Вкус забытой жизни

       — Не делай так. — голос настороженный, вдумчивый и… такой зажатый?       — Как? — да, Чейз, ты сегодня явно в ударе. Но режим дурочки часто спасает.       — Как будто ничего не произошло. — закатив глаза, встаю и подхожу к окну, всматриваясь в ночные огни. Вот зачем сейчас поднимать эту тему.        — Я же ребенок, только и умеющий наивно хлопать глазами. Разве не ты так сказала? — лучшая защита — это нападение. Выбираем его же позицию.       — Бет, ты не должна была этого читать. — растеряно пробормотал, как застенчивый мальчик, Перси, и мое сердце сжалось. Такой потерянный. Нет. Нет! Аннабет, нельзя поддаваться.       — Это уже не важно. — вздохнув, поворачиваю голову и смотрю на него, ожидая хоть чего-то. Обнимая себя руками, чтобы успокоиться или собрать вокруг себя всё, что так беспощадно разрушают и ломают раз за разом?       Будто бы эти руки не дали бы мне рассыпаться на большие осколки. Качаю удручено головой, только почему? Потому что была снова разочарована? Наверно ключевое слово: «снова».       Почему не бывает «снова» по отношению к чему-то светлому и теплому? Снова приятная неожиданность? Снова счастлив? Снова хочется летать?       — Чейз. — рука тянется к моему плечу, но застывает в нескольких сантиметрах от цели, зависая в воздухе. Глаза ждут моего одобрения, а я и не заметила, что он так близко подошел.       Отвернувшись, я глубоко вдохнула, задерживая дыхание и позволяя горячим рукам соприкоснуться с моей кожей, тем самым обжигая меня своим теплом. Пальцы нежно освободили мои предплечья от сжимавших их до побеления костяшек ладоней, на столько сильно что остались следы. Нежно и аккуратно проведя по следам, я услышала глубокий, уставший вздох.       — Иди ложись спать. — это не просьба, а приказ, просто выраженный мягким тоном. Покачав головой, вновь устремила взгляд в окно. На фоне звучала музыка из сериала, и я вслушивалась в эти строки, цепляясь за них, как за последнюю надежду не рухнуть прямо тут. — Бет, давай тебе нужно спать. Я не хочу колоть тебе снотворное.       Медленно перешагивая со ступни на ступню, подхожу к кровати, убираю ноутбук и отставляю поднос с кружками и тарелкой. Заворачиваюсь в одеяло, будто в кокон, который защитит меня от всех бед, и не даст рассыпаться. Но одеяло, как ни странно не греет, а душа покрывается тонким слоем льда.       Может именно так и появляются ледяные души и замерзшие сердца? Потому что одеяло вовсе по ночам не греет? Потому что батарея не согреет внутри, если снаружи дрожь?       — Полежи со мной, мне холодно. — выдавила я, не открывая глаз, чувствуя, как руки Джексона поправляют одеяло. Молчание, он так и застыл на месте. Решаясь и раздумывая. Открывая глаза, вижу настороженность, непонимание, отрицание и… что-то не понятное. Зеленые глаза пытаются найти ответы на свои вопросы в отражении моих. Но я сама не знаю ни один ответ на тысячи и миллионы вопросов, которыми ты сам меня озадачил.       — Пожалуйста.        И это срабатывает, заставляя его вздохнуть и обойти кровать с другой стороны. А я боялась вздохнуть, потому что страшно. Страшно спугнуть свою временную смелось, временное успокоение. Он ложиться, не залезая под одеяло, но сегодня все решаю я. Потому что я так хочу. Потому что имею на это право. Переворачиваюсь, вытаскивая этот жалкий зажатый им кусок одеяло, кладя голову на его грудь, и слыша, как сердце бешено отбивает ритм, ударяясь о грудную клетку.        На секунду хочется заставить его почувствовать то, что чувствую, я. В тот момент, когда меня преследуют мысли о нем. Когда он сам преследует меня во снах, каждый раз разрушая то, что я строю.        Сильнее сжимая его свитер, я заползаю и поднимаюсь на его грудь, пытаясь почувствовать кожу еще сильнее. Хмурюсь, вставая и встречая зеркальный взгляд, тяну за руку, и, глубоко вздохнув, берусь за края свитера, с уверенностью смотря в темноте в глаза Перси, которые наполнены не понимаем происходящего.        