*** Ищущий
Я даже не успеваю сориентироваться в происходящем, когда врезаюсь спиной в стену, а в следующий миг мир вокруг меня меркнет. По жутко горящим глазам я ещё могу угадать, как ко мне стремительно приближается лицо Себастьяна, после чего всё смывается из сознания ошеломляющим пониманием. А дальше… дальше меня сжигают беспомощность и унижение. Стальной хватке демона невозможно сопротивляться, как ни одна муха не выстоит перед пауком, и я сейчас как раз та самая муха, которая как ни барахтается, как ни трепещет – лишь больше вязнет в липких силках хищника. Его сухие губы властные и напористые, не приемлют отказа, они жестоко давят меня, раскрывают, преждевременно вынимают и испивают душу, и от того, что это делает Себастьян, становится особенно больно. Внезапно осознаю, что это первый поцелуй в моей жизни. Хуже того, поцелуй с мужчиной! И свидетельницами моего позора стали две каких-то горничных… Ощущение, будто у меня украли нечто очень ценное, фонтаном заискрило где-то внутри, это слишком обидно, слишком жестоко. Нанесённому оскорблению нет пределов, оно наотмашь бьёт по замершей в недоумении гордости; сливаются воедино ярость, возмущение и негодование. Стараюсь вырваться из жёстких рук, но бесполезно, а бесцеремонно хозяйничающий во рту язык мешает здраво мыслить. Едва не задыхаюсь, когда ощущаю уверенно скользящую по бедру руку. Да что Себастьян вытворяет?! Толкаю одуревшего демона в грудь, но он даже не чувствует ударов, извиваюсь как могу, а затем изо всех сил кусаю его губы, вонзая зубы в мягкую плоть. Сразу ощущаю вкус крови, наверное, перестарался, и бью ногой куда придётся. Кажется, я попал по колену. Капкан рук разжимается. Не теряю ни секунды, отшатываюсь подальше. Произошедшее настолько аморально, что никакие слова не идут в голову, там пусто, как в перевёрнутом вверх дном стакане. Но как только Себастьян пытается подступить, тело реагирует само, жестом предупреждаю демона не приближаться, потому что сейчас я готов собственноручно порвать его на клочки. Просто ещё не решил, с какой части тела начать. Злость режет глаза, почти ничего не вижу, я что-то говорю, но не помню, что именно, не понимаю. Стираю с губ чужие кровь и прикосновения. Жаль, что последнее сделать не так просто как хотелось бы. - Да, милорд. Мне нет прощения. Он поднимает голову, и я имею сомнительное удовольствие наблюдать, как его язык неторопливо слизывает потёки крови с губ. Тех самых, что несколько секунд назад безжалостно терзали меня, как свою собственность. Не собираюсь спускать такое ему с рук! - Что это было? – с остервенением тру рукавом окровавленный подбородок, наплевав на то, что одежда испачкается. Мне сейчас глубоко безразлично как я выгляжу, очень хочется что-нибудь сломать, разбить… Да хоть вон ту вазу, стоящую на подоконнике. И желательно об голову Себастьяна. С опаской оглядываю коридор, ещё одной такой встречи уже не выдержу. - Милорд, позвольте открыть эту дверь, за ней мы обсудим всё, что пожелаете. Или хотите выяснять подробности здесь? Он всё также смотрит на меня. Бесстрастный, ни единого намёка на какие-либо эмоции, он словно только что стёр пыль со своего ботинка, а не целовал меня так, будто хотел достать до сердца. Для него это ровным счётом ничего не значит, но тогда почему я чувствую себя замаранным с головы до ног? - Мой вопрос, Себастьян, - напоминаю, когда мы оказываемся в относительно безопасных стенах кабинета. - Да простит милорд мою дерзость, но я вынужден был так поступить, чтоб спасти вашу же репутацию и расследование. Те горничные всего лишь приняли нас за куртизанку и её клиента, не дотерпевших до отдельных комнат. Поверьте, никто из них не видел наших лиц, я постарался скрыть вас под своим плащом. Из его уст всё это звучит весьма убедительно, но кому как не мне знать, насколько складны бывают речи демона. - Ты мог бы придумать что-то другое! - Прошу прощения, однако в тот момент такой выход из положения