***
Утро было несоразмерно круче, чем вечер. Яшка проснулся в тесных объятиях. Стас во сне выпутался из спальника, обнял его со спины и так крепко прижался, что не выберешься. Ну, допустим, Яшка выбираться и не хотел! Лежал и млел тихонько, слушая щебечущих птиц снаружи. У него затекла нога, но он всё равно не двигался. Знал, что вскоре всё изменится, стоит лишь Стасу проснуться. Увы, так и случилось. Во сне Стас льнул к нему и тянулся, а наяву отталкивал и держал на расстоянии. Такие вот они были разные: Стас и его тело. Но Яшка привык. Держался. Темп в их маленьком лагере задавал Хлебников. Распоряжался и подгонял Эдика, определяя время завтрака или начало купания. Энергия из Хлебникова била — через край. Стас ворчал, но больше по привычке, кажется. А Яшка ловил каждое его слово, каждый жест и старался угодить. Набрать ромашки и клевера, чтобы заварить чаю? Наверное, Стасу бы понравилось. Сплавать на остров в середине озера? Почему бы и нет. Стас в плавках был просто сногсшибательным. Нет, не так. Он казался оружием массового совращения, и Яшка злился, что любой может на Стаса смотреть и видеть вот эту линию спины, которая совершенно развратно переходит в крепкие поджарые ягодицы, видеть прямой разворот плеч, вздёрнутый подбородок, жилистую шею и выступающее на ней адамово яблоко, рельефно выгнутые ключицы, небольшие ареолы сосков на почти безволосой груди и... И... Почти весь день Яшка провёл в воде, чтобы скрыть, как именно влияет на него Стас. Ничего хорошего не будет, если он станет и дальше возбуждаться при одном взгляде на профессора Сакакова. Яшка то и дело принимался жалеть о том, что согласился на эту поездку. Ничего хорошего от неё не было. Абсолютно. Вечером — снова песни под гитару у разведённого костра. Дым отпугивал немногочисленных комаров, серыми клубами поднимаясь прямо к звёздному небу. Яшка, задрав голову, думал о спутниках, которые кружатся на орбите планеты, гоня от себя мысли о том, как там, наверху, должно быть, вечно темно и холодно. И одиноко. Песни пелись сами собой. Хлебников сидел на поваленном бревне и с задумчивым видом смотрел в огонь. А Эдик, устроившись на земле, облокачивался о колено Хлебникова и жмурился, будто кот, которого гладят вдоль загривка. И точно, рука Хлебникова то и дело поглаживала его по спине: Яшка заметил еле видное движение пальцев. Ч-чёрт. Почему-то он ощутил иррациональную досаду. Почему Стас не может гладить его так же? Почему их отношения другие? Что ему, Яшке, сделать? Он и так старается предвосхитить любое желание Стаса. Не навязывается. Не выясняет отношения. Не требует ничего, чего бы Стасу не понравилось. И всё равно их жизни вместе не складывались. Не получалось из мешанины их характеров, общения и поступков единого паззла, целой картинки. Чувствовалась фальшивая нотка каждый раз, когда Яшка Стаса не угадывал. Чёрт побери. Чёрт. При всём при этом Яшка понимал, что он может хоть обстрадаться до потери пульса, но если начнёт при этом трепать Стасу нервы, тот с ним живо распрощается. Да Яшка сам бы себя прекратил уважать, начни он ныть и закатывать истерики, будто баба. Он тоже характер старался держать; всё-таки какая-никакая, а гордость у него имелась. Ну ладно, не гордость, ею можно и поступиться. Он решил назвать то, что останется, чувством собственного достоинства. Он засмотрелся в темноту. А когда снова посмотрел на Хлебникова с Эдиком, то чуть не сбился с неторопливого ритма, в котором перебирал струны гитары. Эти двое целовались. Эдик запрокинул голову, а Хлебников опирался на его плечи обеими руками, и они целовались. Яшка нашёл где-то в глубине себя ехидную ухмылку и выдавил её наружу. Ну хоть кто-то тут приятно проводит время... Он сменил тональность и чуть ускорил темп. Эдик что-то шепнул, Хлебников сверкнул глазами и поднялся с бревна. — Мы пойдём, поплаваем, — сообщил он. — Вода должна быть тёплой. Ага-ага, как же. «Поплаваем». Ещё днём Эдик с Яшкой обнаружили на острове небольшую песчаную бухточку, скрытую от берега ветвями плакучей ивы. Яшка, как наяву, видел, чем именно сейчас собираются Хлебников с Эдиком в этой бухточке заниматься. Явно не плаванием. — А я, пожалуй, пойду сегодня спать пораньше, — ответил Стас, тоже поднимаясь. Он швырнул в затухающий костёр сухую веточку, и пламя на мгновение вспыхнуло ярче. Эдик стянул с себя рубашку одним слитным движением и направился к их с Хлебниковым палатке. Ишь, как заторопился. Яшка вцепился в гитарный гриф, продолжая играть. Собственная игра успокаивала. Ну, немного. У всех всё отлично, только у Яшки хреново. Играй, рыжий. Что ещё тебе остаётся. Впрочем, хреново стало только сейчас. По крайней мере, начиналось у них всё... Ну, нормально. Сперва — робко и осторожно, а потом — всё быстрее и быстрее, только успевай поворачиваться, в какой-то момент события понеслись, как скорый поезд, и что там мелькало мимо в окне, было не разобрать. Может, у других тоже так? — думал Яшка, трогая пальцами струны гитары. Может, у других тоже не всё гладко бывает. Вон, приходил же к нему Эдик. Совета спрашивал про себя и Хлебникова. Теперь-то у них всё хорошо, насколько Яшка мог судить. А тогда... Он вспомнил, как и что говорил Хинову. Как старался выглядеть умудрённым опытом. И как, в итоге, наврал.***
