~***~
Решение его проблем, или, возможно, начало его падения, пришёл тогда же, когда началась вторая неделя марта. Джек и Анджело сидели за одним длинным столом на складе Джонни, вернувшись с ночи в доках и с двумя сотнями ящиков, сложенных и готовых к открытию и осмотру. В тот вечер за разными столами работали ещё двадцать человек. Двое мужчин перетаскивали коробки на концы столов, поднимали лом и открывали их, отбрасывая в сторону. Именно тогда другие распаковали ящики — большинство из них были полны детских игрушек, и вскрывали всех кукол или плюшевых мишек, в которых были зашиты наркотики или боеприпасы. После этого появлялись мужчины, готовые забрать наркотики и доставить их как можно незаметнее дилерам всего Нэрроуз и города. Особый груз Джека должен был быть доставлен по совпадению на окраину Нэрроуз, менее чем в квартале от Св. Катерины. Он и Анджело разбирали наркотики, подсчитывали и взвешивали гранулы и пакеты, которые почти самостоятельно разрушали Нэрроуз изнутри. Джонни стоял позади них, неторопливо прогуливаясь между столами и крича на всех, кто выглядел так, будто не двигался достаточно быстро, или ошибался и должен был вернуться и переделать ящик. Его голос был резким, грубым, и Джек начал это ненавидеть. Не до такой степени, чтобы он захотел вытащить пистолет и прижать его к виску Джонни, но время всегда есть, и он был уверен, что в конце концов захочет этого. Было ясно, что большинство людей, сидящих за столами, уже этого хотели. Напряжение в комнате было почти на пределе, и Джек следил за одним бандитом, новым парнем, который выглядел почти готовым сорваться. Он был бы убит немедленно, конечно. Но, по крайней мере, напряжение, висящее в воздухе, рассеялось бы, сменившись на нездоровый восторг и кипящий гнев. Всегда становилось намного лучше, когда они ломались; проходили трудный пик и с силой разбивались об берег. Именно тогда дверь склада распахнулась, врезавшись в стену металлическим звоном, который прошёлся по всему складу с громкой резкостью. Джек увидел краем глаза, как Анджело вздрогнул, и оливковая рука потянулась к его шраму на виске. Сердце Джека пропустило удар, когда он увидел, что Пейтон Райли ворвалась в поле зрения, её светлые волосы развевались позади неё, когда она зашла в комнату, а её лицо являлось маской абсолютной ярости. Позади неё была ещё одна девушка, намного меньше, чем Райли, в сетчатых колготках и дешёвом платье из лайкры. — Джонни! При первом звуке её голоса, просвистевшего как хлыст по складу, руки Анджело задрожали так яростно, что они соскользнули посреди разрезания плюшевого медведя. Светлое лезвие его ножа вспыхнуло, прежде чем порезать тыльную сторону его руки. В то же время Джонни обернулся и с отвращением взглянул на приближающуюся фигуру жены, не обращая внимания на несчастье своего двоюродного брата. — Какого хуя ты здесь делаешь? — потребовал Джонни, а затем жестом указал на женщину, остававшуюся сзади. — И кто, чёрт возьми… — Пошёл на хуй! — Райли подошла к Джонни, стоя почти прямо перед столом, за которым сидели Джек и Анджело. — Ты чертовски хорошо знаешь, в чём дело… Анджело выругался, малиновая кровь стекала по его пальцам, так сильно дрожащим, что капли брызгали на столешницу, некоторые из них попали на джинсы Джека. Джек посмотрел на Анджело краем глаза. Его глаза были широко раскрыты, блестели, и, хотя его кровь текла ручьём по его рукам, они были сосредоточены не на его ране, а на Джонни и Пейтон, которые стояли перед ним. — Как ты смеешь приводить эту шлюху обратно к нам домой, Джонни. — Райли закипала, её тонкие худые руки сжимались в бледные кулаки. Джек, подумав, только когда его конечности начали действовать, протянул руку и схватил ткань со стола, обернув её вокруг кровоточащей руки Анджело. Застывшие глаза мужчины опустились вниз, туда, где Джек перевязал его рану, и, когда Джек схватил запястье Анджело, чтобы плотно обернуть ткань, его пальцы прижались