показался мне наиболее подходящим, - он извиняется, но в глазах нет и толики раскаяния. Во мне снова поднимается гнев, и дополнительную почву ему создаёт непреходящий зуд на губах, всё помнящих и не желающих забывать унижения, которому их подвергли. Машинально снова тру рот рукой. - Почему они забинтованы? Сообразив, что Себастьян имеет в виду, отмахиваюсь. - Ваше упрямство не доведёт до добра, - вздыхает мой дворецкий и подходит. С трудом подавляю какой-то звериный инстинкт отступить. – Всё-таки отморозили себе пальцы. И он аккуратно разворачивает повязки, одной рукой придерживая моё запястье. Сердце заходится в бешеном ритме, и кисть невольно вздрагивает. - Там нет ничего непоправимого, заживёт, - протестую я, безуспешно пытаясь высвободиться. - Не дёргайтесь так, вам же больно. - Что такое боль в сравнении… - не договариваю, оставляя невысказанное «с предательством» оседать колкими пылинками. Себастьян ничего не отвечает, продолжая как ни в чём не бывало заниматься своим делом. Осмотрев мои многострадальные пальцы, он возвращает повязки на место. Его равнодушие отчего-то ранит сильнее поруганной гордости. А как мне теперь смотреть в глаза Элизабет? Что я скажу невесте, как смогу осквернить её своим позором? Да я теперь даже подойти к ней не смогу. - Не боитесь, что леди Сомерсет может посетить свой кабинет в любое время? – Себастьян отходит, видимо, почувствовав моё напряжение. - Нет, она сейчас занята своим туалетом, а это часа на два, не меньше. Прислуга сюда не заходит без разрешения, при уборке госпожа Хозяйка присутствует лично. Стараюсь взять себя в руки, убеждаю, что сейчас должен мыслить незамутнённо, а для этого следует выбросить из головы всякие глупости. Хотя своё поруганное достоинство глупостью не считаю. - А вы хорошо преуспели в роли лазутчика. И что хотите здесь найти? - Улики, что же ещё. Что-то, что позволит мне взять за горло Невидимку и припереть к стенке. - Подозреваете леди Сомерсет? - Чтоб выбросить ребёнка и камень с моста, определённо нужна мужская сила, однако я не исключаю, что брат и сестра могут быть сообщниками. Проверить необходимо все варианты. А пока у меня есть возможность обыскать только её кабинет. Где ведёт свои дела лорд Сомерсет, я ещё не успел выяснить. - Нет необходимости, это сделал я, - тянет губы в ухмылке Себастьян. Разговоры о расследовании отвлекают от недавних событий, отодвигают эмоции на второй план, о них я всегда смогу подумать в другой раз. - Замечательно. Тогда его кабинетом займёмся позже, сейчас обыщи этот. Переверни хоть вверх дном, но я должен знать содержимое каждого угла. - Как скажете, - раскланивается он и начинает с ящиков стола. Прислоняюсь боком к двери и старательно прислушиваюсь к происходящему за ней, излишняя осторожность всё равно никогда не помешает. Только вот зря я сосредоточился на обстановке по ту сторону деревянной преграды, потому что обострённые чувства почти сразу напомнили о чужих прикосновениях. Не сразу замечаю, как пальцами поглаживаю губы, зато мой жест не ускользает от всевидящего Себастьяна, в глазах которого вспыхивает и тут же гаснет что-то непонятное. Нарочито медленно опускаю руку, не хватало ещё, чтоб он подумал, будто я смущён, хотя это не так уж далеко от истины. А всё потому, что губы до сих пор жжёт тот вероломный поцелуй, волей-неволей пробуждающий неуместную стыдливость. Нас бы раскрыли, твержу я себе. Так было нужно для дела, а не я ли всегда говорил, что цели оправдывают средства? - Ну что там, Себастьян? – не могу скрыть раздражение в голосе, а сам вопрос срывается лишь ради нарушения назревающего в голове беспорядка. - Пока ничего подозрительного, милорд. Все документы мисс Сомерсет в порядке. - Меня это не удивляет, но проверить стоит. Продолжай. Я хочу знать об этом доме всё: от количества прислуги до числа ножей в буфетах. - Хм, о прислуге сказать пока ничего не могу, но возможно вас заинтересуют иные бумаги. Отлепляю