Тисовые ягоды

Асгард поразил воображение Джейн, начисто опровергнув все догадки, которыми год с лишним жила и дышала учёная. Царство богов, где у земли есть край, величественные здания вырастают из глубин земли и простираются к прозрачно-чистым небесам, две магические башни, расположенные симметрично относительно Биврёста, постоянно перестраиваются, а сердце этой благословенной земли, обитель царей, окружает глубокий канал с отходящими от него рукавами, связующими его с морем – или это море благодаря им обнимает высочайший из всех дворцов?! Джейн потеряла дар речи, когда они добирались до дворца кратчайшим путём, проходившим через арку величайших воинов. Как она, простая смертная женщина, могла даже мечтать о таком, не говоря уж о том, чтобы оказаться здесь? Как вскоре выяснилось, у чуда, случившегося с ней, оказалась обратная сторона, о которой Фостер подозревала, но чаяла, что страхи не сбудутся. Сложно сказать, что асы были ей рады. Великий царь не стал осуждать сына за весьма безрассудный поступок и позволил смертной остаться здесь, но Джейн понимала, что вряд ли надолго. Всеотец признал право Тора защитить ту, которую он любит, но оставил в стороне невысказанный вопрос о возможности такого союза. Громовержец подробно рассказал о произошедшем на Земле, а Фригг велела пока приготовить покои для уважаемой гостьи. Потом настал черёд Джейн поведать о своей роли учёного-исследователя в Мидгарде и просить помощи мудрейших богов для раскрытия тайн, окружавших их общих врагов. Один согласился с просьбой смертной и добавил, что это будет завтра. А сегодня её представят ко двору. Вид из отведённых Джейн покоев захватывал дух. Всё царство расстилалось перед ней, как на ладони, и в этот момент, вопреки обычаю, девушку терзало не стремление досконально изучить этот мир, а томление от того, что исполнилась её глубоко запрятанная, такая пугающая и одновременно сладкая мечта: она в один момент превратилась в настоящую принцессу из сказки о чудесном и волшебном королевстве. Амира, приставленная к ней служанка, оказалась весёлой и языкатой девицей, смело игнорировавшей все попытки Фостер отделаться от неё и с поистине актёрским мастерством пересказывавшей все нравы, обычаи и сплетни дворца последних лет. Не забыла упомянуть и о недавно возвращённом в Асгард младшем принце, преступившем главнейшие законы царства и ожидавшем решения своей судьбы в подземной камере, и ведьме, которую Тор привёл через несколько дней после этого. Тут настал черёд Джейн поражаться такому ходу событий. А Амира только и ждала изумлённых вопросов, тут же со смаком поведав про учинённый ведьмой и отступником бардак, после чего Фостер с куда большим ужасом представляла неминуемую встречу с ненормальной колдуньей из её родного мира. На поверку же оказалось, что много более следовало волноваться из-за предстоящего приёма и интриг богинь, которые уже видели себя на её месте подле сына Одина, первого и ныне единственного наследника асгардского престола. И помогло ей продержаться в высоком обществе знатных и слишком надменных асинь одно - любовь к Тору и чувство ответственности. Рядом с ним она не могла быть заклёванной, она должна была быть достойна его и желала, чтобы он ею гордился, а не стыдился. Радовало учёную и то, что друзья бога грома доброжелательно приняли в свой круг; только лишь тёплый и преданный взор Сиф, всегда обращённый в сторону громовержца, вызывал вполне понятную ревность (после того, как жизнь астрофизика встала на дыбы, скандинавская мифология прочно заняла укромное место на её книжной полке, хоть некоторая часть легенд и казалась бредом сумасшедшего). И преисполненный любви и восхищения взгляд Тора на протяжении всего вечера