к его пульсу — он бешено стучал, кровь яростно мчалась по его венам. Биологическая реакция, которая говорила сама за себя. Джек выпустил руку Анджело, и мужчина сразу же отвернулся, опустив свои виноватые глаза в землю, хотя напряжение в его шее и плечах указывало, как сильно он хотел бы обратить их к сцене перед ним. — Мне надоело, — тяжело вздохнула Райли, — приходить домой и находить грязных шлюх в моём доме. Сыта по горло смотреть, как ты трахаешься везде, но бьёшь меня в подбородок, если я только подумаю… Рука Джонни взметнулась, и пощёчина оказалась настолько сильной и тяжёлой, что удар отдался эхом. Анджело яростно дёрнулся рядом с Джеком; он только успел толкнуть итальянца обратно на его место, к счастью незаметно для кого-то ещё. Он был единственным, кто не был полностью поглощён сценой, разыгрывающейся перед ним. Это событие было шокирующим, неожиданным. Тёмные глаза, которые Джек хорошо знал, были полны яростной энергии, гнева, кровожадного огня, которого Джек никогда раньше не видел. Он на мгновенье зашёл в тупик, не зная, как действовать дальше. — У тебя нет такого положения, чтобы говорить мне, что делать, — злобно прорычал Джонни. — Я делаю то, что хочу, тогда, когда хочу. У тебя проблемы? Обсуди это с твоим Богом. Никто больше не будет слушать твой скулёж. Она яростно набросилась, царапая лицо Джонни, шею, руки, всё, чего могла дотянуться. Её крики были почти бесчеловечными, они вырывались из её рта, как боевой клич какой-то страшной хищной птицы. Мужчины, сидящие вокруг, все одновременно затаили дыхание, их глаза светились интересом, искрились злобно с каким-то неукротимым увлечением. Этот взгляд был неподвластен времени — Джек был уверен, что этот блеск имел место быть ещё тогда, когда тысячи зрителей толпились в Колизее, чтобы посмотреть, как золотой лев разрывает гладиаторов или даже сотни невинных христиан. Из-за того, что он был ошеломлён этим шокирующим отсутствием контроля со стороны Райли, он не заметил, как Анджело покинул свой стул, пока не стало слишком поздно, чтобы протянуть руки и вернуть его обратно. Худощавый итальянец уже бросился через стол, разбрасывая гранулы наркотиков и потрошёные шкуры плюшевых животных на пол. Джек почти рефлекторно вцепился в куртку, схватив рукой приклад пистолета, как будто собирался вытащить его и прицелиться — но что он делал? Защищать Анджело не было его целью. Он был здесь не ради этого. Всё ради Лолы. Ради его девушки. Ради себя. Больше ни для кого. С большой неохотой Джек убрал руку с куртки и положил обе ладони на стол перед собой, как бы наблюдая за своими конечностями — убеждаясь, что они не совершат такой опасный шаг, когда кто-то мог это увидеть и заставить его заплатить. Анджело обхватил руками Пейтон Райли за талию и потянул её прочь, она всё ещё размахивала руками, всё ещё пыталась выцарапать глаза мужчине напротив неё, вереща, рыдая, крича хриплым голосом снова и снова: «Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, ублюдок, ты грёбаный ублюдок!» — пока каждое слово не стало хриплым. Казалось, будто её ненависть опалила горло. Джонни полез в свою куртку и вытащил револьвер, взведя курок и направив ствол прямо в спину Анджело. — Отпусти её, Анджело! Эта бешеная сука оскорбила меня в последний раз! Анджело бесцеремонно отпустил Пейтон, и блондинка бросилась к его спине, отчаянно пытаясь пробраться через его неподвижное и непоколебимое тело, чтобы добраться до человека, у которого было оружие и который был готов выстрелить. — Сделай это, Джонни! Сделай это! Убей меня! Всади пулю в мою голову и докажи всем, что ты так же чертовски бесполезен, как они все думали! Бедный Джонни, ничего не может сделать правильно, даже не может держать жену под контролем, да? Но ты никогда не сможешь этого сделать, потому что я никогда не сдамся, никогда! — Съебись в сторону, Анджело! — закричал Джонни, брызгая слюной, его грудь тяжело вздымалась, а лицо было красным