ухо от двери и едва не бьюсь о неё затылком от неожиданности – Себастьян стоит прямо передо мной и протягивает какие-то листы. Чёрт, неужели я теперь всё время буду так реагировать на него? Необъяснимая дрожь пробегает по всему телу, когда, принимая находку, нечаянно касаюсь пальцев дворецкого. Никогда прежде мне не было настолько некомфортно рядом с ним, а чувство защищённости мгновенно сменяется настороженностью и даже опасностью. Моя единственная опора внезапно пошатнулась и дала трещину. Да чтоб тебе в аду замёрзнуть, Себастьян, зачем ты сделал это?! Заталкиваю мешающую злость обратно в пыльный угол и внимательно перебираю бумаги. Анна Бейли… Элоиза Линн… Амелия Бёрнс… Камилла Тейлор… - Все эти девушки… - пробегаю глазами по очередному имени. - Действительно воспитанницы господина и госпожи Сомерсет. - И все они куртизанки, - кивает Себастьян. - Ну и как узнать, были ли среди них роженицы? - Интересный вопрос. - А может быть я сделал неверные выводы, и Невидимки… - тру подбородок, задумавшись над новой мыслью, - не существует? Может я ошибся, а комиссар Рендалл прав. Отчасти. Эти девушки… С подобной работой им ведь не нужны дети. Могли ли они от такой обузы избавляться сами? А господин или госпожа Сомерсет обеспечивают своих блудниц необходимыми в таких случаях лекарствами. Из-за эмоционального взрыва мысли путаются, сталкиваются друг с другом, размываются и сбиваются с ног. Чертовщина-то какая! Отойдя от двери, сажусь на расположенный напротив письменного стола диван и продолжаю размышлять вслух. - Возможно, на кого-то порошок пастушьего сумочника не действует должным образом, и девушки вынуждены рожать. Чёрт, но почему они не пользуются услугами акушерок? Ведь прервать беременность гораздо легче, чем носить плод весь срок, а потом выбросить за ненадобностью! Что я упускаю, Себастьян? Ненароком выскользнувшие из расслабившихся пальцев листки снежинками разлетаются по полу, и дворецкий принимается их собирать. - Слуге ли указывать господину на ошибки, - странно, но я не слышу привычной насмешки, его голос необычно глух и безличен. - Ты знаешь куда больше, чем хочешь показать. - Хотите сделать всю работу чужими руками? Пальцы с силой впиваются в диванную обивку, и хлестнувшая по незажившим ранам боль прогоняет все эмоции. Баюкаю собственные ладони, стиснув зубами рвущийся наружу стон. Себастьян возвращает бумаги на их законное место и подходит. Мне кажется, что его руки тянутся к моим, но потом, словно передумав, безвольно повисают вдоль тела. Смотреть ему в лицо нет желания, я знаю, что увижу там презрение ко всему роду человеческому за наши слабости. И, да, мне сейчас больно, потому что отморозил руки в чёртовом снегу! Сверху доносится чуть слышный вздох. - Господин, могу я попросить вас быть осторожней? - Не хрустальный, не рассыплюсь, - выходит злобно и сквозь зубы. - Я сейчас не только о ваших многострадальных руках. Будьте бдительны со всеми в этом доме. В следующий раз я принесу вам мазь, - он кивает на мои несчастные кисти, которые я не знаю, куда деть. – А сейчас пора возвращаться, пока не заметили нашей с вами пропажи. Посетить обиталище лорда Сомерсета ещё будет время. В глубоком тягучем голосе не слышно обычно раздражающей насмешливости, зато есть что-то, что понять не получается, но такие мелочи я быстро выбрасываю из головы. Там и без того слишком много мусора. Вернув кабинет в прежнее состояние, Себастьян перемещается к выходу, замирает, прислушиваясь, и поворачивает ручку. Коридор свободен. Дворецкий ловко запрыгивает на окно, через которое пришёл, и призывно протягивает мне руку. В высокой раме на фоне светло-серого неба его фигуру обрамляет множество остроконечных лучиков, мешающих разглядеть лицо. Поколебавшись пару секунд, забираюсь следом на подоконник, и вот я снова прижат, но уже не к холодной стене, а к тёплому сильному телу, уткнувшись носом в широкое плечо. На меня наваливаются какие-то непонятные