Могила

— Ты выглядишь ужасно. Моргать было трудно. Один глаз почти полностью заплыл. В глубине души, где-то за возбуждением и раздражением, которые он чувствовал из-за глупого макаронника, победившего его, ему пришлось восхититься силой Анджело. И он не мог его винить, правда. Если бы всё было наоборот… если бы это Анджело прижался к той девушке, шепча слова, которые он не мог услышать, а затем проявил бы типичные признаки угрызений совести при поимке… Джек, вероятно, не перестал бы бить его, пока другой мужчина не оказался бы мёртв. Поэтому он не мог винить Анджело за то, что он сделал. Но принятие этого не улучшало ситуацию. — Правда? — пробормотал Джек, проведя рукой по лицу и оценив весь причинённый ущерб. Вся его голова была похожа на пульсирующий гной, поэтому одни только его ощущения не могли дать точных результатов. Правая сторона его лица распухла, под глазом был синяк, а губа была разбита — это был источник крови, залившей ночью его рот. Его нос болел тупой, пульсирующей болью, которая отдавалась в затылок, которым он ударился о тротуар. Это было знакомо. Словно все годы после смерти его отца были стёрты. Его отец мог находиться прямо за дверью, положив голову на их кухонный стол, и стонать от похмелья. — Что произошло? Её голос был достаточно низким, чтобы не быть раздражающим. Странно было видеть её лежащей рядом, со взъерошенными со сна волосами и в измятой одежде. Он никогда раньше ни с кем не просыпался. И хотя ночь была проведена исключительно в рамках рейтинга G, с её нежными, извиняющимися пальцами на его коже, когда он поддался усталости, это всё ещё было таким… приятным. Успокаивающим. Мирным. Как будто они стёрли тысячи споров и ледяных взглядов одной этой ночью, проведённой в объятиях друг друга. Каким-то образом между ними было достигнуто взаимопонимание, которое позволило преодолеть огромную пропасть, разделявшую их так долго. — О, ты знаешь, просто… — Ложь была на кончике его языка, изо всех сил пытаясь сорваться на открытый воздух и зависнуть над ними, разрушая мост, который они так недавно построили. Он сглотнул, и она неохотно сползла обратно в глубине его саркастической души. — Случилось недоразумение с другом. — Другом? — спросила она, а затем сразу же скрыла удивление в голосе. — Я имею в виду… из-за чего это произошло? Джек улыбнулся, и это движение вызвало острую, разрывающую боль в губе и щеке. — Не думай, что я не слышал этого. Не так уж и странно, что у меня есть друг. Ты нашла меня достаточно интересным, чтобы разговаривать годами. У меня есть этот обаятельный шарм.  Он попытался улыбнуться шире, как плейбой, но обнаружил, что сделать это практически невозможно: кровь, которая всё ещё покрывала его губы, оказалась засохшей до коросты, мешая этому движению. Та девушка закашлялась от смеха, когда он поморщился от дискомфорта. — Так расскажи мне о своём друге. Должна ли я беспокоиться, что меня затмят? — Если только он не станет гораздо симпатичней очень быстро… нет. — Пружины матраца скрипнули, когда Джек неудобно подвинулся. — Я даже не знаю, почему он мне нравится. Большую часть времени он полный идиот. Не слушает ничего из того, что я говорю, напивается каждую ночь так, что едва может ходить, слишком много играет, слишком много курит, слишком много ругается. И его память ужасна. С ним случился несчастный случай, и он ничего не запоминает. Я мог бы посмотреть ему прямо в глаза и сказать: «Анджело, если ты забудешь этот адрес, ты умрёшь», и он всё равно забыл бы то, что должен помнить и зачем. Та девушка закусила губу, чтобы сдержать улыбку. Она говорила дразняще, протянув один палец, чтобы обвить его вокруг выбитой пряди его волос: — М-м-м. Совершенно неисправим. Похоже на моего друга… — Джек наградил её одноглазым взглядом. — Ладно, ладно. Тогда зачем торчать рядом, если этот парень такой