Тисовые ягоды

Сигюн быстрым шагом спускалась в сокровищницу, стараясь не отстать и жалея, что они отвергли помощь эйнхерий. Но отказать царице было невозможно, и девушка с радостью согласилась помочь Фригг и её верной помощнице и спутнице Фулле посетить шестой подземный уровень, где мало кто когда-либо бывал, кроме царской четы или специально обученной охраны. Царица собиралась забрать оттуда важнейшие артефакты асов. Мало кто уже надеялся, что дворец удастся отстоять, но позволить тёмным альвам завладеть такими сокровищами, как кольцо Драупнир или золотой сосуд с мёдом поэзии, принадлежащий Браги, и многими другими, особенно тессерактом, было нельзя. Морозный ларец, оставлявший ожоги на руках любого, кто не являлся йотуном, Один собирался забрать сам, не собираясь подвергать женщин опасности. В руках Фуллы был небольшой ящичек, способный вместить в себя ровно столько, сколько необходимо его владельцу. С величайшей осторожностью богини укладывали в него сокровища. Наконец Фригг закрыла крышку своего ларца, с некоторой печалью оглянулась назад (Сигюн тоже скосила глаза, но не поняла, что могло расстроить царицу – на пьедестале оставалась лишь шкатулка мороза) и направилась к выходу. - Сигюн, ты помнишь свои обязанности? – с материнской нежностью спросила богиня, когда они поднялись на пятый уровень, откуда можно было попасть к главной лестнице. Здесь хранились лишь драгоценные камни и металлы. - Да, моя царица, - девушка опустила глаза долу. Происходящая из высокого и знатного рода, чей основатель строил Хьётландир, Сигюн по праву рождения являлась Хранительницей Верескового чертога, приняв этот титул по достижении совершеннолетия. Это значило, что если отец её останется здесь, то по прибытии туда вся ответственность за народ ляжет на её плечи, в том числе забота о его защите. – И я готова к этому. Я скорее отдам жизнь, чем позволю врагам нарушить его границы и тем более угрожать тем, кто прибудет с нами на Скидбладнире. Царица одобрительно кивнула, хотя последнее обещание было излишним в устах хрупкой асиньи: Хьётландир и род Сигюн были неразрывно связаны древней магией; чертог устоит, пока жив хоть один представитель рода Хранителей; сам же Хранитель обладал безграничной властью над крепостью, слушавшейся лишь его руки. Невдалеке раздался непонятный звук, будто кто-то пересыпал монеты. Фригг на миг замерла, Сигюн настороженно огляделась, непроизвольно потянувшись к кинжалу, скрытому за широким поясом платья. Шуршание приблизилось, и Фулла удивлённо уставилась на стену, из-за которой оно доносилось. Постепенно звук удалился, и женщины отмерли, растерянно переглядываясь. - Что это было? – тихо спросила Фулла. Фригг на мгновение задумалась, а потом покачала головой. - Ничего… страшного. Идёмте. Глядя на спокойную царицу, Сигюн, помедлив, вернула кинжал в ножны, но странное ощущение, будто Фригг была не совсем уверена в безопасности непонятного явления, осталось. Как будто царица знала, что это такое, но всё равно остерегалась. В коридоре не было никаких следов, указывавших на… что бы то ни было. Фригг уверенно направилась к лестнице, Фулла последовала за ней, а Сигюн всё же оглянулась во тьму. Неужели под сокровищницей есть что-то ещё? Да нет, коридор заканчивается тупиком, просто факелы не зажжены, вот и мерещится неизвестно что… Из темноты донесся внушительный рык. Девушка охнула и попятилась, не в силах оторвать взгляд от беспросветного провала, не видя, что царица и её служанка тоже замерли. В глубине коридора вспыхнули две светящиеся точки и начали медленно приближаться. Угрожающее рычание, многократно отразившееся от узких стен, повторилось вновь, словно зверь стремился произвести наиболее внушительное впечатление на жертву. Сигюн рвано выдохнула, желая развернуться и удрать отсюда как можно скорее, но ноги будто примёрзли к полу. Достать оружие она даже не подумала – такому монстру