***
Высокая железная дверь со скрипом открывается. Это странно — дверь то почти новая, этой комнатой пользуются так редко, что иногда забывают про ее существование. Хосок морщится на раздражающий звук и чешет краем папки с делом затылок. Возможно, он ведет себя не как большой и злой коп. И он даже не коп, так что, заключает он сам, ему можно. Ким Сокджин сидит напротив с таким бледным лицом, что Хосоку кажется, будто тот сейчас грохнется в обморок. И он его понимает. Если бы в его жизни случилось столько дерьма, связанного между собой невидимой нитью, Хосок бы тоже сошел с ума и превратился бы из человека в мумию с базовыми потребностями. Он этого учителя даже немного уважает — какую же нужно иметь выдержку, чтобы даже в такое время сидеть спокойно и ждать своего приговора. Хотя, какой уж там приговор. Он не убийца, Хосок это точно знает. Папка аккуратно ложится на поверхность металлического стола, а стул под Хосоком также, как и дверь, характерно скрипит. Он снова хмурится и смотрит на одностороннее стекло, намекающе дергая бровь, надеясь, что стоящие по ту сторону люди поймут его намек. Намджун за стеклом керкает и прекрывает рот кулаком. — Итак, господин Ким, — начинает Хосок своим давно забытым менторским тоном. — Начнем. У нас к Вам много вопросов. — Спрашивайте все, что вас интересует, — тон у Сокджина холодный и безжизненный. Он сверлит взглядом дыру в столе и не поднимает головы. Хосок кивает и открывает папку. И замечает, как его пальцы немного трясутся, когда он перелистывает страницы их дела. — Не знаю, что Вам известно про нашу организацию, поэтому расскажу немного об этом. Я представитель государственной компании под названием «Особая служба безопасности», мы занимаемся обеспечением безопасности людей государственного значения, в том числе и их близких родственником. В этом деле с нами сотрудничала еще одна служба — частная служба контроля безопасности «Изумруд», довольно известная в своих кругах. Охранять нам пришлось одного из Ваших учеников, Пак Чимина, сына премьер-министра нашей страны. Довольно неожиданная кандидатура, подумали мы, когда нам сообщили детали дела, — Хосок следит за реакцией учителя, но тот лишь приподнимает голову и одаривает его неживым взглядом. — Но позднее мы поняли, зачем нам поручили это дело. Намджун посылает ему сообщение на телефон, из-за чего Хосоку приходится отвлечься. Он ругается мысленно на непутевого начальника, когда видит в сообщении «не тяни кота за хвост». — Пак Чимин бы неразрывно связан с другой Вашей ученицей — Кан Сыльги, которая трагически погибла год назад, незадолго до своего выпуска из школы. Они были лучшими друзьями, так? — Зачем Вы спрашиваете, если и так знаете ответ?.. — Ответьте мне, господин Ким. Ким Сокджин вздыхает и устало смотрит на него: — Верно, Чимин и Сыльги очень близко общались с первого года старшей школы. Были не разлей вода. Хосок кивает. — Следя за Пак Чимином, мы вышли на ее убийство, — говорит он и делает паузу, видя удивление в газах напротив. — Именно, убийство. Мы нашли некоторые улики, указывающие на то, что Кан Сыльги была убита в музыкальной комнате год назад, а ее самоубийство было подстроено неизвестным. Точнее, уже вполне известным человеком. — Вы знаете…? — Возможно. Но чтобы знать наверняка, нам нужна Ваша помощь, господин Ким. Вы ведь посодействуйте нашему расследованию? Сокджин дергается, как от пощечины, и неверяще смотрит на Хосока в ответ. Молчит он еще с минуту, после чего обессиленно опускает голову и кивает. Хосок облегченно вздыхает; хотя бы проблем с допросом быть не должно.***
