***
— Мы же заказывали двадцать коробок? Чжинен, потный и задолбанный, с грохотом ставит оставшиеся десять коробок с соджу, и откидывает упавшую на лицо челку. Выглядит он недовольным и злым, и поэтому у Юнги нет даже желания начинать с ним спорить. Он поднимает руки в примирительном жесте: — Хорошо, пусть будет пятнадцать. Но почему вы убавили количество? — Хен, мы же сопьемся. Здесь сто с лишним бутылок соджу, кто-то обязательно принесет шампанское и что-то покрепче. Мы умрем, задохнувшись от алкогольных испарений в этой душной комнате. — Она проветривается двадцать четыре на семь. Чжинен закатывает глаза и машет на него рукой: — Потом ты заговоришь по-другому. — Ладно-ладно. На горизонте не было видно машины с кейтеринговой службой? — Неа. А во сколько они должны приехать? Юнги смотрит на свои наручные часы, хмурясь: — Пятнадцать минут назад. Херовую мы службу заказали. — Кстати, спросить хотел. Каким образом получилось так, что ты за все ответственен? — Хах, — теперь он закатывает глаза, — знаешь, это лучше, чем драить унитазы и присматривать за школьниками. — Ты опять провинился в чем-то? — Сказал, что ее никто замуж не возьмет. Чжинен кривится: — Оу. Вот это ты, конечно, постарался. — Ага. Четыре часа.***
Херин, молодая девочка из ОСБ, вбегает в холл их компании и чуть не подскальзывается на плитке, взвизгивая. Юнги иногда удивляется, как некоторые начальники людей на работу принимают. Девчонка подбегает к нему, вся запыхавшаяся и с красными от мороза щеками, заглядывает в глаза своими огромными и протягивает ему большой черный сверток непонятно чего. Юнги тычет в сверток пальцем. — Это что? Херин сглатывает и шепчет: — Ваш костюм. — Ха? — Йерим-и попросила меня отнести его сюда, — щебечет она, — сама она не смогла прийти. У нее там проблемы какие-то с ее молодым человеком. — Йерим сказала тебе, и ты просто взяла и принесла мне чертов костюм? — шокировано переспрашивает Юнги, глядя на девушку во все глаза. Конечно, он знает, что нравится ей. Иначе бы не получал эти взгляды украдкой на их совместных посиделках, коробочки с обедами и вот такие вот маленькие благие дела в свою сторону. Ему Херин немного жалко; во-первых, не тот он человек, в которого нужно влюбляться девочкам типа нее, во-вторых, Юнги немного слукавил, сказав, что он мужик одинокий. Не такой уж и одинокий, если честно. На этой мысли он улыбается и берет свой костюм из девичьих рук. Затем грозит Херин пальцем и смотрит с напускным раздражением, все еще улыбаясь: — Не слушай больше Йерим. Она плохая девочка и учит всех только плохому. А раз уж ты все равно здесь, можешь подняться на пятнадцатый этаж и помочь другим с украшением. Херин доверчиво кивает и убегает в сторону лифтов, а Юнги только обреченно вздыхает. Смотрит на черный сверток в своих руках и качает головой. Ну, хотя бы выглядеть прилично будет. Два часа.***
— Вот это вот, — Сольджи обводит наманикюренным пальцем весь конференц-зал и смотрит на Юнги нечитаемым взглядом, — это что? Юнги сглатывает: — Украшения? Стол? Елка с подарками? — И кто участвовал в подготовке этого всего? — Ну… Я? Сольджи вздыхает и просто выходит из зала, не сказав ни слова. Юнги с непониманием оглядывает зал еще раз, но не видит ничего кошмарного — все в лучших традициях новогодних американских фильмов, огромная елка в углу зала и куча коробок с подарками различной величины вокруг нее. Он пожимает плечами: ему все нравится. — Хен! Дверь открой! Юнги спешит поскорее открыть стеклянные двери в зал, куда быстрым шагом входит Югем с тремя коробками чего-то звякающего внутри. Он ставит их на пол рядом со столом и разгибает спину, совсем как старик. — Думал, не дотащу, — жалуется он. Юнги догадывается, что в коробках новые бокалы, которые он поручил купить Тэхену. — Тэхен на первом, болтает с кем-то, остальные коробки он сам донесет. — Я бы не советовал так слепо ему доверять, — флегматично говорит Юнги