*** Ищущий
Коридор, по которому бегу, бесконечен, я устал, мышцы ноют и требуют отдыха, но останавливаться нельзя. Они уже близко, они совсем рядом! Кожей чувствую холод их мёртвых тел. Нужно бежать быстрее, бежать, бежать. Бежать! Ноги заплетаются. Спотыкаюсь. Падаю. В ужасе наблюдаю, как руки утопают в полу, ставшем похожим на болото. Нет, нельзя задерживаться, любое промедление - и меня догонят. Пытаюсь подняться, но колени точно также увязли и не двигаются. Безумие. Это безумие! Руки проваливаются по локоть, и я барахтаюсь, как комар в янтаре, беспомощный, жалкий, одинокий. Неужели я уйду вот так? Плеч касается прогорклая сырость, распространяется по спине, пробирается под одежду, до самого сердца. Не оборачиваюсь, я знаю, что увижу. Они здесь, рядом со мной. За спиной. Не выдерживаю. Кричу. Дыхание сбивается, давлюсь сухим кашлем и снова рвусь из топкой ловушки. Бесполезно. Что-то цепляется за рубашку и тянет назад. Господи, не надо! Я не хочу к ним, ещё не время. Ещё слишком рано! - Помоги... Помоги... - колкий шёпот прямо в ухо. Впервые я слышу их, никогда прежде они не говорили со мной. Внезапно резкий рывок вверх выдёргивает меня из болота. Падаю коленями на твёрдый пол, укрытый жёстким ковром, оглядываюсь, приготовившись встретиться со своими преследователями, но вместо них надо мной нависает чёрной глыбой нечто крупное и сильное, валит обратно на пол и прижимает немалым весом. Ничего не вижу, не понимаю что это вообще за чудовище, только чувствую острые зубы, впивающиеся куда-то под рёбра и мокрый язык, вылизывающий прокушенную кожу. Утробный яростный рык вибрацией отдаётся в животе. Я вырываюсь, я кричу, но никто не слышит, никого нет рядом. Я один. Надрываю голосовые связки до тех пор, пока из горла не начинают вылетать сиплые всхлипы, а неизвестный зверь всё держит меня, давит, ломает кости. Окончательно обессилев, обмякаю под ним, моля сознание прекратить эту пытку. Руки и ноги крепко прижаты к полу, не шевельнуться. Уж не знаю, какие боги меня услышали, но когда глаза вновь могут открыться, никого уже нет, я падаю в бездну молочно-белого тумана, обволакивающего, словно пуховое одеяло. Потом появляются руки, большие, сильные и тёплые руки, успокаивающе обнимающие моё изломанное тело. Они плавно укачивают, и я поддаюсь их немой колыбельной, поддаюсь им без страха, потому что отчего-то уверен – они принадлежат не врагу. Сон отползает нехотя и медленно, оставляя ощущение смутной тревоги, следом приходит головокружение и боль во всём теле, словно вчера я всё-таки гнул спину на конюшне. Через силу открываю глаза, долго лежу, глядя в темноту комнаты, и стараюсь усмирить шатающиеся стены. Они то вытягиваются искалеченной трапецией, то волнами стекают на пол, то склоняются надо мной, грозя расплющить. Я даже не могу понять, ночь сейчас, вечер или раннее утро. Плавно перекатываю голову на бок и скашиваю глаза к окну. На его фоне выделяется абрис знакомой высокой фигуры, стоящей ко мне спиной. - Лучше вам пока не двигаться. Голова будет болеть ещё около двух часов. Пока мозг не восстановится, будет нарушена координация, а также будет наблюдаться некоторая слабость. Сейчас три тридцать. Утро. Если вас это интересует. Тихий голос Себастьяна действует успокаивающе. Вздыхаю и понимаю, что во рту жутко пересохло, не могу извлечь из себя ни звука, но и подозвать демона жестом тоже не выйдет – он так и стоит лицом к окну. Сглатываю, и сухой ком продирает горло, вызывая желание откашляться. Снова открываю рот, царапая от бессилия простынь. Наконец моё ёрзанье привлекает его внимание. Да что с ним такое? - Я же говорил вам не двигаться! – бросается ко мне и поправляет под головой подушку. Цепляюсь за его рукав и тяну на