её кинжал будет что швейная игла, он его даже не заметит в броске. И в тот момент, когда сердце было готово разорваться от ужаса, спокойный хладнокровный голос приказал: - Нет. Рык перешёл в глухое ворчание, а неизвестный зверь наконец показался на факельном свету. Волк, огромный белоснежный волк, недовольно оскаливший на чужаков крутые клыки размером едва ли не с ладонь! Глубоко посаженные зеленовато-жёлтые глаза светились нечеловеческим разумом. Локи уверенно держал его за стальной ошейник, сплошь испещрённый рунами, и не позволял ему броситься вперёд. Сигюн перевела взгляд на бога и почувствовала, как мгновение назад висевшее в груди тяжёлым камнем сердце зашлось в безудержном темпе. Трикстер с едва заметной усмешкой, стараясь не особо прислушиваться к её мыслям, наблюдал, как девушка вздрогнула всем телом и поспешно опустила голову, пряча горячий блеск глаз и лихорадочный румянец. Кажется, она даже забывала дышать. Впрочем, со стороны его появление с волком «из ниоткуда» наверняка производило неизгладимое впечатление. - Локи! – воскликнула Фригг, светлея ликом. Она не видела сына с того дня в лазарете, а вчера Один разумно заметил, что после освобождения ему стоит осмыслить всё в одиночестве. Конечно, услышав шорох чешуи, она вспомнила, что находилось под шестым подземным уровнем, но, признаться, не верила, будто Один разрешит отомкнуть без малого четырёхсотлетние запоры. Но и повод сейчас для этого исключительный. Зверь тем временем напряжённо принюхивался – запахи двух женщин для него были совершенно в новинку. Но владыка запретил их трогать, а его приказы оспариванию не подлежат. Зато этот он помнил, как и то, что старшая женщина, которой он принадлежал, немало значила для владыки. Бог магии вежливо поклонился матери, не отпуская тем не менее ошейника. Его всегда злил категоричный приказ Всеотца посадить Фенрира и Йормунганда на цепи и запереть в самом глухом подземелье дворца. Якобы они были слишком опасны. Лишь Слейпнир избежал подобной участи, потому что царь счёл его полезным и достойным, чтобы оседлать и держать в отдельной конюшне, и ни просьбы, ни мольбы, ни доказательства, что волк и змей практически ничем не отличаются от восьминогого коня, не возымели успеха. Из-за этого он зачастую чувствовал себя предателем по отношению к ним. Он создал их, вырастил и воспитал, как самых настоящих детей… и бросил среди холодных, затхлых, сырых стен последнего уровня, даже не попытавшись что-либо исправить. Уж лучше стоило нарушить этот приказ Одина, чем долгие века терзаться мыслью, что бог потерял много больше, пойдя на поводу правителя Асгарда. Оставшись один на один с Всеотцом, не считая безвольного предателя, Локи задумался, что же последует за этим. Но царь не стал затрагивать прошлое, а тревожился о дне настоящем, особенно том, как можно противостоять Таносу. Бог обмана честно изложил всё, что только знал, и, понимая, что наверняка вскоре присоединится к Тору, добавил, что хочет выпустить Фенрира и Йормунганда. Решающим доводом послужило то, что змей может проводить Скидбладнир по морю до самого Хьётландира, защищая от возможного нападения. Всеотец хмурился и колебался, но Локи ручался за собственных зверей и сгорал от нетерпения увидеть их спустя столько времени. Если бы Один не дал своё разрешение, повелитель магии добился бы своего, заручившись поддержкой Тора или Шель, а может, обоих сразу. Но когда он спускался вниз, всё равно испытывал немалый страх. Предательство, как известно, не прощают. Чтобы отворить вековые запоры, пришлось немало потрудиться. Запалив факел, трикстер с замиранием сердца вошёл в подземелье. Плесень на стенах слабо флуоресцировала, и в общем неверном свете бог разглядел всклокоченные бока Фенрира, тяжело вздымавшиеся в такт дыханию. Чуть дальше отблёскивала чешуя Йормунганда. Изредка их кормили, сбрасывая сюда туши животных: в центре высились горы обглоданных