо, услышав, о чём я думаю. – Не веди себя, как ребёнок. Тем более, мы в гостях.
– Всё равно здесь больше нечего делать. Только о еде и думать.
– Тебе скучно? – отец как будто только этого и ждал. – О, ну всё. Побудешь со мной сегодня.
Я про себя выругался. Зря, конечно, я это сказал.. Но ладно. От одного дня с отцом не умру. В Анхеле я как-то сутки с ним проводил, и ничего. Не растаял. А сейчас за пару дней отдыха уже всё, обленился. Как мало мне надо.
– Пойдём? – двинувшись в сторону, начал отец. – Как вы с детьми общаетесь?
– Нормально. У них тут есть "Пустые глаза", ты знал?
Мы с отцом не часто разговаривали в последнее время, так что я решил выложить последние новости.
– Пустые.. – отец сперва не понял, но когда догадался, уставился на меня. – Ты читал их?
– Нет. Но они у них в библиотеке на полке, рядом с обычными книгами. Бери, читай.
Отец не спускал с меня глаз, даже не моргая.
– Я не буду, – проговорил я, когда осознал, что от меня требуется.
– Не дай бог ты к ней притронешься, – многообещающе протянул отец.
– Риберта читал её сорок два раза. И все братья по одному разу точно.
И никто не умер. Это не значит, что я буду читать это, конечно. Но просто говорю..
– Почему её не уничтожили до сих пор?
– Они даже не поняли, что с ней не так, когда я спрашивал.
Отец обречённо покачал головой, и я невольно представил, как мне сейчас запретят общаться с детьми, или попросят Брунлейва пересмотреть всю литературу, что есть в Редхильдсе. Мда, будет забавно.
– Им просто скучно. Ты знаешь, чем они занимаются? Эолейв перепечатывает книги. Итрауд следит за животными. Двойчатам нравится готовить. Октарину, вот, охота.
Я указал на окно, где продолжались родительские наставления. Тиарнис пытался что-то объяснить отцу, и я, честно, ждал, что ему дадут по лицу, но Брунлейв пока держался. Хотя я на его месте просто боялся бы трогать кого-то с приложением даже малейшей силы. Особенно если кто-то меньше тебя в пару раз. Если такой человек кого-то ударит – там же от головы целого места не останется. Жутко, жутко.
– Да, я в курсе. Ужасно, конечно. Я думал об этом, знаешь. Что можно делать, когда ты знаешь, что тебе жить ещё.. Ну, десять распадов, как было Эленоху, когда он умер. Это же такой срок. Я бы первую половину жизни, наверное, с кровати не вставал.
Я слабо посмеялся. Да уж, столько времени, мне кажется, не нужно даже самым занятым людям. Да за половину этого срока можно успеть всё. Вообще
всё. Что кому ещё может понадобиться?
– И ещё распад потом собирался с силами, чтобы встать?
– Да, – отец усмехнулся. – Нет никаких причин что-либо делать. А смысл? Куда торопиться? За столько времени можно успеть всё. А если начать заниматься всем слишком рано, под конец жизни уже не останется ничего, к чему бы у тебя был интерес. Всё надоест. А что делать, когда всё надоедает?
– Через силу продолжать заниматься? Ну или найти что-то, что не надоест. Не все же такие флегматичные, как мы.
Хотя за столько времени, мне кажется, кто угодно устанет и остынет в интересе. Некоторые люди любили размышлять о бессмертии, какими бы были люди, живи они вечность или хотя бы раза в два дольше.. Я склонялся к мнению отца. Что просто нет смысла так долго находиться на земле. Что ты собрался тут делать столько времени? Это же повеситься от скуки. Хотя теперь мы можем спросить у люцифернианцев. Они же как-то умудряются выживать, и посмотрите? В четырёх стенах, даже не покидая их. Ладно бы, они путешествовать могли. Провести по паре циклов в каждой из империй, вернуться, немного передохнуть дома, потом ещё поездить, посмотреть, как изменился мир.. С этой точки зрения долгожительство не кажется таким уж плохим явлением. У тебя есть возможность наблюдать, как меняется мир. Другое дело, что хотелось бы видеть положительные изменения, а я не такого хорошего мнения о людях. Потому сойдёмся на том, что лучше умереть как можно раньше после того, как ты исполнил своё жизненное предназначение. Пусть с проблемами будущего разбираются твои внуки и прочие потомки, ты уже сделал всё, что мог и что тебе было завещано сделать, будь добр, освободи место.