Юнги замечает то, как дергаются коленки Чимина, но ничего не говорит. Тот нервничает и явно хочет на все наплевать, выбежать из машины и побежать по написанному в его телефоне адресу, но Юнги все равно бы ему не позволил. Ему самому уже не терпится поскорее покончить со всем этим дерьмом, чтобы перестать ощущать себя загнанным в клетку зверем, который ничего не может сделать со своей жизнью. Но Чимин, сидящий сейчас рядом с ним и постоянно выглядывающий в окно, чувствует себя сейчас намного хуже. В какой-то момент Юнги пытается собрать мысли в кучу и цепляется взглядом за фигуру человека впереди, и только на инстинктивном уровне ощущает телодвижение рядом с собой. Он поворачивает голову с такой скоростью, что чуть не сворачивает себе шею, и видит в замедленном действии, как школьник тянется рукой к дверце машины, пытаясь ее открыть. — Чимин, нет, — говорит он строго быстрее, чем сам сообразит. Его пальцы хватает чужой школьный пиджак, притягивая обратно, и сжимают так сильно, что подкладка может разойтись по швам, но ему плевать. Ему сейчас на все плевать, — кроме его основной задачи. Защитить. Это же его работа, верно? Нет, это его главное желание. И почему-то, признавшись самому себе, внезапно становится легче дышать. Юнги выдыхает и ослабляет хватку, но ткань из рук не выпускает. На него смотрят мальчишечьи глаза Чимина, а в них — страх и ненависть к этому миру, которую просто так добрыми словами не излечить. Они не разрывают зрительного контакта, пока эмоции в чиминовых глазах не утихнут, и только тогда Юнги решается отпустить ткань чужого пиджака. Однако, на его удивление, школьник от него не отшатывается, а продолжает глазеть на его лицо, пытаясь своим взглядом сжечь кожу Юнги заживо. — Хен, — шепчет Чимин мягко, — я не могу больше здесь сидеть. Я дышать не могу больше, хен. У него ничего не получается ответить. Он мотает головой из стороны в сторону и тоже будто не дышит. Как можно было так… — Чимин, нам нельзя выхо- Черт возьми, ему было запрещено пользоваться этим приемом. И как мог Мин Юнги попасться на него? Чимин целует его, нелепо прикасаясь губами к его губам, он даже глаза не закрывает, а специально следит за чужой реакцией. Юнги чувствует бешено колотящееся сердце у себя под ребрами и совершенно не соображает, когда начинает отвечать на поцелуй и ощущает покалывание в затылке. Школьник целоваться не умеет, случайно ударяется зубами и айкает, заставляя Юнги почти истерично усмехнуться. Что они делают? Юнги практически совершает преступление прямо сейчас, а Чимин… А тот не теряет надежды выбраться. И когда старший протягивает руку, касаясь его шеи, открывает дверь машины и отклоняется от мужчины назад. Юнги тратит долгие три секунды на то, чтобы осознать происходящее, но успевает выйти из машины быстрее, чем Чимин переступит невидимую черту. — Я же просил… — он устало вздыхает, преграждая парню путь. Чимин что-то недовольно мычит и пытается его оттолкнуть, но Юнги, даже со своим худым телосложением, все же сильнее его. Он удерживает школьника в руках и приближается, начиная медленно и вкрадчиво говорить: — Я просил тебя подождать. В спешке нет ничего хорошего. Они не знают, что мы здесь. Но узнают, если ты перейдешь дорогу. Оставаться. В машине. Разве я многое прошу? На Чимина это действует как-то странно. Он смотрит на старшего, как загнанный в ловушку щенок и смазано кивает. Юнги снова вздыхает и прижимает парня к себе, мягко поглаживая по спине и волосам. — Все будет хорошо. Они уже в пути. — Они очень долго едут. Юнги слышит, как Югем оповещает его о их местоположении, и улыбается: — Они совсем рядом.***
— В Вашем личном шкафу в учительской была найдена записка, с именем и некими цифрами. Думаю, Вы догадывайтесь, о чем идет речь. Глаза учителя округляются: — Вы шарились в моих вещах без ордера?! Хосок давит ухмылку. А этот препод не лыком сшит, знает как это все работает; так почему же прикидывается таким несмышленым? — Он идиот что ли? — бормочет Чонгук, чуть не елозящий носом по одностороннему стеклу. Изнутри его съедает жуткое любопытство, а желание ворваться в допросную и устроить этому мужику взбучку с каждой минутой увеличивается в геометрической прогрессии. Останавливает его только стоящий рядом Тэхен, не сводящий с него взгляда и удерживающий за плечо рукой. — Мы ж не полиция, откуда у нас ордер? — Скажи спасибо, что он вообще здесь сидит. Хотя, в такой ситуации было бы странно, если бы он отказался нам помогать. Чонгук кидает на него недовольный взгляд. — Перестань испускать эти волны оптимизма. Почему ты вообще такой спокойный? — он стучит пальцем по стеклу и