добела костей. Стоило лишь позвать, как оба встрепенулись. Волк мгновенно прыгнул к нему, но был остановлен на середине прыжка гулко брякнувшими цепями. - Сейчас… Чтобы освободить их, потребовалось немало времени: снять навешенные заклятия, а потом ещё вручную разомкнуть звенья. Фенрир всё время жалобно скулил, а потом и вовсе порывался просунуть голову под руку бога. Йормунганд глухо шипел, часто пробуя воздух на вкус. Оба немало выросли – волк в холке теперь доставал ему груди, а змей занял собой весь зал, задевая костными выростами на голове стены и потолок, стоило ему приподнять голову. Не выдержав, Локи крепко обнял Фенрира за шею, прижавшись лицом к тёплой шерсти. Как же ему их не доставало… Но главной проблемой было теперь то, как они отреагируют на внешний мир. Конечно, память зверей в заточении вряд ли померкла, но опасность неадекватной реакции на многие незнакомые вещи и особенно других асов оставалась. Йормунганда пришлось пропустить вперёд: змей занял собой всё пространство коридора. А следом уже, погасив факел и бросив его на полу, последовал сын Лафея, твёрдой рукой придерживавший волка за ошейник. Снимать его он не стал не только из-за того, что тот служил гарантией покорности, но и защищал самого Фенрира. Как оказалось, не зря, потому что излишне темпераментный волк вполне мог броситься на Сигюн или Фуллу, а этого бог хотел меньше всего. Обратный путь в связи с наличием любопытного и возбуждённого зверя занял больше времени, причём асиньи с подачи трикстера предпочли идти сзади. Йормунганд ждал близ выхода с подземных уровней, вернее, голова его покоилась на тугих чешуйчатых кольцах, возлежащих на освещённом солнцем полу дворцового холла, а хвост заканчивался на третьем пролете подземной лестницы. Змей щурил глаза на свет и периодически трепетал тёмным раздвоенным языком, пугая асов, не смевших приблизиться к лестнице. Фенрир был готов пролезть даже по невозмутимому собрату, но столкнулся с проблемой – чрезвычайно скользкой чешуёй. Недолго думая, скатившийся обратно волк укусил Йормунганда за истончавшийся хвост, и змей, потревожено зашипев, целиком выбрался на залитый светом этаж, заставив асов разбежаться в разные стороны, только бы подальше от хтонического чудовища. «Которое ещё нужно успокоить, задобрить и убедить сопроводить Скидбладнир до Вересковой крепости,» - мрачно подумал Локи, - «и при этом никого не сожрать.» Фенрир, оказавшись на свету, взъерошился и зарычал, недоумённо мотая головой. Богини поспешили пройти мимо и подняться по лестнице, пока представилась такая возможность. Сигюн до последнего наблюдала за богом обмана из-под угольно-чёрных ресниц, отмечая каждую черту, каждое движение и безмолвно радуясь, что любимого выпустили-таки из темницы. Эта радость на время вытеснила собой даже мрачные мысли о войне. Если бы такая встреча случилась в другой обстановке, асинья безусловно заговорила бы с Локи, но сейчас не судьба. Однако его голос до сих пор звучал в мыслях, ох как согревая и заставляя мечтать однажды услышать из уст бога более лиричные вещи, предназначенные для неё одной!.. Не такая уж и несбыточная мечта, потому что Сигюн не могла допустить и мысли, что теперь повелителя магии могут казнить. Война будет выиграна, враги повержены, и тогда всё будет по-другому. Как было бы сейчас, если бы второй сын Одина не исчез год назад в связи с жутким происшествием на Биврёсте. Быть может, ныне они были бы уже помолвлены: довольно давно, не раз, не два знатные семьи обсуждали возможность этого союза, и каждый раз после таких разговоров Сигюн, отчаянно смущаясь, постоянно оглядывалась на младшего принца, резко выделявшегося среди прочих асов, старалась поймать его быстрый проницательный взгляд, следила за каждым движением рук, замечая его непревзойдённую ловкость в моменты, когда он незаметно для многих творил заклинания. Сначала она делала это ради того, чтобы