– Ну, надеюсь, они не будут умирать от скуки к своим десяти распадам.
– Брунлейв сейчас не умирает? – решил узнать я. – Сколько ему вообще?
– Шесть. Говорят, он ещё молодой.
– Мне сказали, он ещё даже вырасти может, – я решил поделиться имеющейся у меня информацией.
Отец впечатлено уставился на меня.
– О, так он ещё..
В самом рассвете, можно сказать. Раз он не дорос до того момента, когда рост останавливается. Хотя разве Дети не растут всю жизнь..?
– Тиарнис в два раза старше тебя, ты знал? – я решил поделиться с ним ещё тайнами.
Похоже, отец не знал – так уставился на меня, будто я сказал что-то страшное. Но что? Суровая правда, отец. Его старший сын старше вас. И это, я слышал, Брунлейв ещё припозднился с первым ребёнком. Мда.
– Какой ужас. Вселяешь мне какую-то неполноценность.
– Не мне же одному страдать. А то у него такие талантливые дети.
– А ты не талантливый?
– Ну, не такой, как они. Не с той точки зрения? Хотя, если честно, я вообще нигде не талантлив.
– Боже, Лесар, – отец снова с осуждением глянул на меня. – Прекрати. Нашёл, что о себе говорить.
******
– Вам здесь не скучно?
– Относительно.
Эолейв попросил принести в библиотеку чайник и кипятильню, чтобы я мог заваривать и пить чай прямо там, и, честно, я уже не столько читать туда ходил, сколько ради чая. Хотя я всё ещё не привык к местным травам, но уже почти нашёл относительно неплохие подборы. Так что всё было очень даже неплохо. Сейчас ещё и отец нашёл мне занятие. Эх, так мной любимые посиделки на совещаниях и бюрократия. Мой любимый стук печатей и подписывание миллиона бумажек. Что может быть лучше.
– А то дети Брунлейва сбежали сегодня, – Напла оглянулась на окно. – Вряд ли кто-то из них появится ещё следующие несколько дней.
Я вскинул брови в удивлении. Несколько дней?
– О, настолько всё плохо.
Подумав ещё немного, я решил уточнить:
– Брунлейв их бьёт?
Напла очевидно была близкой к семье, так что я надеялся узнать что-нибудь полезное. Она ведь может знать?
– Ну, как сказать. Этой способностью обладают все из семьи Морогена.
О, сразу новые подробности. Это причина, почему власть принадлежит именно их виду? Просто подмяли всех остальных под себя, потому что у них есть сила, способная причинять другим боль? По крайней мере, можно так подумать.
– Но это жуткое давящее ощущение. Как будто на тебя положили груду камней и тебя вот-вот размозжит.
– Ты.. – мне стало слегка неловко. – Сталкивалась с ней? Именно с ощущением на самой себе?
– Под водой, да.
– Ты была приближенной к Морогену?
Напла вскинула брови, слабо улыбаясь. Задели неловкую тему? Но серьёзно, где она могла столкнуться с ней под водой, если ей обладают члены семьи Мороген? То есть, она и там была придворной дамой? Или кем-то вроде того. Там же у них есть придворные дамы? Итрауд упоминал, что это очень закрытая семья, но в замке есть некие эскулапы и смотрители. Что это у них значит? Нам срочно нужен словарь..
– Ну, можно и так сказать.
Похоже, ей было неловко, так что я решил вернуться к детям.
– И что, Брунлейв каждый раз так с ними? Почему они всё равно сбегают тогда?
– Ну, иногда им удаётся сделать это незаметно. Наверное, надеются, что снова получится?
– Сегодня они прилично задержались.
И вряд ли это вышло случайно. На что они вообще надеялись? Спрошу, может быть, как встречу кого-нибудь.
Напла только пожала плечами.
– Ничего не могу сказать. Я плохо понимаю что детей, что господина Брунлейва в этом вопросе. Но просто даже слугам можно покидать Редхильдс раз в два оборота. А почему нельзя детям? Они и принцы, почему бы и не дать им возможность гулять?