пытается заставить Тэхена проснуться. — Алло! У нас тут кульминация допроса, очнись, Ким Тэхен. Тот же только закатывает глаза и складывает руки на груди. По другую сторону стекла Хосок все еще пытается добиться от учителя внятного ответа. Но тот, как будто специально, как воды в рот набрал, и это заставляет Тэхена думать, что, возможно, он скрывает немного большее, чем они думают. — То есть Вы не отрицаете, что знаете Мун Сонха и о его связи с этим делом? — Не отрицаю, — Ким Сокджин снова увиливает от ответа, — но не знаю точно, как именно он связан. Вы сами понимаете, у меня нет такой возможности, узнать… Хосок устало вздыхает: — Конечно, понимаем. Поэтому пытаемся узнать мы, как семнадцатилетняя школьница может насолить министру образования, чтобы тот приказал своему водителю ее убить. Господин Ким, Вы знали, что на Вашем личном компьютере есть файл-предсмертная записка? — Что? — голос учителя пропадает под конец фразы. — Откуда Вы узн… Ах, да. Да, я знаю об этом файле. — Хорошо. Мы узнали, что файл был загружен туда уже после смерти девочки. Это Вам о чем-нибудь говорит? — Нет, как такое вообще возможно? — на лбу у учителя появляется складка из-за нервов. — Мой компьютер защищен паролем, да и в тот день я практически весь день после обеда провел в кабинете… Хосок разводит руками: — Однако, несмотря на пароль, нашему работнику удалось его взломать. Сокджин кривит губы, наконец показывая скрытые до этого эмоции, и это заставляет Хосока подумать о том, что, наверное, он уже догадался про кого идет речь. Маленькая и юркая девчонка из «Изумруда» проявила себя в этой миссии, как самый бесстрашный работник. Возможно, ее начальнице придется выплатить ей премию. — Вспомните, возможно, Вы могли куда-то выйти в районе трех часов дня. Понимаю, времени прошло много, но этот день, наверняка, остался в Вашей памяти, — продолжает Хосок, но в ответ получает только отрицательное мотание головой и долго молчание. И он только надеется на то, что учитель сейчас действительно пытается вспомнить, а не просто тянет их время. Которого и без того у них осталось не так много. Хорошо, решает Хосок, и решает выложить их главный козырь. Он смотрит на стекло слева от себя, пытаясь уловить в нем хоть какую-то поддержку, но ожидаемо ничего в нем не видит. Лишь получает еще одно сообщение на телефон от Чонгука. «Скажи ему.» — Господин Ким, мы не хотели сообщать Вам и преждевременно давать повод для переживаний, но… — Хосок ловит взгляд учителя из-под челки. Тот выглядит таким замученным и лишенным жизненных сил, что ему даже становится жаль этого мужчину, на которого свалилось так много год назад. — Сегодня пропала одна из ваших учениц, Сон Сынван. Похоже на похищение, причем тем же человеком, что и в прошлый раз. — Пропала? Похищение? Вы что, шутите? — Нам бы хотелось, чтобы это было шуткой. Наши люди уже направились по предполагаемому ее местоположению, а нам с Вами сейчас нужно расставить все по полочкам. Вспомните тот день, что тогда происходило? Сокджин молчит минуту, собирается с мыслями, но все же начинает говорить: — Мы виделись с Сыльги с утра. Затем я вел уроки до обеда, у меня было окно до трех тридцати… Все это время я сидел в учительской, отлучался только когда там был кто-то, кроме меня. Затем… Он замолкает, привлекая внимание Хосока и людей за стеклом. — Мама, — говорит он вновь севшим голосом. Его лицо бледнеет, когда он продолжает: — Мама приезжала навестить меня около трех часов. Я… я выходил, чтобы встретиться с ней, а затем вернулся в кабинет… Когда кончился урок, мне сообщили о том, что произошло. Буквально вся школа гремела тогда об этом… Хосок черкает в блокноте и думает. Думает, думает, думает. Если бы он был министром образования, кого бы он попросил пробраться в учительскую незамеченным? Ученика? Учителя? — Когда Вы возвращались в кабинет, видели ли Вы кого-нибудь поблизости? Ученика или учителя? — Да, в это время в коридоре как раз убиралась мисс Хан. Но как я мог заподозрить уборщицу? — Она все еще работает в этой школе? Учитель отчаянно кивает. Если у них получится уговорить ее все рассказать, то доказательств будет намного больше. Что ж, дело осталось за малым. Спасти девчонку.***
