Не кради — правительство не терпит конкуренции.
Шуршание одеяла. Глухой звук удара. Боль в плече. Раскрыв глаза, Алдуин обнаружил, что лежит на холодном полу, потому что во сне он скатился с кровати. Кровати? Он не помнил, как попал в эту комнату. Видимо, Довакин постаралась. Как Алдуин ни пытался воскресить в памяти вчерашние события, на ум приходили только рассказы о привидениях и влажные дорожки от слёз на её щеках. Бывший дракон с трудом поднялся с пола, что мгновенно привело к головной боли. Парень поморщился и потёр пульсирующие виски, а затем и ушибленную руку. Он осмотрелся вокруг: судя по слабому голубоватому свету, проникающему в помещение через маленькое окно, было очень раннее утро. Переведя взгляд чуть ниже, он увидел рядом с комодом огромный полураскрытый рюкзак, с которым Довакин обычно не расставалась. «Где же она сама? Если девчонка не удосужилась сложить свои шмотки поаккуратнее, она явно уходила в спешке». Также Алдуин мог с уверенностью сказать, что здесь она не ночевала: побрезговала бы делить с ним кровать. А поскольку вещи она не забрала, то и не ночевала в трактире вовсе. «Как непредусмотрительно с её стороны. Сбежала на всю ночь и надеялась, что я ничего не замечу? Ну, если бы не удачное падение, так бы и случилось… Назревает следующий вопрос: куда смертная отправилась? Либо к любовнику, проживающему где-нибудь неподалёку, либо к моему "дорогому" братцу Партурнаксу. Второй вариант более вероятен. О каких любовниках может идти речь, с её-то истеричным характером?» Факт того, что Сильви его бросила, отозвался легчайшим жжением в груди. Он был уверен, что нордка потащит его на Высокий Хротгар вместе с нею. Кучка стариков, засевших на горе, могла что-то знать о его превращении в смертного — вдруг был способ вернуть всё назад? Однако, по-видимому, помощь Алдуину — это последнее, к чему стремилась Довакин. Отныне он был предоставлен сам себе, в то время как бессовестная девка строила козни против всей расы Дов на пару с Партурнаксом. Наверное, они отлично спелись… Иначе зачем ей тайно убегать от него среди ночи, да ровно в тот момент, когда его разморило от странного напитка, который люди именовали мёдом? Нет, всё-таки враги всегда будут оставаться врагами, и, если Алдуин не упредит их замыслы на несколько шагов, его ждёт печальная участь. Как оказалось, Довакин была хитра: специально заболтала ему зубы, дабы усыпить бдительность. Только вот в процессе предательства она не учла одну вещь и забыла приковать его к постели наручниками, как это было сутки назад. Прискорбная ошибка… Алдуин приоткрыл дверь, ведущую в зал, и выглянул в щёлку. К его удаче, таверна была пуста, не считая одного пьяного норда, который заснул прямо за столом, сжимая в руке кружку эля. «Идеально. Сяду на лошадь, доеду до ближайшего города, а там уж все пути открыты. Сейчас или никогда!» Он сел на корточки и вытряхнул на пол всё содержимое Сильвиной сумки в поисках чего-нибудь полезного. Одёжка, старинные реликвии, разноцветные снадобья, книги, мусор, мусор, мусор… Кошелёк! То, что нужно. Сын Акатоша уже понял, что без денег в мире смертных не прожить и дня. Он спрятал находку в карман, повесил на пояс свой меч, который заботливо лежал на комоде, и тихо покинул таверну.***
Айварстед спал. На улице можно было встретить разве что пару-тройку работяг или загулявшую до самого утра молодёжь. Алдуин встал у дома напротив конюшни, где сын хозяина старательно чистил стойла. Скрестив руки, бывший дракон выжидающе глядел на паренька своими красными глазами, в которых так и плясали хищные огоньки. Он действительно походил на хищника, выслеживающего жертву, правда, раньше охоту он предпочитал вести с неба. Спустя несколько минут конюх отошёл набрать для лошадей свежей воды, что и послужило сигналом к действию. Алдуин подбежал к осёдланной гнедой кобыле, отвязал её и попытался повторить трюк, который несколько раз видел у других: одну ногу всунуть в свисающую сбоку железку, а другую перекинуть через седло. Как назло, животное упрямо не желало стоять смирно. С четвёртого раза у него наконец получилось, и на радостях горе-конокрад забыл, что же делать дальше. — Ловите его! — вскричал вернувшийся конюх и кинулся останавливать преступника. Вода из брошенного ведра разлилась по земле, образовывая внушительных размеров лужу. Алдуин в панике схватил поводья и что есть силы хлестнул ими животное. От резкого рывка он чуть не свалился с лошади, но результатом был доволен: её владелец, задыхающийся от негодования, остался далеко позади, как и весь Айварстед. Впереди же лежала широкая мощёная дорога, освещённая первыми лучами восходящего солнца.***