осматривая коробки на наличие повреждений. — Иди и проверь его. — Блин, ну хен! У меня и без этого дел куча, пошли кого-нибудь другого! — Ты видишь здесь кого-то другого? Югем осматривается: — И правда. А где все? Юнги закатывает глаза: — Готовятся. Марафеты наводят. Главная только что заходила, посмотрела на меня, как на дебила последнего, и ушла. Как думаешь, что в украшениях не так? Младший снова смотрит на зал в целом и спустя несколько секунд фыркает: — Хен, — говорит он, — у тебя надпись «С Рождеством» весит. А мы, вроде как, Новый Год встречаем. Юнги смотрит на весящую под потолком гирлянду. И правда, «С Рождеством». — Твою мать. Сорок минут.***
Он поправляет чертову бабочку на своей шее, но та все равно висит криво. Юнги чертыхается и плюет на все, выходя из туалета на первом этаже. По забавному стечению обстоятельств, именно 31 декабря все туалеты в здании были закрыты на ремонт, и остались открытыми только те, что были на первом и пятом этаже. Вот же они повеселятся сегодня за вечер. Мимо него проносится толпа из девушек: Йерим, Суен и Хеджин бегут за паникующей Хиен, у которой на ее потрясающе красивом блестящем платье отпало несколько пайеток. Видимо, из-за этого она и паникует: как же так, встречать Новый Год и такой уродиной? Юнги всегда поражала эта женская логика. Он останавливается, пропуская слабый пол вперед, и, пока стоит и ждет лифт, скучающим взглядом проводит по застекленным входным дверям. Машины снуют туда сюда, черные, белые, синие… Стоп. Синие? Юнги отклоняется, чтобы получше рассмотреть, и округляет глаза. Действительно, синие. Знакомая синяя машина останавливается рядом со зданием, а из нее, словно принц из сказки, выходит молодой парень, дико красивый и дико знакомый. Юнги аж рот открывает от негодования. — Ну и что мы тут забыли, молодой человек? Чимин улыбается своей привычной улыбкой и жмет плечами: — Сбежал с семейного ужина. Ну такая нудятина, меня аж всего корежило. Старший осматривает его с ног до головы. Модный костюм бордового цвета и блестящие ботинки. Пару недель назад парень покрасил волосы в серебристый и выглядит теперь, как айдол какой-нибудь, к чему Юнги все еще не привык. У него аккуратно уложены волосы, открывая вид на лоб, и Юнги очень хочется прямо сейчас провести по ним ладонью, чтобы испортить идеальную укладку. — Пак Чимин, я не хочу, чтобы твой отец ненавидел меня еще больше, чем сейчас, — говорит он с мольбой. — Брось, хен, — Чимин смеется и тянется к нему, поправляя, наконец, его бабочку на шее. — Мой отец ненавидит всех — профессия у него такая. — Спешу напомнить, что он — премьер-министр нашей страны. Что бы он подумал, если бы услышал, что ты так о нем говоришь? — Не знаю, — Чимин пожимает плечами, — да и не важно. Сынван, кстати, тоже здесь. — Вы издеваетесь надо мной, что ли? Я и без вас сегодня весь в стрессе! — О, из-за меня ты будешь нервничать? Юнги закатывает глаза, но не сдерживается от смешка. Парнишка все такой же игривый, когда рядом никого нет, все такой же красивый, как и всегда. Изменилось немногое — теперь он только для Юнги одного. Поэтому Юнги машет рукой вошедшей в здание Сынван, прекрасно выглядящей в своем платье, и мажет ладонью Чимину по щеке. — Скоро все начнется, давайте поторопимся, раз уж вы здесь, — говорит он, заходя в лифт. Чимин следует за ним, ожидая спешащую к ним Сынван, и улыбается. — Думаешь, в этот раз все начнется вовремя? — Сильно в этом сомневаюсь, — отвечает недовольно Юнги и ахает, когда младший тянется к нему за секунду до того, как Сынван запрыгнет в лифт, и оставляет липкий поцелуй на его щеке. Кажется, Чимину нужно купить новый бальзам для губ.***
