I couldn't help but ask For you to say it all again. I tried to write it down, But I could never find a pen. I'd give anything to hear You say it one more time, That the universe was made Just to be seen by my eyes. — Sleeping at Last, «Saturn»
Только когда Сильви и Серана разобрались с нечистью, оживлённой Харконом, им удалось ранить самого вампира. Его настиг один из огненных шаров, но затем Харкон сотворил какое-то странное заклинание и оказался окружён тёмным защитным барьером. Ожоги на его мертвенно-серой коже вмиг затянулись, будто он черпал силы напрямую из Обливиона. Довакин безрезультатно атаковала противника стрелами и магией, игнорируя боль при каждом движении правой руки: на плече красовались глубокие следы когтей гаргульи. Драконорождённая мысленно решила, что не станет залечивать шрам — пусть служит напоминанием об этом дне. Тем временем барьер оставался неповреждённым, как бы девушки ни старались. Полностью восстановив здоровье, Харкон зловеще рассмеялся и продолжил бой, однако история повторилась. Едва вампир почувствовал, что силы его покидают, он снова укрылся за волшебным щитом. Такими темпами битва будет длиться вечно, пока Стражи Рассвета не повалятся с ног от изнеможения. — Сильви, всё бесполезно, — сказала Серана в отчаянии. — Ох, я до последнего надеялась, что к этому прибегать не придётся… Пожалуйста, отвернись. — Зачем? Ты мой друг, ты же знаешь: я тебя принимаю. — Видимо, чудовищу может противостоять только другое чудовище, — с этими словами она начала трансформироваться в вампира-лорда. Ей было тяжело — не столько физически, сколько морально, ведь с отцом не хотелось иметь ничего общего, а ещё не хотелось, чтобы её настоящий облик увидела Довакин. — Вся в меня, — усмехнулся Харкон. — Теперь ты понимаешь, какому клану принадлежишь? — Я принадлежу только своим убеждениям. Идентичной магией темноволосая с лёгкостью уничтожила барьер, всего минуту назад казавшийся непробиваемым. Вампиры закружились в смертельной пляске, а Сильвия могла лишь наблюдать за этой жуткой, но завораживающей картиной. Победительницей вышла Серана; дочь всё сильнее сжимала пальцы на горле отца, в чьих глазах впервые отражался неподдельный ужас. Драконорождённая уже держала наготове меч. Приблизившись к Харкону со спины, она вонзила клинок меж его крыльев и провернула оружие влево, надеясь достать до сердца. Лицо Сераны скривилось, когда ей на одежду брызнула грязно-бордовая кровь. Внезапно тело вампира вспыхнуло ослепительно ярким пламенем, что заставило девушек попятиться назад, и, пока они осмысливали происходящее, от главы Волкихара не осталось ничего, кроме тлеющей кучки пепла. Сильви и Серана неверяще переглянулись, после чего Дочь Хладной Гавани поспешила принять свою человеческую форму. Напарницы обнялись, тихо радуясь долгожданной победе, и у Драконорождённой возникло то особое чувство, которым сопровождалось завершение каждой её миссии. Будто с плеч сняли груз. Конечно, теперь надо было поделиться добрыми новостями с другими членами ордена. Вернее, в мыслях был один конкретный человек — ну, или дракон. — Ал, мы это сделали! — воскликнула светловолосая, вбежав в главный зал и ища его глазами среди толпы людей. — Ал?***
Какая это по счёту дверь? Пятая, шестая? Алдуин методично заходил во все комнаты подряд, проверяя их на наличие врагов. Замок представлялся ему бесконечным лабиринтом, где за каждым поворотом таится опасность, но сына Акатоша мало что могло напугать или хотя бы удивить. Приблизившись ко входу в очередное помещение, он расслышал звуки боя и чей-то крик. Надо было скорее прийти на помощь раненому соратнику, иначе о нём позаботится Аркей. Алдуин толкнул дверь ногой, вошёл внутрь с двумя мечами наперевес и увидел Эрика «Грозного Убийцу», пытающегося отбиться от мастера-вампира. Силы рыжеволосого явно были на исходе. Задумавшись на пару секунд, Алдуин всё же встал перед Эриком, своим телом закрывая его от атак. Хоть он и испытывал к пареньку лёгкую неприязнь, тот был ещё совсем зелёным. — Беги назад к нашим, горе-наёмник! Там тебя подлечат. — А как же ты?.. — Справлюсь. И вот бывший дракон остался с вампиром один на один. Хитрая тварь уворачивалась почти ото всех ударов, а любимым трюком этого кровососа было наложить на себя невидимость и появиться в другом конце комнаты. Ал быстро понял, что вместо холодного оружия следует использовать магию. Как там говорилось в учебнике?.. Он сконцентрировался на