привыкнуть к мысли, что бог обмана станет её мужем, и не заметила, как смиренная привычка вдруг стала жизненной необходимостью: знать, видеть, чувствовать его, понять, чем наполнена его жизнь, какие побуждения двигают им. И никому не ведомо, сколько горьких слёз пролила девушка, долгие месяцы с вечера до утра запираясь в своих покоях, сколько молитв обращала к неведомым силам, моля вернуть ей любимого, спасти его жизнь. Она была готова целовать землю от счастья, что Локи остался жив, и от всей души проклясть всех тех, кто толкнул его к столь ужасным поступкам, кто отказывал ему в помощи. А уж с появлением проклятой ведьмы всё и вовсе встало с ног на голову. Если бы в тот момент, когда она увидела ведьму, ей предложили заложить душу Тьме в обмен на скорое путешествие ненавистной соперницы в царство Хель, она бы, пожалуй, согласилась. Потом, конечно, остыла и решила действовать умнее – не замечать «гостью из Мидгарда», хотя тот факт, что она могла беспрепятственно видеться с Локи, вызывал острую боль в сердце. И казалось бы, что в ней особенного? Вернее, чем Сигюн хуже её?! Ни фигурой, ни красотой, ни манерами, ни тем более происхождением не превосходит асинью иномирянка, и не превзойдёт никогда! Да только в одном преимущество сотни раз клятой девицы – ведьма! Сигюн однажды спрашивала у Фрейи, есть ли у неё магический дар. Богиня лишь понимающе улыбнулась и покачала головой. - Это не всякому дано. Твоя сила совершенно иной природы, неразрывно связанная с родом твоим, с Хьётландиром. Гордись ею и разумно используй. Поверь, магия не принесёт счастья тому, кто гонится за нею из корыстных побуждений. Либо она есть в крови, либо нет, а судьба тех, кто без понимания её сущности пытается использовать её мощь, воистину незавидна. Тогда Сигюн искренне поблагодарила ванахеймскую богиню за совет и предостережение, но теперь опять жалела об этом. Приворожит колдунья, заманит, одурманит, уведёт за собой, погубит! Никто из асов её не любит. Фригг, конечно, жалеет мидгардскую девицу, но больше половины её симпатии исходит от того, что ведьма близка к её сыну и служит прекрасной связующей нитью с ним. Но пока она помогает асгардским магам и сражается на их стороне, про это будут молчать. На минуту асинья задумалась: может, смертная ведьма не так и плоха, раз способна ради бога обмана дойти до самой обители богов, зайти в сырую темницу, отправиться в горнило войны? Может, и нет между ними особой разницы? Мысль мелькнула и пропала. При всех уступках они всё равно навсегда останутся смертельными врагинями. И этого ничто не изменит, ведь каждая из них готова бороться за свою любовь до последней капли крови. Но кто знает, ведь пока идёт война, многое может перемениться враз! Быть может, ведьма умрёт в сражении – ведь так будет гораздо проще, чем асинье придётся переступать через себя и постараться выжить её из Асгарда, да так, чтобы памяти о ней не осталось никакой, особенно в сердце повелителя магии? Ведь кто знает, если ведьма выживет в войне (увы, в силе колдунье не отказать), сможет ли Сигюн потягаться с той, которую Локи уже подпустил к себе гораздо ближе? Бросив взор вниз, Сигюн увидела, как Йормунганд неповоротливо развернулся и снова скрылся в подземельях. Вслед ему осталась смотреть женщина со светлыми, точно выцветшая трава, волосами, без труда удерживавшая за шею белого волка. Словно почувствовав чужой взгляд, она подняла голову. Сигюн резко отвернулась и прибавила шаг, едва не зацепив край ступеньки носком туфли – внезапно она ощутила себя малозначащей случайной девицей по сравнению с могучей ведьмой, у чьих ног послушно сидел Фенрир, признававший лишь руку Локи. Зачем ей ворожить? Ведь она и так уже завладела сердцем бога обмана. Щит исправно пытались пробить уже с полчаса. Маги, принимавшие участие в его создании, изредка кривились от боли, но терпели, чувствуя, что барьер не пострадал. Некоторые