ощущения, а пульс отбивает в висках служебный звон церковных колоколов. Сейчас я готов отдать многое, чтоб оказаться подальше от Себастьяна и главное - не чувствовать его рук на собственном теле! Это гадко, это мерзко, и, кажется, он намеренно поместил свою ладонь на моём бедре… В мою каморку мы входим тоже через окно, к счастью оно имеет оказавшийся хоть в чём-то полезным недостаток – сорванную задвижку. Правда, по ночам из щелей завывает так, что позавидовали бы и волки. Для утепления пришлось пожертвовать кое-что из гардероба, и, надеюсь, здешний дворецкий не имеет привычки заглядывать на огонёк к своим подчинённым, иначе его может шокировать нетрадиционное применение форменного костюма, заткнутого в певучую раму. А меня ждёт немилосердное наказание в конюшне, заключающееся в отмывании лошадиного навоза в стойлах. Б-ррр! - Если желаете, я могу починить, – предлагает Себастьян, внимательно изучивший мою гениальную конструкцию по удержанию тепла в помещении. - Не стОит. Как объясню порчу казённого имущества? - Хм, тогда как называется это? – он тычет пальцем в сторону подоконника, на котором ненавистные шёлковые чулки превратились в мятую тряпочку, и прыскает в кулак. В какой-то мере это была маленькая месть заведённым традициям у богатых вельмож. Я ведь не обряжаю своих слуг в такой кошмар. - Не твоё дело, - рычу я. Себастьян издаёт невнятный смешок, вынимает из фрака часы и, цокнув языком, склоняет голову. - Простите, господин, я должен покинуть вас. Мне ещё нужно вернуться…- чёрные брови хмуро сдвигаются к переносице, а взгляд падает куда-то за окно, будто отвлечённый чем-то. Не договорив, он выскальзывает в распахнутую створку. Куда ему нужно так срочно вернуться, так и остаётся для меня загадкой. Плотно закрыв источник холодного воздуха и заткнув его многострадальными чулками, плюхаюсь на кровать лицом в подушку, заглушая ею усталое мычание. Когда кислород заканчивается, поворачиваю голову набок и мучительно вздыхаю. Перед глазами расплывается красно-коричневая клякса присохшей и впитавшейся в белоснежный рукав рубашки крови. С выражением, неприличествующим отроку графских кровей, скатываюсь с кровати и бреду к шкафу. Одежду нужно сменить, покажись я кому-нибудь на глаза измазанный кровью, обязательно завалят нежелательными вопросами. Бросив взгляд на старые, побитые жизнью часы, чертыхаюсь и с удвоенной скоростью принимаюсь копаться на полках – через десять минут госпожа Хозяйка должна отбыть в город, а я обязан её сопровождать! Себастьян, паршивец, мог хотя бы помочь переодеться! Однако подумав о том, что демон снова будет касаться меня, обзываю себя дураком и самоотверженно натягиваю новую рубашку, путаясь в неуловимых коварных рукавах.*** Жаждущий
Закрываю за собой окно как раз вовремя, со стороны постели раздаётся блаженный стонущий вздох, и мисс Амелия открывает глаза. Раздеваться приходится в рекордно короткий срок, и к тому моменту, когда она переворачивается, я уже лежу рядом полностью обнажённым, дыша намеренно глубоко и часто. Щеки касается тёплая узкая ладонь, девушка приподнимается на локте и прижимается своими губами к моим, поддаюсь её инициативе, чувствуя, как длинные волосы щекочут шею. Моя визави не закрывает глаз, следуя ранее отданному приказу, но теперь синие озёра не производят абсолютно никакого впечатления. В них всё чуждое, да и губы совсем не те, не тот запах, не тот вкус и мягкость не та. - Боже, вы такой... Вы… - охрипший от стонов голос шепчет в ухо какие-то глупости, но я не слушаю. Безумство штурмует крепость здравого рассудка, помешательство набирает обороты немыслимыми темпами, теперь я познал частичку запретного и не могу успокоиться. Я хочу сорваться с этой провонявшей человеческой развратностью постели и вернуться в маленькую комнатушку под чердаком, схватить юного строптивца, прижать к себе, повалить на конструкцию, ошибочно называемую кроватью, и мучить ласками до тех пор, пока яростная