☠☠☠
Кёнсу вздыхает и сдвигает очки на кончик носа. В последнее время он не может сосредотачиваться на работе, как раньше, и часто ловит себя на том, что давно смотрит в одну точку. Что, впрочем, неудивительно. Высыпаться он лучше не стал. — Чунмён, сделай мне кофе покрепче. Чунмён смотрит критически, но не возражает. — Не знаешь, есть поблизости приюты для бродячих животных? — Тебе зачем? — Хочу завести кошку. — Кошку? — Или кота. — Зачем тебе кошка? Ты же не любишь животных! — Кто тебе сказал? — искренне удивляется Кёнсу. — Люблю я животных. — Кошка — это серьёзный шаг. Начни с кого-то поменьше для начала. Канарейка или рыбки, хомячок ещё вариант, они всего пару лет живут, если что… Оппа? Оппа! Кёнсу забирает кофе и возвращается в мастерскую. Интересно, как Бэкхёну удаётся работать в такой обстановке? Кёнсу делает глоток, передёргивает плечами и вспоминает, нет ли у него чего такого алкогольного, что добавляют в кофе. Ему бы не помешало. На дворе февраль, холодно, но куда сильней, чем должно бы. Кёнсу пробирает до костей и не отпускает даже ночью под одеялом, хотя отопление работает на полную. У Кёнсу точно нет депрессии, моральной травмы или ещё чего-нибудь столь же бессмысленного, у него просто не получается жить по-старому. А по-новому он пока что не научился. Нужно придумать, чем заполнить пустоту. Кёнсу ставит кружку на стол и выуживает блокнот из ящика. Все гуру саморазвития, о которых за годы совместной работы ему прожужжала уши Чунмён, советуют сначала составить план. Кёнсу ставит цифру один и задумывается. Он не против планов, он не представляет себе цель. Не то чтобы у него хорошо было с целями раньше, но сейчас, когда жизнь с чистого листа начинается, цель он не представляет тем более. Жить счастливо? Так Кёнсу и сейчас не страдает. Достичь чего-то? Его не интересует карьера, победы в конкурсах или миллион долларов на счету, он отлично проживёт без достижений. Кёнсу и машину-то не завёл по той причине, что содержать её дороже, чем такси вызвать. Путешествовать? К несчастью, места без людей чаще всего неудобны, а то и просто опасны, Кёнсу не согласен вернуться домой покусанным кровососами, со сломанной рукой или не вернуться вовсе. Пусть рискуют те, кому за это деньги платят, а он посмотрит по телевизору. Планирование затягивается. Кёнсу выливает остывший кофе и идёт за новым. Может, его осенит, пока Чунмён сварит, или когда он будет сверлить взглядом упорно сидящего в углу Бэкхёна. Бэкхён не мешает, но вызывает холодное любопытство. Зачем приходить почти каждый день и сидеть до закрытия, стуча по клавишам? Бэкхён почти не пытается разговаривать, не флиртует и не лезет с выяснением отношений, смысл его появления от Кёнсу ускользает. Тем более, что Кёнсу ясно сказал, ничего Бэкхёну не светит. — Вредно пить столько кофе, — ворчит Чунмён, протягивая ему кружку. — Я про него забываю, — Кёнсу делает глоток. Кофе горячий и крепкий, как раз то, что нужно. — Свари ещё одну кружку. А лучше иди, наведи порядок на столиках, я сам сварю. Чунмён надувается, но уходит. Кёнсу варит ещё кофе и идёт с двумя кружками к Бэкхёну. Ставит на столик рядом с ноутбуком, Бэкхён дёргается от неожиданности и поднимает глаза. — Кофе, — Кёнсу садится и ставит кружку перед собой. — Спасибо, но я уже зелёный чай пью. — С каких пор? — Кёнсу поднимает брови, высчитывая. — То есть это мы для тебя меню изменили? Бэкхён пожимает плечами и поправляет его съехавшие очки. — За кофе спасибо. Кёнсу… — Что тебе