Единственная императрица

      Когда-то, было время, когда это слово для него означало начало новой счастливой жизни - всему миру станет известно, что он - ее, а она - его, и Небеса благословят их союз. А потом у них обязательно появятся дети... Это было так давно, что он уже и не помнил того ощущения трепетного волнения, когда звал ее встретиться у молитвенных башен, а она согласилась. Это было до того, как свадьба ознаменовала предательство, и уж гораздо раньше, чем это предательство случилось во второй раз. Оказалось, что всему можно было найти оправдание, и эта правда до сих пор жгла каленым железом, от этой правды хотелось выть, но...       Сейчас ему было все равно. Без нее все было не важно. Он согласился на это только потому, что БэкА попросил, а он не мог отказать своему младшему брату. Да и какая разница, одна жена или две будут проживать во дворце?       Отдав приказ о подготовке к торжеству, он тут же выпустил это из головы и вспомнил только тогда, когда главный евнух возвестил о прибытии первой императрицы. Со устало потер лоб - жизнь стала неприятно рваной, но осознание, что он живет без нее было во сто крат мучительнее. Вместо сердца он ощущал грызущую дыру, которая высасывала из него все краски мира, все эмоции, звуки, радость, чувства... Нет, не все. У него осталась его любовь, которая совсем не уменьшилась с течением времени, эта неутихающая жажда быть с Су, не важно - на земле ли или на Небесах, или в другой жизни.       Глядя на скромный облик первой жены, которая почтительно приветствовала его, он чувствовал слабое тепло в груди, но не более. Для него она оставалась все той же племянницей, которая должна была стать заложницей большой политики. Он ценил и уважал ее за искренность, она по-своему утешала его, сообщая в каждом письме, что всегда молится о его счастье, и он знал, что это были не дежурные фразы. Во время своих коротких визитов в столицу на время проведения ритуалов, которые требовали обязательного присутствия всех членов королевской семьи, она приносила с собой запах храмовых благовоний, кроткое спокойствие и надежду. Надежду на небесное милосердие даже к нему. И он даже не слушал уговоров советников, требовавших возвращения первой императрицы в Сонгак. Не нужно ей это было. Девушка, в детстве так напуганная своей возможной участью и сходящим с ума от страха отцом, ни под каким предлогом не желала возвращаться в этот страшный мир заговоров, интриг и сплетен. Она мирно жила в своем далеком монастыре среди книг, цветов и молитв. И Со дал ей такую редкую для царских детей возможнось - прожить безмятежную спокойную жизнь.       Чжон снова уехал на границы и неизвестно когда вернется, сообщили ему. И снова повеяло мерзлой тоской. Но, возможно, это и совсем не плохо. Он будет занят с этой свадьбой, ни на что другое у него не останется времени. Лучше встретится в более спокойной обстановке. Но никакие логические доводы не могли остановить его от того, чтобы даже выезжая на охоту, он не оглядывался на далекий Чунджу, куда его тянуло с неимоверной силой. Но нельзя. Смешно - он самый могущественный в империи человек, который может повелевать жизнью и смертью всех своих подданных, но как же он беспомощен был в этот момент.       Одно радовало (странное слово в его положении). БэкА остался во дворце. 13-й принц исправно ходил на все заседания, дисциплинированно стоял на своем месте рядом с троном и не спешил распрощаться с тысячью любезных слов, больше похожих на виноватые отговорки. Хотя бы ради этого он согласился бы на эту свадьбу, да хоть на десять сразу. Да хоть на что угодно. Иногда он ловил себя на мысли, что отчаянно тянется к чужому теплу, чтобы совсем не утонуть в темноте одиночества и тоски, готовый отдать все, что ни потребуется, ради этого. Только сейчас он не мог себе этого позволить. Не мог. Он даже никогда не прикасался к тем молитвенным камням, построенным Су в глубине сада. Только приказал тщательно следить за их сохранностью. И знал, что иногда там молится КёнхваГён. Но если он сам дотронется до них, до людей, которых он считает дорогими, то все они рассыплются, превратятся в прах. Этого он уже просто не вынесет. Пусть так, изредка, но он может видеть их. Этого вполне было достаточно.       Судорожные дерганья и суета прислуги, готовившие свадебные украшения и наряды, ритуалы подготовки дико раздражали. Но Со молча терпел. Было бы хорошо, если новая жена окажется... Окажется кем-то тихим и незаметным, вроде 6-й жены его отца, подумал он, зацепившись взглядом за фигуру вдовствующей императрицы, которая шла по коридору со своей свитой, ведя за руку маленького мальчика.       