Попробуй убежать

      — Можно задать вопрос? — тихо спросила я у Юнги.       — И какой же он?       Мы сидели на кухне. Я трясущимися и перевязанными бинтами руками пыталась сделать кофе. Я уже неделю находилась здесь, но от Чимина ни слуху ни духу. Я выполняла все приказы Юнги, думая, что он за это вознаградит меня свободой или же хотя бы не будет избивать.       — Могу ли я узнать о том, как ты зарабатываешь себе на жизнь?       Послышался скрип. Парень подошёл ко мне и задышал в затылок. Я хотела обернуться, но он развернул меня к себе и испытующе стал вглядываться в мои глаза. Я отвела взгляд.       — Я якудза, по-моему, это было уже оговорено, — произнёс он. — И спрашивать, как я зарабатываю на жизнь, по меньшей мере, глупо.       — Я не знаю, чем занимаются якудза, — прямо сказала я. — Если расскажешь, то я хотя бы пойму.       Закуривая, парень сел на табуретку. Терпеливо дождавшись, когда я поставлю перед ним чашку с горячим крепким кофе, он начал свой рассказ:       — Я почти что глава клана, — дым вышел из его рта, — но существую отдельно от них. Денежки капают, это приятно, потому что я столько курю, будто хочу себе рак лёгких.       — А откуда они деньги получают?       — Ну, как сказать…       Парень ненадолго задумался. Потом явно решил, что я не проболтаюсь, и продолжил:       — Мой клан содержит несколько наркопритонов, несколько так называемых «гнёзд разврата», подпольные клубы, в том числе и «Логово дракона». Также мы любим похищать девушек и сбывать их в другие страны. Как понимаешь, нелегально. И все эти девушки — проститутки. Без разбору — кореянки они, русские, или американки — японцы, тайванцы и весь остальной сброд, с которым у нас договор, берут всех без разбору. Денежки большие платят за грёбаных русских — красивые заразы попадаются, в особенности в Тэгу в Чайна-тауне. Ноги от ушей, сиськи — во! Волосы длиннющие и светлые, глаза серые или синие, в общем, красавицы, а не девушки. Не то что ты. Ни девушка, ни женщина. Какая-то середина.       Я опустила глаза и осторожно прикоснулась к запястью. Именно левая рука была содрана в кровь, и Юнги, увидев это, сказал, что мне нужны бинты. Он заботился обо мне, но в то же время постоянно оскорблял. Это очень сильно задевало.       — Эй, не держись за руку. Это вредная привычка.       Кто бы говорил.       — Значит, ты получаешь деньги от продажи девушек и содержания… всяких заведений?       — Ну да, — Юнги затушил сигарету. — Я тут принял решение. Если твой брат не выплатит мне нужную сумму, ты никуда не отправишься. Ты останешься у меня в роли рабыни. Этому дому не хватает женской руки. А, и ещё новости, — парень ухмыльнулся. — Один миллион они нашкрябали.       Один миллион… из пятидесяти… такими темпами они меня и через сто лет не выкупят…       — Личный им респект от меня, — Мин начал пить кофе. — Пересластила. Сколько раз говорил — одна ложка сахара, а не полторы, чёрт побери, жизнь тебя ничему не учит. Скройся с глаз долой. Иди в гостиную.       — Я…       — Да что ещё?! — взорвался якудза.       — Я есть хочу, — шепнула я. — Ты не разрешал мне есть два дня… я могу что-нибудь приготовить?       — Возьми йогурт в холодильнике.       Я опрометью бросилась к холодильнику. Открыв дверцу, я схватила вожделенную маленькую баночку и пошла на кухню, от облегчения чуть ли не обливаясь слезами. Наконец-таки. А то… а то…       Юнги перешёл на новый уровень мучений. Он запрещал мне есть и тщательно следил за тем, чтобы я и носа не совала на кухню, когда парня нет рядом. И поставил он мне ультиматум — либо я выполняю все его приказы и нормально полноценно питаюсь, либо я не выполняю его приказы и, соответственно, не ем. Все его приказы отнюдь не безобидные.       Никто бы не согласился, чтобы его руки были связаны, а какой-то ненормальный похититель в это время оставлял бы засосы на бёдрах или ставил на колени, расстёгивая ремень на джинсах. Нет, к сожалению, я вовремя говорила почти истеричное «Нет!», и Мин Юнги всегда останавливался, сплёвывая и говоря:       — Ну и подохни с голоду.       И всё же… почему он такой странный? То заботился, то делал всё так, чтобы я прислуживала ему?       — Ты же понимаешь, что за еду надо платить, да? — как только я сняла фольгу и взяла ложку, руки Юнги опустились на мою талию. — Думала, я дам тебе всё бесплатно?       — Что ты хочешь на этот раз? — руки дрожали, а по шее прошли мурашки, когда он стал что-то шептать мне на ухо.       — Переспи со мной один раз — и будешь сыта на всю жизнь, моя птичка в клетке…       Он сжал одной рукой мою грудь сквозь ткань рубашки, а второй рукой чуть-чуть приподнял юбку. Я отложила йогурт до лучших времён и постаралась вырваться из железной хватки парня. Но Юнги неожиданно толкнул меня на стол, и я чуть не распласталась на нём.       Точнее, распласталась. И была мгновенно прижата за плечи к этому самому столу, а Юнги ногами пытался раздвинуть мои ноги шире.       — Блядь, просто подчинись мне! — он схватил меня одной рукой за волосы. — Просто, сучка, подчинись!       — Нет! Я не хочу!       Было неудобно двигаться, но я попыталась ударить его сначала ногой, а потом и локтем. Все разы пролетели мимо цели, зато после того, как услышал моё тихое: «Пожалуйста…», Мин отошёл от меня. И даже покинул кухню.       — Жри, сколько хочешь. Мне, блядь, всё равно.       POV Автора.       Молодой человек быстро разобрал и собрал пистолет, зарядил его и выстрелил прямо в голову манекена, попав прямо в цель. Глава клана якудза кивнул и встал со стула.       — Неплохо, Юнги, — якудза засунул сигарету в рот. — Но ты же понимаешь, что твой хён сильнее тебя?       — Посмотрим, кого зарежут быстрее, — два ножа полетели сразу в два разных манекена и проткнули их в области грудной клетки. — Хён полнее и медлительнее.       — Ты из нашего клана горностай, — сказал глава, — или ласка.       Юнги посмотрел на отца. Ему было неприятно то, что отец больше пёкся о его хёне, нежели о младшем сыне. Старший, Сыльги, был рождён женщиной, которую так сильно любил Мин-отец, но она умерла, так и не дожив до пятилетия своего мальчика. Младший сын, Юнги, был рождён от второй жены главы якудза. Его мать жива и сейчас, но стала изгнанницей клана. Из-за этого её сына не очень любили.       — Я — Мин Юнги, никакой не горностай, — немного порезавшись, парень засунул палец в рот.       — Я твой отец и имею право называть тебя так, как захочу, — громыхнул якудза, — и…       — Господин Мин! — дверь резко раскрылась, ударившись о стену, и в помещении возник Ким Нам Джун, которому было лет семнадцать. — Ваш старший сын…       Якудза схватил пистолет и выстрелил в стену. Нам Джун замолчал, так как пуля чуть не задела его плечо. Поняв свою ошибку, он встал прямо, прижав правую руку к сердцу, и поклонился сначала отцу-якудза, а затем и его сыну.       — Ваш сын, мой дорогой сонбэ, погиб при перестрелке, — парень вновь поклонился. — Я очень сожалею.       Старший якудза бросился к нему. Не успел Нам Джун и подумать, как оказался на полу, а мужчина бежал наверх, созывая людей.       — Хён умер? — спокойно спросил Юнги, разбирая пистолет.       — Да, хён, — сказал Нам Джун. — Твою мать, снайпер пустил ему пулю в лоб, наши люди даже не успели среагировать. Снайпера не сняли. Теперь тебе надо беспокоиться за свою жизнь.       — Почему это?       — А кто же у нас теперь будет следующим главой клана?       Юнги резко перевёл взгляд на Кима. Младший досчитал до трёх, и Мин-отец вновь появился в комнате.       — Он умер. Он действительно умер, — в глазах старого якудза стояли слёзы. — Юнги…       Нам Джун решил, что пора сматывать удочки, и был прав. Мин Юнги и его отцу надо поговорить. На этот раз серьёзно.       Ведь если клан лишался старшего сына главы, то младший автоматически становился на место почившего брата. Так же было и с Юнги. Он не чувствовал боли потери — наоборот, в каком-то смысле был рад, что Сыльги умер.       Юнги никогда не хватало любви отца, а Сыльги всегда стоял на пути, мешал ему. Теперь же, освободившись от оков в лице хёна, Юнги думал, что он будет любимым сыном, но несколькими словами его отец оборвал все его крылья:       — Ты унаследуешь весь клан после моей смерти. Но до этого ты будешь жить в Сеуле. Не смей возвращаться в Тэгу до того момента, пока не найдёшь себе женщину. Если получишь известие о моей смерти — приезжай. Понял меня, горностай?