надоедливый и избивает тебя до полусмерти? Джек глубоко задумался об этом. Это было не в первый раз, когда он это сделал, и пока он только чувствовал что-то своим нутром, не имея возможности как-то назвать это чувство. Хотя оно казалось знакомым. Такую же жалость он испытывал, когда смотрел, как Анджело прижимает паучьи пальцы к своей увечной голове; такое же уважение, когда этот мужчина проявлял сильный характер, несмотря на его недостатки и пороки; такое же очарование всякий раз, когда он показывал почти детскую радость или веру во что-то или в кого-то. Мир был жесток к нему, отнял у него шансы быть нормальным в одно мгновенье, и всё же казалось, что несчастный случай на самом деле вылечил его. Вылечил его от страха, деградации, монотонного соответствия повседневной жизни, которое обрушилось бы на него, если бы он вышел из этого инцидента с лодкой невредимым человеком. И со свежим озарением Джек наконец нашёл свой ответ на вопрос, почему Анджело Сабатино заслуживал внимания. — Он напоминает мне Лолу. В какой-то степени. Только сильнее. Потому что он всё ещё здесь, всё ещё жив, пока она… — он неловко откашлялся. — Как будто это место не коснулось его. Словно он по-прежнему… чист. Эта девушка молчала после того, как он ответил, и у него возникло чувство, что она погрузилась в свои собственные размышления. Он ждал каких-то дальнейших расспросов на эту тему, но единственный ответ, который он получил, был очень томным и с кошачьим потягиванием, её тело напряглось и согнулось, когда она облокотилась на него. Кровать была слишком мала, чтобы она могла лежать рядом с ним, но ему так больше нравилось. — Тебе действительно нужно переехать в комнату рядом с Лолой, — заметила она. — Я уверена, что у тебя есть деньги, чтобы купить себе кровать… В её голосе присутствовало лёгкое неодобрение, но Джек это проигнорировал. Он понял, что это не поможет, и было достаточно хорошо, что она решила не обращать внимания на его причастность к профессии, которую она считала отвратительной. Если бы ситуация была обратной, и это именно она получала бы десять тысяч долларов так, как ему не нравилось… Но это был ещё один пример того, насколько она хороша. Насколько чиста и всепрощающа. Её предложение было одним из тех, о чём он думал кратко и только раз, и когда он ответил, он использовал тот же ответ, который он дал себе, что было совершенно неоспоримо. — Я не буду спать в комнате, которую раньше занимали три самых бесполезных человека, которых я когда-либо имел несчастье знать. Тишина опустилась на них на несколько мгновений, бледная тьма не прерывала их. А потом её пальцы скользнули по его груди, и она сказала: — Ты знаешь… если бы ты не знал двух из них, ты бы даже не существовал сейчас. Так что видишь, они не совсем бесполезны. — Ну на самом деле это… субъективное мнение. Зависит от того, кого ты спрашиваешь. Его крошечная койка сдвинулась, как и она, скрипя даже при малейшем движении. Мягкое и трепещущее дыхание защекотало его ухо и затылок шеи, прохладный летний ветерок, который каким-то образом пробрался на цыпочках в седьмой круг Ада. — Я благодарна за каждую ошибку, которую они когда-либо совершали. Потому что каждая из них привела тебя прямо ко мне. Он закрыл глаза и попытался удержать эти слова, чтобы они эхом отдавались в его сознании, пока они не оказались выгравированы на внутренней стороне его черепа. — Где бы я была без тебя, Джек? Он снова хотел ответить и снова проглотил резкий ответ. Его самоуничтожение было тем, чему она не должна была подвергаться, тем, что их часто разделяло. Но он не позволил бы этому случиться сейчас. Не тогда, когда всё в течение нескольких часов было снова идеально. Тем не менее он мог слышать это в своей собственной душе, шипящее подобно змее, нашёптывающее ему ответ. Где бы она была без него? В лучшем положении.