Заметив присутствие императора, процессия приблизилась, и дама, служанки, а за ними и принц, почтительно склонились. Со мельком взглянул на прижавшегося к пышной бабушкиной юбке ребенка, который смотрел на него огромными испуганными глазами, и поморщился. Все поздравляли его с сыном, а он ничего не чувствовал. Только то, что позволил себе из-за амбиций предать свою единственную императрицу. Возможно, это было несправедливо, но он не мог думать о Чжу, как о ребенке, своем ребенке. Просто функция, кронпринц. Просто приложение к престолу, такое же неизбежное, как интриги советников и подковерная война с кланами. Ненужное, нежеланное, постоянно напоминающее, насколько он сам похож на презираемого им Ука.       - Поздравляю вас с будущим браком, Ваше Величество, - мягко проговорила пожилая дама, переключая внимание мужчины на себя. И, неуверенно улыбнувшись, добавила, поскольку император продолжал молчать, глядя на нее своими всегда холодными глазами. - А мы идем в Дамивон. Наставник так доволен успехами наследного принца, что решил отпустить его пораньше...       - Я искренне надеюсь, что мир и спокойствие не оставят дворец, - безучастно уронил владыка, оборвав ее вдохновленную речь. - Моя матушка давно покинула нас, и у меня более нет никакого желания видеть ее двойника. Мне некогда разбираться в женских ссорах, но, поскольку моя супруга, - последнее слово он произнес столь уничижительным тоном, будто говорил о чем-то непотребном, - имеет старший статус, то спрос будет с нее.       И не дожидаясь ответа, прошествовал дальше, за ним поспешили евнухи, придворные дамы и телохранители, равнодушно обойдя замершую мать императрицы ХванБо, лишь приличия ради приклоняя головы. Женщина поглядела вслед уходящей свите, сокрушенно вздохнула и погладила жмущегося к ней Чжу по голове. Из всех своих детей и внуков, она больше всего жалела его - при живых родителях он оказался ненужным ни одному, ни другому. И если отношение императора еще как-то можно было понять - чему его могли научить в Шинджу, очень подробно рассказывали широко ходившие до его воцарения слухи, да она и сама знала, какой змеей была императрица Ю, когда кого-то ненавидела. Но что же произошло с ее дочерью? Ведь она не так ее воспитывала. ЕнХва стала настолько одержима своим статусом императрицы, что совершенно позабыла об осторожности и благоразумии. Ох, не зря император непрозрачно намекнул на свою жадную мать - получив известие о появлении новой соперницы, ЕнХва будто потеряла разум, ее желания превышали все возможные пределы. Вдовствующая императрица решила в ближайшее время отправиться к священникам и узнать, мог ли в ее дочь вселится дух покойницы. Да не помешает провести обряд, упокоивающий злые силы. Возможно, стоит посоветоваться с принцессой КёнхваГён, та, проживая в монастыре с малых лет, должна знать о таких вещах.       Императорская свадьба требовала исполнения многих ритуалов уже с самого утра. "Дабы союз был благодатным и принес богатые плоды". Неужели были еще люди, верящие в эту чушь? Но традиции есть традиции, ради таких пустяков не следовало портить отношения с верными и преданными людьми. Поэтому Со послушно встал на заре, выполнял все предписанные по такому случаю действия, слушал молитвы и так далее, и так далее. Он равнодушно погрузился в свои мысли, машинально выполняя все, что ему говорил приставленный к нему евнух, лишь мельком отмечая разрозненные моменты.       Вот, КёнхваГён шепчет что-то, должно быть, просит благословения у богов. Вот, злой взгляд ЕнХва, ее лицо превратилось в безликую маску надменности, но она молчит. Вот улыбающийся БэкА, давно он не видел брата таким радостным. Должно быть, он все же дорожит своей родственницей, несмотря на то, что отправил ее во дворец. Люди, слуги, гости, музыка, лживые улыбки и поздравления. А он... Он вдруг понял, что сегодня ночью Су не приходила к нему во сне, как обычно это бывало.       Даже сквозь привычное уже равнодушие пробилась паника потерять ее тень. Она всегда, всегда, когда его не мучила бессонница, приходила к нему в снах. Пусть на чуть-чуть. Там она была счастлива и здорова, весело смеялась. Там он видел ее лицо и слышал ее голос. А теперь он потерял ее до конца? Она ушла слишком далеко от него? Или больше не хочет видеть, во что он превратился?       