помогло, когда вы с Чанёлем сошлись? — Бэкхён отводит взгляд, как будто его смущает вопрос. — Ты ведь научился жить по-новому. — Почему ты спрашиваешь? — Интересно, — Кёнсу наклоняет голову. — Может, у тебя цель какая была. — Я понял чего хочу, мне нужен был диплом. Чанёль был частью причин, первым, кто интересовался мной серьёзно, — Бэкхён осекается. — Первым, в ком я этот интерес увидел. — Значит, Чанёль помог. — Кёнсу, сколько раз повторять… — Бэкхён берёт его за руку. Кёнсу смотрит сначала на руку, потом Бэкхёну в глаза. Тот кажется раздражённым, но взгляд не отводит. — Да помню я, помню, вы всегда были только друзьями. — Кёнсу не может удержаться от шпильки. — Даже в постели. Это не ревность, не волнуйся. — Мы давно не спим вместе, — чеканит Бэкхён. — Он о тебе заботится, — Кёнсу высвобождает руку. — Еду тебе делает, пускает пожить. Это с тобой мы давно вместе не спим. Пей кофе, спасибо за помощь.☠☠☠
Кёнсу ворочается с боку на бок. Холодно, даже второе одеяло не помогает, Кёнсу мёрзнет и просыпается каждые пятнадцать минут. Ему точно нужна грелка. Кёнсу выбирается из-под одеял и идёт в душ. Струи обжигающе горячие, пять утра, Кёнсу бы с удовольствием поспал дальше, но не сможет, по опыту знает. Он дремлет под душем минут тридцать, пока не согреется, натягивает свитер потеплее и варит первую кружку кофе за сегодня. В телефоне одно непрочитанное сообщение, вчера в половине двенадцатого, Кёнсу набирает номер и зажимает телефон плечом. — Утра, — говорит он. — Я твоего парня разбудил? — Он не ревнивый, — Чондэ зевает. — Но, на твоё счастье, я сегодня дежурю. Ты как? — Не знаю, — медленно говорит Кёнсу. — Холодно. — Зима же, — Чондэ снова зевает. — Мне холодно. Кёнсу не знает, как объяснить. Чондэ некоторое время молчит, Кёнсу успевает выпить почти половину кружки. — Может, приедешь? — Да нет, зачем. — Мы купили для тебя коврик. Кёнсу против воли смеётся. — Сам справлюсь. Чондэ, — он молчит, спрашивать о таком неловко, даже и бывшего. Особенно, бывшего. — До меня… Что тебе помогло? — Влюбиться, — голос у Чондэ уже не сонный. — Я не хочу влюбляться, — Кёнсу трёт переносицу. — Я хочу научиться жить заново. — Тебе в любом случае придётся страдать. — Не поверишь, я уже давно это делаю. Хотелось бы перестать. Чондэ молчит несколько секунд. — Делай то, что обычно делаешь. Начни делать что-нибудь новое, чего никогда не делал. Продолжай с ним общаться, тренируй выдержку. Ты что чувствуешь, когда вы встречаетесь? — Ничего, — Кёнсу на секунду задумывается. — Совсем ничего, разве что сожаление. — Тогда не избегай его. Позволь ему снова стать частью твоей жизни. Не вычёркивай совсем, так легче привыкнуть. Помнишь, как в детстве выпадал зуб? Сначала очень странно, и всё время проверяешь пустоту языком, но со временем рана затягивается. — Ясно, — Кёнсу прочищает горло, голос садится. — Да здоров я, здоров! Чондэ всегда о нём слишком заботился, наверняка и сейчас беспокоиться начал. — Тебя морозит. — Это от одиночества, — Кёнсу понимает уже после того, как сказал. — Не бери в голову. У меня тут Чунмён, и вообще есть, с кем поговорить. — Коврик, Кёнсу. — Не угрожай мне, — Кёнсу улыбается, но тёплых объятий Чондэ не хватает особенно сильно. — Бэкхён был со мной столько лет, что… Как ты меня терпел? — Это было нелегко, — серьёзно говорит Чондэ. — Поначалу. Потом ты одумался и стал меня любить. — Я и сейчас, — Кёнсу ставит пустую кружку в раковину и включает воду. — Надо тебе звонить иногда. — Звони, а