периодически с вполне понятным смятением поглядывали в мою сторону, и тогда Фенрир не отказывал себе в удовольствии в голос выразить недовольство подобным разглядыванием. Без лишних слов Локи передал мне волка и приказал ему слушаться, а сам отправился вместе с Йормунгандом к ходу, долженствовавшему вывести на побережье. Уловив суть задуманного им плана, я успела лишь кивнуть его спине, как осталась посреди зала с судорожно сжатым в руках ошейником огромного зверя. Волк придирчиво обнюхал меня, сомнительно фыркнул и позволил увести себя на второй этаж, где собирались маги. Многие асы вздохнули облегченно, получив доступ к лестнице, а вот магическая братия косилась на меня с откровенным испугом, не переходившим, впрочем, границ нормы. Звери были очень дороги трикстеру, это было видно невооружённым взглядом, он мог бы оставить Фенрира Фригг, но почему-то решил оказать подобное доверие мне. Внутренний голос подсказывал, что всё отнюдь не так просто, но точную причину знать всё же хотелось. Спустя ещё один волнительный час судорожные сборы пострадавших и мирных жителей в Вересковый чертог были окончены, и стройная колонна беженцев двинулась вниз, сопровождаемая отрядом эйнхерий и тремя колдунами (последние должны были обеспечить максимальную безопасность). Во дворце оставались лишь воины и маги, возглавляемые Одином. Задача была проста до невозможности: держать оборону и при случае постараться откинуть противника от нынешнего рубежа. Всё бы ничего, но тёмные эльфы и Танос подготовились слишком хорошо. С тревогой ждали появления йотунов, которых пока что никто не видел, но это только «пока»… Вместе с магами пришли разномастные творения, среди которых были нечувствительные к боли големы, таранившие щиты зверюги, отдалённо напоминающие носорогов с окованными заговорённым железом выростами на голове, и мелкая кровожадная шушера на шести ногах, стремившаяся вцепиться в незащищённые участки тела и вырвать кусок мяса. Да ещё немаловажное значение оказал факт, что свартальвские колдуны знали, как уничтожать наши щиты с наименьшими потерями. То-то грохоту будет, когда сюда дойдут тяжеловесные бронированные «носороги». Хотя мы и старались уничтожать их в числе первых. Было страшно, не скрою. Брат Фрейи отправился вместе с беженцами, и в его руках я мельком заметила Скидбладнир. Жаль, конечно, что я не увижу его во всей красе, но даже такая «игрушечная» форма не скрывала грации и величия корабля. Как только оба бога вернутся, можно будет вздохнуть чуть облегчённее – значит, всё в порядке, Скидбладнир отчалил к безопасным (хотелось верить) краям. Вороны Одина и вестники Фрейи говорили, что за горами территория свободна, нет и намёка на пребывание врагов, да и щиты там ставили совсем другие маги, нежели Уфур. Предателя, кстати, уже казнили, не выводя из гипноза, - милосердно и в то же время дальновидно, ведь мало ли что он мог осознать из наших стратегических обсуждений. Труп, говорят, перетащили в темницу. Если бы на месте палача была бы я или Локи, Уфур бы очень горько пожалел о своих тёмных делах, но на войне ценят в первую очередь эффективность и лаконичность. Смертный приговор – голова с плеч, и разговоров нет. Разумный подход, приходилось признавать, хоть левая рука ещё и ныла. Когда двери зала, где мы заседали, распахнулись во всю ширь, впуская Фрейра и Локи, вовсю шло обсуждение возможной перестройки щита. Впопыхах мы сделали его двусторонним, что весьма мешало нам безнаказанно обстреливать врагов боевыми заклинаниями и градом стрел. У одного юного колдуна даже глаза засветились от такой мысли: небось вообразил, как он геройски укладывает свартальвов в ровные штабеля, а вокруг него вспыхивают рассеивающиеся вражеские проклятия, не причиняя ему ни малейшего вреда. Конечно, это было бы весьма полезно, но во время перестройки щит становится гораздо слабее, и пробить его будет в разы легче. Рискованно, но