был ей лучшей наградой. На следующий день с утра пораньше, улыбкой и уговорами Джейн удалось убедить бога отпустить её в библиотеку, но совсем не ожидала учёная, что компанию в поисках ей составит бесстрастная светловолосая ведьма. Не такая уж и страшная… то есть нет, её внешняя красота была вполне очевидна, и Фостер лишь поражалась словам Тора, что возраст Шель переваливает за четыре с лишним сотни лет (не знай этого, астрофизик дала бы ей лет двадцать пять, а то и меньше); но сама по себе она оказалась вполне адекватным человеком в противовес тому, чего можно было бы ожидать от адептки безумного бога колдовства и обмана. Джейн понимала, что помощь ведьмы пришлась очень кстати и при переводе, и при пояснении магических аспектов мироустройства. Да и потом, не говорят ли люди, что любовь зла? Разве нужно винить женщину с часто замирающим, тревожным взглядом в том, что когда-то давно она полюбила того, кто мало подходил на роль честного и благородного человека? Это было своего рода понимание между женщинами, оказавшимися вдвоём в совершенно чуждом им мире и стремившимися лишь к одному: спасти тех, кого они любят. После окончания аудиенции у царя Асгарда Джейн вернулась в свои покои. Шель извинилась, что вынуждена покинуть дворец, и уехала на границу. А ведь вроде бы считается гостьей… Неожиданно Фостер задалась вопросом: а почувствует ли бог обмана хоть что-нибудь, если Шель будет ранена… или вдруг погибнет в грядущей войне? Да нет, вряд ли. Жаль только, что любовь зачастую слепа, и ведьма сама идёт навстречу своей гибели. Впрочем, это исключительно её дело. Пока же Джейн вновь вернулась к записям и книгам, надеясь, что удастся отыскать хоть какую-то зацепку, чтобы проникнуть в суть механизмов оружия титана. Тор задержался после собрания в главном зале по собственному почину. Бог грома был уверен, что в этот раз Всеотец не так уж непогрешимо прав. Отчего им необходимо выжидать, пока враги соберутся с силами и нанесут сокрушительный удар? Свартальвы тесно связаны с Таносом, так отчего последовательно не разрешить конфликт с ними, выйдя к тем, кто стоит у истоков этой войны? Наверняка среди тёмных эльфов есть такие, кто непосредственно контактировал с титаном и может вывести к нему! - Если бездействовать, нас уничтожат! – вырвался у сына Одина настоящий крик души. Шёл девятый день с атаки на Асгард, второй с нападения на Мидгард, и с каждым часом всё угнетённее становились командиры и простые солдаты, ясно видевшие в обманчивом спокойствии предгрозовое затишье. Ещё немного, и нервы асов просто не выдержат! А враги только того и добиваются! Всё это Тор узнал в предыдущие дни, которые посвятил посещению застав на границе. Для командиров и бойцов возможное нападение титана отнюдь не должно было стать неприятным сюрпризом, а передаваемые из уст в уста слухи – плохая пища для построения стратегий. Но даже будучи предупреждёнными, у них мало шансов выстоять против врага, доселе неведомого. И во всём Асгарде лишь один знает хотя бы приблизительные пределы его могущества. Всеотец мрачно рассматривал своего сына. И раньше Тор проявлял некоторую горячность в суждениях, но царь считал, что после инцидента с йотунами и своего пребывания в Мидгарде сын оставил её и взглянул на мир уже взрослыми глазами. Но, похоже, эта его черта так и останется в нём навсегда. Только бы не принесла вреда ему самому и всему Асгарду… - Мы должны предоставить Локи свободу, - после минутной паузы, во время которой отец и сын думали каждый о своём, твёрдо произнёс громовержец, решив поочередно разрешать жизненно важные вопросы. – Он единственный, кто имел дело с Таносом, а нам слишком мало известно о новом враге, явившемся оттуда, куда не может