~***~

Джек сбросил куртку и с отвращением сорвал пропитанную потом рубашку. Тёплая погода наступила неожиданно, лёгкая жара, которая ударила и заставила Джека обливаться потом в его толстой куртке, когда он достиг склада Райли. — Найди лучший способ носить свой пистолет, Джей, — размышляла Райли, глядя на него со сморщенным носом. — Господи, Безмозглый действительно избил тебя, не так ли? — Да, ну, мне это было нужно. Был не в форме. Это. — Он сделал жест в сторону своего избитого лица. — Будет напоминать мне о том, чтобы я лучше следил за спиной. — Он перебросил себя через спинку дивана и растянулся на подушках, не обращая внимания на протест его синяков, возникший при таких движениях. — Хочешь знать, почему твой кузен так разозлился из-за того, что поймал нас вместе? Райли откинулась на спинку стула и пристально рассмотрела выражение его лица. Без сомнения, ей было сложнее, чем обычно, учитывая, что это было абсолютное месиво синяков и воспалённой кожи. — Он работает на Джонни, это всё, что мне нужно. Они все просто звери. Ты узнал это на своей шкуре. Моя жизнь — твоя жизнь — в опасности? — Сомневаюсь, — апатично ответил Джек. — И ты ошибаешься, между прочим. Анджело напал на меня, потому что увидел меня с тобой, и подумал, что происходит что-то скандальное. Ха! Пойди разберись, верно? В любом случае, он ревновал. Райли подпрыгнула, её холодное лицо дало трещину: — Что? — Мой мальчик влюблён в тебя, — Джек хмыкнул на удивлённое лицо Райли с открытым ртом вместо обычного спокойного. Каждый раз, когда заставлял её так выглядеть, он наслаждался этим. — Безумно. Ты ведь знаешь, что это значит? Кроме того, что ты была откровенно неправа насчёт его сексуальных предпочтений. — Что я самая невезучая сука, которая когда-либо жила на этой никчёмной планете? — проворчала Райли, опуская голову на руки. — Чёрт возьми! Как будто одного вонючего итальянца в моём деле было недостаточно! — Хотя я не буду оспаривать часть с «сукой», которую ты только что произнесла, ты ошибаешься в том, что не повезло. Анджело любит тебя — это то, что мы так долго ждали. Ключ к тому, чтобы лишить Джонни власти. Ты понимаешь это? — Нет, на самом деле нет. Как может какой-то обезображенный идиот, который меня хочет… — Ты когда-нибудь влюблялась, Пейтон? — резко спросил Джек, прерывая поток на тему «бедная я», который обязательно вскоре последовал бы. Райли застыла посреди слова, её губы приоткрылись, и лицо побледнело. Джек ухмыльнулся. — Ага, я думаю, влюблялась. Ты предприняла много… усилий… чтобы выследить и узнать меня. Спорим, ты не думала, что я тебя тоже анализирую? Пейтон Райли, Мисс Непобедимость, ненавистница мужа и когтистая дочь мафиози. Но ты ничем не отличаешься от других. Так… Кто он? М? Парень, с которым ты была помолвлена до того, как дорогой папочка убрал его и выдал замуж за Джонни? Пейтон встала, возвышаясь над Джеком, пока он лениво лежал на диване. Он бесстрашно улыбнулся ей. Это… это было прекрасно. Расплата всегда была так сладка. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — прошипела она ему, её лицо казалось предвещающим бурю облаком среди ореола золотых волос, ниспадающих на совершенные, как всегда, кремовые открытые плечи. — О, я думаю, ты понимаешь. Я умнее, чем ты можешь представить, Пейтон. Я умею читать людей. Вот почему ты выбрала меня… помнишь? — Джек перекинул ногу через край дивана и сел прямо, хрустнув костяшками пальцами, добавив к своим словам драматические жесты. — Итак, миссис Пейтон Райли встала на пути папиных планов… по объединению мафии. Мафии, где все убийственные злодеи жали друг другу руки и спокойно убивали, а затем прыгали через луг тюльпанов и бабочек. Героя-любовника надо было убрать с картинки. Но, бьюсь об заклад, Пейтон сопротивлялась, не так ли? Готов поспорить, папочке это не понравилось… Совсем. Твой мужчина мешал прогрессу. Лучшему, эффективному Готэму. А? Так что или он убил твоего любимого будущего мужа, или он избил его так страшно, что тот никогда не вернётся. По крайней мере, пока не стало слишком поздно. Женщина перед ним дрожала от негодования. За своим ликованием