Меняться они ни фига не менялись. Ага, дал бы ему Стас верховодить, как же. Вот что по мордам он от Яшки получал — это было. Но Яшке и самому про это было больно вспоминать: в первую очередь, страдало его самолюбие. Он рвал все отношения, бросал и забывал Стаса навсегда, но уже через день они созванивались и друг перед другом извинялись. В первый раз Стас позвонил первым. И где только номер достал? Небось, в учебную часть специально обращался или у старосты группы узнавал. А во второй раз Яшка звонил уже сам. Потому что подсел на Стаса, как на наркотик. Не смог бросить. Хотя каждый раз, когда он видел Стаса с какой-то девицей, внутри у Яшки что-то умирало. Да, были и другие разы, когда Стас при нём встречался с девчонками. Собственно, их общение началось как раз с одного такого раза. Близняшки числились у Стаса в друзьях. Впрочем, не совсем они были близняшками, просто всегда вместе ходили, причёски в одном стиле носили, да черты лица схожие имели. Яшка познакомился с ними, когда встретил Стаса прошлым летом в ночном клубе. Тогда он пошёл с парнями со склада отмечать чью-то днюху и совершенно случайно заметил профессора Сакакова за столиком в обнимку с двумя девицами. Профессора! В ночном клубе! Яшка разозлился и из принципа отправился здороваться, лишь бы сделать сомнительную гадость университетскому преподавателю своим присутствием. Мол, как же он перед студентом-то, да с бабами? Вот, небось, психанёт. Авторитет-то весь свой преподавательский растеряет. Вспоминая об этом, Яшка уже задним числом понимал, что его поступок был сущим ребячеством. Ведь уже тогда начал замечать за Стасом некоторые намёки. В общем, гадость сделать не получилось, Сакаков будто бы даже рад был его увидеть. Представил его своим знакомым подружкам, предложил присоединиться к ним за столиком. Яшка, наглея с каждой минутой, согласился. И потянулось. Слово за слово, взгляды, улыбки, шуточки. Станислав Юрьевич, оказывается, не в рабочей обстановке вёл себя вполне нормально. Музыка играла довольно громко, и приходилось наклоняться к самому уху собеседника, чтобы что-то сказать. Когда Станислав Юрьевич, — в смысле, Стас, конечно же, — говорил ему что-то, то Яшку потряхивало. Слишком близко. Или слишком странно на это Яшка реагировал? Было непонятно. Обезоруживающая заинтересованность к Стасу и непонятная тяга к нему оказались для Яшки настоящим открытием. Не ожидал он от себя такого, ага. Нет, конечно, можно было попытаться всё списать на соревновательный дух самцов и банальную ревность, но Яшка не успел понапридумывать себе всей этой ерунды — накрыло его быстро и качественно, будто части головоломки сложились и намертво сощёлкнулись в его мозгу. Он ничего не смог с этим поделать. Они вчетвером болтали о танцах, о разных ночных клубах, о порядках в них, о стоимости выпивки, о том, как часто близняшки и Стас ходят на подобные тусовки. Потом решили наконец-таки отправиться на танцпол и одну из близняшек оставили посидеть с вещами за столиком. Сперва танцевали кружком под что-то быстрое и ритмичное. У Яшки рябило в глазах от мелькания лазерной подсветки: всё увиденное казалось раскадровкой какого-то фильма. Потом диджей пустил медленную композицию, и Яшка понял, что нужно идти обратно за столик, а то и вообще поискать парней со склада и примкнуть к ним. Вернуться, так сказать, с небес на землю. Но Стас поймал его за руку. «Давай с нами», — крикнул он, а близняшка рассмеялась и взяла Яшку за другую руку, притягивая к себе. Яшка и сам не понял, как так всё вышло. Сперва они вдвоём обнимали девчонку, а она крутилась между ними, как юла: то с одним обнимется, то у другого на шее повиснет. Медляк был длинный, романтичный, иностранный. В какой-то момент Яшка повернулся за девчонкой, а она обошла вокруг них со Стасом полукруг, да так и осталась танцевать, извиваясь и держась за Яшкины плечи. А Стас будто невзначай прижался к нему со спины, опустил ладони на бёдра, повёл его под музыку, заставляя отступать и наклоняться вместе с ним, — и всё, Яшка поплыл. Его повело от прикосновений мужского тела так, как никогда не вело от женщин. Он застыл, шокированный, ошеломлённый — не ожидал. Близняшка прижалась к нему, подталкивая и заставляя сделать шаг назад, в поисках утерянного равновесия впечататься спиной и задницей в стоящего позади Стаса, и Яшка испытал удивлённый ужас, когда почувствовал, что его обнимают мужские руки. Это было как очутиться спиной к смертельной опасности и, вместе с тем, ощущать себя в надёжном укрытии. Ноги сделались чужими, ватными. Руками Яшка схватил близняшку за плечи и застыл, не зная, что делать дальше. Но собственное тело решило за него. После небольшой запинки двинулось гибко и плавно, подчиняясь ведущим его руками, откликаясь на объятия и прикосновения. Они танцевали втроём. Яшка млел и в страхе ждал, что будет, когда закончится танец. Наконец музыка утихла. Стас отлип от его спины, убрал руки с пояса, а близняшка направилась обратно к столику и потащила за собой Яшку. Он послушно и совершенно машинально плюхнулся на низкий диванчик. А Стас сел рядом и приобнял его за плечи. Будто так и надо, будто такое поведение в порядке вещей. Яшка ощущал себя, как во сне, и не понимал, этот сон — кошмар или эротическая прелюдия к чему-то большему. А не хочет ли он поехать в другой клуб, спросил его Стас. Там лучше музыка, там дешевле коктейли и больше танцполов. Можно будет выбрать стиль. И там им будет удобнее, — говорил Стас ему на ухо, рисуя пальцем круги у Яшки на плече. «Им». «Удобнее». А девушки, — спросил Яшка, чтобы уточнить и убедиться. Близняшки отказались ехать, им и здесь было неплохо. Яшка