Объект не найден

На станции МЧС обоим влили по порции физраствора и отпустили с миром: дескать, не стоит шляться по тайге, когда кругом такое творится. А что «такое» — не уточнили. Зато Елецкий-старший разбушевался не на шутку: содержимое тюков от него скрыть не удалось. Пришлось объясняться. В итоге Олег Александрович уже битый час костерил от души и родного сына, и соседского, не делая между ними особых различий. — Ну ладно Стас… но у тебя-то голова есть на плечах?! Куда вас понесло?! За каким чертом?! — ревел отставной майор, багровея. Горе-путешественники покаянно отмалчивались, внимательно изучая узор на линолеуме. Впрочем, за ужином глава семейства поутих. А потом и вовсе зазвал обоих в комнату, прикрыл за собой дверь и очень серьезно заговорил, понизив голос едва не до шепота: — Не надо вам больше туда ходить. До конца никто не знает, но был слух, что объекты в лесу законсервированы не случайно. Оставляли электронику, насколько хватало солярки и всего прочего, подключали к лаборатории, оставляли взвод… вроде как на охрану. Но… — Олег Александрович дождался, пока в ванной зашумела вода (Нина Петровна затеяла стирку), — Но все они отбирались из одиноких, неженатых, лучше детдомовских… на секретное задание, чтобы никто не искал. Теперь понимаете, ЧТО вы там видели? Нет?! Сергей и Стас синхронно уставились на Олега Александровича совершенно круглыми покрасневшими глазами. — Сейчас это называют искусственный интеллект или нейросеть… только во что это там обернулось, я думаю, лучше не проверять. Майор демонстративно хлопнул дверцей шкафа, — парни отпрянули испуганно, — и рассмеялся, мол, нагнал страху, хорош! Но во взгляде улыбки не было. Стас покосился на старшего Елецкого. Потом на Сергея. Жестом выманил его в коридор и шепотом зачастил: — Твой батя сказал «взвод». Но жмур был один — и он в звании. Значит, там раскидано его подразделение. Или их лоси съели? И вообще… какое отношение могут грибы иметь к искусственному интеллекту? Хотя… грибница — сеть, да… и они сами по себе странные. не_растения… но искусственный интеллект?! Я только про кремнийорганику читал, да и то в научной фантастике… — Вряд ли он сегодня больше расскажет, нужно ловить момент. Вот этим и займешься, тебя же учить уму-разуму интересно, — Сергей усмехнулся. — Это я, считай, пропащий человек. — Да ладно тебе! Ты — сын. А я — не понять кто. С чего это он будет со мной сс-ными материалами делиться?! Да и про жмура мы умолчали, а мне эти чуваки теперь покоя не дают… Отмытому до скрипа Стасу выдали старые, но чистые футболку и спортивные штаны Сергея — тот давно уже вырос из них, а щуплому парнишке пришлись в самый раз. Постелили на раскладном кресле. Только голова коснулась подушки, парень провалился в сон. Снился бункер, но почему-то не в тайге, а у моря. Ржавели суда, выброшенные на берег. Стас ходил, загребая ногами серый песок и искал Сергея. Потом сунулся по бетонной лестнице вниз, в катакомбы — и провалился. Летел в черноту, задыхаясь от ужаса, — дна все не было! И вдруг проснулся, словно вынырнул рывком из кошмара. Сквозь тюль сияло апрельское солнце. А на подлокотнике кресла примостился огромный рыжий кот, уставился на него янтарным взглядом. Парень несмело протянул руку — котище деловито обнюхал пальцы, спрыгнул и, растянувшись поверх одеяла, принялся месить его лапками и басовито урчать. — У Барсика мотор — как у нашего полкового БТР: так же тарахтит! — голос Елецкого-старшего. Стас прыснул. — Доброе утро, соня! Вставай пирожки есть! — это уже Нина Петровна. Оказалось, что спал он 18 часов; Сергей ушел на работу. Наевшись вкуснейших пирожков с капустой, парень поступил в полное распоряжение хозяйки дома: та затеяла весеннюю побелку и дел хватало. Стас на пару с главой семейства двигали шкафы, мешали