себя. - Что?.. – наклоняется, смотрит на мои губы, складывающие лишь одно слово: «пить». - Подождите всего минуту. Он испаряется за дверью так быстро, что я не успеваю даже глазом моргнуть. И вот тут передо мной предстаёт до невозможности странная картина. А может я ещё не совсем проснулся, вот и мерещится всякое? Зажмуриваюсь, протираю глаза, опускаю взгляд к подножью кровати… Хм, ничего не изменилось. Совсем рядом на полу всё также неподвижно лежит герцог Ловель Оуэн, неловко подогнув одну ногу, а рукой смяв на груди рубашку. И что он забыл в моей комнате? И почему Себастьян его там оставил? Странно это. Кроме того, в памяти начинают всплывать отрывки из минувшего сна, наполняя комнату необоснованными страхами. Голоса. Их голоса звучат так реально! «Помоги…» Закрываю уши руками, но не помогает – они прямо в моей голове. - Что с вами, господин? – голос Себастьяна звучит неожиданно близко. Уже вернулся. Не дожидаясь ответа, он подносит к моим губам стакан. Кажется, никогда ещё простая вода не была такой вкусной. Пью жадно и до дна, не останавливаясь, пока последняя капля не соскальзывает на язык. Да, так гораздо лучше, уже нет ощущения, будто в горле песок перекатывается. Валюсь обратно на подушку и накрываюсь одеялом. Совпадение? С возвращением Себастьяна голоса в голове стихли сами собой. - Ничего. Просто дурной сон. Лучше скажи, что с ним, - взглядом показываю на неподвижное тело на полу. – И что он вообще здесь делает? Неужели узнал меня? - О, нет-нет, не беспокойтесь, ваша тайна не раскрыта. Всё гораздо тривиальней. Просто герцог оказался любителем весьма… необычных развлечений. Из-за боли в висках не могу собраться и понять, к чему клонит Себастьян, а он тем временем подходит к столику и берёт в руки забытую там вечером чашку. - Вчера перед сном вы пили из неё шоколад, не так ли? - Да. - А не показался ли его вкус странным? – он склоняет голову набок и смотрит на меня так пронзительно, что становится не по себе. - Вроде нет, – пожимаю плечами. - Обычный горячий чёрный шоколад. Только чересчур горьковат. - Ну, разумеется, - он улыбается и продолжает сверлить во мне дыру. Ждёт. Я должен что-то сказать? Оу… О-о, господи боже мой! - Туда что-то подмешали? Медленно кивает, взгляд его падает на спящего герцога, и улыбка мгновенно сползает с лица. Я тоже смотрю на него, и ужасная догадка заполняет разум. Я словно заперт в горящем доме, а выход из него завалило обугленными перекрытиями, удушливый дым наполняет комнату и жалит лёгкие. Бьюсь в окна, но они заперты. - Он… Он… Руки самопроизвольно начинают шарить по телу в поисках… Сам не знаю чего. Заметив это, Себастьян хмурится, как-то странно дёргается и шагает ко мне. - Нет! Нет, господин. Он ловко выуживает мои руки из-под одеяла, укладывает вдоль тела и удерживает, не применяя силу. Просто касание, лёгкое поглаживание, просьба. Не могу понять себя, но сегодня, сейчас, в данную минуту, я безмерно рад тому, что Себастьян рядом. Тому, что он у меня есть. Как я мог отгородиться от него? Он же моя стена, моя секира против таких, как Ловель Оуэн и Сомерсет Вилсон. И руки у него такие тёплые и приятные, излучающие надёжность и спокойствие во всём. Внезапное желание обнять Себастьяна за шею, прильнуть к плечу, ощутить его непоколебимую силу встряхивает сознание, как удар молнии. Откуда только взялись такие мысли? - Что было в шоколаде? – интересуюсь, взяв себя в руки. - Лауданум. - Меня хотели… отравить? - Не совсем, милорд. Лауданум не яд, пока соблюдается нужная дозировка. Это спиртовая настойка опия, вызывающая сонливость и расслабленность, также используется в качестве болеутоляющего средства. В сочетании с абсентом даёт галлюциногенный эффект. Вкус и запах того и другого не особенно