от обиды. — Просто успокойся, ладно? Почему ты всё время торопишься палить направо и налево? — отозвался Анджело, затаив дыхание, всё ещё сдерживая Райли, кровь просачивалась сквозь ткань, обёрнутую вокруг его руки, и размазывалась по её рукам, когда она пыталась прорваться мимо него. — Знаешь, что бы сделал с тобой Шон Райли, если бы нашёл свою дочь застреленную в голову, Джон? Знаешь? Он бы заставил всех ирландцев в этом городе сжечь нас заживо в наших кроватях. Не знаю, как вы, джентльмены, но мне нравится жить. Я хочу продолжать это делать. Раздался ропот согласия, соседи обменялись обеспокоенными взглядами, и Джек почувствовал, как напряжение в его теле ослабляется. Анджело делал то, что он умел делать лучше всего — говорил спокойно, рационально, несмотря на гнев, который, как знал Джек, наполнял его в настоящее время, несмотря на то, что он был так близко к Райли, которая являлась причиной каждой волны дрожи, что прошла сквозь него. Потому что реакция, которую Джек наблюдал в Анджело — его скачущий пульс, расширенные глаза, дрожь — говорила ему всё, что он никогда не знал до сегодняшнего дня. Она заполняла каждый пробел настолько идеально, что Джек был поражён, что никогда не догадывался об этом раньше, и в то же время он не мог поверить, что это правда, даже после того, как очевидность этого посмотрела ему в лицо. Анджело Сабатино был влюблён в Пейтон Райли. И вдруг Джек увидел, что его путь лежит прямо перед ним, дорога из жёлтого кирпича заканчивается в изумрудном городе его разграблением. Вот его ответ, тот, который он искал. Яростно поработав челюстью в возбуждении, так что вены и сухожилия резко выделились на его шее, Джонни, наконец, опустил револьвер и повернулся, чтобы злобно плюнуть на пол, словно избавлял себя от страстного желания убийства, которое он испытывал. Его угольно-чёрные глаза немедленно уставились на Джека. — Ты! Возьми эту суку и убери её нахуй с моего склада. — Он ткнул пальцем в направлении Джека, а затем попросил Анджело освободить Райли, что тот сделал неохотно. — Я могу убрать её, Джонни… — начал Анджело, бросая свои подвижные, возбуждённые глаза обратно к тяжело дышащей блондинке. — Нет. Нет, мы с тобой немного поговорим, Анджело. Тишина, которая нависла над мужчинами, была оглушительной, и снова руки Джека зачесались взяться за пистолет. Никто из тех, кому Джонни предложил «поговорить», не возвращался живым. Даже Райли почувствовала тень, нависшую над Анджело, и она полностью прекратила борьбу, отступив от него и оставив Джонни совсем одного. Но глаза Анджело не излучали страх, и он просто пожал плечами: «Хорошо». Райли, не заинтересованная в судьбе любого Сабатино, повернулась и пронеслась мимо Джека, не глядя на него. Несмотря на то, что он должен был оставить Анджело в ожидании смерти, он мало что мог сделать. Если только он не хотел достать пистолет и застрелить его сейчас… Джек колебался в своём отступлении, глядя на неподвижную спину Джонни. Это было бы так просто… он даже не заподозрит. Через плечо Джонни, глаза Джека встретились с Анджело. Мужская голова едва сменила положение, губы плотно сжались, и в этот момент Джек понял, что Анджело видел его насквозь. Не дрогнув ни на секунду, Джек повернулся и ушёл. Райли ждала его в переулке за складом, прислонившись к стене мрачного здания, не обращая внимания на дорогую шёлковую блузку, которую носила она. На линии её лица были натянуты эмоции, которые Джек никогда не видел на её лице раньше, её глаза были покрыты безумной скорбью, которой могли обладать только эмоционально сильные люди. Кто-нибудь менее стойкий, чем она, сжался бы из-за этих эмоций, пробегающих по телу. Было до боли очевидно, что-то, что случилось этой ночью, стало переломным моментом для Пейтон Райли — возможно, это из-за того, что увидела шлюху в своём доме, как сказала она, или, может быть, дело было не только в этом. Ему было всё равно. Он только знал, что она поставила