You're the pulse in my veins, You're the war that I wage, Can you change me? Can you change me From the monster you made me? — Starset, «Monster»
Воздух вблизи костра был обжигающе-жарким, ещё пара дюймов — и пламя перекинулось бы на его одежду. Алдуин вдыхал терпкий запах горящей древесины, пытаясь абстрагироваться от остальных Стражей, сидящих в кругу и негромко переговаривающихся между собой. В голове эхом отдавалось: Йол… Тор… Шул. Сквозь мерцание огня он мог видеть Сильви; Ралоф ей что-то шептал, однако бывший дракон не подозревал, что речь шла о нём. Он по-прежнему задавался вопросом: «Почему Борма [с др.: Отец] наделил даром Голоса её, но отнял этот дар у меня? Можно ли его вернуть?» Тут парень вспомнил, что у него имелось занятие получше, чем бесцельная трата времени. Создать огонь можно многими способами, и один из них — магия. У смертных она была искажённой, совсем не такой, как у Дов, но Алдуин надеялся, что с помощью тома заклинаний, который ему дала Сильви, разобраться будет несложно. Он поднялся и, захватив свою сумку, направился в еловую рощу к западу от лагеря. Лагерь их, к слову сказать, был расположен недалеко от Драконьего Моста. — Когда ты собираешься поведать ему о своих чувствах? — спросил Ралоф, мигом заставляя Драконорождённую залиться краской. — Откуда ты узнал? — голос её звучал взволнованно, и она не могла найти в себе сил посмотреть другу в глаза. Вдруг Ралоф не единственный, кто заметил её странное поведение? — Я слишком хорошо с тобой знаком, Сильви. Если не уверена — лучше с ним не связывайся. Ну, а если всё серьёзно, то молчание до добра не доведёт. — Всё гораздо… запутаннее, чем может показаться со стороны, — нордка тут же погрустнела. — Аланд — даже не настоящее его имя. — Тёмное прошлое? — догадался Ралоф. — Тёмное — это мягко сказано, — покачала головой его собеседница. — Кем он был раньше? Ассасином, талморским шпионом? Работником публичного дома? — шутливо предположил Брат Бури. Девушка прыснула со смеху: «Да, с такой внешностью Алдуин действительно мог бы неплохо заработать…» Но в очередной раз к ней вернулась болезненная мысль о том, что он — Разрушитель Миров, которого ей было предначертано убить. Убить, а не… любить. Довакин тяжко вздохнула. — Насчёт твоего первого вопроса — может, когда-нибудь и поведаю. При лучших обстоятельствах. — Главное, чтобы «когда-нибудь» не означало «в следующей жизни». Не хочу быть пессимистом, но представится ли другая возможность? Как-никак, впереди решающий бой. От этих слов у Сильви сжалось сердце, её охватило смутное предчувствие чего-то нехорошего. До встречи с Харконом оставалась всего одна ночь, которую она, кажется, проведёт в компании бутылки вина.***
— Игнифре… Нет, не так, — сын Акатоша заглянул в книгу и ещё несколько раз повторил про себя слова заклинания. Раскрыв ладонь, он представил чёткую картинку того, что хотел получить, а после произнёс: — Игниафлейдис! На долю секунды он засомневался в своих способностях, но вдруг в его руке вспыхнул красный огонёк — такого же цвета, как его глаза. Чтобы не устроить лесной пожар, Алдуин направил поток пламени в пустой воздух, заодно проверяя свой запас магической энергии. Она не кончалась минуты три, что неудивительно, ведь каждая клеточка тела бывшего дракона была насквозь пропитана волшебством. Вполне довольный собой, Алдуин усмехнулся, положил Сильвину книжку обратно в сумку и готов был пойти в сторону лагеря, если бы до его слуха не донеслись чьи-то… всхлипы? Шаг за шагом приближаясь к источнику звука, он вглядывался в тени деревьев. Вскоре он смог различить женский силуэт; Серану выдали её светящиеся янтарные глаза. Она волочила по земле труп какого-то незадачливого крестьянина, периодически останавливаясь, чтобы отдышаться и вытереть слёзы. «Она сожалеет о том, что убила этого бедняка? Серьёзно?» — удивился Пожиратель Мира. — Я-то думал, ты добрая вампирша, — с притворным разочарованием сказал норд, скрестив руки на груди. Серана посмотрела на него с ужасом в глазах, но в них читалась и горечь. Она стала вампиром не по своей воле; ей пришлось просто смириться и научиться воспринимать это как почётный дар. Много раз она клялась, что впредь не погубит ни одной человеческой души, но в итоге всё равно срывалась. А после тысячелетнего заточения в склепе