приятны, поэтому шоколад призван скрыть эти особенности. За естественной горечью несведущий человек не заподозрит подмешанные компоненты. - Галлюцинации, ну конечно, - запрокидываю голову на подушку, собираясь с мыслями. – Опоили, чтоб получить бесчувственное тело, с которым можно делать что угодно. Наутро я бы даже не вспомнил, что со мной случилось. Я даже не знаю, как лёг в кровать. Перевожу дыхание, сердце бьётся слишком часто, когда воображение подбрасывает идеи того, чем могла закончиться для меня сегодняшняя ночь, если б не Себастьян. Дрожь прокатывается волной от макушки до пяток, топорща волоски на всём теле. - Вот так здесь и заказывают мальчиков. Возможно, они даже не знают, какие услуги оказывают в этом чёртовом борделе. Сжимаю одеяло в кулаках, борясь с желанием встать с постели и пнуть побольнее беззащитного сейчас герцога. Таким как он мало дарованной им власти, они ещё упиваются ею в подобных местах, выплёскивая на невинных подростков свою похоть, пока они в бессознательном состоянии. Я готов придушить его своими руками, но это испортит всё дело. - Милорд, я выполнил ваш приказ. В Скотланд-Ярде ничего не известно об интересующей вас девочке, - Себастьян обрывает мои безрадостные размышления. - Совсем ничего? - Увы, нет. Зато я нашёл любопытный документ в бумагах управляющего. Достаёт из фрака свёрнутый в трубочку лист и протягивает мне. Снимаю с него удерживающую ленту и вчитываюсь в ровные строчки давно знакомых имён. - Это список работающей у Сомерсетов прислуги. Однако одно имя вас заинтересует. - Роуз Уотерс… - задумчиво тяну незнакомое имя, владелицу которого я ни разу не встречал в борделе. - Именно. Горничная. В перечне расходов указана сумма, предназначенная в качестве рождественского подарка* для некой мисс Уотерс, только… (* Слуги в 19 веке получали денежный подарок под Рождество.) - Горничная… горничная… - выхватив из монолога Себастьяна зацепившее слово, бормочу его себе под нос. – Не припоминаю никого с таким именем. Неужели она – та самая? Девочка с рисунка? Вероятность высока, но как выяснить наверняка? В этом доме никто ничего не скажет, в этом я уже убедился. Порой меня даже восхищает такая преданность слуг. Возможно она, как и большая их часть, сирота или бродяжка, но всё равно нужно убедиться. - Выясни, есть ли у неё родители, и если есть, то кто они, где живут, чем занимаются. Да ты и сам прекрасно знаешь. - Как скажете. - Это она, Себастьян, - сжимаю в ладони бумагу, чувствуя, как колотится сердце от подскочившего адреналина. – Я уверен. Но куда она пропала? Были найдены только трупы младенцев. Никаких девушек. - Если мы не видим человека, это ещё не значит, что он мёртв. - Ты прав. Если бы её хотели убить, то давно избавились бы от всех бумаг, имеющих к ней отношение. Никто не станет так рисковать, а наш Невидимка не глупец. Боль стиснула виски, вызывая непроизвольный стон. В один миг на меня свалилось столько информации, слишком много для человека, самого едва не ставшего жертвой насилия. - Вам стоит отдохнуть. На сон ещё есть почти полтора часа, - Себастьян перекладывает принесённую бумагу на тумбочку, накрывает меня одеялом и аккуратно подтыкает его под меня. - Обещаю, утром вам станет легче. Впервые мне не хочется ему перечить, настолько я вымотан тяжёлыми буднями лакея и подмешанным наркотиком. Движения Себастьяна обычно быстры, резки, опасны, как лезвие клинка, но сейчас они плавны и грациозны, и я запоздало понимаю, что слежу за ними вовсе не из опасения быть застигнутым врасплох, а просто любуюсь. Этот факт одновременно смущает и раздражает. Да что же, он меня раньше спать не укладывал что ли? Множество раз. Но сейчас всё как-то по-другому, по-особенному. И в глазах то и