Благодаря тому, что на днях Сильви показывала ему карту, Алдуин примерно помнил местоположение Рифтена: надо было просто двигаться вдоль реки. Погода стояла на редкость хорошая, даже слегка жаркая. Норд в шутку дал своей кобылке имя Мефала и разговаривал с ней на протяжении всего пути. — Ты тоже устала, да? От смертных, которые считают, что имеют право тебе приказывать, хотя сами не лучше зверей, а может, и хуже. Довезёшь меня, Мефала, до города, и я дарую тебе свободу. Сможешь скакать где тебе вздумается… — ворковал Алдуин, поглаживая лошадь по шее, но вдруг опомнился и сам себе удивился. — Интересно, что сейчас делает Дуракорождённая? Носится, небось, по всему селу, людей допрашивает. Хотел бы я на это посмотреть. Записку ей, что ли, отправить? Мол, благодарю за деньги, очень выручила! — залился смехом парень. Мефала фыркнула, как будто тоже всё понимала. Осторожно объезжая бандитские форты и всяческие пещеры, Пожиратель Мира остановился пообедать на первой попавшейся ферме. Её хозяева, две тёмные эльфийки, были весьма милы, а плата в десять септимов казалась чисто символической. Но чего Алдуин никак не ожидал, так это очутиться в эпицентре семейной ссоры и стать невольным её участником. — Господин Аланд, скажите, что бы вы выбрали: тратить свою молодость на прозябание в глуши или поехать в столицу, за своею мечтой? — допытывалась Адури Сарети, младшая из двух сестёр. От любопытства она всё норовила перегнуться через стол и утопить своё платье в тарелках, но более воспитанная Авруза каждый раз её одёргивала. — Э-э… Смотря что за мечта… — выдавил из себя Алдуин. В таких вопросах он едва ли был хорошим советчиком, а единственной его мечтой на данный момент было просто спокойно поесть и двинуться дальше. Хотя то, что данмерка назвала его господином, он оценил. — Мечта прекрасная! — возбуждённо пролепетала Адури. — Я хочу стать известной художницей. О да, живопись — это моя страсть! Но здесь мне не найти учителя, поэтому я должна отправиться в Солитьюд. Правда, Авруза? — она скосила раздражённый взгляд на старшую сестру. Скрестив руки на груди, та не менее раздражённо ответила: — Конечно, если ты хочешь, чтоб мы остались без урожая. Я и так пашу как проклятая, но не смогу же я работать за двоих. Когда мы накопим достаточно денег, у тебя будет возможность хоть рисованием заняться, хоть поэзией, хоть игрой на барабанах. Терпение, Адури, есть величайшая добродетель. — Бла-бла-бла, — передразнила её эльфийка, после чего вновь перевела внимание на гостя. — Господин Аланд, и всё же, как вы считаете? Ведь жизнь — она только одна! Кто не рискует, тот не пьёт коловианский бренди. Обе сестры замерли в ожидании. Каждая из девушек надеялась, что Алдуин займёт именно её сторону и многолетний спор, наконец, разрешится. Он знал их меньше часа, но уже примерно понял их характер. Младшая из данмерок, Адури, была взбалмошной и своенравной, прямо как жадный до власти Одавинг; Авруза же с её холодной рассудительностью скорей напоминала Партурнакса. И оба этих дова его подвели, а значит, ему придётся разочаровать как одну, так и вторую. — Мой опыт научил меня тому, что сидеть на одном месте, ничего не меняя — банально опасно. Допустим, вашу ферму поджарит дракон. Что вы тогда будете делать? — злобно усмехнулся он. — Или ты, Авруза, настолько выбесишь свою сестрёнку, что та зарежет тебя во сне. — На этой фразе данмерки испуганно переглянулись. — Поэтому я думаю, что в любой ситуации надо иметь запасной план. А насчёт Солитьюда и живописи… — Ал свысока взглянул на младшую Сарети, — ты правда