согласился, совершенно не думая. Трудно думать, когда в голове такая каша. Просто мешанина гормонов, адреналина и ощущений. Чем там думать-то? Полностью перегоревшие мозги. Они сменили два или три клуба, и в самом последнем, под утро, пьяный Стас влепил пьяному Яшке офигенный поцелуй. А потом ещё один, чтобы наверняка. А после вызвал такси и отправил ночевать в общагу. Яшка думал, что уснуть не сможет, всю дорогу до дома сидел, как на иголках. Гадал, гей он или не гей. Выходило, что да. Ему же понравилось с мужиком. Значит, гей. И профессор Сакаков — тоже. Вот только почему тот не пошёл дальше? В смысле, почему остановился на поцелуях? Яшка ему внезапно разонравился? В чём дело? Что он делал не так? Несмотря на расстройство и целую тучу вопросов, которые роем кружились у него в голове, Яшка уснул, как только прилёг на кровать. И проспал почти до обеда. А после начал изучать предмет вопроса. В смысле, геев. В интернет полез, по сайтам всяким пошарил, сперва по технической стороне вопроса больше узнавал, а потом на проблемы в общении перешёл. Про разницу в возрасте и положении в обществе, про тех, кто не афиширует, что мужчин любит... В общем, начитался всякого. И всю неделю был, как на нервах. А Стас всё не звонил и не звонил. А он и не должен ему звонить, — понял Яшка. Они друг другу ничего не обещали, ни о чём не договаривались. Было лето, занятия в универе не проводились... До Яшки дошло наконец, что со Стасом они увидятся только осенью на занятиях — и скис совершенно. Очень кстати пришёлся совет Хинова. Он сказал сакраментальное: «Позвони ему сам». Яшка напился и позвонил. Ей-богу, трезвый бы не смог, смелости бы не хватило. Ведь это означало... Означало, что он принимает свой интерес к мужчинам и конкретно — к Стасу. Ну, то есть, тот-то сразу дал понять, что Яшкой интересуется, а Фадеев — нет. Не ответил ничего. В смысле, целоваться-то целовался, не отталкивал, но и действий никаких встречных не предпринимал. А не запоздал ли он теперь со своим телефонным звонком? Всю неделю чем только думал, не мог набрать номер раньше? Сперва в трубке были длинные гудки. Яшка уже решил, что Стас не поднимет трубку, догадался посмотреть на часы и понял, насколько позднее время выбрал для звонка: было уже за полночь. И тут в динамике раздался голос Стаса. Простое «Алло», произнесённое сильным бархатным голосом. И Яшка — всё, тут же последние мозги растерял, начал заикаться и путаться. — Э-э-э, Станислав Юрьевич? — проблеял он. — Это Фадеев... — Да, Фадеев. Что ты хотел? Голос Сакакова показался ему грубым. Словно отталкивал. Яшка вконец запутался. Может, зря он позвонить-то решил, послушал этого придурка Хинова. Да что тот вообще понимает?! — Зд... Здравствуйте... — Здравствуй. Поздновато ты позвонить решил, не находишь? — Ой, извините, я не хотел... Не заметил, что поздно... Яшка мысленно выругал себя за то, что не мог выбрать лучшего времени для своего порыва. Что поделать, пьян был, не подумал. Он запсиховал. И вообще. Что говорить-то? — Яша? — голос Стаса сделался более спокойным. И он назвал его по имени! Одно короткое слово, а Яшкины уши уже окутало тёплой шершавой ватой, — от этого по шее и спине начала ползти какая-то нутряная дрожь. Яшка перевёл дух. — Помните, мы с вами... неделю назад встречались. Ну, на дискотеке. И вы меня... в конце... Идиот, перестань мямлить! Ну что ты, как придурок?! Яшка пнул пяткой бетонную стенку, возле которой стоял, и закусил губу. Он вышел позвонить в коридор общаги и сейчас околачивался в закутке возле выхода на лестницу, куда обычно весь этаж выходил покурить. Даже теперь от неплотно прикрытой двери несло перегоревшим дешёвым табаком. От этого запаха Яшку затошнило. Или от волнения. — Яша, так что ты хотел? — голос Стаса зазвучал мягче. — Станислав Юрьевич... — нет, не так. — Стас, я хочу встретиться, — выдохнул Яшка в трубку. Наступил черёд Стаса молчать. Хотя вполне возможно, что молчал-то он всего пару секунд, это из-за волнения Яшке эти секунды показались долгими. — Ты сейчас где? — спросил наконец Стас. — Я? В общаге. — Могу через двадцать минут за тобой заехать, — голос прозвучал напряжённо. Как сжимающаяся пружина. — Что, прямо сейчас? — Яшка немного опешил. Слишком быстро. Он ещё не готов, нет... — ...не хочешь? Яшка чуть не взвыл. — Нет! То есть, да, хочу! В смысле, приезжайте. Если удобно и... Стас то ли фыркнул, то ли коротко рассмеялся. — Я так и понял, — сказал он. — Ладно, позвоню тебе, как доеду. Жди. — Ага... — Ну, до встречи. Его голос прервали короткие гудки. Яшка выключил сотовый дрожащей рукой и нетвёрдым шагом направился обратно в комнату. Надо было собираться. Он совершенно не соображал, что делать. В голове всплыли всевозможные советы, прочитанные им в интернете, — от самых элементарных до самых развратных. Чёрт, Стас за ним сейчас заедет — и что? Они снова отправятся на танцульки пообжиматься? Или... К Стасу домой? И там они явно не чай пить будут. До ошалевшего Яшки начинало доходить, что может сегодня ночью случиться. Может случиться всякое-всякое. И у него поджилки затряслись, когда он об этом подумал. Яшка на ватных ногах добрался до комнаты и сказал сидящему там Хинову, что созвонился со Стасом, и тот за ним скоро заедет. Минут через двадцать. Эдик по этому поводу налил ему ещё выпить. Ч-чёрт, вот кто не волновался, так это Хинов. Яшка, молча завидуя, одним махом выпил налитый в рюмку алкоголь, будто воду, совершенно не ощутив в нём спирта, и