Тисовые ягоды

В первую очередь восстанавливали дворец. Не обнаружив там врагов, растерявшиеся свартальвы не стали отвлекаться на грабежи, и сокровищница не пострадала, к огромному облегчению асов. Схождение минуло, что повлекло за собой самопроизвольное исчезновение недавно возникших под его влиянием троп, но теперь уже никто не мог угрожать работе Биврёста, и Хеймдалль возвратился на свой пост. Свартальвы были вынуждены вернуться в свой обеднённый мир. Лишившись своего лидера, потеряв в схватках большую часть кораблей и тысячи воинов, связанные жёсткими условиями договора, заключённого на второй день после победы, вынуждавшего их компенсировать потери Асгарда и облагавшего суровыми обязательствами во внешней политике, тёмные эльфы и думать не могли взбунтоваться против такого исхода. С йотунами было сложнее. Нарушить обещанные условия асы не могли. Вместе с тем Всеотец понимал, что, когда ледяные великаны вернутся в свой мир, через несколько лет попытка вернуть Каскет наверняка может повториться. Им терять нечего, кроме своих жизней, а для многих из них медленное угасание в разрушенном мире гораздо хуже смерти в бою. Ледяных гигантов практически невозможно контролировать, если только… Царь Асгарда осознавал, с чем было связано их решение сложить оружие. Они поверили сыну Лафея, единственному наследнику йотунхеймского престола, способному подчинить Каскет. Если бы Локи занял опустевший трон и вернул морозный ларец на его родину, это позволило бы заключить прочный мир с йотунами на условиях Асгарда, как когда-то того желал Один. Но приёмный сын после всего произошедшего заслуживал право решать самому. Ну, или хотя бы заранее знать о своём долге. - Ты сам пообещал им жизнь, - склонял его Всеотец вечером после битвы. – Никто, кроме тебя, не сможет удержать йотунов в узде. - О да, я помню твои великие планы по «дипломатическому» подчинению Йотунхейма, - усмехнулся бог обмана. – Под красивыми словами о возвращении домой ты подразумевал именно это? Возвращение мне прежней роли верного наместника в мире ледяных великанов? Дать иллюзию самостоятельности, на самом же деле абсолютно контролируя ситуацию. - Тебе их жаль? – сыронизировал заинтересованный Один. - Я говорил о себе, - прищурился Локи. – Отправляешь меня как можно дальше от асгардского трона? Предлагаешь править йотунами, однако вместе с тем не освобождаешь от асгардского подданства. Прекрасная рокировка, вдобавок полностью расчищающая вокруг Тора дорогу к трону. О нет, - усмехнулся трикстер, видя, как изменился взгляд Всеотца, - я вовсе не имел в виду желание подсидеть своего «старшего братца». Я ведь ему очень даже благодарен за способствование моему освобождению и, соответственно, выживанию в этой войне. - Подумай сам, Локи, - нахмурившись, продолжил царь, - политику йотунов в эти тяжёлые годы желательно тщательно контролировать. Мы не можем допустить, чтобы вновь появился кто-то подобно Триму и опять повёл великанов в завоевательные войны под эгидой выживания. Йотуны же не примут из Асгарда даже в качестве регента никого, кроме тебя. - Так отчего же и над тёмными эльфами нам тогда не посадить кого-нибудь, кто будет контролировать их жизнь в Свартальвхейме? – с наигранным недоумением сдвинул брови повелитель магии. – Давай тогда отправим туда Тора, если мне ты доверяешь Йотунхейм! - Хватит паясничать, Локи! – не выдержав насмешливых отговорок приёмного сына, вспылил Всеотец. – Я прошу тебя занять престол Йотунхейма. Нам нужен этот мир, пойми ты наконец! - И ты не боишься отправить меня к ледяным великанам с Каскетом? А вдруг уже я, проникшись внезапным сочувствием к своему народу, поведу их на Асгард, если мне неожиданно приспичит посидеть на двух тронах сразу? – уже откровенно издевался бог обмана. – К хорошему, знаешь ли, быстро привыкаешь, и начинает хотеться большего. От перепалки богов отвлёк смех Тора, вернувшегося из темниц, где временно разместили выживших свартальвов и йотунов. Он слышал конец разговора и ждал, до чего может договориться Локи в своём желании остаться в Асгарде, а не разгребать в одиночку в Йотунхейме последствия деяний своих. - Отец, лично я тоже сомневаюсь, что брат усидит даже на одном йотунхеймском троне, – он, говорят, ну очень скользкий, - бог грома, ухмыляясь, позволил себе взять пример с ехидного трикстера и подбить его на «слабо». Сузившийся