проникнуть даже взор Хеймдалля. - Освобождение Локи сопряжено с немалым риском… даже для его собственной жизни, не говоря уж о том, какие чувства он может испытывать к окружающим, и как он может действовать в соответствии с ними, - заметил Один, тщательно взвешивая слова сына. Без помощи повелителя магии и обмана, немало ведавшего о бессмертном титане (уж в этом, прекрасно зная приёмного сына, Всеотец был твёрдо уверен), Асгард действительно вряд ли сможет победить в войне, что уже стоит на пороге. И ведь он сам обещал, что даст ему шанс. - Весь риск я готов взять на себя, - непреклонно заявил Тор. И царь Асгарда дал своё согласие. Бог обмана сидел на полу близ щита, держа в руках открытую книгу, но глаза его видели отнюдь не витиеватый текст. В последнюю встречу с ведьмой, просматривая её память, он обратил внимание не только на события, касающиеся политической или светской жизни Асгарда, но и на те мрачные мысли, что донимали Шель перед её визитом сюда. В сердце ведьмы закралось подогретое не особо-то и скрываемой ревностью к Сигюн болезненное отчаяние, в значительной степени обеспокоившее повелителя магии. Бога обмана аспекты и детали их отношений в нынешнее время волновали в последнюю очередь: все усилия необходимо было сосредоточить на целях, бывших куда важнее, чем сомнительная сфера чувств и эмоций. Но, тем не менее, в данный момент Локи ясно осознавал: ему отнюдь не безразлично, о чём думает и что чувствует Шель, и дело даже не в том, что это может внезапно сказаться на её решениях и поступках. Она была важна для него не только как надёжный союзник: Шельма – одна из немногих, кто по-настоящему верил в него. Пусть не так, как он от неё недавно требовал, но даже этого было достаточно, чтобы черпать силы для дальнейшей борьбы. От этой мысли во рту разливалась терпкая горечь. Ей нужно лишь одно – знать, что её чувства значат для него хоть что-то, – а трикстер каждым словом, каждым действием с момента их встречи доказывал ей обратное. Ведьма действительно изменилась с тех давних пор и научилась видеть куда глубже. Она уже не настолько беззаветно и слепо подчиняется ему, как раньше, и вполне могла – и всё ещё может! – отказаться от всего, связанного с богом магии, и сбежать, спасать свою жизнь. Ведь ей стоило только попросить Тора или Фригг, и они заставили бы его убрать эти руны с её спины. Шель могла стать свободной, как ветер. Она давно привыкла уходить, не оглядываясь, не жалея ни о чём, прекрасно научившись этому от него самого. Бог обмана так отчаянно хотел стать неуязвимым, спрятать сердце под толстой коркой льда, навсегда отринуть все привязанности и эмоции, но только сейчас осознал: в своём желании остаться в полном одиночестве он сумел-таки переиграть самого себя. Зрение застила картина ночной пустыни Йотунхейма. От пронизывающего ледяного ветра не спасала даже йотунская кровь. Ноги подкосились, и маг рухнул в снег. Навязчивое воплощение холода, мрака и пустоты вокруг было слишком реально, пусть несравнимо с падением в бездну, но в определённом смысле куда хуже. По открытой коже болезненно хлестнула морозная плеть, швырнув в глаза горсть колючего снега. Дрожащей рукой Локи отёр лицо и с ужасом увидел синеющие пальцы. Один на один с самим собой, на веки веков до скончания мироздания, отчаянно замерзая посреди вечно мерзлой равнины, но никак не имея возможности переступить границу между жизнью и смертью… Вот его мир, всё, чего он на самом деле добился. Достойная пытка для отвергнутого всеми бога, всё, что могло ждать его впереди. - Нет! Щит коротко вспыхнул, гася всплеск чистой энергии. Локи несколько раз глубоко вдохнул, наполняя лёгкие тёплым и сухим воздухом, и только потом сообразил, что