принялся ждать. Звонок Стаса застал его врасплох. Эдик с усмешкой почти выпихнул Яшку за дверь, напутствуя какими-то пожеланиями удачи. Короткая поездка в лифте, — слишком короткая, — проходная с расшатанной вертушкой, скрипящая дверь на улицу, ночной холод пустой улицы, несколько ступеней, тротуар. Стас сидел на мотоцикле и смотрел на Яшку. Держал в руках снятый с головы шлем и смотрел. Яшка сглотнул, выпрямился и пошёл увереннее. — Привет, — сказал он, твёрдо глядя Стасу в глаза и дурея от собственной смелости. — Привет, — кивнул Стас в ответ. А потом после микроскопической паузы спросил: — Ко мне поедем? Яшкино сердце ухнуло куда-то вниз и там резко заколотилось. — Поедем, — Яшка упрямо наклонил голову, стараясь спрятать своё волнение. Стас сунул ему в руки запасной шлем, помог сесть на мотоцикл — «Фадеев, да ты пьяный что ли?» — и они поехали. Яшку не так уж часто катали на мотоциклах, и сейчас бы ему восхищаться быстрой ездой с ветерком по пустынным улицам ночного города, да только мысли все его были не о том. Не про мотоциклы, а про то, что Стас так близко, и Яшка к нему прижимается со спины... Они остановились на красный сигнал светофора на пустом перекрёстке, и это показалось Яшке смешным и ненужным, он на всех парах нёсся по городу, чтобы переспать с мужиком, и тут они останавливаются на светофоре, ну умора же! но Стас решил соблюдать правила. Яшка разжал руки, которыми обнимал его за пояс. И ладонью прошёлся вниз по животу... Но Стас поймал его пальцы, сжал на секунду и вернул руку обратно, выше. Нельзя, мол, сейчас дальше поедем. Он потянул рычаг сцепления, переключил левым каблуком передачу, повёл правым запястьем вниз, добавляя газу, мотоцикл под ними дёрнулся, и они помчались, быстро набирая скорость. Больше красных светофоров не встретилось, был только зелёный свет. Яшка мог бы ехать так вечно, ни о чём не думая, держа в голове лишь предвкушение и ожидание чего-то особенного, долгожданного. Но они приехали. Потом была подземная парковка, ярко освещённый лифт и внутренняя прихожая на пять квартир, закрытая отдельным ключом. Яшка, держа в руках мотоциклетный шлем, мялся у входа, пока Стас гремел связкой ключей. На них пялились молчаливые линзы дверных глазков. Яшка ёжился, ему было не по себе. Он боялся, что сейчас кто-то из соседей профессора выглянет из своей квартиры, и тогда придётся как-то объяснять своё присутствие. Совершенно дурацкий страх, лишающий всякого настроения и остатков храбрости. Стас буквально втащил замешкавшегося Яшку в квартиру и запер дверь. Прихожая была тёмной. После светлой лестничной клетки в квартире Стаса не было видно ни зги. Яшка замер на дверном коврике, насторожено вдыхая незнакомые запахи чужой квартиры — ковролина и пластика — и молчал. Руки Стаса отобрали у него шлем. Яшка сглотнул и опёрся спиной о запертую входную дверь. Ноги его держать отказывались, по ним начала расползаться странная слабость. Стас вернулся, и Яшка разглядел его силуэт. Ещё он разглядел, что где-то дальше по коридору горит свет: маленький ночник, что-то вроде небольшой галогеновой лампочки. Цвета ночника плавно менялись, переплывая один в другой. Тёплый красный, мягкий жёлтый, холодный синий, тревожный зелёный и инфернальный фиолетовый. Стас приблизился и мягко коснулся его щеки пальцами. Яшка выдохнул замерший в лёгких воздух. Нет, он не испугался внезапного прикосновения. Но оно вторгалось в его личное пространство и будто спрашивало — можно ли двигаться дальше? Будет ли продолжение? — Не передумал? — спросил Стас. Передумал? Он? — Нет! — Первый раз, да? — в голосе Стаса сквозило обидное понимание. Яшка почувствовал, что краснеет: щёки налились жаром. Он засопел. — Не волнуйся, скоро мы это поправим, — и Стас мягко усмехнулся. Ну вот ещё. Казалось, краснеть дальше некуда, но вслед за щеками стало жарко лбу и шее. Яшка заставил себя отлепиться от двери и качнулся вперёд. Надо действовать! Чтобы Стас и думать забыл, как над ним смеяться! А странная робость — она скоро пройдёт. Яшка уткнулся Стасу в грудь, неловко ухватился за его куртку, за прохладную жёсткую кожу, поднял лицо и потянулся губами вперёд. Попал вскользь в подбородок, схватился рукой за плечо, запнулся о ботинки Стаса и чуть не отдавил ему ноги. — Ну тише, тише, — попытался остановить его Стас. — Не торопись, всё сделаем. Нацеловаться ещё успеешь. И снова этот снисходительный тон. Правда, в этот раз Яшка не успел на него должным образом среагировать. Стас толкнул его назад, плотно зажимая у стены, одновременно напирая сильным поцелуем и собственным телом. Яшка от неожиданности распластался спиной по стенке и растёкся по ней, будто лишился позвоночника и превратился в слабую бессловесную амёбу. Только и мог что раскрывать рот, да хватать жаркий воздух в попытке отдышаться между короткими яростными поцелуями. Его повело вниз, колени ослабли и подогнулись. Стас ухватил Яшку за бока, сминая куртку, потянул её вверх, выдирая наружу заправленную в джинсы рубашку и майку. Яшка охнул прямо ему в рот и дёрнулся назад, приложившись затылком об стену. Частично это помогло ему прийти в себя. Стас уже расстёгивал пуговицы его рубахи. Куртка повисла на спущенных рукавах, Яшка продолжал хвататься за одежду Стаса, вис на нём, будто за спасательный круг в водовороте держался. А ведь нужно было не только целоваться, но ещё и дышать! Это казалось непосильной задачей, и Яшка не выдержал, вконец запутавшись. Он схватил Стаса за