в гневе взгляд повелителя магии не предвещал сыну Одина ничего хорошего. Локи разрывался между желанием подстроиться под речь Тора, дабы избежать отсылки в Йотунхейм, - но тогда придётся сделать вид, что простил издёвку. Или же срезать громовержца, отстаивая своё достоинство, но при этом невольно попасться на крючок Всеотца, который воспримет самоутверждение в споре как невольное согласие, данное хотя бы просто назло насмешнику. Один скрыл усмешку, вызванную словами сына, видя, как Локи мечется в поисках выхода из тупика, куда его загнала «добрая» семья. - Сын мой, я в тебя верю и полностью тебе доверяю, - торжественным тоном объявил царь Асгарда, не давая возникнуть паузе и одобрительно кладя ладонь на плечо Локи. – Не подведи меня! В этот момент бог обмана был честно готов убить обоих чрезвычайно довольных собой асов, невзирая на последствия. Послевоенные хлопоты занимали асов с рассвета до заката и с заката до рассвета. Все стремились как можно скорее уничтожить всякое напоминание о недавно пережитых кошмарах. Город очистили от руин и тел погибших. Занимались этим мужчины, за что мы были им очень благодарны, потому что эта работа была невыносимо жуткой. Но призраки войны всё равно ещё долго будут странствовать по этим улицам, напоминая живым о цене победы. Посовещавшись, маги убрали сплошные военные щиты, разместив взамен по границам незаметные сигнальные заклятия через условленные расстояния. Они смогут предупредить заранее, если кто-то вздумает подобно свартальвам вновь пересечь их тайком. Дворцы вырастали на глазах, и асы с болью в сердцах возвращались в свои дома. Хьётландир вновь заперли, напоследок также очистив нижние этажи от тел эльфов, пытавшихся захватить чертог. Я слышала, как многие молились, чтобы подобное больше ни разу не повторилось. Но разве это может быть кому-нибудь ведомо, кроме норн? На второй день были заключены договоры с павшими врагами. Поверженные свартальвы возвращались в свой мир. Поговаривали, будто и возвращаться-то туда им хуже смерти: земли скудные, любое хозяйство держать тяжело, а иметь торговые дела с ними сейчас вряд ли кто станет. Но более сметливые уверяли: Свартальвхейм стар и вынослив, его сокровища – наука, металлургия, производство оружия и драгоценностей, и они сокрыты под землей, а не в самой земле. Мне думалось, что через несколько веков, когда послевоенная удавка ослабнет, тёмные альвы действительно окрепнут. Но войной против других царств уже не пойдут, если не захотят быть уничтоженными окончательно. Даже имея в своём распоряжении лучшие технологии, сильную магию и достаточное войско, один мир не выстоит против трёх или даже четырёх, если взять в расчёт Мидгард. А может, и пяти. Йотуны отделались довольно легко: согласно заключённому договору, они обязывались хранить мир, компенсировать ущерб, блюсти условия союза и прочая, прочая, но самое главное, отчего бог обмана был, мягко говоря, не в духе с того самого вечера, когда Один с лёгкой руки отдал ему Йотунхейм, – принять регентство Локи. В этом были уверены все асы. Для ледяных великанов условия их мирного договора с Асгардом звучали несколько по-другому: царь Йотунхейма по праву крови возвращается домой вместе с величайшим сокровищем своего народа, Каскетом, дабы законно править этим миром. Трикстер тщательно просчитал каждое своё слово, дабы ни у кого из его будущих подданных не возникло сомнений – наследный сын Лафея действительно вырос в Асгарде, да, отомстил отцу, но отнюдь не испытывает ненависти к собственному народу и действует в его интересах. Если бы предпоследнее было правдой, ему было бы легче. Но здесь я помочь была бессильна, и лишь безмолвно наблюдала долгими вечерами, как Локи пытается свыкнуться со своим вторым обликом. Это было странно и даже немного страшно, но я тоже смирялась с подобными метаморфозами: Локи ясно дал понять, что не хочет от меня отказываться, и когда Йотунхейм будет восстановлен, а отношения, как он надеялся, с Асгардом – хотя бы относительно налажены, заберёт меня с собой. Я лишь качала головой, пытаясь уложить в сознании: месяц назад я даже помыслить не могла, что вскоре окажусь в Асгарде, встречусь с Локи, пройду войну и получу в награду право остаться в царстве богов. А теперь повелитель магии скорее ставит перед фактом, нежели предлагает отправиться с ним в царство вечных льдов. В