то у тебя такие события драматические, а я не в курсе и не могу попкорн есть. — Буду, — Кёнсу ставит кружку в сушилку и неожиданно понимает, что хочет спать. — Прости, я, кажется, засыпаю. — Иди, — Чондэ усмехается. — Должен же ночью хоть кто-то поспать. — Уже почти утро, — Кёнсу сдерживается и не зевает. — Извини, что разбудил. — Я дежурю, помнишь? Хорошо, что разбудил! Кёнсу смеётся и сбрасывает вызов. Под одеяла ныряет, не раздеваясь, обнимает подушку и почти сразу же засыпает. Просыпается поздно. На часах без пяти два, тело наполняет почти забытое чувство хорошего отдыха. Кёнсу потягивается и идёт в душ. В магазине всё по-прежнему. Кёнсу встречает Чунмён с большими глазами и маркером в руке, Бэкхён подвисает за ноутбуком в углу. Кёнсу оттесняет её плечом и варит себе кофе. — А я думала, ты уехал, — говорит Чунмён. — Куда? — К дизайнеру? — Чунмён, опомнись, какой дизайнер, я людей люблю мёртвыми. — Ну... Тебя же не было почему-то. — Я нашёл любовника на одну ночь, мы прокувыркались до обеда, я его только что проводил, — говорит Кёнсу с серьёзным лицом. Чунмён тянется проверить следы. — Ким Чунмён, ты в своём уме? Чунмён что-то смущённо бормочет. Кёнсу берёт кружку с кофе, но не уходит. — Как у тебя дела тут? Помощь нужна? — Оппа хочет нанять мне помощника? Кёнсу оглядывает её со сверкающей диадемы на голове до носок чёрных замшевых сапожек. — Помощницу. Будете завлекать посетителей милотой и сексуальностью. Чунмён хлопает ресницами, не зная, как реагировать. Кёнсу треплет её по щеке и уходит в мастерскую. Нужно придумать что-нибудь новое.☠☠☠
Кёнсу понимает, что Чунмён стоит рядом и что-то говорит, довольно давно. — Я тебя не слушаю, Ким Чунмён, ты мне кажешься. — Ну, оппа, ну пожалуйста! — она приседает на одном месте, чтоб не прыгать. — Понятия не имею, о чём ты. — Ну мне очень-очень надо! Он отрывается от эскиза. Чунмён достаточно давно с ним работает, чтобы понять, что предыдущее нытьё он просто не слышал. — Отпуск, десять дней, манхва в юбилейный сборник, очень важно для моего продвижения. — Я надеюсь, они займутся ванильным сексом под цветущими вишнями? — Это джен. Ну, почти, — Чунмён чуть заметно обижается, чтобы ему не пришло в голову передумать. — Иди. Дашь потом почитать. — Спасибо! — она пищит от радости, обнимает его за шею и осыпает поцелуями. — Спасибо-спасибо-спасибо! Ты самый лучший оппа на свете! — Да, да, я знаю, — Кёнсу переносит благодарность стоически. — Я пошла! — Чунмён выпархивает из мастерской, пока он не передумал, и чем-то подозрительно шуршит в коридоре. — Чунмён! Ты же не прямо сейчас пошла? — Кёнсу прислушивается к шуршанию. — Чунмён! Видимо, прямо сейчас. Кёнсу берёт альбом и карандаши и идёт в магазин. К счастью или нет, зал пуст, Бэкхён тоже отсутствует, так что Кёнсу с чистой совестью переворачивает табличку, запирает дверь, выключает всё выключающееся и идёт в мастерскую. Как-то нужно прожить десять дней. Он бы с величайшим удовольствием закрыл магазин, но нельзя. Скоро День святого Валентина, люди захотят отдать ему денег. Кёнсу терпеть не может сидеть в магазине, но от денег тоже отказаться не может. Сегодняшнее малодушное бегство можно оправдать моральной неготовностью, но завтра Кёнсу придётся взять себя в руки. Ещё и перед Бэкхёном не опозориться. Кёнсу испускает мученический вздох. Эскизы затягиваются до глубокой ночи. Кёнсу не может заставить себя идти спать, зная, что с утра предстоит. Даже решение закрыть магазин на пару часов