если удастся, то затея многажды окупится. Как оказалось, трикстер и ван задержались по той причине, что решили на всякий случай поставить щиты на подступах к горам и тем самым окончательно закрыть любые лазейки к Хьётландиру. Выслушав предложения присутствующих, оба мага отрицательно покачали головами. Локи потрепал по холке рванувшегося к нему Фенрира и опёрся на широкий подоконник, окидывая взглядом всех магов. - Как только ослабите плетение, свартальвы сразу ударят. Не сомневайтесь, что им хватит умений почувствовать колебания щита. Мы моментально останемся без защиты, и нас задавят массой, - уверенно заявил высокий светловолосый бог, становясь рядом со своей сестрой. Тишину нарушил резкий звон, очень быстро резонансно набравший высокую частоту. В ушах засвербело с такой силой, что мне почудилось, будто оттуда сейчас хлынет кровь. Я сжала голову руками и согнулась, тяжело дыша ртом, успев отметить, что кто-то испытывает такие же чувства. Пронзительный вой нарастал, сорвавшись так резко, что двое магов не удержали равновесия и упали. Мне позорно свалиться на пол не позволили, за воротник прижав к стене. - В чём дело? В игру вступили ледяные великаны. Выглянув в ближайшее окно, я с ужасом увидела высокие льдисто-синие фигуры, вплотную стоявшие к щиту на наведённых через канал ледяных мостах. В местах, где они прикасались к барьеру, вверх поднималась инеистая вязь, обнажавшая сущность плетения. «Как такое возможно?» - поражённо вопросила я, оглядываясь на бога магии. Ответом мне послужил раздражённый взгляд, успешно скрывавший тревогу и даже страх – о таких умениях йотунов доселе не знал никто. - У нас мало времени, - вслух отрывисто приказал сын Лафея растерявшимся магам. – Тратить силы на восстановление щита бесполезно. Всем готовиться к новой атаке. Отступать к дворцовой стене, если справиться с врагом окажется невозможно. Я прикинула свои возможности. Прошло слишком мало времени для восстановления хотя бы части сил, и надеяться опять придётся на помощь Земли. Сила пришла неожиданно, стремительным потоком наполняя тело. Умопомрачительное, упоительное ощущение всемогущества… Я наткнулась на холодный взгляд трикстера и живо вспомнила давний разговор. «Неужели ты раз в жизни не можешь попросить о помощи меня?» Я стыдливо опустила глаза. «Спасибо.» «Будь осторожна. Йотуны очень опасны, и среди них есть сильные маги.» «Да. Я поняла.» «Если придётся отступать последними, помни: дворцовый сад. Тропа. Ход идёт от четвёртого подземного уровня.» - Беги, твою ж!.. – крик за спиной едва не отвлёк меня от шаровой молнии в ладонях. Не знаю, бывают ли грозы в Йотунхейме, но после такого электрического удара не оправится даже ледяной великан. Правильнее со стороны Локи было бы сказать не «если справиться окажется невозможно», а «когда…»: йотуны и свартальвы окружили щит и попытки с пятой сумели пробить его в нескольких местах, большей частью превратив плетение в лёд. Удар по щиту оказался настолько мощным, что у меня пошла носом кровь. Я только успела унять ноющую боль, как пришлось встречать яростные порывы врагов. Но при всём проявляемом каждым воином героизме мы уступали объединённой армии Таноса, свартальвов и йотунов, пусть асы и маги очень дорого продавали свои жизни. Неизбежно командирам пришлось приказывать отступать ко дворцу. Фрейр был прав: нас неизменно брали количеством. Далеко не все боги могут противостоять вооружённому отряду тёмных эльфов, укомплектованному парочкой агрессивно настроенных колдунов и прикрываемому с воздуха кораблём титана. В одиночку Асгарду не выстоять – ручаюсь, так думали почти все, отчаянно сдерживая напор тёмных. Отступали неравномерно. Где-то асы ещё держались (в основном это были рубежи, на которых сражались Один, Тор, Локи и другие боги, не обделённые особыми силами), где-то асы давно отошли не то что за дворцовую стену, а едва ли не к стенам