Намджун напивается и толкает очень странные тосты. — И я хочу, чтобы в Новом Году все мы с вами жили в счастье и в покое! — он икает, потом хохочет и поднимает бокал с шампанским вверх. Подумать только, а в нем ведь всего несколько бокалов чего-то игристого. Что же будет дальше? Юнги даже думать об этом боится. Но дальше действительно становится только хуже. Где-то к одиннадцати все становятся немного более пьяными, чем нужно, и это приводит к некоторому подобию хаоса. Кто-то начинает вытанцовывать непонятно что (и Юнги сам не понимает, как он смог упустить момент, когда Чимин сбежал от него и начал отрываться под странные песни вместе с Тэхеном), кто-то им подпевает, а кто-то громко рыдает. Именно, рыдает. Юнги подпирает щеку кулаком и смотрит на разворачивающуюся драму. — Ну хватит реветь, — говорит Марк устало, — это не последний твой парень, найдешь нового. Йерим взвывает еще громче и начинает вытирать слезы рукавом его рубашки. Марк в шоке поворачивает голову к Юнги с мольбой во взгляде, но тот только разводит руками. Йерим, по всей видимости, бросили. Прямо в Новый Год, какой кошмар. — Он клялся мне в вечной любви, а когда узнал, кем я работаю, испугался и бросил! — кричит она, прерываясь на всхлипывания. — Все мужики одинаковые! Им нужно только одно — чтобы девушка их слушалась и была слабой! Марк, не сдерживаясь, закатывает глаза: — Господи, откуда ты это взяла? Не все мужчины такие, Йерим. Девчонка перестает громко реветь и поднимает на него голову, прищуриваясь. Юнги уже здесь чувствует подвох. — М-марк, — хнычет она, — я тебе хоть немного нравлюсь? — Чего? — Встречайся со мной, — говорит Йерим, заставляя Марка подпрыгнуть, — ты меня из-за работы не бросишь! А потом просто берет его лицо в свои ладони и целует. Вау. А девушки бывают очень даже смелыми. Когда до обратного отсчета остается несколько минут, Чимин тянет его танцевать под одну из песен Сая, и Юнги чуть не отдавливает ему ноги. — Херовый из меня танцор… — Не волнуйся, — Чимин мягко смеется и поправляет ему лацканы пиджака, — я буду вести. — Мы будем танцевать медляк под Сая? — спрашивает Юнги, на всякий случай, и выгибает бровь с насмешкой. Младший улыбается, притягивая его к себе и укладывает голову на плечо. Юнги не остается другого выбора, кроме как положить ладони ему на спину и начать медленно ее поглаживать. Спина у Чимина теплая и широкая. Не такая широкая, конечно, как у парней из ОСБ или «Изумруда», но все равно крепкая, проводить по ней руками очень приятно. Вообще быть рядом с Чимином очень приятно. После его выпускного из школы у них было всего пару месяцев, чтобы привыкнуть друг к другу и к новым отношениям. А затем младшего затянул университет, новые знакомства и новая деятельность, а париться со старым и скучным Юнги, как считал сам Юнги, ему уже не хотелось так сильно. Но, конечно, Юнги утрирует; Чимин всегда находил время, чтобы встретиться с ним в выходные, когда они совпадали с выходными старшего. Однако, Чимина в жизни явно не доставало. — Я скучал, — говорит Юнги, снова давая себе слабину. — Очень. — Вот видишь, не зря я все-таки приехал, — в голосе у Чимина слышится нежность и улыбка, которая ему так идет. — Я тоже скучал, хен. Сольджи с Намджуном, вдоволь наклюкавшиеся соджу, кричат про обратный отсчет и пихают всем в руки бокалы с шампанским. Чимин от Юнги не отлипает, прислоняясь своим боком к чужому, но бокал принимает и салютует им же улыбающейся Сольджи. Та воспринимает его совсем как младшего братика, что Чимина иногда очень смешит. Иногда, это когда она очень сильно напьется. — ДВЕНАДЦАТЬ! — кричит громче всех раскрасневшийся Хосок и засовывает себе в рот сразу четыре виноградины. — ОДИННАДЦАТЬ! Все дружно выкрикивают цифры, обнимаясь и готовясь загадать желание, и когда остается всего пять, Чимин тянется к нему снова и говорит в самое ухо: — Я люблю тебя, хен. Юнги дергается, но улыбается. Он знает, что загадает в Новый Год. Хосок, уже давно запрыгнувший на стул, вдруг громко айкает и не удерживает бокал с шампанским в руке, из-за чего тот валится на пол прямо рядом с начищенными ботинками Юнги. Тот считает до пяти. Он загадает сменить работу. Однозначно.