грудки, окончательно потеряв равновесие, и слабо, жалостливо застонал. Стас снова толкнул его к стене и прижался прямо к нему, бёдрами к бёдрам, сильно нажимая крепким и твёрдым Яшке между ног... Яшку тряхнуло, продёрнуло с головы до пят, будто электрической судорогой. Он стиснул зубы и сдавленно застонал, дрожа и сопротивляясь подступившему оргазму. Тот был близко-близко, почти накрывая его с головой, и наконец утих, так и не начавшись. Яшка от боли и разочарования жалобно всхлипнул. — Что? — прошептал Стас, прижимаясь губами к его уху, — уже кончил? Яшка отчаянно замотал головой. Нет. Пока нет. Стас, словно в награду, мягко поцеловал его в щёку. — Пойдём в спальню, — позвал он, потянув полураздетого Яшку за собою. Тот на негнущихся ногах двинулся следом, умудряясь вспомнить про то, что в квартире надо бы снять уличную обувь. Стянул кроссовки, наступая на задники, и это было чуть ли не последним его здравым поступком. Стас вёл его за собой в полутьму. Яшка прошёл мимо ночника, — белёсой лампы в форме свечи, стоящей на низком столике в гостиной, мимо графитно-чёрного прямоугольника плазменного телевизора, мимо арочного бездверного проёма, ведущего в спальню. Он встал возле кровати, идеально ровно застеленной светлым покрывалом. Под ногами ощущался густой ворс прикроватного коврика. Стас выложил на покрывало помявшуюся пачку презервативов и тюбик со смазкой. Яшка мимолётно удивился, почему он всё это брал с собой. Неужели думал, что сегодняшний вечер закончится не здесь? Хотя, чисто теоретически, они могли бы поехать куда-нибудь на дискотеку. Или Яшка додумался бы пригласить Стаса к себе в общагу, если бы жил один. Нет, такое точно не для Стаса. Не его это уровня. Так что сейчас всё правильно. Яшка позволил себе не думать, с готовностью встречая губы Стаса своими. Целоваться ему нравилось. Нравилось, что Стас творил с его губами, как касался их кончиком языка, как прикусывал и оттягивал нижнюю губу, заставляя приоткрывать рот и впускать язык, нравился вкус Стаса, нравилась жадность их поцелуя, когда тот становился полным и глубоким, когда Стас обхватывал голову Яшки ладонями под затылком, ероша волосы. Яшка растворялся в поцелуях, забывая о времени. Стас успел раздеть его и раздеться сам, пока они целовались. Их одежда в беспорядке перемешалась на краю кровати. Яшка остался в одних джинсах и, подталкиваемый Стасом, улёгся на кровать. Покрывало оказалось шёлковым и холодило кожу. Яшка даже поморщился, опускаясь на него спиной. Стас встал над ним, опираясь на локти и колени, и принялся его снова целовать. Это отвлекало от всех неудобств. Вскоре его губы спустились ниже: на шею Яшки, к ключицами, к соскам, к животу. И Яшка начал нервничать, потому что чем ближе губы Стаса приближались к застёжке джинсов, тем сильнее нарастало в нём давешнее ощущение наступающего оргазма. В этот раз Яшка не сможет сопротивляться, не выдержит. А так не хотелось опозориться и кончить раньше времени. Ч-чёрт! Он стиснул в пальцах покрывало, когда Стас расстегнул пуговицу с молнией и вытянул его член из трусов уверенным движением. Удивительно, — подумалось Яшке, — и вот этот человек требовал с него конспекты прогулянных занятий, нудно читал теорию на лекциях, скучно и монотонно перечисляя виды лихорадок и стадии воспаления. Насколько этот человек, страстный, жаркий и опасно опытный, не похож на того занудного профессора Сакакова, который заставил сидеть его на дополнительных занятиях и презрительно смотрел на него поверх очков, пока Яшка мямлил, отвечая ему материал пропущенной темы. — Стас... — прошептал Яшка, совершенно шокированный своим открытием: тот Сакаков и сегодняшний — совершенно разные люди. В сегодняшнего можно было смело влюбляться без памяти. Стас держал его, массируя правой рукой, и по венам от его прикосновений разгорался жидкий огонь. Стас наклонился ниже и прижался губами к животу. Яшка судорожно сжался и выдохнул. Язык прочертил влажную дорожку от пупка вниз, остановившись у самой кромки паховых волос. Яшка выпустил сквозь сжатые зубы тихий хрип. Если Стас вздумает взять его в рот, всё закончится. И — нет, Яшка не мог помешать ему или сказать «нет»; это казалось каким-то колдовством, но он не мог сопротивляться. Слишком Стас был хорош. И делал именно то, в чём Яшка так нуждался. Стас приподнялся и сжал его член в кулаке, обнажая истекающую смазкой головку. Яшка ощутил тяжесть руки и прохладу окружающего воздуха. А потом было неожиданно мягкое и тёплое прикосновение губ, обнявших его член. Яшка взвыл, вздёргивая дрожащие бёдра вверх. И тут же откинул голову назад, ощущая стальную хватку пальцев на своём члене и на яичках. Больно, неприятно, невыносимо. Он всё ещё хотел кончить. Стас что-то прошептал. Яшка с трудом перевёл дыхание и прислушался. — Подожди. Не сейчас. Яшка захлебнулся собственным вздохом. — Блин, а я так хотел минет, — заявил он, изображая наглость и уверенность, которых совершенно не ощущал. Этот минет закончился бы не начавшись. Нужно быть сдержаннее. — В другой раз, — ответил Стас с коротким смешком. Потом они избавились от одежды. Стас совершенно не позволял ему к себе прикоснуться. Яшка потом уже понял, что он, неопытный и не знающий, куда руки девать, вряд ли мог сделать для Стаса что-то по-настоящему приятное. А вот бы и правда дождаться другого раза. Это стало его личной мечтой. Стас растягивал его быстро и опытно. Всё, что он делал, казалось Яшке таким взрослым и опытным. И приятным. Пальцы