— Ты, — Югем, даже не глядя, пальцем показывает на чуть ли не подпрыгивающего на месте Чимина, — остаешься сидеть в машине. А ты, — теперь на Юнги, задолбанного и вымотанного, — будешь его караулить. Чимин тут же выходит вперед и начинает свой протест: — Но как вы можете оставить меня здесь?! В сообщении написано, что Я должен туда прийти! — Нет-нет, даже без разговоров, — Югем деловито мотает головой и дает указание членам команды занять свои позиции. И никакие громкие школьники не изменят его решения. Да, он понимает его нетерпение, но у них тут серьезная спасательная операция и лишние люди будут только мешаться под ногами. Он обращает внимание на притихшего Юнги и по-товарищески кладет ему руку на плечо. Все-таки, они смогли сработаться. Он смотрит на его уставшее лицо и доверительно шепчет: — Проследи за ним. Возможно, это будет в последний раз. — Звучит довольно трагично. Он жмет плечами и машет рукой ребятам из команды. Пришло время спасти принцессу. В подвале, в который привел их адрес в сообщении, темно и влажно. Свет сюда совсем не поступает, из-за чего Югему приходится достать карманный фонарик. Пока он сюда спускался, в его голове созрел простейший, и от того блестящий, план: он притворится Чимином, пока его не будет видно, узнает, где Сынван, и тогда подключит ребят. Все гениальное просто. — Есть тут кто? Он проходит дальше по коридору и заходит за угол, останавливаясь. Где-то впереди него слышится непонятный шорох, и Югем осторожно наводит туда фонарик: впереди в одной из открытых комнат прямо посередине он видит стул, а на стуле — связанную девчонку. Югем задерживает дыхание. Слишком просто. Должен быть подвох. Сынван реагирует на свет, поднимая голову, и взгляд ее сразу же меняется на жутко испуганный. Она что-то мычит через скотч, приклеенный к ее рту, и истерично мотает головой, вынуждая Югема отшатнуться назад и резко обернуться на звук позади себя. — Что за..? — вырывается у мужчины, стоящего в трех шагах от него. В руке у него пистолет, а во взгляде — огромное непонимание. Югему ничего не остается, кроме как вытащить свой пистолет и направить его прямо на удивленного мужчину. Тот тоже времени не теряет и повторяет за ним следом, прищуривая глаза. — Ты не тот пацан. Ты кто? — Ай, как не вежливо, мужчина. Это Вы мне ответьте, кто Вы такой? И почему решили, что можете прятать здесь ребенка? — Не твое дело, паршивец! Вали отсюда, пока я тебя не прихлопнул! — Извини, мужик, не могу, — Югем начинает нервничать, но виду не подает. Только незаметно жмет на кнопку на своих наручных часах. И начинает тянуть время. — Вот ты мне скажи, чем тебе девчонка не угодила? Зачем похищать ее надо было, а? — Чтоб ты спросил, — выплевывает мужчина в ответ и выглядит довольно угрожающе. — Что-то много кто стал носы в это дело совать. Вы заодно были с тем ментом, да? Югем по-актерски пожимает плечами и молится всем богам, чтобы этого мужика уже поскорее заткнули. — Я хотел разобраться с этим по-тихому, — не унимается тот, — как в прошлый раз. Чтобы никто ни о чем не догадался. Сейчас ведь все подростки с суицидальными наклонностями, а? Скажешь, не так? Нет детей — нет улик! И тогда никто не узнает, где находится та чертова тетрадь! Ему становится противно. И он борется с желанием нажать на курок, но его опережают, оглушая дубинкой со спины. Рука Югема падает вниз, а взгляд — на уродливую тушу мяса под ногами.Он разворачивается, убирает пистолет и делает несколько шагов навстречу к запуганной школьнице, со всей силой зажмурившей глаза. Присаживается на корточки и старается как можно аккуратнее отлепить от нежной кожи скотч, намертво приклеившийся к ней. Сынван тихонечко мычит, приоткрыв глаза, по ее щеке уже катится слеза. Югем стирает ее пальцем и ободряюще улыбается. — Все хорошо. Он к тебе больше не притронется. Сынван поднимает на него взгляд и говорит, очень тихо, буквально шепчет. — Он у меня. — Кто? — не понимает Югем. Девчонка делает глубокий вдох и продолжает. — Дневник Сыльги. Он у меня.