раньше облегчения не приносит. Кёнсу ворочается в постели, даже не особенно замёрзнув, и встаёт за пятнадцать минут до будильника. Он бы и открыл магазин попозже, но ему чувство долга не позволяет. И жадность. В двенадцать утра Кёнсу заканчивает расставлять десерты, варит кофе с терапевтической ложкой ликёра и переворачивает табличку на двери. Людей, к счастью, нет, и в двенадцать двадцать никто магазин не штурмует. Кёнсу немного расслабляется и даже рискует сходить за альбомом в мастерскую. Он отсутствует не так долго, но, когда возвращается, Бэкхён сидит в своём привычном углу. Кёнсу заваривает зелёный чай, берёт чайную пару и идёт к его столику. — Спасибо, — говорит Бэкхён, не отрывая глаз от экрана. — На здоровье. Бэкхён дёргается и поднимает глаза. — А где?.. — В отпуске. Рисует в какой-то там юбилейный выпуск. Так что следующие десять дней здесь я. — Ты запомнил, что я чай пью. — Ты единственный, кто его пьёт, конечно, запомнил, — Кёнсу вздыхает. — Понадоблюсь — зови. — Посидишь со мной? — Мне надо работать. — Заказы? — Продажи, — Кёнсу едва заметно кривится. — Десять дней непрерывного общения. Надеюсь никого не убить. — Найми кого-нибудь. — На десять дней? Больше проблем, да ещё и объяснять всё придётся, и тогда я точно убью. — Не может быть всё так плохо. Кёнсу идёт обратно за стойку. Все говорят, что не может. Он и сам знает, что слишком долго привыкает к людям, но, когда Бэкхён на это указывает, звучит гораздо обидней. Он любит тишину и одиночество, ему почти физически плохо, когда малознакомые люди подходят слишком близко, обдают его крепким запахом своего парфюма и вываливают ворох совершенно ненужной информации. Если бы покупатели точно знали, чего хотят, и быстро расплачивались, Кёнсу бы, может, и относился к ним по-другому. Магазин постепенно наполняется людьми. Кому-то нужен кофе и пончики, кто-то пришёл за подарком, но большинство хочет просто глазеть. К восьми вечера Кёнсу тихо сатанеет и готов удавить каждого, кто не протягивает ему деньги. Ещё и мусор на пол скидывают. Кёнсу напоминает себе, что клиентов бить нельзя, но заставить их съедать крошки из-под стола очень хочется. — Один маффин с малиной, если остался! — Кёнсу стискивает зубы и оборачивается рывком. — Ладно, ладно, — Бэкхён примиряюще поднимает руки. — Я возьму сам. — А, — Кёнсу отпускает немного, он машет рукой. — Тебе принесу. — Почему только мне? — Кёнсу переворачивает табличку. Сегодня он обслуживать не в состоянии. — Кёнсу? Кёнсу! Кёнсу отмахивается, варит себе кофе с уже совсем не терапевтической дозой ликёра и кладёт на тарелку маффин. Чистые приборы кончились, но и чёрт с ними, пусть Бэкхён руками ест. — Не трогай меня, — он ставит маффин на стол. — Нужна ложка — помой сам. Бэкхён пододвигает маффин к нему. — Тебе нужнее. Кёнсу садится за стол и трёт лицо ладонями. Всё тело ломит, как будто он диван и печь по мастерской целый день двигал. Что-то стучит по столу рядом, на его плечи ложатся чужие ладони. Кёнсу напрягается и поднимает голову. — Я сказал не трогать. — Тебе нужен массаж, от напряжённых мышц болит голова. — Бэкхён! — Ладно, — Бэкхён убирает руки и садится напротив. — Я помочь хочу. Нельзя бить клиентов, напоминает себе Кёнсу. Даже если это Бэкхён. — Скажи спасибо, что я тебя вслед за всеми не выгнал. — Спасибо, — говорит Бэкхён. Кёнсу делает два больших глотка кофе и отодвигает маффин обратно к Бэкхёну. — Можешь сидеть тут, если хочешь. Я в мастерскую. Закончишь раньше — скажи, закрою