внутри были приятными. Голос Стаса, напоминающий о том, что ноги нужно держать раздвинутыми. Подушка эта под задницей, заставившая его так непривычно раскрыться для чужих прикосновений. Даже ощущение смазки внутри, это влажное непривычное тепло — оно тоже было приятным и возбуждающим. Яшка уже давно не боялся и не зажимался. Разве что однажды, когда Стас вытер руки, натянул на себя презерватив и предупредил, что сейчас может быть больно. Яшка расхрабрился и заявил, что когда он сломал ногу — вот это было больно, а всё остальное по сравнению с этим — полная ерунда. Стас прижался к нему, втолкнулся внутрь и вошёл. Ощущение неожиданно острого проникновения заставили Яшку конвульсивно сжать мышцы и охнуть. Казалось, его просто разрывает пополам. Стас замер, но не отодвигался, и Яшка ощущал его внутри. Сжимался на нём, мужественно стараясь не отталкивать. Блин, он же сам хотел. Читал статьи, сам позвонил, приехал. И всё было так здорово — до этого момента. Яшка зажмурился, стараясь совладать с собой, успокоиться. Другие как-то с этим справляются, и он сейчас справится. Да. Он протянул руку и положил её Стасу на плечо. И сказал: — Вообще-то больно. — Я предупреждал. Яшка вздохнул. В таких случаях полагается расслабиться? Да как же тут расслабишься-то? Пальцы Стаса погладили его по бедру с внутренней стороны, и Яшка машинально раздвинул шире напряжённые ноги. Стало чуточку легче, боль куда-то уходила. Стас внутри воспринимался совершенно чужим. И он распирал его, не давая мышцам привычно сжаться. Рука Стаса коснулась его члена, большой палец огладил головку, чувствительно надавил на щель уретры. И тут же все напряжённые мышцы Яшки превратились в кисель. Стас беспрепятственно качнулся вперёд, входя глубже. Теперь он не забывал с каждым своим движением гладить Яшку рукой, и последние остатки боли рассеивались, оставляя саднящее ощущение заполненности. В какой-то момент Яшка поверил, что боли больше не будет, и сжался вокруг Стаса, когда тот в очередной раз погружался в его тело. Боли не было. Дыхание Стаса сбилось, шумно прошелестев возле Яшкиного уха. Ритм движений ускорился. Яшка постарался сжиматься каждый раз, когда Стас в него входил. Это было интересной задачей. Чувствовать Стаса, ловить мельчайшие изменения в его действиях и понимать, что вот он, отклик. Вот таким Стас бывает, когда ему приятно, вот так дышит, вот с какой силой прижимается к его груди, что Яшка даже биение его сердца чувствует — или это ему только кажется, но всё равно, как это здорово... Когда Стас сорвался с ровного, уже привычного ритма, Яшка затаил дыхание. Всего лишь ускорились движения, а ощущения превратились в такие сильные, что пробирали, кажется, до самого позвоночника. Яшка вспыхнул, загорелся и даже застонал. Сначала — чтобы показать, что ему хорошо, нравится, а потом — потому что уже не мог остановиться и рот закрыть. Отзывался стоном на каждое движение Стаса. Тот почти полностью выходил и заново вставлял, головкой и стволом проходясь внутри. Яшкино тело превратилось в узкий канал, принимающий каждое движение Стаса, пульсирующий и сжимающийся для него. Что-то светлое и горячее начало стремительно расти в нём с каждым толчком. Стас стремительно подгонял его к краю, с той же уверенностью, с которой до этого удерживал на грани. Яшка в очередной раз сжался от его руки, от собственной наполненности, и его ослепило вспышкой горячего оргазма. Он протяжно закричал. Было слишком хорошо, чтобы молчать. Спина Стаса под его стиснутыми пальцами на мгновение застыла, полностью закаменевшая. До Яшки донёсся тихий рваный вздох — единственное свидетельство, что Стас тоже кончил. Яшка машинально провёл рукой вдоль спины Стаса и безвольно уронил эту самую руку на кровать. Слабость накатила тысячетонной плитой — не привстать и даже не пошевелиться. — Офигеть, — пробормотал Яшка, довольно прикрывая глаза. Стас отодвинулся от него, выскользнул из расслабленного тела, завозился, снимая презерватив и освобождая край одеяла из-под их одежды. Он чем-то вытер мокрый от спермы живот Яшки — судя по ткани, собственной рубашкой. Яшка только довольно угукнул, когда его вслед за этим накрыли одеялом. И уснул. Вот такой у него был первый раз. И только рано утром, когда Стас, собираясь на смену в клинику, сказал ему: «Захочешь ещё — обязательно позвони», Яшка понял, что второго раза у него могло бы и не быть, если бы Стасу с ним этой ночью не понравилось. В груди запоздало заныло и одновременно оборвалось от облегчения: всё хорошо. Яшка позвонил уже через два дня. После этого они начали регулярно встречаться. Сначала Яшку всё устраивало. Но потом встреч один-два раза в неделю ему стало не хватать. Он и не думал, что окажется настолько жадным собственником: хотелось всего, что Стас может ему дать, каждой своей свободной минутки. Яшке нужно было его внимание, его близость, его общество. Он видел, как дела обстояли у Эдика с его Хлебниковым и понимал, что по сравнению с этими двумя счастливыми влюблёнными идиотами, они со Стасом по-прежнему топчутся на одном и том же месте. И если Стаса всё устраивало, то Яшка нуждался в большем. Он допускал, что общество студента-неуча может Стаса тяготить, поэтому старался не навязываться лишний раз и не брать больше, чем ему дают. Но иногда одних стараний мало. Сквозь них прорывались истинные Яшкины желания и портили, что только можно. А иногда Стас сам давал повод своими необъяснимыми поступками. Чего стоил тот