известь. Потолки побелили махом, и Звягинцев только диву давался, как слаженно и мирно кипит работа. Расстаравшись, даже вымыл полы, оттерев с линолеума белые ляпки, отодрал мастику и бумажные ленты с заклеенных на зиму окон, и, пока Нина Петровна стирала и гладила шторы, сидел на кухне в компании кота и седого майора в отставке, чистил таз картошки и внимал рассказам о превратностях судьбы и трудностях военной службы. Вопреки ожиданиям, Олег Александрович был более чем словоохотлив, — Сергей оказался прав. Картофельная кожура стружкой скользила из-под пальцев, падала в мусорное ведро, Барсик натирал штанину, а перед глазами разворачивались картины былого величия советской армии… Военные игры, стрельбища, полигонные испытания… Олегу Александровичу довелось побывать и в Чечне, но об этом периоде службы седой майор говорил неохотно. Скомкал тему и перевел разговор в другое русло, рассказав жутковатую байку о черном кунге: — Раньше вон дружба народов была. Пока Горбачев союз не развалил — все братья были, никто о войне не помышлял. И служили вместе: в одной части узбеки, киргизы, татары, армяне, дагестанцы… Никто никого не обижал! Как братья все. Но однажды приключилось ЧП: кунг с радиолокационным оборудованием подломался на учениях, а в нем солдаты-узбеки замерзли. Они соляр слили и до последнего жгли, закоптили весь кузов. А нашли их только утром. Ну, отправили домой грузом 200, а кунг отбуксовали в бокс и оставили. А через месяц наш радист принимает сигнал, и идет он с радиостанции той самой машины: «бакы_бакы_бакы…» — ничего не поняли — а на следующий день солдатик молодой исчез. Все обыскали, думали уже, что дезертир, а потом случайно обнаружили в цистерне с водой. Утонул! Вот тебе и «бакы»… Бак, цистерна, если по-нашему! Просто на свой лад перековеркали. И с тех пор как какое ЧП — идет сигнал с черного кунга. Предупреждает. На ломаном русском. Потом, правда, прекратилось: перестройка, бесхозяйственность. Оборудование растащили. У Стаса мороз прошел по коже, встали дыбом волоски на руках. И не от мистики даже, - представил, как страшно замерзать ночью в глухой сибирской тайге. Передернул плечами. А потом, раз уж пошла такая тема, решился спросить: — А про испытания с искусственным интеллектом и грибами и про опыты над людьми ходили какие-нибудь слухи? — и клятвенно заверил: Я буду нем как рыба об лед! Чтоб мне провалиться! — осекся, вспомнив, какой ужас испытал, когда падал в вентшахту спиной вниз… — Болтали всякое… сейчас сложно понять, что правда, а что нет. Но закрытые взводы от девяти до сорока человек, бывало, вдруг снимались с довольствия, и как это объяснить, я не знаю. Те, кто был близок к программе, подробности не раскрывали, но вообще ходили слухи, что написаны алгоритмы для бактерий — вроде программного кода. Я не имел особо доступа к этой теме, поэтому не могу сказать, как и зачем. Надо было. Генетика, микробиология тогда официально лженаукой считались, поэтому все под грифом «секретно» делалось в данной области. Ты лучше в это не лезь, и Сергея не толкай. Толку, что по паспорту он балбес великовозрастный: ему все романтика, тайны бытия, будь оно неладно. То одно, то другое… марсиане в центре Египта. Тьфу! Словом, не ищите, а то найдете на свою голову, или вас найдут… И не разумные грибы, а кто-нибудь с автоматом Калашникова. Марсиане впечатлили не хуже разумных грибов, равно как и Сергей: сложившийся поначалу образ благоразумного, уравновешенного педанта, - практичного, взвешивающего каждый шаг, трещал по швам. И с каждым днем этот треск становился сильнее. Сосед нравился Стасу все больше и больше. Родственная душа — хоть с первого взгляда и не скажешь…. Впрочем, Звягинцев виду не подал, что от намеченных планов отступаться не собирается: согласно