эти дни я была занята с группой асов, обследовавшей корабль Таноса, взяв в главные помощницы Джейн (по её собственной просьбе вопреки желанию Тора, подозревавшего, что корабль титана может быть просто переполнен одними ловушками). Ей хотелось зарекомендовать себя с лучшей стороны в глазах Всеотца, пока Один не спохватился и не отправил смертную обратно в Мидгард. Меня же сочли «подругой по несчастью», и я не стала разубеждать учёную. Пока я и ещё один маг исследовали магическую составляющую последнего убежища Таноса, весьма скромную, как и предполагалось, другие асы разбирались с технической стороной: какое оружие, навигация, как устроено, как работает, эффективно ли, можно ли воссоздать в имеющихся условиях. Джейн всюду проявляла живой интерес, особенно хорошо справляясь с вопросами про «работает» и «воссоздать». Через пару дней другие асы уже стали учитывать её мнение в спорных вопросах и Фостер укрепилась духом. Быть может, ей повезёт наладить с учёными достаточно хорошие отношения и укрепить здесь свои позиции, чтобы в случае, если Один внезапно опомнится, иметь контрольный аргумент научного сотрудничества разных миров. Всё было практически замечательно за одним небольшим исключением. После сражения на Чернотравных меня всё чаще преследовали головные боли. Первое время магия с ними справлялась, и лекари уверяли меня, что это последствие полученного в битве ранения, но лучше не становилось. Однажды приступ оказался столь сильным, что я потеряла сознание на глазах испугавшейся Джейн. Кое-как приведя меня в чувство, она без умолку расспрашивала меня о самочувствии и даже додумалась до того, что я могла носить под сердцем ребёнка. Я резко оборвала эту тему и ушла вперёд. Фостер, сама того не зная, смогла задеть больную рану: человеческая женщина изначально имеет более малый детородный период по сравнению с асиньей. Как бы молодо я ни выглядела, отрицать истинный возраст здесь невозможно. Я была практически твёрдо уверена, что свой шанс выносить и родить ребёнка я упустила четыреста с лишним лет назад, а сейчас это уже физически невозможно. Но это лишь моя тайна и моя боль. Гораздо больше опасений вызывали порой являвшиеся мне ночами кошмары. В них было нечто неправильное, сродное с тем первым безумным видением, что наслал Танос. Иной раз видения были столь явны и навязчивы, что я просыпалась с твёрдой уверенностью, что я нахожусь в Мидгарде шестнадцатого века. Немного опомнившись, я с тревогой искала следы возможного магического или какого-то другого воздействия, но ничего не находила. Кошмары же хронологически продолжались, заставляя меня блуждать среди событий, которых никогда не было – или всё-таки были, но я о них забыла? – и начать сомневаться в том, являются ли они игрой подсознания – или чем-то большим? Предупреждением? Раз за разом выносить это становилось всё труднее. Временами просто раскалывающаяся от боли голова днём, кровавые видения ночью. Я видела костры инквизиторов и шабаши настоящих ведьм, закипающие от холода реки, рождение вулканов и гибель целых народов. Я видела свою смерть сотни раз, я чувствовала, как магия покидала меня и я задыхалась в дыму костра, захлебывалась ледяной водой озера, на дне которого уже лежали десятки скелетов и ещё разлагающихся тел людей, подвергнутых испытанию водой, сгорала вместе с матерью, братом и сестрой в нашем доме. И ни-че-го, что могло бы помочь понять причины этого. Боясь однажды окончательно потеряться среди своего безумия, я, ранее всегда скептически относившаяся к ведению дневников, постепенно начала записывать в толстой тетради кожаного переплёта события, полностью отражавшие мою жизнь. Детство, потеря семьи, хотя вспоминать об этом до сих пор невыносимо больно, попытки выжить в Мидгарде, не признававшем магии, встреча с Локи, перевернувшая мою жизнь, десятилетия бесконечных странствий в одиночестве, но особенно – царство богов и всё, что происходило здесь. На всякий случай тетрадь была заговорена от чужого любопытства так крепко, что лучше бы никто и не пытался взять её в руки, кроме меня. Пышный пир по поводу победы Асгарда устроили, когда город восстановили, а выжженные земли покрылись мелкой травкой стараниями магов; когда можно было с уверенностью заявить – война действительно окончена. Царь Асгарда желал наградить всех, кто защищал царство, не щадя собственной