без единой капельки крови её жажда стала почти невыносимой. — Я не хотела, я правда не хотела… — лихорадочно бормотала Серана. Охотники убьют её не колеблясь, надо бежать, бежать как можно быстрее… Лёгкий взмах рукой — и Дочь Хладной Гавани стала невидимой, в мыслях вознося хвалу Молаг Балу. — Не волнуйся, я не расскажу Израну, — заверил Алдуин. — Ч-что? Почему?.. — Никто не безгрешен. Невинность — величайшая иллюзия жизни, как говорится. Это же очевидно: ты принесёшь нам больше выгоды, если будешь сражаться на нашей стороне. — Твой пульс не учащён. Ты не лжёшь, — немного помедлив, вампирша всё-таки сняла с себя заклинание, материализуясь из темноты. — Может, ты ещё мысли читать умеешь? — фыркнул бывший дракон. Затем он перевёл оценивающий взгляд на обескровленное тело крестьянина: его кожа была бледнее луны, а на шее красовались многочисленные следы укусов. — Видимо, этот несчастный тебе очень понравился, — издевательски заметил парень. В ответ Серана посмотрела на него с молчаливым обещанием испепелить на месте, и Алдуин любезно предложил: — Помочь тебе спрятать труп?***
«Великая Довакин не знает, что делать с собственными чувствами. Превосходно», — думала Сильви, подливая «Алто» в бокал. Из всего отряда ей одной, как своего рода элите, было позволено снять комнату в «Четырёх щитах» вместо того, чтобы ютиться в маленькой палатке. Небрежно закинув вещи в сундук, закрыть который ей не удалось, Драконорождённая сидела за квадратным столиком, уставившись на пустующее место напротив себя. «Никакого характера, никакой силы воли. Стоило ему пару раз улыбнуться, и ты с радостью поверила, что он изменился. Чёрт, да даже если не изменился, он стал слишком важен». Алдуин, конечно же, вошёл без стука — настоящий джентльмен, — и взгляд его сразу упал на вино. Вопросительно вскинув бровь, он сказал: — Здесь два бокала. Меня ждала? — Нет, это для воображаемого друга, — невозмутимо ответила светловолосая. — Ну, только что он перестал быть воображаемым, — по лицу норда скользнула ухмылка, как всегда лукавая и очаровательная. Он уселся за стол, и лишь когда с первой бутылкой было покончено, счёл нужным сообщить о маленьком инциденте в лесу: — Кстати, Серана убила человека. Но можешь не беспокоиться — он не из наших. Сильви сдавленно закашлялась и неверяще посмотрела на бывшего дракона: он не шутил. «Это невозможно, Серана пожертвовала своим прошлым, своей семьёй, чтобы помочь нам! Я ей доверяла!» — Она бы никогда… — Да-да, я знаю, что ты сейчас думаешь: «Она на такое не способна, всё это, должно быть, чудовищная ошибка!» — передразнил Алдуин, но в следующий миг его взгляд ожесточился. — Есть ситуации, которые просто сваливаются тебе на голову, и ты ни черта не можешь с этим сделать. Он явно говорил не о Серане; Сильви, если честно, была согласна с каждым словом. Порой она не находила в себе сил, чтобы продолжать верить в лучшее и пытаться спасти этот мир, ибо сомневалась, достоин ли он спасения вообще. В такие моменты она жалела, что не позволила Пожирателю выполнить своё предназначение. — Придётся рассказать Израну, — печально заключила Довакин после того, как услышала подробности случившегося. — И речи быть не может. Во-первых, я дал обещание; во-вторых, без неё наши шансы против Харкона равняются нулю. Разводить столько шума из-за какого-то оборванца? — Его жизнь не менее ценна, чем наша! — Что ж ты драугров не жалеешь? Год назад она, вероятно, стала бы упрямо настаивать на том, что надо «поступить правильно», однако границы правильного и неправильного, как выяснилось, были очень размыты. Поэтому Сильви молча откупорила вторую бутылку вина, а спустя несколько минут заговорила на другую тему: — Чем планируешь заняться, когда мы разберёмся с вампирами? — Я… никогда об этом не задумывался, — похоже, Алдуин был искренне удивлён её вопросом. С тех пор, как он превратился в человека, Драконорождённая почти всегда была рядом; трудно было представить иную жизнь. — Наверное, буду искать способ снова стать драконом. Даже если его не существует, — мрачно добавил сын Акатоша. — Что насчёт тебя? — Я давно мечтаю побывать в других провинциях Тамриэля, увидеть Башню Белого Золота, пески Эльсвейра, Блэклайт, Даггерфолл… — улыбнувшись приятным мыслям, нордка посмотрела на своего спутника. «Почему я чувствую