морщинка на лбу не разгладится, пока кожа не взмокнет от пота, пока презрительно искривлённый рот не начнёт услаждать слух стонами удовольствия. Но нельзя! Теперь мне остаётся лишь смотреть издалека на господина, потому что я сам всё испортил, поторопился, поддался желанию. Я ведь мог постепенно искушать своего графа, шаг за шагом знакомить с радостями взрослой жизни, незаметно лепить подходящую чашу, а затем заполнять её собой. Что ж, демоны тоже иногда оступаются. Измученная греховными иллюзиями дарительница плотских утех затихает на моей груди, провалившись уже в настоящий спокойный сон. Хм, кажется, я перестарался с фантазиями. Осторожно высвобождаюсь и сажусь на кровати, закрываю лицо руками. За темнотой сомкнутых век застыло изображение удивлённо вздёрнутых бровей, бьющейся на виске нервной жилки, досадливо сжатых губ… Бросаю взгляд на безмятежно спящую, двумя пальцами отделяю из спутанной чёлки тонкую прядку, провожу до кончиков и отпускаю – нет, это определённо не то, что нужно. Эксперимент не удался. Вернее сказать, удался, но результат меня не устраивает. Отбрасываю в сторону мятое одеяло - мисс Амелия меня больше не интересует – встаю, не озаботившись прикрыть её обнажённые формы, и собираю одежду, наскоро сброшенную на пол. На низеньком столике возле двери обнаруживаю конверт со своим именем и достаю небольшой клочок бумаги с аккуратно выведенной платой за «знакомство» с юной воспитанницей. В сложившихся обстоятельствах его могла положить сюда только сама мисс Амелия, у лорда Сомерсета не было времени и возможности черкнуть даже строчку, а вот подслушивали нас при разговоре в холле с завидным усердием. И хотя хвалебных од своему искусству воспитанница не подтвердила, обидеть её я не могу и, выудив из глубин фрака увесистый кошель, опускаю его на конверт, даже не отсчитав запрашиваемой суммы, там гораздо больше положенного. Неплохо будет подсластить жизнь добродетельных хозяев не только конфетами, но и фунтами. Дверь закрывается абсолютно беззвучно.***
Два дня спустя я снова сижу на том же диване, разглядывая занавески, покачивающиеся от впущенного в окно сквозняка. Сегодня по плану разорение гнезда самого лорда Сомерсета, кстати, вот и он. - Добрый вечер, мистер Михаэлис, - дружелюбно улыбается он, подходя к дивану, на котором я удобно обосновался. – Рад видеть вас так скоро. - Я польщён. Могу сказать то же самое, - приветственно поднимаюсь, снимая с головы боливар. - Надеюсь, дорога не утомила вас. - Нисколько. - Думаю, радость вашего визита со мной разделит ещё один человек, - многозначительно щурится лорд, располагаясь в кресле. – Мисс Амелия так лестно отзывалась о вас. Я даже подумал, уж не приворожили ли вы её. Он коротко смеётся и тянется к стоящему на столике кувшину, содержимое которого играет изумрудными бликами в хрустальных узорах. - Любите абсент, мистер Михаэлис? - Приемлемый напиток. - Да вы гурман! – насмешливо тянет слова собеседник, наливая в свой бокал зелёный яд. – В таком случае позвольте предложить вам вино. - Извольте. - Так что же снова привело вас в мой дом? Неужели я упустил ещё какой-то долг графу Фантомхайву? - Как раз наоборот, - спешу опровергнуть предположение, - мой господин доволен состоявшейся сделкой и передаёт небольшой сувенир на память. Позволите? - О, разумеется. Подаю знак камердинеру, и тот мгновенно скрывается за дверью, а спустя несколько минут в зале появляется Финниан, торжественно шагающий к нам с бархатной подушечкой в руках. Несчастный садовник настолько нервничает, что небольшая чёрная коробочка, устроившаяся на мягком ложе, начинает подпрыгивать и тарахтеть содержимым. Пока криворукий помощник не уронил причитающийся владельцу дома дар, забираю его от греха подальше и передаю господину Сомерсету лично. От пламени многочисленных свечей распакованная бронзовая фигурка блестит так, будто вылита из золота. Покоящийся рядом пухлый денежный мешочек лорд предпочитает