дело вспыхивают крошечные алые угольки, похожие на затухающие искры праздничного фейерверка. - Всего один вопрос, господин, - Себастьян наклоняется, кладёт прохладную ладонь мне на лоб, и я не могу точно сказать от прикосновения ли, или от проникновенного баритона у меня на миг сбивается дыхание. - Да? - Что делать с господином герцогом? Чёрт возьми, про него-то я совсем забыл! - Не хотелось бы срывать из-за него расследование… - Он ничего не вспомнит. Только то, как «плодотворно» провёл ночь. - Кхм, замечательно. Себастьян кивает, убирает руку со лба, и капля разочарования разбивается о мои предрассудки. - В таком случае есть одно «но», милорд. - Что ещё? - Герцог Оуэн должен находиться рядом с вами, когда проснётся. Сглатываю от непереносимости одной только идеи проделать такое. - Хорошо, - с трудом выдавливаю из себя. - Ни о чём не волнуйтесь, он сразу же покинет вашу комнату. Отвечать на это нет никаких сил, поэтому просто киваю. - И ещё кое-что, ваша светлость… Боже, почему-то мне абсолютно не хочется слышать, что ещё он сейчас скажет. - Вам придётся раздеться. До рубашки, - добавляет он, но легче от этого не становится. – Видите ли, герцог поймёт, что что-то не так, если вы будете полностью одеты. Иногда мне хочется его ударить, но сейчас я просто жажду его убить. Однако, как бы мне не хотелось обратного, Себастьян прав. Так что я поднимаюсь, свешиваю ноги с кровати и принимаюсь стягивать с себя штаны и чулки. Получается из рук вон плохо, пальцы не слушаются больше обычного, видимо, из-за принятого средства. Понаблюдав за моими мучениями какое-то время, Себастьян вздыхает, безмолвно опускается передо мной на колени и отводит мои руки в стороны. На секунду уголки его губ приподнимаются в отрешённой улыбке, и тут же лицо вновь становится непроницаемым. Странно, но пока он привычно снимает и живописно разбрасывает по комнате одежду, чувство некоторого смущения никак не желает меня покидать. Свернувшись клубком как можно ближе к краю кровати, жду, когда Себастьян устроит рядом спящего герцога. Приличия ради накрывает его обнажённое тело одеялом. - Не уходи, - шепчу одними губами, но демон понимает, кивает и исчезает в тёмном углу, между шкафом и стеной. Как ни стараюсь высмотреть его фигуру, ничего не выходит, о его присутствии напоминает только короткий щелчок пальцев. В ту же секунду за спиной принимается ворочаться герцог Оуэн, и я замираю, старательно изображая человека, видящего десятый сон. Проходит несколько минут, прежде чем несостоявшийся насильник приподнимается, видимо осознавая, где находится. Еще целая минута проходит в полной тишине, потом раздаётся сальный смешок, и моё одеяло бесцеремонно приподнимают, впуская прохладный воздух. Дыхание перехватывает, и я прилагаю колоссальные усилия, чтоб оставаться мирно «спящим». Кожей буквально чувствую чужой взгляд, скользящий по моему телу, липкий, скользкий, омерзительный до тошноты. Но Ловель не единственный умеет прожигать глазами, и я удивляюсь, как он до сих пор не замечает третьего в этой комнате. Наконец, налюбовавшись, герцог сползает с постели, на которой и так слишком тесно, собирает свои вещи и приводит себя в порядок. - До новой встречи, сладкий, - тихий голос звучит прямо над ухом напоследок, и его обладатель уходит. - Ещё чего! – с отвращением рычу в темноту, когда шаги герцога затихают в глубине дома. - Спите спокойно, мой лорд, больше вас никто не потревожит, - раздаётся из темноты. Слова Себастьяна успокаивают, вселяют уверенность и действуют как снотворное, я расслабляюсь, но прежде чем провалиться в сон, успеваю поймать мысль, что знаю место, где была нарисована та девочка - Роуз Уотерс.***