стоит разжать кулаки, невольно стиснутые в попытке согреться, защититься от затопившего его холода. По мере возвращения привычного облика с кончиков пальцев часто покатились капельки воды, на пол глухо упал кусок смятого льда. Трикстер полубезумно передёрнул плечами, ужасаясь, до чего дошёл в этой камере. Если бы только растопить лёд внутри было бы также просто… - Локи, - мать присела рядом с ним, потянувшись к плечу сына. Он выжидающе наблюдал за ней, надеясь найти ответ на терзавшие его видения. – Я верю в тебя, сын мой. Ты справишься. Невесомая рука мягко опустилась на плечо, и трикстер закрыл глаза, пытаясь представить на её месте тепло, чтобы хоть на секунду поверить, что Фригг действительно здесь. - Я растерял всех, кто мог бы мне помочь, - против воли усмехнулся он. - Пусть ты и совершил столько ошибок, но ты всё ещё мой брат, - Тор стоял напротив, покачивая в руке молотом. Бог обмана вздрогнул, но иллюзия не собиралась нападать. – Я не в силах забыть всё то, что было между нами ранее, до похода в Йотунхейм, хотя порой мне этого хотелось, ведь тогда всё было бы гораздо проще. Но это жизнь, и она не бывает лёгкой, не так ли? - Я уже не стану прежним, - покачал головой маг. - Гораздо важнее то, кем ты будешь теперь, - проницательно заметила царица. Повелитель магии прислонился к стене и закрыл глаза. Все чувства, питаемые им к бывшей семье или даже к Шель, – опасный недостаток, непозволительная роскошь для опального бога, способ изощрённо покончить с собой в войне с титаном за собственные душу и рассудок. Но отказаться от них – куда большая ошибка. Потому что он отнюдь не желает влачить бессмысленное существование сродни вечности в космосе. Повторения этого опыта никогда более не хотелось. И почему люди понимают это гораздо лучше своих богов? Эти слабые, хрупкие, недолговечные мотыльки, вечно сжигаемые своими страстями? Быть может, это и неудивительно, что асов и ванов, эти бессмертные народы, так тянет к ним? Каждый выбирает покровительство по вкусу, находя смысл в том, чтобы вести избранного человека по его жизни. Локи сознательно доверил свою спину смертной ведьме, причём уже давно, а теперь даже Тор приволок свою избранницу в царство богов. Знак ли это наступающих перемен или последняя попытка не последовать дорогой окаменевших внутри и снаружи идолов? Ведь даже если смертная Джейн выдержит этот груз, приживётся в Асгарде и в итоге примет корону (что, конечно, маловероятно, но всё же!), она всё равно останется той, кем родилась. Как и Шель. Бог поднялся с пола и подобрал фолиант, когда глазами эйнхерий увидел приближающегося к дверям Тора. Громовержец уверенно продвигался вперёд, едва ли не печатая шаг. Стражи мгновенно вытянулись по струнке, распахивая тяжёлые двери перед сыном Одина. Локи прислушался к его мыслям (в последнее время это удавалось всё хуже – видимо, свою роль оказывало пробуждение новых, унаследованных от Всеотца сил) и едва не сплюнул: Тор приготовил для брата целую проповедническую речь, призванную окончательно вернуть его на путь истинный. Но тонкие губы помимо воли всё равно растянулись в ухмылке – громовержец неисправим. - Зачем ты на этот раз пришёл, братец? – последнее слово было сказано с излюбленным сарказмом. – Снова читать нравоучения? - Нет, - ас был серьёзен как никогда. Но искренние, и, признаться честно, пафосные слова так и остались невысказанными. Вместо этого Тор совершенно спокойно, буднично сообщил. - С этого момента по приказу Всеотца ты свободен при условии, что окажешь посильную помощь в войне со свартальвами и Таносом. И после любовался, как бог обмана пытается скрыть удивление и растерянность, простую, человеческую радость. Сюрприз удался на славу, ничего