и самодовольством, Джек задался вопросом, как резко потеря любви может изменить человека. Она была доброй до того, как потеряла своего мужчину? Была ли она счастлива, или всегда улыбалась, или, может быть, была ласковой или нежной? Было невероятно, что отсутствие одного человека, одного из миллионов только в этом городе, могло навечно нанести вред психике человека настолько сильно, что он никогда не справится с этим, никогда не придёт в себя. Будет ли так с ним, если он когда-нибудь потеряет ту девушку? Покинет ли его человечность, как Пейтон? Заблудится ли он где-то между горем и гневом и останется ли непоправимо изменившимся? Трудно было представить себе такое, даже когда пример стоял прямо перед ним, так отрадно реагируя на его насмешки. — Кто тебе сказал? Кто… — Ты сказала! Разве не помнишь? — Джек в ликовании потёр руки, готовясь всё объяснить. — Тебе, конечно, не нужно было ничего говорить напрямую. Я выше этого. Я получил всё, что хотел знать, с того самого первого раза, как ты пригласила меня сюда. Ты предложила мне выпить. Ты упомянула своё любимое вино, то, которое ты хранила для похорон Джонни… последнюю бутылку которого ты открыла, чтобы отпраздновать свою помолвку. Пейтон вдохнула воздух сквозь стиснутые зубы, её глаза широко раскрылись и стали дикими. — Конечно, ты не могла говорить о своей помолвке с Джонни. Кто будет праздновать это? Не ты. Нет. Поэтому, в сочетании с этим жалостливым выражением лица раненого животного, которое появляется у тебя на лице во время приступов, эм, слабости, сказало мне всё, что мне нужно было знать. Я разработал довольно небольшую историю, используя наиболее вероятное объяснение, и… ну, ты уже доказала, что моя теория верна, не так ли? С усмешкой, чтобы добавить последний напыщенный жест своему повествованию, Джек позволил своему телу растянуться назад на диване, вытянув ноющие конечности. Было приятно позволить боли снова нахлынуть на него, позволить ей прорваться сквозь его ткани, услышать протест его мышц и игнорировать его охотно, потому что у него имелся этот контроль, этот выбор. Райли закипала, всё её тело дрожало от гнева. И всё же у неё не было ответа на то, что он только что сказал ей. — Так что теперь мы квиты. Ты исследовала моё грязное бельё, я знаю твоё. И ты не можешь притворяться, будто не знаешь, что любовь может сделать для тебя, если знаешь, как её использовать… Анджело сделает для тебя всё. Чтобы ты его заметила, чтобы заслужить твоё уважение, чтобы ты хоть раз взглянула на него. Будет слишком легко закончить то, что мы начали, с ним на нашей стороне. Просто подумай о возможностях, Пейтон. Подумай обо всём, что мы бы сделали с податливым сердцем мафиози Сабатино, преподнесённом тебе на серебряном блюдце. И он знал, что она так и сделает. Только не знал насколько много.

~***~

Бывали моменты, когда покер Анджело выходил из-под контроля. Не только когда мужчины оказывались сильно пьяны и, чаще, чем в другое время, жестоки. Выпивка вытаскивала на свет самое худшее в мужчинах, и самое худшее не могло проявляться без участия шлюх. С присутствующими женщинами, покер превращался во что-то чуть меньшее, чем пьяная оргия, мужчины уходили в углы квартиры, чтобы им отсосали или чтобы по-быстрому перепихнуться, тратя свои заработки максимум за десять минут. Джек ненавидел такие ночи, потому что они были так безжалостно бесполезны. Это была ночь хитрых подсказок впустую; ночь, когда он не обыгрывал итальянцев на всё, что было в их карманах; ночь, когда он наблюдал, как полураздетые женщины с взъерошенными волосами и смазанной помадой выходят из двери с тем, что должно было быть его деньгами. Деньгами для его сестры. Он даже не хотел приходить этой ночью. Анджело всё ещё злился на него, хотя это выражалось в гораздо более опасной манере, чем то, как он схватил и избил его ночью, когда поймал Райли и его вместе. Этот гнев был спрятан за холодными улыбками и заверениями, что всё «хорошо». Этот гнев кипел, и Джек мог видеть, как это иногда смотрит на него после того, как замечал итальянца, наблюдавшего за ним в течение долгих минут. Анджело может