жизни. Тронный зал после войны решили несколько изменить, в частности, укрепив обвалившиеся во время штурма потолки колоннами. Все приглашённые на праздник стояли вдоль их линии, оставив открытым проход к трону. Тор, первый сын, как всегда смело вёдший асгардское войско в бой, хороший стратег и доблестный воин, в последнем бою обезглавивший армию свартальвов. Локи, искупивший все свои преступления верной службой, смывший память о них кровью врагов – Таноса и Трима. Главнокомандующие и командиры (имя Альдонга тоже было названо, и я улыбнулась, радуясь что его заслуги не остались незамеченными: наш отряд оказался в самой гуще последней битвы, но не понёс ни одной потери!); великие воины (первые – леди Сиф, Вольштагг, Фандрал и Огун); маги, среди которых значилось и моё имя. Отдельно Всеотец вознёс благодарность Хранителям Хьётландира, Вальгарду и Сигюн, удержавшим Вересковый чертог и сохранившим тысячи жизней. - У меня есть к вам одна просьба, Всеотец, - ответил Тор на традиционный вопрос о желаемой награде. – Благословите мой брак с Джейн Фостер. - Если отец откажет, я готов предоставить тебе политическое убежище, - пробормотал Локи, не сильно таясь. По залу разнеслись смешки: все асы уже были в курсе, что ранее младший принц, а теперь регент Йотунхейма делит ложе с мидгардской ведьмой. Всеотец ударил Гунгниром по блестящему полу, и воцарилась абсолютная тишина. Фригг по правую руку правителя поджала губы, сдерживая улыбку. В преддверии праздника Тор признался матери в желании просить у Одина в качестве вознаграждения благословения на брак. Если Всеотец объявит об этом прилюдно, помолвка будет заключена и дороги назад не останется. Фригг покачала головой: несмотря на то что царь наверняка будет пребывать в благом расположении духа, он может и пропустить эту конкретную просьбу мимо ушей. - Но не в том случае, если об этом попросят и другие. Отец увидит, что асы приняли Джейн, - возразил громовержец. - И ты готов просить своих друзей о помощи в этом деле? – слегка удивилась царица. Такой тактический ход мог бы скорее принадлежать Локи, чем Тору. Но инициатива, похоже, действительно исходила исключительно от её родного сына, что было весьма необычно для его прямой натуры. - Локи, узнав об этом, сам согласился мне помочь, хотя, я полагаю, его просто забавляет возможность хоть как-нибудь отыграться за сладкоречивую просьбу Всеотца отправиться в Йотунхейм, в свою очередь не оставив ему выбора. Возможно, Шель также встанет на сторону Джейн. Я не собираюсь никого специально просить, но надеюсь на их поддержку. - А как же леди Сиф, Тор? – поинтересовалась царица, испытывая к асинье сострадание. Ведь они с Тором практически вместе выросли. Фригг подозревала, что и выбор девушки в пользу ратного дела исходил в основном из желания доказать принцу, что она достойна его признания и так же близка ему по духу. Только слепой и глухой не заметил бы её чувств к нему. - Я люблю её как самого близкого друга, как родную кровь, но совсем не так, как Джейн. Мне сложно представить Сиф в качестве жены. Я не чувствую рядом с ней того огня, который разжигает в моём сердце один лишь взгляд Джейн. Я знаю, что вы с отцом хотели бы нашего союза, но он невозможен. И я разговаривал об этом с Сиф. Она легко призналась, что да, ревновала меня к невзрачной девушке из Мидгарда, не зная ещё, достойна ли та такого прекрасного воина, как я, - Тор усмехнулся. – Но как лучшему другу, как брату она желает мне лишь счастья. Её сердце было спокойно, поверь мне, мама. Фригг верила сыну, но сомневалась в безоблачном настроении воительницы в течение их с Тором разговора. «Но Джейн всё равно останется смертной, в отличие от Сиф…» - отчего-то подумалось асинье. – «Пусть её жизнь и продлится в Асгарде дольше, чем в Мидгарде, природа своё возьмёт. И Сиф готова подождать. Пара-тройка веков по сравнению с тысячелетиями действительно значат довольно-таки немного для аса. Но зато мой сын будет счастлив.» Тем же вечером перед празднованием Один согласился с доводами супруги и пообещал, что даст благословение на брак сына со смертной. - Джейн Фостер! – имя девушки эхом отдалось в стенах тронного зала. Учёная, облачённая в прекрасное платье с медным оттенком, на миг крепко зажмурилась, приводя мысли в порядок, и сделала несколько шагов вперёд, выходя из толпы и приближаясь к Тору. Вежливо