Я стараюсь двигаться по коридору быстро и бесшумно, по подсчётам осталось пройти совсем немного. Окно, в котором изображена девчонка, оплетено плющом, я видел очень похожее место, где цепкие плети намертво вонзились в старую каменную стену. Оно с лицевой стороны дома, напротив фонтана. На первом этаже расположены покои хозяев – не то, второй выглядит слишком заросшим, а вот третий ухожен именно так, как на рисунке. Тёмная сеть нагих ветвей аккуратно огибает окно и тянется острыми кончиками к чердаку. По счастью мне так никто и не встретился на пути. Рука ложится на латунную ручку, поворачивает и под небольшим усилием дверь поддаётся. Удивляюсь, почему она не закрыта, я даже приготовил отмычки, дабы не повторить печальный опыт у кабинета Сомерсета Вилсона. Комнатка небольшая, наполнена светом и запахом пыли, явно пустует уже несколько месяцев. Постель аккуратно застелена, словно замерла в ожидании возвращения хозяйки, рядом робко примостилась тумбочка, накрытая явно самодельной салфеткой из давно потерявшей белый цвет пряжи. Что ж, начну с неё. Выдвигаю ящики один за другим, изучая содержимое. Клубки ниток, платки, чулки, женское бельё, в общем, вещи, подтверждающие, что обитатель комнаты действительно женского пола. В шкафу нахожу несколько платьев горничной, пару фартуков и чепцов, всё выглажено и пахнет мылом. На подоконнике нахожу забытую щётку с запутавшимся меж зубьев вьющимся золотистым волоском. Да, Роуз Уотерс наверняка жила здесь, это её комната. Но куда подевалась она сама? Прислоняюсь к дверце шкафа, устремив взгляд в окно, пытаясь отыскать ответ в сером лондонском небе. Может, она сбежала? На ней ведь тоже могли практиковать наркотические галлюцинации. Предположим, она узнаёт правду и отказывается принимать лауданум ради потехи господ. Тогда рассерженные отпором Сомерсеты решают избавиться от девчонки. Хотя нет, в таком случае они искоренили бы все напоминания о ней. Нет, этот вариант не подходит, как и побег. Результат был бы одинаков. Что же тогда? Мысли о Сомерсетах наталкивают меня на воспоминания о шпионской вылазке в пресловутый кабинет, о подсмотренном таинстве между мужчиной и женщиной, о реакции собственного тела… Сознание против воли устремляется в прошлое. Я снова вижу всё так чётко, что жар лавиной обрушивается на меня, спеша к паху. Почему я никак не могу забыть тех движений, пробуждающих во мне самом нечто неизведанное и запретное? Стоны вновь наполняют уши, вздохи кружат голову, а руки на чужом теле обжигают мою собственную кожу. И губы ноют от жадных поцелуев, прося пощады и одновременно требуя продолжения. На шее раскалённым металлом чувствуется глубокое дыхание демона… Стоп! Открываю глаза, развеивая жуткий морок, с трудом проталкиваю воздух в лёгкие и накрываю ладонью рот. Губы полыхают так, словно их действительно только что неистово терзали. Жуткое ощущение. Наверняка воспоминания спутались и переплелись из-за принятого накануне наркотика. Да, именно так. Иначе с чего бы я думал о поцелуях с Себастьяном?! Неожиданный скрип двери моментально вырывает меня из размышлений. В полной растерянности смотрю, как в дверном проёме замирает Кэти, вцепившись обеими руками в свой фартук, и сверлит меня расширенными от испуга глазами. Паника читается на её лице так явно, что становится ясно – она сама не должна быть здесь. Мы так и стоим, не сводя друг с друга взглядов, пока Кэти не делает шаг назад. Медленно, будто я дикий зверь и могу в любой момент наброситься на неё. Ещё шаг, резко разворачивается и срывается на бег. Через секунду я понимаю, что мой шанс узнать правду только что сбежал. - Вот чёрт! – кляну себя за нерасторопность, следуя за ней. Кэти оказывается довольно быстрой, но наша погоня длится недолго, она подворачивает ногу перед чёрной лестницей, где