Да, и они уже не маленькие. Старшие могут присмотреть за младшими, если Брунлейва беспокоит именно это. Но ему нравится морить своих собственных детей, похоже. Я уже начинал склоняться к мысли, что это опять их "особенности". Может, у них родительское поведение – это воспитать и выгнать, как у животных в природе? Но наша культура обязала их жить вместе до самой смерти родителей, и вот, к чему это привело. Брунлейв не воспринимает их, как мы воспринимаем своих детей, и поэтому у них такие отношения. Попробуй разберись.
– А у самого Брунлейва нет никаких травм на этот счёт? Не знаю. Другие дети, погибшие в воде. Вам же, вроде, запрещено там появляться, так?
– Да. Но все его дети живы. Возможно, это из-за его братьев и сестёр, которых вода, ну. Увела? Скажем так.
– Что это значит? – сразу заинтересовался я.
– У некоторых видов есть такая особенность. Или, возможно, дело только в сознании? – Напла пожала плечами. – Но вода иногда прямо манит. Зовёт к себе, как бы. И два брата и сестра Брунлейва умерли. По крайней мере, все считают их такими, потому что они ушли в воду и не вернулись.
О, господи.. Теперь оказывается, что у действий Брунлейва есть милая подоплека. Он не просто кошмарит детей, а
заботится. Как же меня бесит подобное. В литературе или в жизни, когда персонаж или человек ведёт себя, как последний урод, но потом вдруг выясняется, что это не просто так, и на самом деле у него светлые мотивы. Омерзительно. Брунлейва словами не научили обходиться? Эленох был врачом, если я всё правильно понял, и я всегда думал, что это довольно интеллигентные люди? Он не научил сына ничему хорошему? На своём примере ничего не показал?
– А их мать нормально к этому относится?
– Да.
Уже проясняли, что она поддерживает Брунлейва, но я надеялся, что есть какие-то пределы. Обычно принято полагать, что женщины более добрые, тем более, по отношению к детям. Я вообще с трудом воспринимал, как можно так относиться к своим детям, будь ты мужчина или женщина. Но видит бог, всякое бывает.
– И никак не препятствует?
– Нет. Они похожи характерами и подходами, так что, наверное, она его даже поддерживает. Я с ней не работаю, так что не могу сказать, как она смотрит на их отношения.
– И она не участвует в воспитании детей?
– Нет.
– А чем она вообще занимается, если не секрет?
– М, – Напла снова неловко улыбнулась. – Нам сказали не говорить о таком людям.
– Понятно, – сразу открестился я. Если это какие-то их тайны, хорошо, я не лезу. Ну, что мы знаем о Новой Люцифернии? Сами Боги сделали их преемниками Первой Люцифернии, а Демьены, скажем так, хранили пару секретов. Люциферин, черногор, иммур – всё это они прятали от остальных людей и считали это своим великим долгом. Очевидно, сейчас их дело унаследовали Мейриона? Вероятно, Иммер в ответе за дальнейшее сохранение этих тайн, или следит за людьми, которые этим занимаются. Не ей же одной на себе всё это влачить? Предположим.
Когда в комнату постучались, Напла сразу развернулась к дверям.
– Ваш отец, – сообщила она, хотя и так было понятно, кто это был. Кому я нужен, кроме него – раз, тем более, сегодня. Два – его стук я узнаю из тысячи.
– Лесар? – вскоре раздался голос. – Пройдёмся?
– Конечно.
Напла быстро ушла во вторую часть комнаты, видимо, чтобы мой отец не заметил её, когда я буду выходить. Почему-то она решила, что он не должен знать, что мы общаемся немного теснее, чем нам положено. Хотя отец и правда не очень любил, когда я сближался с прислугой, но? Мне всё ещё казалось, что под "тесным общением" он имел в виду только наши отношения с Эльнедилом. Всё остальное возмущения у него не вызывало, или, по крайней мере, мне об этом не говорили. Возможно, стоило сказать об этом Напле, чтобы она не переживала в лишний раз и так не беспокоилась, но я не знал как. Так сложно, так сложно..