за тобой дверь. — Бэкхён откидывается на спинку и демонстративно кладёт руки перед собой. — Да, я не люблю людей. Когда меня трогают, тоже не люблю. С тобой никак не связано. — Я ничего такого не говорил. Кёнсу передёргивает плечами. — Вот и не говори. Как Чунмён справляется. — Привыкла? — К этому невозможно привыкнуть, — Кёнсу снова передёргивает плечами. — Когда я к тебе прикасался, тебе тоже не нравилось? Кёнсу наклоняет голову то к одному плечу, то к другому. Бэкхён ждёт, пока он закончит. — Это другое. — Почему? — Потому что, — Кёнсу не в настроении разговаривать. Бэкхён молчит. — Да не заставлял я себя. Ты был один и мне на нервы не действовал. И ты мне нравился, это важно. — А сейчас, значит, нет? — Бэкхён усмехается. — Не начинай, — Кёнсу закрывает глаза и опускает плечи. — Я не в настроении сдерживаться, услышишь много лишнего. Я же просил не трогать. Кёнсу выпрямляется. Бэкхён сидит как сидел. — И не собирался. Кёнсу неловко, но не настолько, чтобы извиняться. — Заваришь себе чай, если нужно. Машину я потом выключу. Спасибо за кофе. Кёнсу бьёт дрожь, он допивает кофе и идёт в мастерскую. Он полночи ворочается под одеялами. Заснуть, зная, что ждёт его утром, не получается. Под утро ему удаётся задремать, но ненадолго. Звон будильника Кёнсу встречает с больной головой. Перед рабочим днём даже есть не хочется. Кёнсу спускается в мастерскую и даже успевает пару часов поработать. Можно было бы взять с собой что-нибудь мелкое и доделать в магазине, но вряд ли посетителей будет меньше, чем вчера. Хотя вчерашняя выручка была ничего так. Кёнсу переворачивает табличку со смешанными чувствами. Бэкхён приходит почти сразу. Ставит сумку с ноутбуком на стул и расстёгивает пальто. Кёнсу вздыхает и бросает зелёный чай в чайник. К тому моменту, как Бэкхён садится за ноутбук, Кёнсу достигает нужной степени духовного просветления. — Утра, — он ставит чайник и чашку рядом с Бэкхёном. — Привет, — Бэкхён улыбается немного холодно. — Насчёт вчерашнего, — Кёнсу садится за стол. — Извини. — Бэкхён делает удивлённое лицо, но вслух ничего не говорит. — За вчера и за сегодня. К тебе это отношения не имеет. — Тогда зачем извиняешься? — Я не самая лучшая компания после работы. — Бэкхён тянется накрыть его руку своей. Кёнсу встаёт. — Удачи с творчеством. Сегодня посетители распределены по времени равномерно. Они не наседают, не толпятся, не нудят в уши, Кёнсу почти привыкает их терпеть. Почти — потому что мусор они всё так же бросают на пол. Где-то в середине дня Бэкхён исчезает. Кёнсу даже толком не понимает, когда, просто видит, что столик в углу пуст, а пальто нет на вешалке. Кёнсу отворачивается и дожимает молодящуюся деву лет сорока. Молодящаяся дева уходит с двумя пакетами и торжествующей улыбкой. Кёнсу сначала не понимает, почему, но потом обнаруживает визитку за кассой. — Отлично, — ворчит Кёнсу. — Просто супер. Всю жизнь мечтал. Хорошо, хоть Чунмён не видит. — Чего не видит? Бэкхён появляется внезапно и не вовремя. Как обычно, собственно. — Ничего, — Кёнсу засовывает визитку обратно за кассу. — Зачем вернулся? — Работать, — Бэкхён ставит на стойку рядом с ним пакет. — Не ожидал? — Ну, в общем, нет. — Кёнсу заглядывает в пакет. Не то чтобы ему интересно. — Чай заварить? — Если можно, — Бэкхён оглядывается, в магазине никого нет. — Я тебе принёс. В компанию не набиваюсь, но ты поешь. — Кёнсу поднимает глаза. — Ты же не завтракал. — Тебе-то какая… — Кёнсу осекается. — То есть это не у Чунмён