не скажешь. Громовержец ухмыльнулся и сразу посерьёзнел. – Я могу тебе доверять?.. – это прозвучало на грани вопроса и утверждения, словно сын Одина ещё сам не решился во мнении. Бог обмана уже вполне пришёл в себя и вернулся в прежнее недоверчиво-саркастичное состояние духа. - Доверчивость – главное свойство глупцов, - срезал он наивного «братца», размышляя над двойственным смыслом известия. – А что же будет после войны? Опять заключение? Или всё-таки казнь? – каждое слово сочилось ядом. - Это зависит от тебя. - Это не ответ, - яро сверкнул глазами Локи. Стихийный всплеск магии оказался куда мощнее предыдущего, раскидав предметы обстановки по углам камеры. Щит полыхнул огнём, приняв на себя основной урон. - Я не могу дать более точный. Если бы это зависело от самого бога грома, Локи более не вернулся бы в темницу. После приснопамятного разговора Тор искренне согласился с решением Одина перед первой битвой со свартальвами – тогда действительно было рано дарить трикстеру свободу. Теперь же он чувствовал, что ситуация изменилась, и надеялся, что брат действительно осознал тщетность своих побуждений и стремлений. Локи готов был признать свои ошибки и встретиться с их последствиями лицом к лицу. Пусть для него это был вынужденный шаг, который он никогда бы не сделал, не касайся опасность его лично, но маятник этих часов сдвинулся с мёртвой точки. Назад уже не вернуться. - Я не лгу, брат, - проницательно сказал сын Одина, не отводя прямого взгляда. – Но тебе уже известны все условия. Выбор за тобой. Бог обмана упрямо сжал губы в нитку. Как хотелось обложить по матушке всех, кто смел играть с его судьбой, заставить их трястись от страха и гнева, оставить их надежды безответными! Но нельзя. Иначе он потеряет всё, чего смог добиться на пару с ведьмой. Свободу. Полноправное возвращение магии. Возможность лично уничтожить Таноса. Шанс на возвращение прежнего положения и имени. Разве был он, этот выбор между жизнью и мучительной смертью, на самом деле?! Спазм сковал горло бога, когда он ответил: - Я согласен на эти условия. Ему вернули его вещи, разрешили занять прежние покои. Когда они поднялись с подземного этажа и по отвыкшим от естественного света глазам ударили лучи закатного солнца, Локи невольно вскинул руку к лицу, защищаясь. Свежий воздух взамен пыльной или сырой затхлости взбудоражил сердце и разум ничуть не хуже крепкого вина. Свобода… Трикстер ощутил себя пьяным и даже на секунду испугался, как бы не зашататься от переполнявших его чувств. Но зрение весьма скоро приспособилось к заливавшим холл дворца краскам, и бог вскинул голову, пристально и цепко изучая произошедшие в Асгарде изменения. Нет, год значил бы серьёзные перестановки в Мидгарде, но не здесь. Всё было по-прежнему. Но уже не для него, не для ренегата, потерявшего себя с неудачного похода на Йотунхейм. Чужак, не ас и не йотун, не сын, но и не враг. Кто? Отступник. Одиночка. Отвергнутый бог. Сейчас как никогда повелитель магии понимал, что своими собственными поступками он сам отрезал себе дорогу назад. Когда титан будет повержен вместе со всеми его союзниками, всё, что у него останется, - сотни тысяч различных дорог, несколько миров, где можно укрыться, да верность одной мидгардской ведьмы, вместе с которой эти дороги можно пройти. Если только она согласится на это, если оба будут готовы пойти на многочисленные уступки друг другу. Прошло почти пять веков, и двум некогда близким асу и ведьме нужно заново привыкать друг к другу. Но у них должно получиться. Не так уж и плохо для начала. А потом… Асы считали, что преступника достаточно запереть в одиночной камере, – что ж, не стоило их разочаровывать, ибо нельзя лишить действительной свободы