вежливо не замечать, ведь он красноречивей всяких слов говорит о цели моего визита. - Она привезена из Индии, олицетворяет Яму, бога смерти и правителя царства мёртвых. Индийский принц лично подарил моему господину эту вещь. - Какое скверное значение имеет такая красота, - он проводит пальцами по фигурке человечка, сидящего верхом на буйволе и касается морды животного. Поистине, глупость человеческая безгранична, поскольку не увидит иронии в этом символическом подарке только слепец. - Что вы, издревле индусы считают, что в царстве Ямы умершие продолжают жить, как и на земле, и даже пользуются чувственными удовольствиями. Так что же в этом дурного? - Да, пожалуй, на таких условиях я согласился бы отдать ему душу сей момент, - посмеивается господин Сомерсет, откидываясь на спинку кресла. Нашу беседу прерывает звук распахнувшейся двери, и в комнату вплывает главный цветок этого белокаменного сада. Шурша по полу юбкой, к нам подходит леди Сомерсет, неся с собой аромат холодной зимы. - Вы уже вернулись, а я ожидал вас не раньше ужина, - встаёт навстречу даме мой собеседник. - Так он уже скоро, друг мой. - Мистер Михаэлис, позвольте представить мою сестру, Бекки Сомерсет. - Пожалейте мои глаза, мадам, - целую сквозь прохладный батист перчатки протянутую руку, - ваша красота ослепительна. - Пожалейте мои уши, мистер Михаэлис, - в тон мне произносит она, - на них уже висят изумруды в два карата. Стоит отдать должное, характер у этой особы весьма занимательный. - Надеюсь, вы не утомили нашего гостя, Вилсон? - Что вы, мадам, скорее это я чересчур заговорился об индийской мифологии. Дверь снова скрипит, открываясь, и по помещению разносится стук каблуков спешащего куда-то лакея, нагруженного всевозможными шкатулками и коробками, из-за которых не видно его лица. Поравнявшись с нашим кружком знакомств, мальчишка спотыкается и роняет на пол часть багажа. Испуг и вина на его лице изображены мастерски, я бы даже поаплодировал, будь мы под куполом театра. Подбираю упавшие предметы и водружаю обратно, не отрывая взгляда от сверкающего из-под густой чёлки глаза. Незаметное другим движение зрачков в сторону. Моргаю в ответ. Мы уже довольно давно научились общаться без слов, но только сейчас я задумываюсь над этим. Случалось ли раньше, чтоб человек и демон понимали друг друга невербально? В частности, человек - демона? На моей памяти такого не бывало. - Нужно быть внимательней, Финни, - снисходительно вздыхает леди Сомерсет и указывает рукой на дверь. – И ты должен был воспользоваться чёрным входом. Фальшивое имя отчего-то вызывает у меня желание улыбнуться. - Простите, Хозяйка, я исправлюсь. Лже-лакей неуклюже раскланивается, рискуя вновь растерять драгоценные шкатулки, и с быстротой черепахи лишает нас своего общества. С долей непонятного разочарования провожаю узкую спину, пока она не скрывается за дверью, и успеваю перехватить хитрый прищур лорда Сомерсета, мгновенно сменившийся доброжелательностью. - Не сердитесь, мальчик весьма милый, - с улыбкой говорит мадам. - И в мыслях не было. - Жаль только, что калека – слеп на один глаз. Работает у нас недавно, поэтому ещё не вполне освоился в доме. - А что с его руками, он чем-то болен? Надеюсь, это не заразно? - Нет-нет, - торопливо объясняет любительница убогих и обездоленных, - бедняжка обморозил себе пальцы. Мы нашли его без сознания перед воротами. - Мадам, вы покорили меня своей добродетелью, - восхищённо склоняю голову, приложив руку к груди. - Мистер Михаэлис, оказывается вы тот ещё дамский угодник. Играющая на губах шаловливая улыбка делает госпожу Сомерсет моложе на несколько лет. - Увы, господа, как бы ни было приятно ваше общество, позвольте его покинуть, я немного устала и хотела бы отдохнуть. - Опять скупили половину магазина миссис Фальконе? – без особого интереса спрашивает до сих пор молчавший ценитель абсента. - Из-за нескольких кружев мы не обеднеем, друг мой. Кстати, мистер