проснулась забота. — Ну. Нет, — Бэкхён неловко пожимает плечами. — Ясно, — в пакете две коробки и одноразовые палочки. — Присоединишься? Бэкхён мотает головой. — Можешь в мастерской поесть. Я позову, если что. Кёнсу медленно кивает и берёт пакет. — Попробуй булки с корицей и сыром. Сегодня редкий случай, когда их есть можно. Кёнсу растягивает обед на двадцать минут, а потом и на полчаса. Он бы и ещё посидел, но совесть не позволяет. Магазин открыт, и в магазине могут быть посетители. И посетители снова крошат еду под стол. Кёнсу вздыхает и идёт в магазин. Прямо на импровизированную автограф-сессию с сияющим Бэкхёном и десятком поклонников. — А вот и хозяин! Именно он дарит вдохновение для моей следующей книги! — восклицает Бэкхён. Кёнсу воздух попадает не в то горло. — Теперь можете купить всё, о чём я вам рассказывал. Поклонники Бэкхёна тянутся к кассе, Кёнсу пробивает и упаковывает, отвечает на одни вопросы, сверлит взглядом в ответ на другие, игнорирует третьи. Поклонники постепенно рассасываются, Кёнсу вздыхает с облегчением. — Если ты так поднимал выручку, то не стоило, — хотя сумма радует. Бэкхён заслужил чай за счёт заведения. — Нет. Не совсем. Не хотел тебя отвлекать, выхода не было. — Я ценю, — Кёнсу ставит чайник и чайную пару рядом с ноутбуком. — Поблагодарил бы дружеским поцелуем в щёчку, но лучше ограничимся устным выражением. Бэкхён, кажется, немного смущён. — Обращайся.☠☠☠
День, когда Чунмён возвращается, Кёнсу отмечает красным. Он бы и слезами радости оросил, но это уже слишком. Кёнсу возвращается в мастерскую, выписывает Чунмён солидную премию и пару бутылок ликёра себе, и запирается с заказами на неделю. Ему нужно восстановить душевное равновесие, работа и одиночество способствуют этому как никогда. Если бы Бэкхён не устраивал внезапные встречи с читателями, оттягивая внимание на себя, Кёнсу бы точно что-нибудь кому-нибудь сломал. Он Бэкхёну признателен до глубины души и строго-настрого наказывает Чунмён кормить его самыми вкусными десертами следующие десять дней за счёт заведения. Сам Кёнсу на всякий пожарный пару дней из мастерской не выходит. Сзади что-то подозрительно шуршит, Кёнсу не оборачивается. — Я занят, иди обратно и закрой дверь с той стороны. — Шуршание приближается. — С той стороны, я сказал! — Это я, — Бэкхён появляется в поле зрения со знакомым пакетом. — Ты уже давно тут. — У меня заказ, — и он не собирается прерываться ради Бэкхёна. — Расписной череп? — Бэкхён заглядывает через плечо. — Отойди, свет загораживаешь. Хочешь смотреть — зайди за другое плечо. — У тебя же лампа. — Кёнсу молча указывает концом кисточки за спину. — Тебя давно видно не было. — Это не из-за тебя, — Кёнсу вытирает кисточку. — Это из-за них. Хочу отдохнуть немного. Он шевелит плечами, разгоняя кровь. — Размять? — Бэкхён ставит куда-то пакет и осторожно кладёт руки ему на плечи. — Да, если тебе нечем заняться, — Кёнсу наклоняет голову и закрывает глаза. Бэкхён массирует его шею и плечи, восстанавливая кровоток, приятно до мурашек. — М-м-м, ещё… Ещё чуть-чуть, и… — Не надо, — Бэкхён убирает руки с неловким смешком. — Спасибо. — Поешь. — Бэкхён, — он вздыхает. — Я обедал только потому, что это полчаса в одиночестве. Мне еда не нужна. — Ясно. Позволить стать частью жизни, вспоминает Кёнсу. Обычной, ничем не примечательной частью. — Но ты можешь поесть, если хочешь. Диван свободен. — Ты предлагаешь мне сидеть у тебя на диване? — Кёнсу даже голову поднимает, лицо у Бэкхёна на