быть безмозглым в хороший день, но он являлся опасным человеком — ничем не отличающимся от любого другого Сабатино, который мог бы планировать и убивать так безупречно. Это была их работа, и у них это получалось хорошо. У Джека было ощущение, что вопрос между ними ещё не был решён. Он даже не был уверен, что Анджело не собирается его убивать. Это была одна из тех бесполезных ночей, и Джек принял это к сведенью, как только вошёл в дверь. Здесь уже было четыре девушки, которые прохлаждались вокруг, их юбки тянулись к самым высоким участкам их бёдер, демонстрируя образцы яркого или кружевного нижнего белья, а иногда и вообще ничего. Игра в покер уже была заброшена, а Анджело нигде не было видно. — Джей, посмотри, что у нас есть для тебя! — Беппе Артузо, муж одной из двоюродных сестёр Джонни, пьяной походкой подошёл к нему. За его руку держалась пышногрудая блондинка. Она взмахивала густыми ресницами в сторону Джека и смотрела в его карман, который был наполнен деньгами, которые он планировал поставить в игре. — Настоящий ангел, правда? Только для тебя. Возможно, тебе придётся поработать над ним, дорогая, — обратился Беппе к девушке. — Он довольно напряжён. Думаю, ты именно то, что ему нужно! Беппе усмехнулся и ударил Джека по руке, наградив шлюху смачным шлепком прежде чем направиться к темнокожей девушке, накручивавшей волнистый локон на палец. Блондинка наклонилась ближе к его боку, а затем потянулась, чтобы коснуться его левой руки. — Нет кольца, да? Это здорово. Я всегда вроде как ненавижу работать с женатыми. — Её голос дрожал неравномерно колеблясь между плаксивым и ровным. — Ты очень милый, знаешь? Ты тоже не похож на итальянца. — Как наблюдательно с твоей стороны. — Блондинка тепло улыбнулась тому, что приняла за искренний комплимент. — Но на самом деле я не на, эм… рынке. — Эй, всё в порядке, если ты даже женат. Я имею в виду, я сказала, что мне это не нравится, но иногда это может быть… — Иди и трать своё время на кого-нибудь другого, дорогая. Меня это не интересует. Взглядом, смотрящим уже мимо поражённого выражения на лице молодой девушки — ей не могло быть больше шестнадцати лет, под всем этим макияжем она едва была старше Лолы — Джек бегло просмотрел переполненную и прокуренную комнату на предмет шрамов на лице, которое он так хорошо знал. Если он знал Анджело, тот бы тихо ускользнул куда-нибудь в угол, чтобы его не беспокоили. Конечно, он будет один. Как и всегда. Анджело никогда не принимал участия в такого рода распутстве даже больше, чем Джек. Теперь Джек понимал, почему это так. Джек обнаружил его, сидящим на пожарной лестнице, свесив длинные ноги вниз между ржавыми перилами, и сигаретой, торчащей из угла рта. При первом осмотре было видно, что мужчина уже совершенно пьян — лоб его упирался в один железный прут, глаза были закрыты, сигарета была готова выпасть из его рта и упасть на сырую землю внизу. Джек протянул руку и вырвал её изо его рта. — Отдай, — пробормотал Анджело, протягивая руку и лениво ударив Джека по колену. Ленивый кот цвета корицы, который влип в рождественский пунш. Один тёмный глаз косился на Джека сквозь темноту. Он издал раздражённый стон. — О, ты. — Да, я, — сильно сотрясая шаткую лестницу, Джек опустился, чтобы сесть рядом с Анджело. — Ты встри-чо-лся со своей любовницей? — Анджело выхватил сигарету у Джека и сунул в рот, погнув тонкую скрученную бумагу и рассыпав горячий пепел по всей одежде. Он выругался и зло похлопал по себе. — Встречался? — О-о-о-ох, сейчас он интеллектуал. Поправляет грамматику тупого макаронника и прочую херню… — В последний раз говорю, я не сплю с Пейтон. Мы… — Джек понизил голос до шёпота, который невозможно было услышать из-за шума, доносящегося из квартиры Анджело. Он услышал, что где-то неподалёку, вероятно, из спальни Анджело, как он догадывался, послышался тяжёлый скрип пружин и глухой стук изголовья кровати, отскакивающий от гипсокартона. Не было шанса быть услышанным людьми внутри из-за такого шума — кроме того, большинство из них были слишком… заняты… чтобы заботиться об этом. — Мы работаем вместе. Она наняла меня, чтобы я помог