чертога. Оставалось лишь нецензурно ругаться сквозь зубы и стараться нанести противнику максимальный урон. Некоторые воины ещё храбрились, ведя счёт убитым эльфам и йотунам, но даже их боевой запал постепенно сходил на нет. Над головой шуршали, падая на землю, срубленные крылом корабля или срикошетившим проклятием ветки деревьев, дворцовая стена зияла широкими проёмами, через которые свартальвы и великаны стремились ворваться в сад, и выбора, кроме как отходить перед превосходящими силами противника, не было. Земля рядом со мной внезапно взорвалась огромными комьями, высунувшаяся оттуда рука элементаля попыталась схватить меня за ногу, но меч оказался быстрее, срубив её у запястья. Отсечённая конечность рассыпалась мелкими крошками, а я на едином дыхании выдохнула заклинание, превратившее почву под ногами в топкую трясину. Надолго врагов это не задержало: ледяные великаны быстро проморозили её до основания, первыми рванувшись преследовать асов. Один из них длинными прыжками за несколько секунд сократил расстояние между нами до протянутой руки, попытавшись схватить за шею, но рука прошла сквозь морок, отчего йотун потерял равновесие и растянулся на земле. Я прибавила ходу, чувствуя, как грудь разрывается от недостатка воздуха, сама удивляясь звериной реакции, позволившей в последнюю секунду отвести глаза великану. На мгновение обернулась назад и выбросила правую руку в несложном пассе. Деревья отозвались утробным гулом, со свистом опуская вниз ветки, преграждая путь и опутывая противников. Гнавшемуся за мной великану не повезло – он не успел толком подняться, как руки и ноги оказались опутаны гибкими ветвями, резко рванувшимися в разные стороны. За спиной раздался громкий крик, заставивший на мгновение вернуться в прошлое, когда людьми активно практиковалось четвертование преступников. Но война всегда сводится к простому выбору: убьёшь ты или убьют тебя. Кольцо передовой верно стягивалось вокруг дворца. Я оглянулась, хорошо различая окна чертога, и прикусила губу – нельзя сейчас бросать отряд на произвол судьбы, но я не могу оставить открытую тропу во дворец. Шансы, что её пока не обнаружили, уменьшались с каждым мгновением, а на пятки наступали свартальвы. На решение не больше нескольких секунд: либо я остаюсь со своим отрядом до конца, либо наперерез бегу по левой развилке, надеясь перехватить там врагов. Я хлопнула рядового аса по плечу, жестом указывая на север. - Мне нужно вернуться. На мгновение он округлил глаза. - Зачем? Оттуда уже не выбраться! - Выберусь, - если что, именно по этой тропе. – Я должна. Воин с трудом кивнул, и я бросилась туда, готовясь прорываться к стене с боем. Стена неподалёку от тропы была разрушена, но тут асы с грехом пополам пока держали оборону, и я на полной скорости влетела в межпространственный портал. Кое-как сохранив равновесие, я огляделась, убедившись, что свартальвы здесь не появлялись, мимоходом отметила, что помещение приобрело более живой вид, жаль, ненадолго, и метнулась обратно, закрывая тропу с противоположной стороны. Я могла бы остаться внутри, в безопасности, просто ожидая конца, но с противоположной стороны оставались те, кто нуждался в моей помощи, для кого она могла склонить чашу весов к Жизни. Присоединившись к другому отряду, оставшиеся силы я бросила на его защиту и превращение сада в смертельную ловушку для свартальвов и йотунов. Пробудить его оказалось неожиданно легко, словно он сам обладал неким разумом и жаждал отомстить захватчикам. Деревья и цветы вокруг оживали подобно тем, что спасли нас десять минут назад. Остановить их можно будет лишь огнём, но даже пепел станет ядовит для тех, кто сейчас крушит стену и пытается прорваться к дворцу. Потери, крики, дым, проклятия, боевые раны и дымящаяся кровь на клинке – всё смешалось, и действовали мы уже большей частью по наитию, механически. Усталость брала своё, в ушах набатом стучал рваный