склонилась перед троном и подняла полный уважения и почтения взгляд на Одина. – Достойная дочь своего народа; проделанная тобой работа дала возможность раскрыть часть планов наших врагов, а после – и секреты, которые они оставили после себя. Здесь и сейчас я, Один Всеотец, благословляю брак моего сына, Тора, и дочери Мидгарда, Джейн Фостер! Да будет ваш союз благим и принесёт в мир лишь счастье! - Благодарим вас, Всеотец, - слились в один голоса Тора и Джейн, склонившихся в более низком, чем обычно, поклоне. Зал взорвался аплодисментами. Сиф тоже улыбнулась и пару раз хлопнула в ладони. Локи заставил многих асов развеселиться, когда начал притворно умолять позволить ему остаться в Асгарде. В толпе зашептались, де, Всеотец не до конца простил отпрыска и вот в качестве наказания посылает править разрушенным Йотунхеймом. Что ж, возможно, повелитель магии и согласился бы с ними. Наконец необходимые почести были оказаны. Перед началом пира Один встал и молча поднял свой кубок – за павших. Его примеру последовали все. Вино горчило на языке, но эту чашу предстояло испить до дна. Потом было немало сказано о великой победе асов, не щадивших своих жизней ради безопасности Девяти миров. Веселье набирало ход: асы ели, пили, веселились, танцевали и рассказывали о ратных подвигах. Подняли кубки за будущий брак Тора и Джейн. Девушка аж светилась от счастья, теперь уже на абсолютно законных основаниях садясь рядом со своим нареченным. На этом пиру я сидела рядом с Локи, занявшего место подле Фригг, а справа от меня на скамью опустилась Сиф. - Совершенно случайно там не оказалось более мест, - как-то криво усмехнулась она, и я, разумеется, не поверила, чтобы одной из самых известных героинь войны не нашлось возможности пировать рядом с близкими друзьями. Фригг понимающе качнула головой, и воительница передёрнула плечами. В этот день, праздник жизни и великой победы, находиться рядом с любимым мужчиной, только что заключившим помолвку с другой женщиной, было бы невыносимо мучительно для любой. А так Сиф имела хотя бы возможность отвлечься и не слышать ежесекундно голос смертной, которая пришла из ниоткуда и с лёгкостью отняла у неё малейшую надежду на то, что однажды Тор ответит ей взаимностью. Локи лишь усмехнулся на это, но язвить не стал. Да и мне такая компания была куда больше по душе. Пир окончился далеко за середину ночи. В городе всё ещё гуляли, а мне ничего не хотелось кроме одного – как можно скорее оказаться в своих покоях – ибо они были куда ближе, чем комнаты Локи. Пусть трикстер уже уедет послезавтра, возможно даже, мы расстанемся на несколько лет. Но это будет только послезавтра, и не так уж надолго для нас обоих. Всё равно. В эту ночь я была абсолютно счастлива. Локи проснулся, когда уже близился полдень. Не желая тревожить Шель, которая нисколько не поблагодарит за ранний подъём после вчерашнего дня, трикстер бесшумно поднялся с постели, оделся и вышел, прикрыв за собой дверь, – Всеотец наверняка захочет дать последние наставления перед его отбытием в Йотунхейм. К концу неспешного разговора бога обмана кольнуло нехорошее предчувствие. На какой-то момент картина перед глазами поплыла, горло будто сжали ледяной рукой, перекрывая воздух. Сердце пустилось вскачь, и повелитель магии с трудом удержался на ногах, благо они с Одином стояли на балконе и была возможность опереться на резные перила. Несколько резко закончив беседу, Локи поспешил вернуться к покоям девушки. В дверях его встретила Фригг. - Локи… Но он уже видел бестолково суетящихся лекарей, зарёванную служанку и безвольно лежащую на полу ведьму. - Я лишь зашла, поднос подала и только за дверь вышла, как слышу – шум! Я замялась слегка, а там как стон глухой… Я заглянула – а леди Шель лежит, бездыханная!.. Я на помощь! – вновь завыла девица, едва не выдирая на себе волосы. - Шельма… - бог опустился рядом с ней, почти невесомо касаясь тонкого запястья с проступившими венами. Пальцы кольнула остаточная тёмная магия. Сегодня был девятый день после их сражения с Таносом. Проклятие оказалось отсроченным. … – Да будьте вы все прокляты!!! … – Голова болит просто жутко, - Шель прижала ладонь ко лбу. Трикстер нахмурился, незаметно от ведьмы плетя заклинание, призванное обнаружить скрытое воздействие, но оно ничего не дало. – Утром магия ещё действовала, а сейчас уже и то не помогает…