подарок на Новый год. Стас назначил Яшке встречу в центре города, днём, неподалёку от ювелирного магазина. В магазине они выбрали два парных кулона. Яшка был так ошеломлён, что даже не понял, догадалась ли продавщица, что этот подарок Стас брал для него и себя, а не для каких-то там знакомых. Нет, Яшка ни цен на кулоны не заметил, ни реакции продавцов — ничего. Стоял и мямлил что-то невнятное, пока Стасу упаковывали подарок и выписывали чек. После был ужин в китайском ресторанчике неподалёку. Потом они поехали к Стасу домой и занялись охрененным сексом. А после Стас отдал ему его кулон. Надел прямо на шею. Вот и спрашивается, для чего всё это было, если у них с Яшкой отношения только ради секса? Или не только ради? Может, Яшка Стасу сам по себе нравится? Может, у него тоже чувства, только он их скрывает? Или не знает, как их выказать? Кулон тот Яшка носил не снимая. И обмирал каждый раз, когда видел, что Стас тоже свой носит, днём, прямо в институте. Это казалось Яшке офигительным зрелищем. Никто из студентов и преподов не понимал, в чём дело. А между ними двумя была связь. И Стас этого не отрицал, более того, носил её подтверждение у Яшки на глазах. Будто бы говорил: «Да, я твой». Но иногда Яшка сомневался в своей способности правильно переводить поступки Стаса. К примеру, та дурацкая встреча в клубе, весной, когда Стас решил поклеить девочек. И на этот раз то были не близняшки, а просто две какие-то шалавы — иначе их назвать у Яшки язык не поворачивался. Накрашенные, полуодетые во что-то облегающее, с длинными ногтищами, сверкающими блёстками в волосах и благоухающими какими-то сложными цветочными духами. Девицы сидели за их столиком, пили коктейли, которыми их Стас угостил, и постоянно над чем-то ржали. Яшка опоздал, потому что внезапный звонок и приглашение Стаса застали его врасплох. Была у Стаса такая черта, звонить ему в последний момент, Яшка уже привык и не дёргался. Просто ехал, куда звали. На этот раз клуб оказалась неподалёку от общаги, и он добрался до места довольно быстро. Застал всю троицу в сборе. У него аж опять кулаки зачесались, когда он Стаса с этими тёлками увидел. Блондинка и брюнетка. И он рыжий, да? Полный набор. Стараясь не устраивать сцен, как в прошлый раз, Яшка подсел к ним, знакомясь и отвечая на улыбки. Со Стасом они потом всё могут выяснить, верно же? Да и потом, позвонил ведь он ему? Позвонил. Так чего Яшка бесится? Его не обманывают изменой втайне от него. Нет-нет. Ему изменяют прямо у него на глазах! Он выбрал себе блондинку и сидел с нею рядышком, пока та с подружкой не решила сходить потанцевать. Стас насмешливо попросил их вернуться, пообещав угостить ещё коктейлями. Девушки рассмеялись и упорхнули. Яшка остался за столиком буравить Стаса хмурым взглядом. Если бы только тот объяснил, какого хрена. Но Стас молчал. Тогда Яшка угрюмо спросил прямо: — Что происходит? И получил в ответ: — Отдыхаем! — и короткое пожатие плечами. Будто Стасу плевать на двух этих крашеных кукол, будто они с Яшкой всё время так отдыхают, допуская в своё общество разных девиц. Будто во всей этой встрече нет ничего особенного! Падкие на бесплатное угощение девицы скоро вернулись. Стас, как и обещал, заказал для них коктейли и даже сам сходил за ними к бару. Вернулся к столику и уселся возле Яшки. Это было ужасно. Они не виделись больше недели. И теперь, сидя со Стасом рядом, бедром к бедру, Яшка чувствовал, как у него слетают тормоза. На автомате отвечая блондинке на какие-то дурацкие вопросы о возрасте, образовании и подработке в издательстве, Яшка под столиком протянул руку и опустил её Стасу между ног. Никто не заметил. На Стаса он даже не смотрел, только почувствовал, как тот вздрогнул от неожиданности. Яшка сильнее нажал рукой, ощупывая и обхватывая его член прямо сквозь брюки. Стас поймал его руку своею и крепко стиснул Яшкины пальцы, давая понять, что эта затея ему не нравится. Яшка вывернулся из его захвата, продолжая рассказывать своей блондинке про то, как верстают номер печатного издания. Стас убрал руку. Яшка рискнул посмотреть на него и встретился с нахмуренным взглядом. И отвернулся, сильнее прижимаясь бедром к ноге Стаса. А потом опять запустил руку под столик. На этот раз он довольно долго гладил Стаса по ноге, лишь изредка задевая его пах кончиками пальцев. Ему показалось, что Стасу нравится. Не в смысле, что он доволен, а в смысле, что он возбуждается от этих прикосновений. Наконец Яшка достаточно осмелел, чтобы проверить свою догадку и со скрытым удовлетворением накрыл ладонью затвердевший член Стаса, слегка сжимая его пальцами сквозь ткань. Тот был не совсем твёрдый, лишь наполовину эрегированный, но Яшка чувствовал себя настоящим победителем. Тем более что Стас сидел, как на иголках, пока Яшка его дразнил. Вздыхал, неожиданно ёрзал, сводил и разводил ноги. Но хотя бы не пытался больше отловить Яшкину руку, чтобы заставить его прекратить. И всё бы было прекрасно, пока на Яшкину руку не наткнулись ещё одни пальцы, тонкие, с длинными накладными ногтями. Яшка обернулся на потрясённый возглас и через столик уставился на брюнетку, которую Стас весь вечер общал. Вот, значит, как? Уболтал до годной кондиции? Вот только Стас не по девочкам, вовсе нет. И он занят. Чтобы это доказать, Яшка гибко развернулся всем телом, повис у Стаса на плечах и поцеловал его. Девицы шокировано переглянулись, брюнетка подскочила, будто распрямившаяся пружина, и начала выбираться из-за