Запах Смерти

Они цветут, не радуя сердец, И вянут, отравляя нам дыханье. А у душистых роз иной конец: Их душу перельют в благоуханье. Когда погаснет блеск очей твоих, Вся прелесть правды перельется в стих.

*** Тело облегает тонкая голубая материя, что если бы Алья могла двигаться, то её кости были бы сломлены в прах. Но она чувствовала лишь холод, всепоглощающий и приятный. Словно дар богов, небесные оковы, которые не дают ей сделать глупостей. Мозг кричал, рвал последние здоровые клетки и уничтожал здравое мышление. Сердце же молило пощады, рыдало о побеге из адского места. Алья пытается закрыть глаза, или же хотя бы чуть-чуть повести глазами – никак. Невольно француженка смотрела на него. На призрака, исчезнувшего в нужный момент. Фотограф, чья чёлка была ширмой ужасного объектива заместо глаза. Хотелось плакать, но она лишь чувствовала застывшие слёзы. — Куда ланит девались розы, Улыбка уст и блеск очей? — слегка подхрипше спросил он, растягивая губы в хищной улыбке. — Все опалили, выжгли слёзы горючей влагою своей. Тонкие пальцы фотографа, облачённые в бордовые перчатки дотронулись до покрасневших щёк, вызванных слезами. Алья душой рвалась и пыталась дергаться, запрещая ему дотрагиваться до себя, но безуспешно. Стефано замолкает и размазывает солёные капли по лицу, увлечённо и нежно, словно пытаясь успокоить. — Твой брат – начало. Слышишь? — Алья взвыла внутри себя, обвиняя этого мерзкого итальянца в убийстве, мысленно желая заткнуть его. Он словно почувствовал это и хмыкнул. —Non capisco!* Что в твоём взгляде? Где твоё рвение к искусству? Где желание сохранить брата в каплях парфюма?.. Валентини слегка сщурил уцелевший глаз, со старанием вглядываясь в карие глаза. Теперь в её глазах мелькало непонимание. — “Я сохраню твой великолепный запах”. — процитировал он, давая понять, что во время её истерии он был тут, — Как же я солидарен с твоим решением… Единственный выход спрятать душу мертвеца – запереть в хрустале. Должен отметить, что мы теперь коллеги. Два творца, смотрящих на искусство по другому. Ты ведь не передумала? Единственным верным решением для Альи было согласится, хотя ответ дать она была пока не в состоянии. Брат… Лучик солнца. Она помнит каждый запах, что он источал. В детстве она воровала его платок, что он носил на шее, и с лёгкостью могла на нюх определить, что за сладость Максим ел без неё. Ириски с маком. Становясь старше, Алья так же припадала носом к платку, ощущая запах духов и помады девушки, что его целовала. За частую родственники шутили про неё как про ищейку или детектива. А она молча поражалась, откуда у неё такая способность. Вопрос Стефано встал ребром. Что она чувствует?.. Брата. Нарциссы. Смерть… что есть запах смерти? Наверное, это пахнет тем металлом, что льётся по жилам – кровью. Или пахнет сладко, притарно, улыбкой мертвеца, пожелавшему смерти. Или, может, последним делом. Руки пекаря впитали запах теста, а форма корицу. Значит смерть пекаря пахла бы так. Эти размышления не давали покоя. Её брат сейчас пах цветами, лишь потому что упал в бак с ними. А цветы должны пахнуть им. Дружелюбием, теплотой и уютом. Чувство, которое она ощутила, увидев его тело, вернулось. Ей нравился этот запах эмоций, открытых со смертью. Смерть брата теперь выглядела не больно, а жертвено. Максим Грин пожертвовал собой, чтобы показать Алье, что нужно звать искусством. Стефано словно слышал её мысли, и как только размышления девушки дошли до сути, он освободил парфюмера от своих временных цепей. Алья чуть не упала, только спиной уперлась в злощастный котёл. — Я… Я чувствую. Bien sûr.* — Грин подняла красные глаза на мужчину, — Коллеги? Что вы имеете ввиду? Это вы причастны к пропаже людей? Стефано расплылся в улыбке, кивнув головой, явно не чувствуя сожаление. Компания убийцы стала непривычной, но он не мог её сдать полиции, обвинив в смерти брата. Просто он теперь сам может думать о ней так. Они теперь были равными по всем категориям, исключая то, что Алья не имела подобные способности как к него. — Когда закончишь делать духи, приходи по адресу, что я дал. Раз я лицезрел твои шедевры и методы их создания, то и ты увидишь мои работы. — Стефано приложил ладонь к сердцу, слегка склонившись, и мгновенно исчезнув в голубой дымке, оставив девушку перед вопросами.