Михаэлис, позвольте узнать, останетесь ли вы на ужин? - Только в том случае, если не обременю вас своим присутствием. - Ни в коем разе, мы с лордом Вилсоном будем рады сидеть с вами за одним столом, - и обратилась к упомянутому брату. – Дорогой мой, не утомляйте слишком гостя, пусть лучше отдохнёт, аперитив подадут через полтора часа. - Ради вашего спокойствия я даже готов лично проводить мистера Михаэлиса до комнат. Не проходит и пяти минут после окончания приветных бесед, как я оказываюсь прижат к только что закрывшейся двери стройным телом несомненно соскучившейся по моему обществу мисс Амелии. - Я уже думала, вы заблудились. Разве можно заставлять девушку ждать? - уверенные пальцы быстро разбираются с пуговицами пиджака и теперь терзают рубашку. Я позволяю. Пока. - Не слишком ли быстро, мисс? - К чему бессмысленное ожидание, ведь мы знаем ради чего вы сюда пришли, - губы соблазняющим полушёпотом ласкают моё ухо и касаются мочки. – Кто-нибудь говорил раньше, что у вас невероятный темперамент? - Не припоминаю. Её руки мгновенно оплетают шею, словно дикий плющ, и ныряют в волосы. - У вас красивые глаза, такого необычного цвета. Смотришь в них и будто проваливаешься в колодец с вином, пряным, сладким вином, ммм… - мисс Амелия касается пальцем моих губ и впивается в них жадным взглядом. – Вашей жене несказанно повезло. - У меня её нет. - О, разве такое возможно? - Увы, - развожу руки в стороны. - В таком случае смею надеяться, что вы будете иногда гостить у нас, - она просительно заглядывает в глаза. – Но лучше, если это будет случаться почаще. Как можно чаще. Я буду ждать вас каждый день. - Благодарю, мисс, пожалуй, это я могу вам пообещать. Смысл сказанного мной ещё не успевает оформиться в темноволосой головке, как расточительница похоти быстро отправляется рассматривать сны неблагопристойного содержания. Раздевать юную искусительницу тоже некогда, но для достоверности достаточно будет разорванного корсета и задранной до бёдер юбки. Запираю дверь на ключ, любезно оставленный на мягком пуфе, и открываю окно. Наверное, теперь это будет если не любимый, то часто используемый маршрут.***
- Мог бы и побыстрее, у меня всего час свободного времени, потом вездесущий сэр Томас придумает какое-нибудь «очень важное» занятие. Вероятно, это черта всех дворецких, - возмущённое ворчание милорда прерывается как только я сгребаю его на руки и спрыгиваю на карниз. Он судорожно цепляется за мою одежду и часто дышит через плечо, однако вовсе не из-за страха высоты, я это чувствую. Было бы гораздо лучше, если б боялся упасть, но нет, страшится он моих прикосновений, моей близости! Я готов разбить собственную голову о каменную кладку, будь уверен, что это поможет, но, увы. Один шаг за рамки роли добропорядочного дворецкого – и господин стал пугливей дикой серны. А вот под направленным в лоб дулом револьвера на лице не дрогнет ни один мускул, даже сердце не собьётся с ритма. Удивительное сочетание отваги и чуткости. Хочется успокоить мальчишку, погладить по спине, прижать к груди теснее, а может даже провести губами по виску, но скорее всего все благие намерения будут истолкованы превратно, а терять оставшиеся крохи доверия не входит в мои планы. Поэтому все разновидности утешений остаются в моём воображении. Безуспешно дёргаю створку окна, ведущего в кабинет лорда Сомерсета. - Заперто. Господин, вы уверены, что… - Нет! – милорд резко обрывает меня на полуслове. – Никаких больше дверей! Ищи другой путь, тихий и незаметный. - Хм, - что ж, раз его светлость не желает ходить через двери, а предпочитает менее традиционные способы, пусть будет так. В конце концов, я всего лишь слуга. - Не нравится мне твоё выражение лица, Себастьян. Что ты ещё удума-а-а… Резко оттолкнувшись от карниза, винтом рассекаю воздух и приземляюсь на крышу, следующим прыжком оказываюсь на краю дымохода. - Будет немного грязновато, - предупреждаю господина перед тем как шагнуть в трубу.