того, кто умнее врагов, кто видит дальше их, кто готов идти к своей цели медленно, но верно, позволяя им самим рыть себе яму на их пути. Бог обмана готов был набраться терпения, он умел ждать, и когда поблекнут страницы этой истории, и её детали благополучно забудутся, он вернётся. Потому что один верный укол тонкой иглой-интригой зачастую превосходит собой по эффективности размахивание тяжёлой булавой войны. Пусть много позже, но своего он добьётся и по праву займёт своё высокое место. Для этого у него есть ещё целая вечность. Ночь прошла спокойно. В пути до покоев никто не попался на глаза трикстеру, что он счёл хорошим знаком. Конечно, завтра о его освобождении неминуемо будет судачить весь дворец – да что там, Асгард эта весть облетит мгновенно! – но сегодня ему хотелось побыть в одиночестве, тишине и осмыслить происходящее, а не слышать на устах и в мыслях окружающих одно своё имя. Жаль лишь, что как нарочно Шель покинула дворец перед самым его освобождением. Тогда эту ночь можно было бы провести с куда большим толком. Ещё до рассвета дворец был ввергнут в хаос. Защиту прорвали по всему югу, и асы вновь начали отступать, не в силах удержать оборону. Пара магов ухитрилась отправить вестников к Фрейе с описанием таких ужасов, что подкрепление отправили немедленно, и Локи сам мог бы сорваться на границу, если бы его присутствие не было сочтено более важным здесь. Они шли по восточной галерее, едва освещённой предрассветными лучами солнца, к главному залу, когда впереди показались троица воинов вместе с Сиф и какая-то низкорослая женщина, богу обмана незнакомая. В глаза бросилась диковинная для Асгарда одежда и общее смятение, так открыто написанное на её симпатичном, но не блещущем особой красотой личике. Значит, это и есть Джейн? Трикстер почувствовал разочарование. Хотя подобный выбор был вполне в духе Тора. Те же, заметив, кто идёт рядом с их другом, замерли в оцепенении. Лицо трикстера, почувствовавшего близящуюся забаву, осветила широкая и искренняя улыбка. - Что он здесь делает? – вскричал Вольштагг, перехватывая секиру, будто собирался вот-вот нанести удар. Фандрал и Огун сгрудились около друга, готовясь как защитить его, так и оттащить от Локи, если приятель потеряет над собой контроль. Лицо Сиф закаменело, а мидгардская женщина предпочла отступить на шаг, ненавидящим взглядом прожигая бога обмана, безуспешно пытаясь скрыть свой страх. - Неужели храбрые воины уже ищут спасения во дворце, прячась от жутких свартальвов? – съязвил Локи. Пальцы Сиф инстинктивно сомкнулись на рукояти клинка. - Со вчерашнего дня Локи свободен, и он поможет нам в этой войне, - непреклонно выступил вперёд сын Одина. – Это приказ Всеотца. Всё «хорошее», что асы думали об этом решении и самом повелителе магии, они решили оставить при себе, не желая ссориться с решительно настроенным громовержцем, целенаправленно проигнорировавшим их недоверие. Джейн же внезапно в два резких шага оказалась рядом и без замаха ударила бога обмана по лицу. Тор вздрогнул, широко раскрыв глаза, и шагнул вперёд, готовясь в крайнем случае защитить возлюбленную. Такого выпада с её стороны он даже не мог предсказать. - Это за Нью-Йорк, - прошипела она, не отступая, словно бросая вызов. От неожиданности Локи ничего не успел сделать, поэтому сейчас лишь улыбнулся девчонке, как маленькому несмышлёнышу, тем самым обезоруживая смертную, ожидавшую, что прямо сейчас ей вернут этот удар – не действием, так словами. - Она мне нравится, - он ехидно посмотрел на растерянного братца. Совсем не время выяснять отношения, но спускать эту наглость смертной трикстер вовсе не собирался. Тогда, может, она поймёт, что у каждого действия есть свои последствия. Чего