Вкус забытой жизни

POV Аннабет       Звук пищащих приборов прилично раздражает, глаза будто налились свинцом, но сквозь ужасную усталость все же открываю их. Всё как в тумане. Не могу разобрать четкие очертания людей и предметов.       — Перси, не надо тут сидеть. Я теперь её близко к тебе не подпущу. — раздается шёпот девушки. Веки все же закрываются. Попытавшись хоть что-то произнести, я понимаю, что попусту не могу этого сделать. И остается только слушать.       — Лис, ты прекрасно знаешь, что она сама ко мне придет. — Кларисса фыркает, и я просто уверена, что руки у неё скрещены, и она именно в этот момент закатила глаза.       — Какая самонадеянность! — продолжает возмущаться подруга.       — То, что ты, наконец, созрел и открыл ей свои чувства, которые видели все кроме неё, еще не даёт тебе повод считать, что за всё, что она пережила, тебя простили. Ведь это всё произошло именно из-за тебя! — она шепчет, но даже эти тихие звуки заставляют дрожать. Потому что злость Ла Ру опасна для окружающих.       Хочется улыбнуться, но вместо этого вновь проваливаюсь в сон, при этом ощущая что-то очень теплое у себя в руке. И я точно знаю, что это. А может просто мечтаю, брежу, и я просто уже где-то в раю или скорее в аду? Да, все же выберу ад.       — Аннабет. — чей-то незнакомый мужской голос зовет меня, светя в глаза очень ярким фонариком, морщусь, нет, я хочу еще спать. Мне так хорошо там во сне… — Мисс Чейз. — вновь зовет этот же голос, и все же приходится открыть глаза.        Светловолосый мужчина с карими глазами и в белом халате внимательно смотрит на меня. Бегаю глазами по комнате, пытаясь понять, где нахожусь. Больничная палата… ясно… .       Встречаюсь со взглядом небесной бирюзы. Да, и снова это болото, в котором хочется тонуть. Может болотная пучина и страшна, но, смотря ему в глаза, всё настолько чистое и… прозрачное?       — Так, вроде, всё хорошо. — вдумчиво произносит мужчина, делая пометки в карте. На несколько секунд он выходит из палаты, и залетает Кларисса взъерошенная, недовольная и хмурая.       — Чейз, я тебя прибью! Ты что натворила?!       — Ма, давай без лекций? Ну хоть раз… пожа-алуйста…! — сдерживая смех, смотрю на девушку, готовую взорваться.       — Вот что ты натворила? Кто разрешил тебе прощаться с жизнью?! — закатываю глаза, не хочу об этом, не хочу вообще ни о чем. Поворачиваюсь к подр… к Клариссе спиной, смотря в окно, и осознаю, что Джексон до сих пор здесь и никуда не уходил.       Дверь закрывается с характерным стуком, который был настолько звонкий, что неосознанно я зажмурилась.       — Ну, что ты там сидишь? Ты разве лекцию не будешь читать мне?       — Зря ты с ней так, она себе места не находила последний год уж точно. — его голос нежный, бархатистый, но я никак не могу решить, собираюсь ли я вновь бросаться в этот омут или все же лучше остаться где-то далеко от него, чтобы вновь не захлебнуться в боли?       — Какая тебе разница? — не хочу… не хочу его видеть… Хотя кому я лгу?! Сама себе? Хочу, хочу, хочу! Еще как жажду этого. Но нигде нет гарантии, что я опять не сорвусь.       Парень встает медленно, осматривая меня и так же, как Ла Ру хлопает дверью. И слезы сами подступают, и я даю им волю. ***       — Ну, что же, Аннабет, можешь собирать вещи. Всё хорошо у тебя, но я тебе выписал препараты успокоительных. Хотя мистер Джексон стоял на том, что у тебя всё в порядке с психикой, и, чтобы мы не таскали тебя по психологам и психотерапевтам. Я согласился на его условия, но все же выписал тебе таблетки.       — Спасибо, мистер Браун. Я вам очень благодарна. Мистер Джексон не говорил ничего о том, заберет он меня после выписки или нет? — тактично умалчивая о многом, спрашиваю блондина, который с задумчивостью смотрел на меня.       Парень был наверно чуть младше Перси, и мне сложно было к нему обращаться на «вы», было видно, что ему и самому непривычно такое обращение.       — Нет, Перси, простите, мистер Джексон ничего не говорил по этому поводу. Просто сказал, чтобы я не приближался к тебе и даже не думал строить глазки. Видимо, ты ему все же дорога, впервые вижу, чтобы он так настаивал на чем-либо.       — Вы учились вместе?       — Да, он был лучшим на курсе. В общем, мы друзья.       Складываю вещи в спортивную сумку, осматривая свою палату, в которой провела ровно две недели. И попутно смотрю, в чем могу поехать домой, все вещи, которые у меня тут были, они только для больничной палаты. Стук в дверь отрывает от размышлений.       Русоволосая девушка бросается мне на шею, крепко обнимая, и я принимаю эти объятия. Я скучала по ней. Очень сильно скучала.       — Я тебе одежду, кстати, принесла. — спустя две минуты произносит она, а когда разжимает объятия, осознаю, что она плачет. — Крис. — кричит Ла Ру, и этот принц, который всегда ходит за ней по пятам, входит в палату, держа в руках бумажный пакет нежно-розового оттенка.       Протянув мне пастельно-матовый пакет, заключает меня в объятия, чем несказанно пугает. Но руки все же обхватывают его в ответ.       — Я бы тебя убил лично, если бы ты умерла. — ворчит Родригес, а я улыбаюсь.       — Крис, Аннабет нужно переодеться… — проговаривает подруга, четко расстанавливая интонацию. И мои глаза видели, что он хотел уже что-то съязвить, но улыбнувшись и попутно заткнувшись, выходит за дверь.       — Я не знала, что выбрать… Шорты или сарафан, и оставила выбор за тобой. — немного замявшись, сказала Кларисса, и я впервые видел её такую неуверенную, нежную, милую, которая позволяет решать за неё.       — Спасибо, Лис. — достаю из пакетика белоснежное платье из легкой воздушной ткани с яркими бабочками и овальной горловиной, открывающая ключицы. Оно такое легкое и воздушное, что без раздумий тяну края своей майки и снимаю спортивные шорты. Да, оно открывает ключицы, а балетки ярко-синего оттенка идеально сочетается с платьем.       — Спасибо. — вновь повторяю я.