покивал, споро дочистил картошку и вызвался сгонять за хлебом. До прихода Сергея с работы оставалось уже немного. Однако стоило выйти за дверь, как с верхней площадки его окликнули. Отчим. Для разнообразия трезвый, он стоял и курил, опершись на перила. Звал вежливо, в голосе не слышалось угрозы. Это одновременно подкупало и сбивало с толку: давно его Стас таким не видел. — Сынок, поднимись, будь добр! Разговор к тебе есть! Пожав плечами, парень помедлил, но в свою квартиру все-таки зашел. И едва успел прикрыть за собой дверь, как задохнулся, получив страшный удар под ребра. Из легких разом выбило воздух, и обмякший Стас сполз по стене с тихим всхлипом, судорожно пытаясь вдохнуть. Отчим вздернул его за плечи, с силой ударил затылком о стену, угрожающе навис, обдавая луковой вонью и застаревшими сивушными маслами: — А теперь, с-сучонок, ты мне все расскажешь! Где шлялся все эти дни, с кем, и какого хуя по мою душу особист приходил! Допрашивал, блядь! А я тебе, сука, говорил: лазь где хочешь, делай что хочешь, но меня в это не втягивай! Я тебя, мразь, кормлю, одеваю, на своей жилплощади прописал — хули ты мои седины позоришь, выблядок? Хули с тебя толку вообще?! — Так ты ж пособие получаешь! И сертификат на покупку жилья тебе дадут, — насмешливо напомнил Стас, глядя исподлобья в глаза своему мучителю. «Только не показывать страх!»- стучало в висках. — Ты-ы мне поговори еще, тварь неблагодарная! — взревел мужик. — Попрекать меня будешь?! Я-ааа тебя в порошок сотру-у! Стас скорчился на грязном полу, прикрывая голову руками, лишь вздрагивая от ударов: сил увернуться от них уже не было. И только когда услышал: — Я тебе, блядь, сейчас ноги переломаю, чтобы не шибался где ни попадя. А потом кишки твои на кулак мотать буду! Пока не сдохнешь! — стало по-настоящему страшно. Потому что понял: на этот раз ему не уйти. И не поверил своим глазам, когда входная дверь грохнула о стену, резко распахнувшись, и в их узкой прихожей появился Сергей. Как раз вовремя, чтобы встать на пути озверевшего пропойцы и парировать его удар, предназначавшийся Стасу. За железным блоком последовал мощный хук в челюсть, отбросивший мужика к стене. — Дружок пожаловал? — криво усмехнулся тот, приходя в себя. С рассеченной губы капала кровь. И осекся: что-то во взгляде Сергея было нехорошим. Таким нехорошим, что заставило подавиться начатой фразой. — То есть, визита участкового вам было недостаточно? — в тихом голосе Елецкого слышалась явная угроза. — Вам необходим полный набор? Извольте… Не проехать ли нам прямо сейчас в травмпункт для снятия побоев и, раз уж вы меня подозреваете, то для сдачи материала для судебной экспертизы. За клевету сегодня уголовная статья полагается. Двойное обвинение от меня и вашего сына вас устроит? — Поугрожай мне еще! Это особисты приходили из первого отдела! Все из-за ваших сраных дел! — Так вот давайте и проверим! На пороге появился Олег Александрович, подоспевший вслед за сыном. — Отец, помоги Стасу подняться! — скомандовал Сергей. Сам же достал телефон и принялся снимать на камеру обшарпанные обои, раскуроченный холодильник, перекошенные межкомнатные двери и сломанную мебель. — А это будет моим залогом, что завтра ваши добрые друзья - безусловно, хорошие люди — не вломятся к моим родителям, чтобы поквитаться. Если не хотите разговаривать в другом месте и не только со мной, советую сохранять благоразумие. Говорил он по-прежнему размеренно и тихо, но в словах сквозил потусторонний холод. В какой-то момент Стасу даже почудился запах озона и синий электрический разряд: Елецкий был напряжен, предельно собран… — и опасен. Излучал скрытую угрозу. Отчим ворчал побитым псом, но напасть снова не решился. Видимо, тоже почувствовал силу. Стас тяжело хромал вниз по лестнице, цепляясь то за плечо