Снаружи уже было неприятно прохладно, и я даже пожалел, что не взял с собой ничего из тёплой одежды. Но вряд ли отцу было теплее, так что я не стал жаловаться, а просто понадеялся, что мы вернёмся быстро.
Каким-то образом (опять шутки Редхильдса, вероятно) мы умудрились выйти к промышленной зоне, где сейчас работал Итрауд. На специальных подставках была размещена туша оленя, и Итрауд расхаживал вокруг, не то примеряясь, не то оглядывая тело. Отца, по-видимому, что-то заинтересовало, раз он решил не просто остаться в стороне и понаблюдать, а ещё и подойти поближе? Я не мог возражать, так что просто обнял себя, пряча руки под пояс, и поспешил за ним.
Когда Итрауд вдруг взял в руки меч, я нахмурился. Опять же, зачем детям оружие? Потом я всё же связал это с тем, что здесь была туша оленя и Итрауд отвечает за мясо. Видимо, он собирался разделывать и оленя.. Надо ли говорить, как странно это выглядело? Один этот меч (или нож?) был длиной с его рост. Стоило отдать Итрауду должное, он держал его вполне спокойно. Но смотрелось это всё ещё глупо.
Не так "глупо" мне стало, когда Итрауд замахнулся и буквально с одного удара снёс оленю голову. Отец удивлённо выдохнул, аж замерев на месте, а я и вовсе рот от удивления приоткрыл. Одним ударом. Голову взрослому крупному животному. С ума сойти. Я не назвал бы себя слабым человеком, но я очень сомневался, что смогу так же. А Итрауд – ребёнок – справился. Это какая-то усиливающая магия?
Справившись с удивлением, отец продолжил путь и вскоре Итрауд нас заметил.
– О.. Добрый вечер.
– Здравствуйте, – отец улыбнулся, делая лёгкий поклон. Я же всё проматывал в голове сцену, когда Итрауд пинком отодвинул голову оленя подальше от себя. Он, кажется, планировал заняться свежеванием..? Мы его не отвлекаем?
– А.. – Итрауд неловко осмотрелся, после чего решил объяснить. – Отец сказал разделать тушу к ужину. Хотите посмотреть?
– Думаю, я воздержусь, – отец слабо улыбнулся.
– Спасибо, но нет, – тут же отозвался я. Не было желания смотреть, как кого-то потрошат.
Итрауд, очевидно, ничего ужасного ни в чём не видел.
– Я могу выделать его череп для вас, – даже предложил он. – Если вы хотите, конечно.
Я с трудом мог представить ситуацию, где бы нам понадобился череп, но как ему такому можно было в чём-то отказать? Хорошо, что отец будет решать и отвечать. Сможет вежливо отказаться..
– М-м, – отец сощурился. – Да, давай. Было бы неплохо.
Итрауд вздохнул, кажется, обрадовавшись согласию. Или только испугавшись? Кажется, он сам не ожидал такого поворота. Что ж, надеюсь, он не расстроился. Получилось неожиданно, спорить не будем.
– Отправим в Элеол, – отец оглянулся на меня, будто спрашивая, как мне предложение. – Они сделают из него, как они умеют.
Их знаменитая резьба по костям. Мерзчайшее дело, какое только вообще можно придумать, но кто-то справился.
– Что вы сделаете? – не понял Итрауд.
– В Элеоле делают резьбу по костям. Местное народное искусство.
– А-а..
– Мы можем потом отправить его тебе.
– Но это же вам. Или вы не любите черепа?
– Наш Бог не оценит таких вещей в доме. Можно будет считать, что это сувенир из Элеола.
– Ну, – Итрауд осмотрелся. – Наверное, ничего страшного. Спасибо.
На этом они закончили. Мне хотелось уточнить у Итрауда, знает ли он что-нибудь о его братьях. Где они, как себя чувствуют. Их не было за обедом, и я немного беспокоился, но этим уже точно не стоило интересоваться при отце. Будет подозрительно. Хотя не было похоже, что он поддерживал Брунлейва, когда мы это обсуждали за тем же обедом. С позволения называть это обсуждением. Я просто спросил, где все остальные дети, Брунлейв ответил, что не хочет их видеть и они поедят у себя в комнатах. Что ж, хотя бы поедят. Если бы их ещё голодом морили, было бы совсем грустно, наверное?