глупая землянка хотела добиться этой вспышкой слепой ярости? Лишь больше показала свою слабость и уязвимость. Если она хочет выжить в Асгарде, придётся менять тактику. Джейн стало неловко, но она не сдавалась. Рука жутко болела: ударила бы ещё сильнее – сломала бы кости себе, а не ненавидимому врагу. Тор с лёгким подозрением смерил взглядом брата, незаметно кивнул и увлёк девушку за собой. - Если ты только подумаешь о предательстве… - выставив вперёд ладонь и задержав трикстера, шагнувшего следом за богом грома, напряжённо начал рыжебородый воин. - Я убью тебя! - сталь стремительно покинула ножны, опасно замерев у шеи бога, – за движением Сиф оказалось невозможно уследить. Локи не стал сдерживать смех. Угрозы были не лживы, но настолько неуместны, что не вызывали с его стороны ни толики уважения к ним. Богиня войны вспыхнула и с задержкой убрала меч. Сын Лафея криво усмехнулся персонально ей и продолжил путь. Облегчать жизнь асам он не собирался. Воины проводили его ненавидящими взглядами: трикстер обладал воистину поразительным даром выводить из себя. И при этом оставаться непроницаемым для любых выпадов в свой адрес. - Поспешим, - выдавила из себя Сиф, оборачиваясь к коридору, ведущему к парадным дверям. – Стоило вернуться на границу вчера вместе с магами. - Так почему Локи не отправят туда же? – ядовито пробормотал Вольштагг, прибавляя шаг так, что друзья едва поспевали за ним. - Потому что Одину нужны его знания о титане и его связях со свартальвами, - Огун неестественно ровно дышал, стараясь не сорваться на бег. Как ни странно, но ему почему-то стало легче, когда он увидел Локи. Бог обмана, конечно, никогда не изменится, но его участие в войне способно изменить неравную в данный момент расстановку магических сил в пользу Асгарда. Ради этого можно и потерпеть. Ему никто не ответил. Осёдланные лошади приплясывали, не подпуская всадников к себе, косили на юг налитыми кровью глазами и рвали узду, порываясь укрыться в родной конюшне. Фандрал еле успел увернуться от удара копытом в лоб, когда норовистый гнедой рванулся в сторону и лягнул не выпустившего повода аса. - Да что же там происходит?! – нервно переглядывались прочие асы, слегка поумерив пыл немедля броситься в бой. - Да не без разницы ли? – жёстко осадила всех Сиф, вскакивая в седло и с силой сжимая коленями бока коня, готового вот-вот сорваться с места в карьер. – Как будто мы бросим наших соратников наедине с врагом?! Разве мы, величайшие воины в Девяти мирах, сдадимся без борьбы низменным порождениям Тьмы, позволим им занять наши земли?! Поданный пример произвёл задуманное впечатление: зачатки сомнений угасли на корню, воины совладали с собой и подхлестнули лошадей, посылая их в галоп. По пути к главному залу Тор шепнул своей женщине несколько слов, и она отстала, с тревогой глядя вслед громовержцу. Сын Одина скосил глаза на невозмутимого брата по левую руку от себя и тихо сказал: - Я прошу у тебя прощения за Джейн. Бог магии усмехнулся. - Не стоит. - Локи… - предостерегающе начал Тор, сурово сдвинув брови. – Предупреждаю: не надо мстить ей. Я не позволю тебе или кому-либо ещё причинить Джейн вред. - Твоей девке стоит внимательнее следить за своими языком и поступками, иначе кто-нибудь не столь терпеливый, как я, без лишних слов укоротит ей его и живо поставит на место. Ты не хуже меня знаешь крутой и горделивый нрав асов. А своим покровительством ты лишь уверяешь её в собственных вседозволенности и безнаказанности. Поразмысли об этом на досуге или хоть поведай своей Джейн об общепринятых правилах поведения. Бог грома одарил Локи сомнительным взглядом, с трудом признавая его правоту. Но затевать спор перед дверями тронного зала было глупо, поэтому