под угрозу весь их план своей истерикой, и что Анджело Сабатино, который вполне мог быть им очень полезен, вряд ли будет дышать долго после этого. — Что с тобой не так? — Райли отвела взгляд, а затем угрюмо покачала головой. — Ты понимаешь, что ты почти подставилась под пулю только что, не так ли? Куда это меня привело бы? — На работу на моего бесхребетного ублюдка мужа. Наверное, стал бы его лучшим другом, да, Джей? Я имею в виду, ты уже мило общаешься со всеми остальными шишками. Анджело, Беппе, Джино… это продолжается и продолжается, не так ли? — Она откинула голову и громко засмеялась, её пронзительность сотрясала нервы Джека до такой степени, что ему пришлось протянуть руку и прикрыть её рот своей рукой. — Послушай меня, — прошипел он ей на ухо. — Я продал свою душу этой организации, не для того чтобы всё это было разрушено спустя месяц какой-то избалованной богатой девушкой… Райли издала звук возмущённого гнева, но Джек сильно толкнул её к стене здания, на которое она опиралась. Он слышал, как ткань её широких брюк цеплялась за грубый кирпич, и надеялся, что она почувствует, как её кожа рвётся. — Заткнись. У меня слишком много всего на кону. Моя девушка видеть меня не может из-за того, что я делаю. И она может знать не всё, но она достаточно близка. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы задушить тебя голыми руками, а потом сбежать — это деньги, ты знаешь, что они мне нужны. Мне они нужны больше, чем тебе нужна твоя мелочная бессмысленная месть. А это значит, что ты мне нужна, потому что без твоих двух тысяч в месяц… Так что-либо ты берёшь себя в руки и держишь язык за зубами. — Его ногти впились в её щеку, чтобы подчеркнуть этот момент. — Или я иду прямо к Джонни и сообщаю ему реальную причину, чтобы убить его занозу в заднице. Думаешь, он и меня пристрелит, если я сдам тебя? Бьюсь об заклад, теперь у меня достаточно влияния, чтобы выбраться из этого. Горячее дыхание Райли вырывалось из её ноздрей и шло по тыльной стороне руки Джека, всё ещё покрытой кровью Анджело, с того момента, как мужчина порезался. Он задался вопросом, жив ли он до сих пор. Он не слышал выстрела, но это очень мало значило для Джонни Сабатино. Вполне могло статься, что он просто выжидал. Возможно, вместо этого он использовал нож, чтобы держать всё в тайне. Воспользовавшись озабоченностью его мыслей, Райли выбила его руку подальше от своего рта и уставилась на него с адским огнём в глазах, работая челюстью. Он был доволен тем, что причинил ей небольшое количество дискомфорта или боли. Она заслужила это после такого выступления. — Достаточно. Мне не нужно, чтобы какой-то парень из трущоб читал мне лекции о моём поведении, ясно? Я вышла из себя. Это больше не повторится. — Это… Сзади, где-то в темноте аллеи, раздался хруст гравия и шелест ткани, что указывало на чьё-то приближение. Райли напряглась и шагнула за Джека, её дыхание стало низким шипение: «Твой пистолет, вытащи свой ёбаный пистолет!» Не давая себе времени на раздумья, Джек полез в куртку и вытащил оружие, направив его в темноту и ожидая приближения с учащённым пульсом. Он был уверен, что не умрёт сегодня вечером — если ему придётся убить пятнадцать человек, чтобы вернуться домой, то это случится. Ему ещё многое предстояло сделать. Он не мог оставить Лолу такой больной, не мог оставить счета с такой маленькой выплатой, не мог позволить, чтобы всё между ним и этой девушкой закончилось на такой плохой ноте… И они никогда не… Его руки сжались на пистолете, и его цель изменилась, всё его тело наклонилось в направлении выстрела, который — он знал — ему придётся сделать. Из темноты появилась знакомая высокая фигура, его руки висели по швам. Призрачный свет, струящийся из одного высоко находящегося и занавешенного окна, упал на Анджело, освещая правую сторону его лица. Его шрам сделал его ещё более обезображенным, едва похожим на человека. — Ты собираешься застрелить меня, Джей? — мягко