цели, и в противника полетел достаточно мощный огненный поток. Ответом стало заклинание Высасывания жизни. Треклятый вампир исцелялся за счёт его же энергии! Получался замкнутый круг: нападая на врага, он вредил лишь самому себе. В ход пошли зелья, но и они особо не помогали. Вскоре запас эликсиров иссяк; на Алдуина всё ощутимее накатывала слабость, в глазах мутнело, руки и ноги не слушались. Пожирателю Мира казалось, что жизнь покидает его капля за каплей, исчезая в кроваво-красной вампирической магии. Больно. Но по-прежнему не страшно. Боковым зрением он уловил три людских силуэта. Вроде, это были Эрик, Изран и кто-то ещё… В следующее мгновение Алдуин потерял сознание, так и не выяснив, чем же завершилась битва.***
— Мой тан! — О, Лидия! Хорошо, что ты меня нашла. Ты не видела Аланда? И почему ты разгуливаешь с такими ранами? — нахмурилась Драконорождённая, заметив на теле хускарла ожоги, оставленные, скорее всего, электрическим заклинанием. — Он там, — Лидия указала на противоположный край зала, — вместе с другими… пострадавшими. У Сильви всё внутри сжалось от нахлынувшего волнения, когда она это услышала. Раньше ей в голову даже мысли не приходило о том, что с Алдуином может что-то случиться, он же… он же Алдуин, чёрт возьми! Расталкивая всех на своём пути, Довакин помчалась к возлюбленному и упала перед ним на колени. Он всё ещё был без сознания, кожа выглядела неестественно бледной, на лбу проступила испарина. Светловолосая нащупала у него на шее сонную артерию: пульс редкий и неровный. Однако на теле не было никаких повреждений, за исключением обыкновенных ссадин. Тогда в чём проблема? — Он что, отравлен? — спросила девушка у Эрика, который крутился возле неё, будто не мог найти себе места. — Н-нет, на него слишком долго воздействовали вампирским высасыванием. Он мне жизнь спас, представляешь? «Вот это чудеса», — подумала нордка. Кажется, за время их странствий характер бывшего дракона довольно-таки сильно поменялся. Довакин применила Исцеляющие руки, уже предвкушая, как расскажет Алу о своей победе, но по какой-то причине заклинание не возымело эффекта; только дыхание парня стало чуть более размеренным. — Почему он не просыпается? — Сильви не на шутку занервничала. Она чувствовала себя так, будто её собственная жизнь сейчас висела на волоске. — Мы всё п-перепробовали: заклинания, зелья… — бормотал Эрик, — ничего не работает. Сильви, мне так жаль, это всё моя вина… «Зачем глупый Эрик говорит о нём, как о мертвеце?» — Драконорождённая вдруг вскочила и, словно в лихорадке, стала ходить из стороны в сторону, до крови закусив нижнюю губу. «Думай, думай, ну же!» — Да, точно, Храм Всех Богов! Мы должны отвезти его в Солитьюд, жрецы ему помогут, они мастера школы Восстановления! Итак, решение было принято. Соорудив из подручных средств носилки и плотно укутав Алдуина одеялом, небольшая команда в лице Эрика Грозного Убийцы, Лидии и её тана отправилась в скайримскую столицу. Ралоф был вынужден вернуться на службу в Виндхельм, а Серане предстояло вызволить из Каирна Душ свою мать.***
Занимался рассвет. Она сидела на одной из лавок в безлюдном храме и разглядывала высокие витражные окна. Проходя через цветное стекло, солнечные лучи тоже окрашивались в синий, зелёный, красный; эти мерцающие лучи падали на алтари Восьми божеств, и только ниша, предназначенная для Талоса, пустовала. Сильви начала рыться в своём рюкзаке, и некоторое время спустя ей удалось из внутреннего кармана извлечь оберег. Нордка медленно подошла к девятому святилищу, дабы положить туда свой амулет Талоса. Конечно, когда его заметит кто-то из служащих, его уберут — Империя не хочет спровоцировать очередной политический скандал, но сейчас Драконорождённой нужно благословение каждого из Богов, чтобы спасти Алдуина. Жрецы колдовали над ним почти целые сутки, а Сильви даже близко к его кровати не подпускали. Лидия сняла для неё комнату в «Смеющейся крысе» и уговаривала прилечь хоть на пару часов, но всё было тщетно. Чувство тревоги не утихало, напротив, оно становилось всё более глубоким, не позволяя девушке даже думать о таких вещах, как сон или еда. Зу'у унслад, зу'у нис облан… Алдуин сам говорил, что он бессмертен! Иначе и быть не может. Она вплотную подошла к двери комнаты, где находился бывший дракон, надеясь расслышать обрывки каких-нибудь фраз, потому что неизвестность была мучительнее всего. — Лас Йа Нир [с др.: Жизнь Поиск Охота], — Сильвия уже не в первый