ей убрать Джонни, Анджело. Она хочет, чтобы он умер. Вместо того чтобы начать удивляться или даже применить насилие в ответ, что Джек ожидал, Анджело просто насмешливо фыркнул и огрызнулся: — Ты думаешь, я не знал этого? Ты что думаешь, что… человек вроде меня просто случайно спустился в доки, пока ты был там? Просто решил пойти посидеть с тобой? Пригласить тебя на частную игру в покер?.. А, Джей, ты думаешь, что я тупее, чем есть на самом деле. Джонни заставлял меня следить за тобой всё это время. Как легко ситуация обернулась против него, и всё же… помимо шока, под слабым оцепенением, которое он чувствовал, снова было это уважение. Уважение к Анджело, который, несмотря на всё, что кто-либо думал о нём, обманул всех. — Он знал, что Пейтон что-то планирует. Застрелил Генри в ночь встречи с тобой. Генри был моим человеком до Пейтон. Я предложил ему присматривать за ней, зная… зная, что он будет держать свой жирный рот на замке, если узнает, что она действует против него. После этого Джон сказал мне: «Анджело, ты единственный человек, которому я могу доверять. Ты следишь за новичком, стань его другом, заставь его сказать тебе, что планирует эта сука. И как только увидишь, что он движется не в том направлении — вышиби ему мозги». — Анджело печально покачал головой, с силой затягиваясь сигаретой. — И поэтому я следил за тобой. Но что я должен был сказать? Я знал, что ты с ней работаешь. Я не хотел, чтобы её убили — я не мог видеть, как её убьют… Поэтому я солгал и сказал Джону, что ничего не происходит. Что ты чист. Тебя бы поймали пятьдесят раз, если бы я не защищал её… Ты бы умер месяцы назад, если бы не я… Сделав последний глубокий вдох, Анджело бросил сигарету в ночь, и точка красного цвета растворилась в тёмной бездне. — Если бы я знал, что ты начнёшь трахать её… Я бы убил тебя в ту первую ночь. Но сейчас… Джек улыбался так широко, что его лицо болело. Странная реакция для большинства, он был уверен, но для него всё это имело такой великолепный, безупречный смысл. В каком-то смысле это было почти смешно, как близко он подошёл к смерти из-за своей собственной глупости. И вот он сидел, живой и здоровый, способный видеть луну, большую и частично скрытую смогом в чернильном тёмном небе; всё ещё имел возможность вернуться домой ещё раз, чтобы увидеть свою девушку и сестру. Он держался за свою жизнь по милости шрамированного, снедаемого любовью гангстера. Иногда Джек был убеждён, что всей вселенной управлял один большой комик, который любил шутить, который жил, награждая своих жителей самой сильной иронией. Все эти долгие месяцы задавался вопросом, почему он так любил Анджело Сабатино, когда на первый взгляд он был не более чем обычным идиотом, а теперь… Может быть, он знал всё это время, что было нечто большее. Что Анджело был не просто безмозглым идиотом. Джек играл в игру так глупо до сих пор, это было очевидно. Анджело был прав — если бы не он, Джек был бы уже давно мёртв. И та девушка, и его сестра, они бы горевали месяцами. У Джека никогда бы не было той спокойной ночи сна с той девушкой, или приятной беседы на следующее утро. Миллион моментов, которые, возможно, могли быть упущены, и он не осознавал их важности, пока ему не стало ясно, насколько близко он подошёл к тому, чтобы их у него вырвали. — Наверное, все ошибались. Дурак не ты… а я. — Ты чертовски прав, — угрюмо пробормотал Анджело, но не без некоторого добродушного самодовольства. — Если бы я был зол, я бы заставил тебя одеться как клоун и танцевать вокруг, чтобы доказать это, но эй… Кто я такой, если не прощу. — Но теперь, когда всё раскрылось… Ты хочешь избавить от Джонни так же сильно, как и Пейтон. Так же сильно, как и я. Ты можешь помочь нам сделать это. — Какой в этом смысл? Мы сбросим Джонни и заменим его… Джино, верно? Это ничего не изменит. Всё не так плохо только потому, что Джон первоклассный трус. Только преступная семья может быть на вершине так долго. Мы, у нас был свой путь. Мы были лучшими, вероятно, нас запомнят как первую настоящую организованную преступную семью. Старый Джонни правил этим местом годами, и ничего не могло