спросил Анджело, но ему не нужно было страховаться. Завидев своего друга, Джек опустил оружие. Облегчение прошлось сквозь него и оставило дыхание сбитым, а голову кружиться. — Не-а, конечно, это не так, — Джек усмехнулся, поклявшись себе, что как только он вернётся домой, он всё исправит с этой девушкой, скажет ей, что ему жаль, поцелует её, обнимет. Она должна знать, что значила для него, и он чувствовал себя ужасно, потому что дал ей увидеть это, почувствовать это… — Ты просто… Ты… Ты в порядке, Анджело? Позади него Райли протянула руку и схватила его за локоть, её ногти впились в кожу. Её беспокойство было оправданным. Джек не привык к взгляду ревности на лице другого человека, но он так хорошо разбирался в этом, что сразу признал кислый взгляд. Внезапно Анджело больше не был его другом; он был двоюродным братом Джонни Сабатино, его доверенным лицом, и он был, прежде всего, опасным гангстером, который думал, что Джек дурачится с девушкой, в которую он был влюблён. Улыбка, появившаяся на лице Анджело, была искривлена и больше походила на оскал, чем на улыбку. — Конечно… Да, конечно. Конечно. Я не знал, что что-то прерываю. Мои извинения… Со стремительностью и хладнокровием, которыми она обладала в удивительных количествах, Райли насмешливо хмыкнула и толкнула Джека, шагая мимо него с высоко поднятой головой и высокомерной осанкой. — Пожалуйста! Этот кретин просто тратил моё время. Я подумала, что ты можешь оказаться моим мужем, вернувшимся прикончить меня, поэтому я приказала ему достать пистолет. Моя машина должна быть дальше. Она пошла прочь, бросив последний взгляд на Джека. Он говорил сам за себя: «Будь осторожен». Как только эхо её шагов стихло, Анджело бросился на Джека, застигнув его врасплох. Они полетели назад, Джек скользнул по бетону с трещинами, его голова ударилось о тротуар с тошнотворным звуком. Мир поплыл вокруг него, и он знал только то, что Анджело оседлал его, поднял кулак, а затем… Мир померк, закружился, и Джек почувствовал ошеломляющую боль в челюсти и губах. У него не было времени прийти в себя, прежде чем следующий удар достиг его, в этот раз в нос. И ещё один, как только кровь начала идти из его ноздрей, следующий пришёлся ему прямо в глаз. Ещё один, и ещё один, и ещё один, последовавшие за первыми. Избиение было сильным, неожиданным и всё же знакомым. Прошло много времени с тех пор, как Джек был сбит с ног как сейчас, вечность с тех пор, как его отец держал его на земле таким образом и позволял ударам градом сокрушиться на него, но Джек предположил, что не смог отвыкнуть от этого. Он был более чем готов принять больше, и даже подняться на ноги и сбросить с себя мужчину, чтобы нанести свои удары, когда внезапно они прекратились. Рука Анджело схватила его за рубашку и притянула его лицо к своему, губы яростно скривились. Голова Джека кружилась, зрение было не сфокусировано до такой степени, что шрам на лице Анджело исказился и вытянулся так, что казалось, будто он проходил по всему лбу, а затем уходил вниз по щеке. Руки, сжимающие его рубашку, судорожно сжались, и он чувствовал, как его трясли, пока даже мир не стал трястись вместе с ним и Джек снова мог видеть. — Как долго? — потребовал Анджело сдавленным голосом. — Как долго ты с ней трахаешься? Его голос казался жидкостью во рту. Но нет, это была просто его кровь. Он закашлялся, и она полилась по его губам, и на мгновенье он был ошеломлён этим ностальгическим чувством, этим солёным теплом, что текло по его подбородку. Сколько дней прошло с тех пор, как он видел такое же выражение у Лолы? Он не был уверен. Всё слилось воедино. — Никогда, — ответил Джек, качая головой. — Я не… Следующий удар пал на его висок и запылал огнём вдоль его черепа вплоть до того больного места на затылке. Чёрные пятна затанцевали в его глазах. — Ты лжёшь! — Анджело почти всхлипнул, дрожа, Джек вновь сфокусировался. — Я видел тебя… видел, как ты прижал её, как… как… Прежде