Олега Александровича, то за перила, и шипел от боли. Казалось, ею прошито все тело. Тыльной стороной ладони пытался вытереть кровь, которая текла из носа какими-то темными сгустками, но только размазывал. К горлу подступала тошнота, голова кружилась, мучительно ныло в затылке — «будто контуженный» — подумал про себя Стас. Случившееся казалось чудом: сколько раз его так били за закрытыми дверями — отчим все же боялся огласки и воспитательный процесс предпочитал прятать от посторонних глаз. И парень давно уже понял: никто не придет и не поможет, скорее его мучитель выбьется из сил. Сергей и его отец были первыми, кто вмешался и вытащил парня из его персонального ада. Причем это был какой-то незнакомый Сергей: его слова, глаза, ледяной тон, сам факт того, что отчим подчинился именно сказанному, а не грубой физической силе, произвели неизгладимое впечатление. Но кое-что и тревожило, перебивая эйфорию от спасения: кто и зачем заинтересовался им, Стасом Звягинцевым? Органы охраны правопорядка, как сказал Сергей, — или же другие «органы», если верить отчиму? Где он успел наследить? Где засветился? — парень судорожно перебирал в голове все сомнительные эпизоды — вроде без палева. Облегченно выдохнул, но напряжение осталось. Решил быть предельно аккуратным и осмотрительным. Хотя вариант с милицией не радовал от слова совсем. — Олег Александрович! Меня теперь в отделение заберут? — Стас замешкался на ступеньках, чтобы перевести дух. — Ну что за чушь?! Прекрати себя накручивать! Сашка, участковый наш, не дурак. МЧС же ментам сообщили, что вы на вертолете катались, ему отработать надо. Но я объяснил, в принципе, чего да как. А вот с какого перепугу твой так называемый отчим решил, что к нему из спецотдела приходили, этого уж я не знаю… но зато Сашку знаю хорошо, он парень толковый, исполнительный. Вот и пошел сам по месту прописки. А так…ты не слушай Сережку, это он со зла пугает. Если побои снимем сейчас, то придется заявление писать, но пока нельзя, чтобы тебя не отправили в регионы. Ладно бы жилье светило, так не дадут. Поэтому лучше просто не попадайся своему опекуну на глаза лишний раз, чтобы чего дурного не вышло. Ну, пойдем, давай-ка будем тебя лечить. Нина Петровна, завидев окровавленного Стаса, всплеснула руками и тихо ахнула. — Мать, иди-ка ты отсюда, принеси нам бинт, перекись и все, что необходимо. Олег Александрович помог Стасу умыться, после чего промыл и заклеил пластырем бровь, проверил, не сломано ли чего, и после заставил лечь. Принес лед для головы и напоил обезболивающими, а Нина Петровна, поджимая губы, чтобы не расплакаться, вколола успокоительное. Под заботливыми руками Стас расслабился и едва не мурчал как раненый кот: те ведь тоже ластятся, когда им плохо, ищут защиты. То ли под воздействием препарата, то ли от боли и пережитого потрясения навалилось дремотное состояние — только и успел признаться: — А хлеба-то я не купил! И уснул, а пришел в себя только когда вернулся Сергей, — тот заглянул в комнату проверить, как дела у подопечного. Стас улыбнулся ему уголками разбитых губ: — Спасибо тебе! — и смутился, покраснев: то, о чем хотелось сказать, как-то не получалось облечь в слова, - не мог же он, в самом деле, ляпнуть пафосное «ты мой герой!», даже если так оно и было. — Все нормально. Думаю, вряд ли у тебя будут такие же проблемы впредь. — Сергей присел рядом, поправив подушку Стаса. — Отлежишься, там подумаем, чего да как. Подошел кот, ткнулся лобастой башкой в плечо, требуя свою долю нежностей. Пауза затягивалась, и Стас выдал первое, что пришло в голову: — У меня на карьере мутант в банке есть, приколись! Я его хотел показать тебе, только вот… не дошел… маленько… А еще я твоего батю расспросил-таки про то, чем тут военные и биологи раньше занимались, — он