Ненужная неинтересная невеста, до сего момента с которой он и не думал знакомится, ее личность вообще потеряла для него хотя бы какое-то значение.       Су крепко сжала губы, чтобы не закричать. Она не понимала, ничего не понимала. Это то, о чем говорил БэкА, что он изменился? Это оно?       Она внимательно смотрела на него, краем уха слушая слова, направляющие молодоженов. И не узнавала. Нет. Не может так быть. Его внешность осталась прежней. Он был так же красив, как запомнилось ей. Может быть только повзрослел и стал шире в плечах. Но все остальное...       Он всегда казался ей горящим огнем, таким ярким, что можно было обжечься. Диким, необузданным. Но она могла не бояться этого пламени, потому что для нее он становился солнцем или очагом, согревая или спасая. А сейчас... Сейчас она не видела жизни в его глазах. Его лицо было совершенно холодно и отчуждено. Любая статуя могла показаться живее и теплее.       Таким ли он был в ее видениях? Она не помнила. Уже давно не вспоминала. Неужели человек может столь разительно измениться за такой срок? Семь лет. Это много или мало?       Она знала его около десяти лет. С самой первой встречи на запыленной рыночной улице до самой последней минуты, когда ей все-таки удалось заставить его отпустить ее. Она видела, как он менялся все эти годы, она была рядом. Из диковатого огрызающегося мальчишки он превратился в прекрасного величественного мужчину, мечту любой женщины. "Люди не меняются ради других", - вспомнились ей слова наложницы О.       "Отчего же вы так изменились?" - думала Су, глядя в потухшие глаза, которые, казалось, были наполнены пеплом: "Это все - моя вина?"       Потом присутствующие начали кричать славословия императору и новой императрице. А потом начался пир. Кто бы знал, какое это тягостное занятие? Су никогда не представляла об этом ни тогда, когда глядела дорамы по телевизору, ни тогда, когда была служанкой. Ее не прельщали ни красочные танцы придворных кисен, которые она не смогла бы увидеть больше нигде, ни занятные сценки придворных шутов, ни подарки и поклоны напыщенных чиновников. Она даже не могла заставить себя притронуться к изысканной и наверняка очень вкусной еде, выложенной на столе перед ней.       Если бы она была одна, она могла бы закусить губу и заплакать. Но сейчас она сидела на высоком помосте по правую руку от императора, у всех на виду, и крепко вбитые дамой О манеры ее не подвели. Она лишь только крепко прикусила щеку изнутри, чтобы выдержать весь этот кошмар. Болела голова, болело сердце, ее начало подташнивать. Казалось, что она снова вернулась в тело Хэ Су перед своей смертью.       А потом все закончилось. Ну, в принципе, ночь только начиналась, впереди ее ждали, кроме самой брачной ночи, приготовления к ней. Но Су была счастлива уже оттого, что ей было позволено скрыться с центральной праздничной площади, где продолжали веселиться гости.       Служанки, так же осторожно, как и утром, направляли ее, и девушка могла даже закрыть глаза. Привели ее в богатые покои императрицы и стали быстро разоблачать. Су чуть не упала, когда ее голову освободили от свадебной короны, весившей к тому времени уже целую тонну. Но опомниться ей не дали.       Быстро подхватив безвольную усталую госпожу, прислужницы отконвоировали ее в купальную комнату, которая была, конечно, не такой, как купальни Дамивона, но гораздо больше, чем ванная в ее сеульской квартире. Всегда самостоятельная и независимая, Су была счастлива помощницам, которые просто начали приводить ее в порядок, готовя к приходу мужа, что в другое время вызвало бы бурю протеста. Но сейчас госпожа умудрилась даже задремать в теплой воде, и не заметила, как ее оттуда выудили, отерли и облачили в красный свадебный ханбок. Заново переплетя ей волосы, уже украсив их золотыми заколками и легкой диадемой, ее со всем почтением посадили на край широкой кровати, застланной красным покрывалом. Тут же принесли красный шелковый платок, который набросили ей на голову, так быстро, что она даже не успела разглядеть светлое помещение. Теперь она могла видеть только силуэты. Девушки, что помогали ей, встали перед ней и поклонились, а потом быстро покинули комнату, оставив ее одну.       Она не знала, сколько просидела в тишине, когда услышала, как распахиваются двери. Звук размеренных шагов отдавался в груди. Высокая темная фигура приближалась все ближе и ближе, пока не остановилась прямо перед ней. Су сглотнула, сердце было готово выскочить из груди.       