чем Анджело смог закончить своё предложение, Джек воспользовался возможностью, чтобы вскочить и ударить мужчину по той стороне лица, где был шрам. Анджело сразу же откинулся в сторону, и Джек с чувством абсолютного отвращения к себе, поднявшимся внутри него за то, что он совершил подобный шаг, споткнулся в попытке встать: его голова ещё кружилась. Анджело схватился за голову, и Джек почувствовал ещё один прилив жалости — та сторона его черепа была особенно чувствительна, там, где руль расколол его голову во время аварии на лодке. Именно поэтому он целился туда. — Слышал ваш шёпот, — продолжал Анджело, всё ещё держа голову руками, и Джек ужаснулся, увидев настоящие слёзы, стекающие по щекам мужчины. — И когда я пришёл, вы отпрыгнули друг от друга. Потому что боялись, что вас поймают, да? Как долго? — Успокойся, Анджело, — сказал ему Джек, вытирая свой кровоточащий нос краем рубашки. Его голос был гнусавым и непохожим на его собственный, но после краткого осмотра он был готов поспорить, что его нос не был сломан. — Заткни ебало! — Сила его крика заставила мужчину опрокинуться назад, и Джек должен был броситься вперёд, чтобы поймать его, прежде чем он упадёт. Он получил жестокий удар в живот за свою отзывчивость, и он немедленно согнулся, задыхаясь. Кровь и слюна свисали с губ длинными нитями. — Многие годы я был влюблён в неё, и она никогда не смотрела на меня. Сначала это было потому, что она не знала меня, а потом я подумал, что, может быть, это просто потому, что она замужняя женщина, и она слишком хороша для этого. Но теперь… она выбирает тебя… — Она никого не выбирала! — крикнул Джек, вытирая губы. Даже его голос был кровавым. — Между нами ничего нет! — Лжец… — У меня есть своя девушка, Анджело. Ты знаешь это, да? — Его голова болела, и он был взволнован, слишком уставшим, чтобы иметь дело с ревнивыми избиениями безнадёжного романтика. — Мне не нужен никто, кроме неё. Ещё раз подойдёшь ко мне, и я клянусь, что пристрелю тебя. Мне не хочется умирать сегодня. Он наклонился и поднял пистолет с того места, куда он упал. Анджело развернулся на месте, его рука по-прежнему была прижата к шраму, и Джек снова почувствовал жалость, которую он никогда не испытывал ни к кому другому, кроме, возможно, его больной младшей сестры. — Ах, дерьмо… дерьмо… — пробормотал Анджело, прижимая ладонь к правой стороне лица и морщась. — Я не собираюсь убивать тебя, Джей… Я потерял голову. — Очевидно. — Я просто… это не твоя вина, если ты спишь с ней. Я бы тоже, если бы она предложила. Я просто ревновал… — Я не сплю с ней. — Но почему ты ударил меня по повреждённой стороне головы, а? Думаю, я только что потерял два года своей жизни, которые никогда не верну… Даже не могу вспомнить свой шестой день рождения. — И я тоже, смирись с этим. — Через несколько секунд измождённого дыхания и тишины Джек закатил глаза и опустил пистолет. — Ладно. Я извиняюсь, что ударил тебя по голове, Анджело. Ты извиняешься, что разукрасил мне лицо. Давай просто пойдём по домам. Джек повернулся и нетвёрдо зашагал по аллее, голова его кружилась с каждым шагом. Он услышал, как Анджело неуверенно, но проворно подходит к нему сзади. — Я не могу вспомнить, где я живу, — угрюмо признался Анджело. Лунный свет ударил Джека по лицу и ужалил его больные глаза, предвещая ужасную боль от утреннего света, который он мог увидеть через пару часов. Он поморщился от досады, и первое, что пришло ему в голове — это выражение, которое он так часто — чаще всего, слышал в свою сторону. — Господи Иисусе, Анджело… Но Джек всё равно помог ему вернуться домой, по причинам, которые он не мог понять, но всё так же презирал.~***~
Этой ночью, когда он вошёл в свою квартиру, он обнаружил девушку в его кровати, свернувшуюся калачиком. С первого успокаивающего прикосновения, которым она прильнула к его опухшей щеке, было ясно, что она тоже о чём-то думала. Он был не единственным, кто решил всё исправить.