раз произнесла Слова Шёпота ауры, чтобы увидеть происходящее за стеной, как вдруг её чуть не пришибло открывшейся дверью. Жрица Фрейра смущённо извинилась и вместе с Силаной Петреей поспешила удалиться. Рорлунд, первосвященник Храма, обязан был сообщить нетерпеливо глядящей на него девушке о состоянии больного. — Мы сделали всё, что было в наших силах, — мужчина закашлялся, — но этим, боюсь, лишь отсрочили неизбежное. — В каком смысле? — между бровей светловолосой залегла морщина. — Отсрочили на сколько? — Сложно сказать… Теперь его жизнь не в наших руках, но в руках Восьмерых, — первосвященник поднял глаза кверху, как бы снимая с себя дальнейшую ответственность. — Если не можете выдать ничего конкретного, не надо людей пугать! — возмутилась Довакин, после чего рванула к Алдуину. Он определённо выглядел лучше, чем день назад, хотя по-прежнему ощущал неимоверную слабость, и взгляд его был болезненно-усталым. Завидев девушку, он подвинулся к спинке кровати, принимая полусидячее положение — меньше всего Пожирателю Мира сейчас хотелось, чтоб его жалели. — Я скучала, — с этими словами Сильви крепко его обняла, холодным носом утыкаясь в шею. — Я тоже. Так вы… задали жару Харкону? — О, можешь не сомневаться, — рассмеялась зеленоглазая, при этом тихо всхлипывая. Парень почувствовал на своей коже влагу от её слёз, которые она так долго и старательно сдерживала. Алдуин вдыхал её особый, незабываемый аромат, и на миг ему действительно показалось, что всё будет хорошо, что они успеют съездить и в Сиродил, и в Эльсвейр, и в Хай Рок, может, сыграют свадьбу по людским обычаям… Поток его мыслей остановил внезапный приступ головной боли. Сын Акатоша охнул и зажмурился. Да кого он обманывает? — Что с тобой? — взволнованно спросила нордка, сжав его ладонь в своих. — Всё имеет свою цену, — повторил он слова отца, истинное значение которых понял только теперь. — Настало время расплаты. Сильви, ты должна знать: я тебя л… — Нет, стой, молчи! — замотала головой Довакин. — Ты обязательно скажешь мне это, когда тебе станет лучше. — Не станет. Просто помни, что там, снаружи, тебя ждёт целый мир. Я никогда не должен был в него вторгаться, но мы ведь любим ломать пророчества, да? — Я пойду за тобой куда угодно, хоть снова в Обливион! — Крупные слёзы скатывались вниз по её щекам и подбородку, падая на каменный пол. — Потому что без тебя нет смысла! Мне ничего больше не нужно. Наверно, я жуткая эгоистка, но, прошу, не оставляй меня… — В жизни есть много других радостей, этому я научился у тебя, — Алдуину становилось всё сложнее выговаривать слова. Он ни перед чем не испытывал страха, однако, смотря в покрасневшие глаза Драконорождённой, он боялся до предательской дрожи, что никогда больше не увидит их улыбающимися. — Вспоминай только хорошее. Вспоминай, как мы летали на драконе, — Ал заправил ей за ухо выбившуюся прядь. «Волосы цвета лунного камня…» А Сильви цеплялась за его руку, как утопающий цепляется за тонкую соломинку. — Теперь мне надо отдохнуть, — произнёс он слегка хриплым голосом, опускаясь на подушки и прикрывая глаза. — Пусть тебе приснятся горы, — прошептала Довакин. Она положила голову на его мерно вздымающуюся грудь и сама не заметила, как провалилась в дрёму.***
Что-то не так. Эта мысль набатом звенела в её ушах, когда она проснулась. В комнате почему-то царила подозрительная, гнетущая, гробовая тишина. Чего же не хватало? Его сердцебиение. Сильви больше его не слышала. Она стеклянным взглядом уставилась на тело возлюбленного. Казалось, все её мышцы парализовало; девушка была погружена в своеобразный транс, не в силах пошевелиться. Сознание будто выстроило стену, ограждающую её от ненужной, по его мнению, информации. Она бы, наверное, просидела так не один час, если бы в этот момент не случилось нечто поразительное. Драконья душа Алдуина отделилась от исчезающего на глазах тела и взвилась вверх. Она была не чёрной, как тогда, в Совнгарде, а струилась золотыми нитями. Значило ли это, что он сумел искупить свои грехи? Разве он не заслужил долгой и счастливой жизни рядом с ней? Осознание подбиралось медленно, шаг за шагом, а когда всё же накрыло, Сильви вновь стала задыхаться в рыданиях, хотя была уверена, что слёзы у неё давно закончились. Исполненный боли крик Драконорождённой обратился в ту'ум, раскидывая все предметы в храме и ужасая целителей. У пустующего алтаря Талоса лежали осколки витражных окон вместе с осколками её сердца.