столика. Блондинка за нею последовала. Стас схватил Яшку за волосы под затылком и с силой сжал руку. — Ну и на хрена? — прорычал он Яшке в губы. — У тебя хотел спросить, — ответил он ему в тон. — А ну пошли, — и Стас тоже поднялся. Они двинулись к выходу, и Яшка спиной ощущал досаду и злобу Стаса. От них было душно и тесно. Яшка подумал, что перегнул палку. Но как его это бесило! Общага была в паре кварталов. Холодный воздух улицы отрезвил Яшку, прогоняя дурацкую липкую патоку дискотечных битов, запахов и ощущений чужих тел. Чёрт, они даже не потанцевали. Не успели. Яшка развернулся что-то Стасу сказать, но тот с ним разговаривать не стал. Вытянул руку и схватил его за шею сзади, с силой сдавив пальцами, будто нашкодившего котёнка пытался удержать. Яшка с шипением вывернулся. Стас отвесил ему несильный подзатыльник: — Ты что там творил? — начал он. Яшка взбешённо стрельнул в его сторону глазами и проглотил обидные ругательства. Стас сам дурак, что выбрал клуб рядом с общагой. А если бы не хотел, чтобы кто-нибудь знакомый из института наглядел на профессора Сакакова компромат, нечего было клеить девиц у Яшки на глазах. Яшка насупился, сунул руки в карманы и быстрым шагом отправился домой. Стас от него не отставал, шагая рядом. Показалась проходная, в которой поздней ночью никогда не бывало дежурного. Яшка прошёл через вертушку, едва не свернув её к хренам. Металлическая рама больно впилась ему в бедро. Лифт не работал, пришлось подниматься по лестнице. Стас шёл следом, как привязанный. И тоже молчал, но по его виду можно было сказать наверняка: в злобе и раздражении он был просто бешеный. Яшке показалось, что между ними двумя протянулся оголённый провод, по которому идёт ток. Провод искрил, растягивался, душил их обоих, но не рвался. Короткий быстрый проход по лестнице совершенно не успокоил, наоборот, необходимость перебирать ногами бесила. На нужном этаже Яшка зашёл в отсек и открыл дверь в свою комнату. А ведь Стас здесь у него впервые, — подумалось ему. Откуда-то из-за стены доносилась музыка. Круто, кто-то тоже ещё не спит. Стас прошёл вслед за Яшкой и раздражённо захлопнул дверь. Яшка даже не обернулся, ему не надо было на Стаса сейчас смотреть, чтобы его чувствовать. Злость и досада по-прежнему были здесь. — Так... — начал Яшка, но ничего сказать больше не успел. Стас толкнул его к стене, заламывая руку за спину и зажимая горло. — Эй, охренел? — прошипел Яшка, пытаясь выбраться. Рука отпустила горло, вместо этого пальцы вплелись в его волосы на затылке, сжимаясь у самых корней. Яшка шумно втянул в себя воздух и запрокинул голову. Стас прижался к нему, и ягодицами Яшка почувствовал полностью окрепший член. Ох, вот как? Стас наклонился и дохнул ему в шею, прежде чем больно прикусить кожу над воротником. Яшка повёл головой, но его снова дёрнули за волосы, заставляя стоять смирно. Он зажмурился. Когда Стас начал расстёгивать на нём брюки, Яшка уже был готов. Кажется, такого дикого возбуждения он ещё никогда не ощущал. Он не мог поторопить Стаса или заявить, будто не хочет. Они всё ещё злились друг на друга. Но как Яшка его ждал! Впору было выть оттого, какой Стас медленный! Он расстегнул его брюки, сдёрнул до бёдер, вжался горячим членом между ягодиц. Яшка выгнул поясницу, выставляясь. Догадается ли Стас использовать смазку? Да какая разница. Он закусил губы. Пальцы Стаса наконец освободили его руку, уже начинавшую затекать от неподвижности. Яшка неловко пошевелил ею, ощущая боль в плечевом суставе. Сжал пальцы в кулак и негромко ударил им по стене. Быстрее. Стас раздвигал его ягодицы крепкими пальцами, лишь слегка растягивая мышцы. А потом приставил ко входу член и надавил. Яшка попытался не стонать и не кричать. Но это давление, эта тяжесть и медленное, безумно медленное движение внутрь просто выключали весь его здравый смысл. Хотелось орать и требовать ещё, да посильнее. Яшка качнулся назад, заставляя Стаса усилить нажим, и вскоре последовали короткие резкие толчки. Стас у него над ухом застонал сквозь зубы. Ему это тоже нравилось? Похоже. Яшка повёл бёдрами снова, прижимаясь ко Стасу ягодицами. Постепенно они нашли общий ритм, лихорадочный, рваный, злобный. Стас не жалел ни его, ни себя. Стискивал крепкими пальцами его бёдра с такой силой, что наверняка останутся синяки, двигался так быстро, что ему самому наверняка тоже было больно. Яшка охнул, когда Стас внезапно перехватил его под животом, заставляя на шаг отойти от стены. Он машинально попытался ухватиться за стенку руками. А потом Стас сжал в ладони его член, и Яшка, не удержав голоса, коротко взвыл. Так неожиданно! Но именно этого ему и не хватало! Он задохнулся в судорогах оргазма. Стас кончал в него короткими резкими рывками. Яшка, совсем обессилев, начал оседать на пол, но Стас поймал его и подтолкнул всё к той же многострадальной стене. Из последних сил Яшка откинулся на неё спиной, развернувшись. А потом Стас его поцеловал. Придурок. Яшка схватился за его одежду дрожащей рукой, не давая отодвинуться и прекратить поцелуй. Больше они про этот поход в клуб не разговаривали, и девчонок Стас клеить перестал. По крайней мере, у Яшки на виду. Собственно говоря, вот такие отношения у них и были. Непонятные, сложные. И Яшка честно не знал, когда всё стало совсем плохо. И что нужно сделать, чтобы спасти оставшееся, он тоже не знал. Возможно здесь, сейчас, на природе с палатками, их отношения доживают последние дни. А после всё... будет кончено?