наморщил лоб, вспоминая. — Были опыты по разработке алгоритмов для бактерий, эксперименты над людьми, и погибшие в ходе этих экспериментов. А так — у твоего старика допуска не было к такой инфе. Слушай… я вот что подумал… мой отчим… он же тут с семидесятых, и еще есть парочка старожилов, как раз его собутыльники… А вдруг они спились именно потому, что знали… что-то такое?! — Я, если честно, не слишком хочу разговаривать с твоим отчимом еще раз. Но, вероятно, его сослуживцев можно расспросить, а заодно повлиять на общественное мнение. Звягинцев сдвинулся чуть к краю кровати, прижался горячим лбом к ладони Сергея, то ли прося ласки, то ли пытаясь охладить пылающую голову. Елецкий ласково потрепал его по волосам: — Надеюсь, теперь все будет хорошо или хотя бы лучше, чем было. Стас зажмурился, замер, ловя прикосновение. По спине и плечам побежали мурашки. Затаил дыхание: почудился майский день и прогретый солнцем луг, желтый от одуванчиков… И даже боль в затылке стала будто бы потише, отступила на задний план. «Похоже на то: все теперь будет… за-ши-бен-но!» — сощурил глаза на лампу — через сетку ресниц свет распустился зыбким радужным цветком: — Меня этот хрен старый так башкой об косяк приложил, что я теперь тоже всякую ауру у предметов вижу. Даже без куриного бога! А кое-что вообще двоится! Глюююк! Да и вообще… так устал за эти дни. Кошмар просто! Ты тоже, наверное. Вон, синяки под глазами… и в целом выглядишь стремно. Блин… столько всего наприключалось, даже в голове не укладывается, как такое может быть… и было ли вообще. А у тебя, наверное, проблемы теперь начнутся. Из-за того, что встрял за меня. Отчим хуйни всякой наговорил тебе, а может же еще по гарнизону распиздеть. Хотя…ты его круто построил! — Я тут поговорил со знакомым юристом, он поможет, если что. А что до твоего отчима… не думаю, что он рискнет лишиться источника своего дохода. Ну, а с юродивых вроде меня особо не спрашивают. На работе я рассказал, что встретил тебя в тайге, что ты вызвал МЧС. Ну, спросили, не страшно ли мне было общаться с тобой, на что я поинтересовался, почему должен бояться и что именно не так. Подозреваю, на эту тему теперь вряд ли заговорят. — Да уж… крутой ты! И умный! И батя твой тоже молодец! Слушай… а я его когда расспрашивал сегодня, он сказал, что ты романтик и про каких-то египетских марсиан инфу роешь. Что это за тема? Типа, пришельцы пирамиды отгрохали, да? Сергей потянулся, сбросил кофту на стул и после некоторых раздумий произнес: — Может и есть такое, о чем говорил мой отец, я же просто люблю Египет. Книги о пирамидах, о развитии страны, мечтаю побывать там, чтобы убедиться, правда ли, что пирамиды могли построить люди, или все-таки нет… В итоге засиделись чуть ли не за полночь: услышав о книгах, Стас загорелся, попросил показать те, что есть. Сергей достал с полки энциклопедию, стопку журналов. Потом сидели бок о бок, увлеченно листали, рассматривали фотографии, обсуждали статьи, - до тех пор, пока у Нины Петровны не лопнуло терпение: — Да сколько можно?! Один с сотрясением, другому на работу с утра! Быстро марш спать! — с напускной строгостью донеслось из-за двери. Пришлось погасить свет. И уже в темноте, — Стас свистящим шепотом: — Серёг! Ты спишь, не? — М? — отозвался Елецкий с дивана. — Я теперь тоже хочу в Египет! Мне бог этот понравился, который черный шакал. Он лицом на нашу овчарку похож, только она умерла уже. Усыпили. А еще хочу в тропики — где море и пальмы. И на Камчатку, и на Сахалин! И вообще… в мире столько всего интересного… Знаешь… я иногда на железку хожу. Далеко, конечно, но все-таки. Если мимо идет состав, а ты стоишь к нему почти вплотную — кажется, что это поезд неподвижен, а ты едешь. Прям несешься! В дальние страны! — Спи уже давай… путешественник!