себя храбрее, чем обычно? Ах да, я пьяна». Опять вспомнился совет Ралофа, целый день не дававший ей покоя: представится ли другая возможность?.. Слова сами слетели с языка: — Не хочешь поехать со мной? Алдуин не то чтобы не ожидал такого поворота, но… Боги, эта девчонка сводила его с ума, она прямо-таки издевалась над ним! Интересно, она это делала осознанно или нет? Пожиратель Мира не мог сдерживать себя вечно, поэтому выбрал самое лёгкое решение проблемы — уйти. — Я рассмотрю твоё предложение, — коротко бросил он, прежде чем встать с места и чуть пошатывающейся походкой направиться к двери. — Ал, подожди! — Сильви вскочила вслед за ним. От резкого движения у неё закружилась голова, которая бы точно встретилась с каменным полом, если бы бывший дракон не подхватил её под локти. Следующее, что помнила героиня Скайрима, это как она мёртвой хваткой вцепилась в его броню. «Опора и поддержка» в буквальном смысле слова. — Помнишь, ты должен мне одно желание? — невнятно пробормотала Довакин. — Я хочу его использовать… Останься. Сейчас Алдуин благодарил всех аэдра и даэдра за то, что у неё не было вампирского слуха, ибо сердце его колотилось как бешеное. «Остаться в этой комнате или в её жизни? Хотя без разницы». Сильви уже не понимала, что происходит, когда обнаружила себя прижатой к стене. Впрочем, ей это даже нравилось. — Почему я чувствую столько всего одновременно? — наивно спросил Алдуин, хмуря лоб. — Поверь, это ещё не предел, — хихикнула нордка. Она с неким коварством посмотрела в его рубиновые глаза, затем перевела взгляд чуть ниже. «Ну, земля мне пухом», — и с этой мыслью Драконорождённая поцеловала мужчину, который разрушил и выстроил заново весь её мир. Её розовые от вина губы прижались к его тёплым, шершавым губам. Она хотела сделать это ещё тогда, когда они с Алдуином сидели на крыше в форте Стражей Рассвета, пусть Сильви и не признавалась в своих желаниях даже себе. Прежде всего самой себе. Однако теперь настало время сбросить маски; с ним ей не хотелось притворяться, да и не было в этом никакой нужды. Её бывший враг стал ей другом — опасным, но верным, одновременно весёлым и предельно серьёзным, по-своему мудрым, таким переменчивым, но таким близким… В итоге она сама не заметила, как он проник в её сердце, сломал все барьеры, что она так скрупулёзно выстраивала, и, казалось, дотянулся до самой её сути. Нет, притворяться не было нужды, ибо он и без того читал её как открытую книгу. Алдуин чувствовал, когда ей хорошо, и разделял с ней эти мгновения; он знал, когда ей плохо, и давал ей надежду; а в час сомнений он показывал ей, что сомневаться в своих выборах — это нормально, ведь у Пожирателя Миров тоже были мириады сожалений о чём-то, чего уже не вернуть. Но сейчас все они были в прошлом. Был только этот волшебный момент, Сильви, Ал и их смятые губы. Секунд пять он стоял неподвижно, будто парализованный, но вскоре сам перехватил инициативу. Что бы это ни было, ему хотелось больше, а когда девушка зарывалась руками в его угольно-чёрные волосы или притягивала его поближе, Алдуин понимал, что всё делает правильно. Для Сильви этот поцелуй был как первый, хотя таковым не являлся. Может, ей так казалось потому, что он был самым настоящим? Бывший дракон обвил руками её талию и внезапно укусил её за шею — не до крови, но красноватый след останется на несколько дней, как напоминание, что она принадлежит ему. Сильви издала тихий стон не то боли, не то удовольствия, из-за чего возбуждение лишь усилилось. Однако светловолосая нашла способ отомстить: во время следующего поцелуя она нашарила застёжку на его кирасе, и та со звоном упала на пол. «Кто из нас выглядит глупо теперь?» — Сама напросилась, — выдохнул сын Акатоша, прежде чем повалить её на кровать. Раздался треск разрываемой ткани; жертвой пала Сильвина рубашка. Этой ночью Алдуин планировал исследовать каждый сантиметр её тела — раз загадала такое желание, пусть разбирается с последствиями. А Довакин ни о чём не жалела. Если бы она могла повернуть время вспять, она не изменила бы ни единой секунды. Да, многие действия парня были скорее грубыми, но Сильви это не заботило: она его любила. В ней всегда было немножко тьмы, в нём — немножко света, и когда они находились рядом, во Вселенной устанавливалось идеальное равновесие.