Тор предпочёл оставить за братом последнее слово и шагнуть внутрь. Один уже ожидал их, склонившись над картой Асгарда. Услышав гул открывающихся створ, он поднял голову, чуть поморщившись от стрельнувшей в затылок боли. - Отец… - Всеотец… - эхом вторил Тору Локи, склонившись перед троном, но не имея особого желания приближаться на «расстояние удара». Царь Асгарда с замиранием сердца смотрел на обоих сыновей. Почти как раньше. Почти как обычно. Но всего лишь «почти». Грудь сдавило от осознания болезненного отдаления приёмного сына. От прежнего доверия не осталось и капли вопреки тому, как раньше они могли понять друг друга без слов. Безумно хотелось спросить: «Почему? Зачем?» - но к делу это сейчас не относилось, отчего становилось ещё больнее. Потом. Если «потом» вообще когда-нибудь наступит. И Тор, и Локи заметили, как царь перевёл дыхание, прежде чем совершенно ровным, бесстрастным голосом велел приблизиться и начал с обстоятельств повторного прорыва. Бог обмана с интересом склонился над подробной картой царства. Через пару минут к ним присоединились Фрейя вместе с вестниками (уже тремя), командир асгардской армии и несколько советников. Пока что асы с грехом пополам удерживали позиции, но на юго-западе несколько отрядов уже отступили, а к востоку от них воины с великим трудом удерживали оборону Радужного моста, куда свартальвы рвались с удвоенным энтузиазмом, желая отрезать асов от единственно-возможного пути к отступлению, пути, по которому может прийти помощь. Да, конечно, подкрепление уже спешит со всех ног, но будет ли его достаточно?.. - Они только и будут ждать, что вы ослабите другие границы, спеша защитить юг. Считаете, следует оправдать их ожидания? – иронично поднял бровь Локи. Рассвет уже давно наступил, и с каждой минутой мысли бога всё больше заполняло неясное ощущение тревоги. А своей интуиции бог обмана привык доверять. Что мог задумать Танос, чтобы наконец сломить извечного врага? Битва должна быть яростной, но недолгой, пока асы не смогли сосредоточить все силы и понять, с кем именно сражаются. – Свартальвы – пушечное мясо. Они методично изматывают Асгард, а Танос ждёт момента, когда в обороне откроется брешь, слабое место, по которому он и ударит со всей имеющей у него силой. Царство может и не устоять. Далеко не все читаури погибли в Мидгарде, флот, скорее всего, почти не пострадал, и если они вступят в битву, то положение Асгарда ухудшится в разы. - Если читаури и выжили, их силы сейчас довольно незначительны благодаря смелой атаке Энтони Старка, - Локи едва заметно поморщился при упоминании о заносчивом изобретателе. – Значит, нужно просить дружественные царства о помощи. В первую очередь Альвхейм, - здраво предложил Тор. «Локи!» Трикстер напрягся, но в мыслях лишь эхом отдавался этот единственный болезненный вскрик. Тревога острыми когтями впилась в душу. Просто так Шель бы ни за что не стала звать его. Случилось что-то важное. Что-то нехорошее. Фрейя невольно покосилась на асгардского бога магии. Она почувствовала лёгкое колебание общего магического фона, но допытываться не собиралась, по крайней мере, сейчас. Вернувшись к реальности, трикстер понял, что спорят уже о том, как просить светлых альвов о помощи и стоит ли это делать прямо сейчас. Ведь пока есть шанс справиться своими силами, так зачем влезать в долги перед соседями? Троекратный стук прервал дискуссию. Получив разрешение войти, посланник опустился на одно колено и доложил: - С передовой только что прибыли воин и ведьма из четвёртого отряда, и ещё один маг. Воин требует срочной аудиенции, маги пока в лазарете, но они, как утверждает ас, оба должны предстать перед царём, потому что речь идёт о государственной измене…