веришь, что чего-нибудь добьёшься? Готов поспорить: таких девчонок, как ты, там десятки, если не сотни. — Её губы задрожали в преддверии плача. — И все считают себя жутко талантливыми. А что в итоге? Работают подавалками в таверне. Просто смиритесь, что ваша семейка обречена. И с этими словами он продолжил жевать печёные овощи, в то время как Адури истошно рыдала, а Авруза потеряла дар речи. Алдуин успел закончить трапезу как раз в тот момент, когда хозяйки фермы пришли в себя и, вооружившись мётлами, стали с криками гнать его вон. Но, стоило ему сесть на лошадь, как в паре десятков метров от него раздался рёв хищного зверя. Пока Алдуин неуклюже спешивался, Авруза уже наколдовала себе фантомную броню и с воплем «Мои грядки!» лупила молниями огромного пещерного медведя. — Адури, быстро в дом! — скомандовала она. На этот раз сестра повиновалась, ибо никак не смогла бы себя защитить. Ал резко выхватил меч. Вертя его в одной руке, он начал шаг за шагом приближаться к зверю. Медведь яростно рычал и скалил зубы; внезапно его бурая шерсть встала дыбом, когда он взрыл землю своей когтистой лапой и кинулся прямо на Алдуина. К счастью, тот успел отпрыгнуть назад, выставив перед собою меч, и в следующий миг раскрытую медвежью пасть пронзило стальное лезвие. Из задней стенки широкого горла хлынула кровь, но, когда Алдуин попытался выдернуть клинок для второго удара, медведь крепко сжал его в челюсти и начал дико вертеть головой в попытке обезоружить врага. Алдуина бешено мотало из стороны в сторону, носки его сапог закапывались в землю, но даже сам Акатош не сумел бы заставить его выпустить меч. На помощь вовремя пришла Авруза: струя горячих искр попала медведю в глаза. Ослеплённый, он взревел от боли, давая Алдуину шанс завершить начатое. Стальной клинок вонзился в толстый звериный череп, и наконец медведь был убит. — Фу-ух. Благодаря тебе он только потоптал капусту. Не знаю, что бы я делала, если бы он уничтожил мои корни Нирна, — произнесла Авруза Сарети, вытирая со лба холодный пот. — Спасибо, Аланд. Ты мог бы просто уехать, но ты не дал в обиду нас с сестрой. Возможно, мы чуть-чуть погорячились, когда избили тебя шваброй… — усмехнулась она. — Но и тебе не стоило вести себя так грубо. — В таком случае я разрешаю вам забрать тушу, — удовлетворённо кивнул Алдуин, хоть и не встретил понимания со стороны девушки. — Сырая медвежатина раньше была моим любимым блюдом. А затем под недоумённым взглядом эльфийки он запрыгнул на Мефалу, отметив, что с каждым разом это выходило у него всё ловчее. Едва опасность миновала, из дома выбежала Адури: ей тоже хотелось проводить странного гостя. — Вы не такой плохой, каким стараетесь казаться, господин Аланд, — добавила она напоследок. — И, знаете, теперь я буду работать ещё усерднее! Просто чтобы доказать, что вы не правы. Алдуин слабо понимал, как ему на это реагировать. Она сделала ему комплимент или, напротив, нанесла оскорбление? «Одним Богам известно», — решил он и молча продолжил свой путь вдоль реки.***
Вторая часть путешествия была относительно спокойной, а Рифтен предстал перед ним ближе к вечеру. Лошадь он отпустил, как и обещал, напоследок потрепав её по холке. У городских ворот Алдуина встретила пара стражников в соответствующих доспехах, со щитами и мечами. В своих закрытых шлемах они выглядели довольно сурово. — А ну стой! Хочешь войти в Рифтен — плати гостевой налог, — окликнул его один из караульных. Бывший дова непонимающе уставился на мужчину. — Какой ещё налог? — За право войти в город, — ещё более грозно сообщил тот. С его поверхностным знанием людских порядков, Алдуин впервые слышал о существовании «гостевых налогов». — Да это ж вымогательство! Полный бред! — запротестовал он. — У нас тут всё по закону, — вмешался второй стражник. — Либо плати двести септимов, либо проваливай. — Сами платите двести септимов за то, что я не сверну вам шеи, — огрызнулся сын Акатоша, уже презиравший этих двоих всеми фибрами своей чёрной души. — Угроза защитникам порядка — штраф сорок септимов, — сказал «подлый ублюдок», как назвал его парень у себя в голове. Второй «подлый ублюдок» поспешил добавить: — По сорок за каждого. Пожиратель Мира был вне себя от гнева, но осознавал, что даже над этими жалкими мошенниками он власти не имеет. Сейчас лучше всего было расплатиться, не то прикопаются к чему-нибудь ещё. «Да пошло оно. Деньги в любом случае не мои», — с этой мыслью уязвлённый норд отсчитал двести восемьдесят золотых и вручил их первому из «ублюдков». Он мог поклясться, что под шлемом тот победно ухмылялся. Когда Алдуину наконец открыли ворота, он тотчас прочувствовал на своей шкуре всю атмосферу Рифтена. В нос ударил резкий запах рыбы и помоев, что ярко контрастировало с красотой местного ландшафта. «Ну и дыра. Неудивительно, что здесь нет честных людей — все свои силы они тратят на выживание». Не успел он осмотреться, как к нему начал приставать с расспросами высокий широкоплечий мужик в стальной броне, который представился Кувалдой. «Смахивает на какую-то воровскую кличку. Хотя было бы забавно, если бы такое имя дала ему мать». Из речи этого Кувалды парень запомнил только слова, повторявшиеся чаще всего: Чёрный Вереск и Гильдия. С крайне неоднозначным первым впечатлением Алдуин прошёл несколько улиц. Практически вся столица холда была деревянной, что не оставляло Рифтену шансов пережить атаку дракона. Город состоял из двух ярусов: на верхнем располагался ярлов дворец, сиротский приют и все приличные заведения, а на нижнем — дома бедняков с живописным видом на грязный канал. Городской рынок ещё работал, и Алдуин решил наведаться туда. Среди всего пёстрого хаоса продавцов и покупателей, нищих и богачей, детей и взрослых, наполнявших площадь, его внимание привлёк единственный прилавок — с едой. Пока бывший дракон выбирал мясо посвежее, к нему подбежал бедно одетый мальчик лет девяти-десяти и прерывисто защебетал: — Сэр, я бы Вам не советовал покупать здесь мясо, тётя Шерил на днях им отравилась. Лучше купите в «Пчеле и жале». — «Пчела и жало»? — повёл бровью «сэр». — Местная харчевня? — Ага, она вон в той стороне, — пролепетал мальчуган и указал направление. Алдуин проследил за его пальцем и наткнулся глазами на вывеску с названием таверны. Задумчиво хмыкнув, он повернулся обратно, но мальчишки уже и след простыл. Ал лишь пожал плечами, оставил в одиночестве расстроенного торговца мясом и медленно побрёл к дверям трактира.***
«Пчелой и жалом» владела аргонианка Кирава, а аргониан за свою тысячелетнюю жизнь Алдуин повидал не так много. Он не без любопытства разглядывал её чешуйчатую кожу и шипы на голове; в каком-то смысле они были родственниками. Кираве быть музейным экспонатом пришлось не по душе, и, сузив глаза, она прошипела: — Чего изволите-с? — Комнату и ужин, да посытнее, — сказал гость приказным тоном и полез за деньгами в карман. …Который был совершенно пуст. — Что?.. Ах ты ж, мелкий воришка! Алдуин мигом понял, что на рынке его обчистил тот самый беспризорник, и с досады ударил по стойке кулаком. Трактирщица вздрогнула, а он заорал куда-то в потолок: — Я тебя найду и вырву твой позвоночник из плоти, слышишь?! На такие громкие крики в таверну сбежались стражники и обнаружили источник проблемы в лице Алдуина. Один из них настороженно проговорил: — Постой, я тебя знаю. Это оказался уже знакомый парню «защитник порядка», который вымогал у него налог «за право войти в Рифтен», и не сказать, что безрезультатно. — Ни черта ты обо мне не знаешь, — Пожиратель Мира стал сверлить взглядом своего нового врага. — Ошибки быть не может. Ты тот конокрад, которого разыскивают. Лошадь, похищенная, как выяснилось, из Айварстеда, была обнаружена в окрестностях города. Алдуин побледнел; долю секунды его лицо выражало полную растерянность. Служитель закона продолжил напирать: — Что выберешь: тюрьму или штраф в пятьсот золотых? — В этом городе меня дважды за сегодня ограбили! — сын Акатоша был возмущён до глубины души. — Сначала у ворот, потом на рынке! Как вы смеете что-либо требовать?! — Значит, первый вариант. Ребята, уводите его, — скомандовал стражник коллегам. «Эта наглая рожа у них ещё и главная?! Будьте прокляты, паршивые джорре и ваши паршивые законы!»