Поднимает руки, позволяя снять свитер, и я вновь опускаюсь на его грудь, наконец, чувствуя это тепло. Чувствую то, что так давно хотела. Ощущаю бешенный ритм сердца. Мне не понять, что чувствует он. Но я упрямо провоцирую его, поглаживая кончиками пальцев по груди и останавливаюсь. Затем вновь начинаю. Чувствую это взгляд и поднимаю голову, смотря исподлобья. Это месть. Пусть и не в полной мере.       — Так близко и так далеко. Правда не приятно. Смятение и не понятие. — говорю в пол голоса, гордо вздергиваю подбородок. Его зачарованный, шокированный взгляд заставляет меня по-дьявольски улыбаться. А внутри вновь и вновь что-то ломается и переламывается. И хруст слышен только мне. Опускаю голову, обвиваясь вокруг него.       Одну ночь. Одна слабость. Одно желание. Одна боль. Одно разочарование. Одна месть.       Что есть эта месть? Ничтожное желание показать, что чувствует человек, когда с ним поступают не так… Не так как надо? Или не так как ему бы хотелось? А может не так, как он верит?       Если надежда остаются последней то, что после нее кроме разочарование? Желание мести? Нестерпимая боль, которая перерастает в ненависть, будто надежда преобразовалась во что-то обратное.        Но нельзя заставить человека почувствовать то, что чувствуешь ты сам. Никогда и никто не примет и не поймет твою боль. Не почувствует. Не потому, что не хочет, а потому, что это только твоя боль. И грань боли у каждого своя. Как и понятие плохого и хорошего.       Просыпаюсь из-за жажды и жуткого жара, будто медленно горю. Но нет, запах морского бриза в полудреме дает понять, что тепло и жар исходит от Джексона. Открыв глаза, всматриваюсь в четкие идеальные черты лица.       Наслаждаюсь хрупким моментом, зная, что вскоре он проснется. Лежим в обнимку на боку, его голова на моей груди, руки крепко сжимают талию, ноги зажали мои. Моя рука на его сердце, а нос упирается в лоб, так как Перси сполз в низ. Я чувствую биение его сердца.       И пусть это лишь мечты, и два одновременно и идентично бьющихся сердца не бывает, я чувствую, что именно так происходит с нами. А может у меня просто галлюцинации. Зеленые глаза медленно открываются, и я понимаю, что хрупкая идиллия разрушена и не восстановима.       Выворачиваюсь против своей воли из этого тепла, вставая и направляясь в ванную. Впервые за месяц выспалась, а синяков под глазами вовсе как и не бывало. Только лопнувшие капиляры напоминают о вчерашней истерике. На улице прекрасная погода, а у меня хорошее настроение, хоть и с печальными мыслями.       Когда я возвращаюсь в комнату, кровать идеально застелена, а Перси уже нигде нет, вздыхаю прислонясь лбом к прохладному зеркалу. Написав Клариссе смс, жду ее. И вскоре дверь открывается, и настороженная девушка входит в комнату, оглядывая меня, будто на наличие повреждений. Но она их явно не увидит, потому что все раны и переломы внутри меня, а не снаружи.       — Все хорошо?       — Да. Я хочу, чтобы ты мне помогла. Я не знаю, что надеть.        — Черные свои джинсы драные и футболка. Можно белый топ. — неужели у нее все так просто? Как? Я тоже так хочу! Хотя я больше чем уверена… что не все так просто, как кажется. Спокойная гладь не означает, что дно у нее тихое.       Подведя стрелки, и надев то, что посоветовала Ла Ру, я расчесываю волосы, всматриваясь в зеркало и вздыхая. На кухне уже все сидели, ожидая меня, на единственном пустом стуле стоял мой рюкзак. Непонимающе оглядев его взглядом, отложила. Сев на свое место, на салфетке заметила три таблетки и, покорно взяв их в рот, запила водой, услышав облегченный вздох Перси.       — Ешь быстрее. — попросил он, когда я медленно отламывала кусочек тоста, макая его в растекшийся по тарелке желток.       — Зачем?       — Тебя лошади успокаивают. — его улыбка и сверкающие глаза насторожили меня, но внутри я была готова броситься ему на шею.

You know just who I am Просто ты знаешь, кто я, Don’t be so distant Не отдаляйся от меня. Cause when you’re lost Ведь когда ты потеряна, I am solely there to share your grief Я всегда здесь, чтоб разделить твою боль.