тронуть его. Шон Райли попытался подняться и взять вверх, но не смог его полностью этого лишить. Но теперь с этим покончено. Наше время уходит. Этот ублюдок Кармайн Фальконе… Поставщикам нравится время от времени что-то менять. У Фальконе больше связей, больше шарма, меньше шансов, что его выследят копы. — Анджело отсчитывал причины на своих паучьих пальцах, а затем поднял руки в воздух, словно в выражении полного поражения. — Он будет править этим местом. Нет способа это остановить. — В волнении Анджело потянулся за ещё одной сигаретой, вытащил её и сжал между губами. — Хорошо, если мы потерпим неудачу, тогда, по крайней мере, мы взойдём на вершину. Ты думаешь, Джонни позволит подобному случиться мирно? Будут войны за территорию… Сколько твоих кузенов окажутся в шести футах под землёй, потому что Джонни не может пройти мимо? Шон Райли хотел объединить всех мафиози, но Джонни встал на пути. Если ты поставишь кого-то с таким же видением рядом с Пейтон, кого-то, кто позволит ей говорить и будет обращаться с ней правильно, ирландцы будут стоять спиной за тобой. У Фальконе не будет шанса захватить власть полностью, так что он бы согласился… на… половину? Долю? Сабатино не проигрывают. — И кого ты предложишь поставить во главе, а? Тебя? — Тон Анджело был резким и горьким. — Я думал о ком-то вроде… тебя, на самом деле. Думаю, что твоя семья выдала Пейтон замуж не за того мужчину. Но ты знаешь… никогда не поздно исправить такие мелкие ошибки, как эта. Проницательный человек всегда может сказать, когда задевает эту тонкую струну внутри другого, натягивая её, пока она не разорвётся прямо пополам в руках. Джек, возможно, не играл хорошо до этого момента, но он уже решил, что ему придётся изменить свою песню. До этого момента всё было беспорядочно, бардаком негармоничных криков, которые не коррелировали ни с чем и привели к какофонии неправильных нот и неудачных ритмов. Отныне всё должно быть иначе. Больше никакой фоновой музыки — пришло время дирижировать симфонией. — Это… это безумие. — Мужчина провёл одной рукой по широкому повреждённому лбу. — Ты не понимаешь, о чём говоришь. — Понимаю. Пейтон… — Никогда даже не смотрит в мою сторону. Что такой девушке, как она, нужно от такого тупого калеки, как я? В некотором смысле Джек сочувствовал ему. Не за его физического недостатка — он никогда не пожалеет его снова, не после того, как он показал, каким коварным он всё ещё может быть — но за любовь, на которую никогда не получит взаимности в ответ. Джек вселял надежду в этого человека, говорил ему, что он может мечтать, что Пейтон может однажды ответить взаимностью. Он знал, что это была ложь. Пейтон Райли никогда не будет заботиться о ком-то, кроме себя. Было время, мужчина, о котором она заботилась, превыше собственных потребностей и желаний… то время, тот мужчина исчез. Оставив её в пыли навсегда, оставив только задымлённые амбиции и прогорклый интерес о самой себе за собой. Джек будет делать и говорить то, что ему нужно, точно так же, как он и Пейтон планировали, и он не будет чувствовать ничего, кроме чувства вины перед всем этим. Тем не менее он всё ещё не мог отрицать, что положение этого человека было жалким. По крайней мере, он, Джек, знал, что его девушка была его и только его. Анджело никогда не сможет это сказать. — Она сейчас очень хрупка. Джонни разрушил все её надежды на счастье. Кто-то вроде тебя отлично подойдёт ей… Кто-то, кто хорошо с ней будет обращаться. Дай ей знать, что она чего-то стоит. Это всё, чего она хочет. — Я… я знаю, что она чего-то стоит. Я говорю это с того самого дня, как встретил её… Слушай, ты правда думаешь, что у меня есть шанс, Джей? Не ври мне. Как мой друг, как человеку, который спасал твою шкуру тысячу раз с тех пор, как ты присоединился к Джонни, скажи мне — ты действительно думаешь, что у меня есть шанс? Это было не так сложно, как лгать той девушке, но это по-прежнему терзало его где-то глубоко внутри. Но если Джек мог рассчитывать на что-либо, так это на его способность убедительно лгать. И поэтому, когда он ответил: «Да», — он знал, что Анджело поверит ему. И он поверил.