Тени переместились, и край платка, закрывавший ее лицо был поднят. И она первый раз за сегодня встретилась с его прямым взглядом. Темные глаза были так близко, внимательно ее оглядывали. Су замерла, жадно вглядываясь в родное лицо. Еще немного и...       Что-то вспыхнуло в глубине его глаз. Он отдернул руку, гладкая тонкая ткань соскользнула с головы на пол, когда она качнулась ему навстречу. Его губы дрогнули, и не сказав ни слова, император быстро вышел из комнаты, оставив пораженную девушку с открытым ртом.       "Как ты мог не узнать!" - хотелось крикнуть ей, но она будто приросла к месту, на котором сидела. Ноги дрожали, а в груди разливалось горькое вино разочарования.       Давно его никто не видел в такой ярости. Все встречные, столкнувшись с ним по дороге, бросались врассыпную, будто от огнедышащего дракона, даже не пытаясь предположить, что или кто посмел его разозлить до такой степени. И правильно. Это они мудро поступали. Сейчас бы его не остановила никакая армия.       Следом за ним бежала его свита, которая должна была ожидать его за дверьми брачных покоев. Но вместо скучного ожидания окончания брачной ночи, все они неслись неизвестно куда, молясь только, чтобы нежданная немилость не коснулась никого из них. Разъяренный владыка, не обращая внимание ни на кого, пересек несколько дворов, пока не влетел в покои, которые всегда занимал 13-й принц Коре. Сопровождение осталось стоять на улице, боясь привлечь к себе лишнее внимание.       БэкА, которому было не интересно разглядывать чужих кисен, с чувством выполненного долга собирался уже на боковую, когда к нему заявился словоохотливый и немного пьяный от счастья и выпитого вина дядюшка. Родственник был не плохим человеком, не без недостатков, конечно, но иногда он был довольно навязчив. Правда, когда в покои ворвался мрачный жнец в обличии Его Величества (или наоборот), господин Ким испуганно икнул и моментально протрезвел. Но, поскольку взгляд, обещающий все муки преисподней, был направлен на легкомысленного племянника, многоуважаемый родственник по стеночке просочился на выход.       Принц, который всю свою жизнь наивно полагал, что все приличные люди после заключения брака занимаются чем-то определенным, но никак не ходят потрошить гостей и родственников, прирос к стулу, на котором сидел, и удивленно таращился на зрелище, которое не видывал несколько лет.       - Ты! - процедил император, гневно раздувая ноздри. - Ты это специально сделал?       - Что? - моргнул БэкА, пытаясь вспомнить, чего он сегодня успел натворить, чтобы обидеть венценосного брата, который мог спустить ему с рук все, включая, наверное, измену и мятеж, до такой степени.       - Зачем ты притащил ее сюда? - буквально зарычал Кванджон. - Свою сестру, эту... эту Су... Айщщ... Думал, если она похожа, то я поблагодарю тебя, да? Думаешь, что я настолько безнадежен, что мне можно подложить любую девку? Значит, так ты обо мне думаешь, что со мной... что меня... Ну, что ты молчишь!       - Ааа... - только и смог выдавить принц, хлопая глазами, пораженный не столько богатой фантазией Его Величества, сколько непривычным взрывом эмоций. Выглядел он при этом настолько по-детски искренне изумленным, что император даже как-то подостыл. Поняв, что от брата ничего не добиться, по крайней мере, сейчас, Кванджон раздраженно скрипнул зубами и удалился.       После ухода императора в комнату осторожно заглянул перепуганный глава рода Ким, ожидавший увидеть не иначе, как растерзанную тушку незадачливого наследника.       - С вами все в порядке, Ваше Высочество? - осторожно вопросил он шепотом.       - Наверное... - неопределенно ответил принц, потом прищурился на дядю. - Вы что-то говорили о выпивке? Я с удовольствием составлю вам компанию.       Со, несколько успокоенный, быстро шел к покоям. Своим. Он не в силах был сейчас заставить себя смотреть на лицо, которое никогда не мог забыть. Почему, почему его новой женой оказалась девушка с похожими чертами лица? Нет, нет, он не хотел ее, не хотел погружаться в этот обман, иллюзию. Пусть похожа, она все равно не Су. Ему не нужна никакая замена.       Величественно вскинув голову, он шел по привычным коридорам. И только когда за его спиной с тихим шорохом закрылись двери его спальни, он позволил себе обессиленно опуститься на пол и тихо застонать от раздирающей душу боли.       Он мало чего боялся, его немногое могло сломить. И если он и просыпался в холодном поту, то только когда ему снилась смерть кого-то из его людей. Но оказалось, что у Небес, которые так любили глумиться над ним, было довольно богатое воображение.