пульс, и слышалось собственное тяжёлое дыхание. «Мы отступаем, Шель. Немедленно возвращайтесь во дворец!» - Нам нужно спешить во дворец, - хрипло заметила я асам, вытирая кровь под носом. Тело била мелкая дрожь, и магия уже была бессильна помочь. – Никто не станет дожидаться, двери просто закроют, оставив нас наедине с врагом. Бесконечная резня отупляла. Пробившись к фасаду дворца, наш отряд соединился с прочими и отступил к главным дверям. Впереди сражался Тор, чьи молнии уверенно разили врагов, давая другим время укрыться в чертоге. Понимая, что у меня уже практически не осталось сил, я не стала пробиваться к богам, ограничившись серией заклятий по летательным аппаратам в небе, и уже только с лестницы заметила белого волка, ожесточённо бросавшегося на свартальвов. Льдистый луч проклятия разрезал войско врагов, нещадно пожирая всё, до чего дотрагивался. В следующий миг я оказалась внутри дворца, оттеснённая к самой стене, о которую благополучно опёрлась, на минуту закрыв глаза. Страх. Боль. Усталость. Безнадёжность. Ещё ничего не закончилось. Эта мысль быстро привела меня в чувство. Асы рассредоточились по этажу, напряжённо ожидая, что будет дальше. Последние боги отступали всё ближе, и напоследок под лестницу пустили световое заклятие. Яркая вспышка надолго ослепила в равной степени как врагов, так и самих асов, а когда наконец удалось проморгаться, на створы уже опускался тяжёлый засов, после которого последовала пара защитных заклинаний. Но сомневаюсь, что это надолго поможет нам. Всеотец обвёл взглядом своё воинство, отмечая потери. - Дворец находится на осадном положении. Армия должна покинуть чертог до заката, после чего подземный ход будет закрыт. Враги ничего не должны об этом знать. Защита дворца способна продержаться в течение двух недель. За это время мы должны связаться с союзниками и подготовить контрнаступление с севера. Соберите всё необходимое и немедленно выдвигайтесь! «Необходимое» - походные вещи, оружие, провиант, вода. Сумка вышла неправдоподобно лёгкой, я только повернулась к выходу, как дверь открылась сама. - Собралась? – бог закрыл дверь, когда Фенрир проскользнул внутрь. Волк прихрамывал на правую переднюю лапу, то и дело присаживался её полизать. - Да. А что… - Я остаюсь здесь, - Локи присел в кресло, позволив себе устало опустить плечи. – Закрою подземный ход, создам некую иллюзию жизни и вместе с Тором приду на побережье. Возможно, ближе к ночи, если повезёт пробить тропу сразу. Бог достал из кармана какой-то амулет и швырнул его мне. Я машинально поймала и рассмотрела внимательнее. Чёрный агат на серебряной цепочке. - Это ориентир. И возьми с собой Фенрира. Возможно, мне понадобится твоя помощь, чтобы закрыть потом тропу. - Понятно, - я выровняла дыхание, успокаивая себя мыслями, что это всего лишь временная задержка, ничего больше, и ничего опасного в этом нет. Опустилась на пол рядом с креслом, коснулась его руки. Трикстер ловко перехватил мою ладонь и сплёл пальцы. Я устало прижалась лбом к его запястью и закрыла глаза. Хотелось сказать так много: о своих страхах, надеждах, чувствах, тревогах… О том, как тосковала, о том, что люблю, и сделаю всё, что угодно. О том, как боюсь потерять самого близкого мужчину на свете. Но промолчала, не в силах выразить всё это, не чувствуя необходимости в словах, которые всегда лгут. Задерживаться не стоило. Я встала, поправила сумку на плече, и Фенрир молча поднялся с места и подошёл ко мне, также удручённо глядя на бога обмана. - Можно вопрос? Трикстер хмыкнул. - Почему ты отправляешь Фенрира со мной? - Потому что ты – единственная, кого он будет слушаться. В тебе течёт моя магия, и он это чувствует. Идите, - Локи махнул на дверь. Я кивнула и решительно шагнула из покоев, не оглядываясь, занимая мысли предстоящим путешествием. Волк бесшумно последовал за мной, и за спиной захлопнулась дверь, снова разделяя нас, как и всегда.