я её и настигаю, хватаю за руку и волоку обратно в комнату. - Пусти, Финни! – она рьяно вырывает руку, когда за нами закрывается дверь. – Что ты тут делаешь? Это не твоя комната! - Но и не твоя, - поворачиваю щеколду и загораживаю собой выход. Кэти затравленно глядит в сторону, перебегая взглядом с одного предмета мебели на другой. Её страх почти осязаем, но явно не передо мной. - Зачем ты пришла сюда? Кто жил здесь? Скрещиваю на груди руки и жду ответа. Минута проходит в молчании, девчонка только упрямо поджимает губы и разминает дрожащие ладони. - Кэти, послушай меня, - стараюсь говорить спокойно, не желая пугать её ещё больше, - мне нужно знать, кто жил в этой комнате. - Никто! - Кэти… - укоризненно качаю головой. - Это не твоё дело! – неожиданно твёрдо восклицает она и выпрямляется. - Как раз именно моё. Итак, ещё раз: кто здесь жил? - Финни, ты ведёшь себя странно. - Я не люблю повторять, - моё терпение начинает давать трещину. - Ты не понимаешь… - она растерянно мотает головой. - В том-то и дело, что хочу понять. - Я всё равно не могу сказать. - Не можешь или не хочешь? Кто. Здесь. Жил? – неосознанно я шагаю в сторону Кэти, и она пятится назад, смотря на меня широко распахнутыми глазами, в которых читается мольба оставить её в покое. - Я не знаю, - отчаянно шепчет она, наталкиваясь на небольшой столик у окна. - Не нужно лгать, - её упрямство начинает утомлять. - Но я не лгу! Я правда… - Кэти осекается и замолкает, когда я хватаю её за запястья и легонько встряхиваю. - Куда исчезла Роуз Уотерс? Что с ней случилось? Я знаю, что это её комната! - Откуда?.. – она ошеломлённо вдыхает, сообразив, что случайно вырвавшееся слово выдало её с потрохами. - Где сейчас Роуз? – продолжаю напирать, пользуясь моментом. - Кто ты такой? – шепчет она севшим от испуга голосом. - Отвечай! - Ты ведь не бродяга, да? – прикрывает рот ладонью, глаза расширяются, будто призрака увидели. Возможно, действительно больше нет смысла скрывать от неё кто я на самом деле. Стены этого дома и его обитатели уже порядком мне надоели. Хочу закончить это дело как можно быстрее и задвинуть на самую дальнюю полку памяти. Может, стоит надавить на девчонку и тогда она расколется? - Ответь мне, Кэти. Где она? - Нет! – она отчаянно дёргается, пытаясь освободить руки, но я держу крепко, только пуговицы у её горла выскальзывают из петель, оголяя багровеющий на коже синяк. Он совсем свежий, но не похож на след от побоев, скорее это… Матерь божья! - Кэти! Кэти, это… И ты?.. Опешив от нового открытия, теряю бдительность, чем девчонка тут же пользуется, вырывает руки, прикрывая шею, а потом бросается к двери, ловко отпирает щеколду и выбегает прочь. Догонять её отчего-то больше не хочется. Вот почему почти вся прислуга в борделе – подростки. Они тоже идут в дело, как экзотический товар для тех, чьи вкусы отличны от общепринятых стандартов. Опоить их до беспамятства ничего не стоит, всего-то нужно поставить перед носом не знавших нормальной еды детей чашку с шоколадом и – вуаля! Безотказное тело к вашим услугам. Не гнушаются использовать даже мальчиков! Бр-р, гадость какая! Одно воспоминание о лежащем в кровати герцоге Оуэне порождает стаю мурашек, скачущих от затылка к пяткам. А мысли о том, что он мог со мной сотворить, если бы не Себастьян… Нет, о таком лучше не думать! Боже, что вообще можно делать, если оба мужчины? Техническая сторона вопроса представляется мне хоть и смутно, но определённо отвратительно и противоестественно. С такими тяжёлыми мыслями покидаю комнату, закрыв за собой дверь. У одного из поворотов мне слышатся позади шаги, однако обернувшись, никого не замечаю. Пожав плечами, торопливо спускаюсь на кухню: я не заметил, как подошло время обеда.