самом деле столь же удивлённое, как голос. — Если не будешь мешать. — В твоей мастерской? — Мне повторить? — Нет. — На взгляд Кёнсу, ответ звучит слишком быстро. — Нет, просто это… неожиданно. — Надеюсь, не пожалею, — Кёнсу усмехается. — Располагайся, а мне надо работать. Кёнсу поправляет очки и отключается. Заканчивает вечером, Бэкхёна уже нет, да Кёнсу и не рассчитывал. Он потягивается, убирает со стола и смотрит на часы. Половина первого, надо же. На диване лежит контейнер с сэндвичами с чем-то мясным. Есть не хочется, но завтракать он тоже вряд ли будет, так что Кёнсу открывает контейнер и берёт один из двух сэндвичей. Вкус так себе, но надо же что-то есть. Надо поблагодарить Бэкхёна при случае. Кёнсу дожёвывает сэндвичи, пока доходит до квартиры, выбрасывает контейнер и идёт в душ. Постоять под горячей водой минут пятнадцать, пока не разморит, и под одеяла. Хочется верить, что сегодня он проспит несколько дольше, но вряд ли, конечно. Спит он, впрочем, почти до пяти утра. Жизнь постепенно входит в спокойное русло. Кёнсу как следует завтракает, работает до обеда, пьёт кофе с Бэкхёном и работает дальше. Бэкхён приходит с упорством, достойным лучшего применения, и Кёнсу никак не может понять, зачем ему это надо. Он и прямо спрашивает, но Бэкхён отшучивается. Это, признаться, раздражает. На Бэкхёна ему, в общем, плевать, но Кёнсу привык понимать, что происходит. Сегодня Кёнсу решает перехватить инициативу, просто для разнообразия. Он выходит в магазин, варит кофе и садится к Бэкхёну за столик. Тот улыбается как-то странно. — Не ожидал? — Кёнсу делает глоток. Бэкхён делает какое-то непонятное движение. Не то кивает, не то пожимает плечами. — Я думал, у нас традиция. — Новый уровень отношений? — Кёнсу усмехается. — Не обольщайся, ты мне больше не интересен. Бэкхён выдыхает сквозь зубы. — Ты мог бы не напоминать об этом при каждом удобном случае. — Мог бы, — Кёнсу снова отпивает кофе. — Но мне кажется, что ты неверно оцениваешь ситуацию. Ложные надежды и всё такое. — Всё я верно оцениваю. — Тогда зачем приходишь? — Кёнсу ловит проскальзывающее смятение. — Ты работаешь дома и по ночам, тебе так удобнее. — Решил сменить обстановку. Вдохновение кончилось. — Ты не работаешь по вдохновению. У тебя чётко спланированный рабочий процесс. — Какая тебе разница? Заботишься обо мне? — О себе беспокоюсь. — Я не навязываюсь. — Нет, это и странно, — Кёнсу наклоняет голову к плечу. — Не навязываешься, не флиртуешь, просто сидишь в углу и иногда помогаешь. Не понимаю. — Люди меняются. — Но не ты, — Кёнсу жестом останавливает возражения. — Ты слишком целеустремлённый. Тебе что-то нужно, но я пока не понимаю, что именно. — Я говорил. — На больную мозоль давлю, да? — Кёнсу в задумчивости стучит пальцами по столу. — Ну, извини. Надо было раньше сказать, ты прав. Но это… тяжело. Смотреть на тебя и понимать, что ничего для тебя не значил. И никогда не буду значить. — Кёнсу… — Я бы мог быть как Чанёль. — Кёнсу не слушает. — У вас отношения. Он же не прыгал в постель, правда? Он по-другому твоё внимание привлёк. — Тебя зациклило? Ты хочешь, чтобы я извинился за отношения с ним? — Не за что извиняться. — Кёнсу легко пожимает плечами. — Ты такой, какой есть. Это мои проблемы, что я о тебе думаю. — Вот именно. Ты придумываешь, — с нажимом говорит Бэкхён. — Ну, сейчас-то я спрашиваю. А ты не хочешь отвечать. — Бесит, правда? — Не сказал бы. Раздражает немного, но это потому, что я привык контролировать происходящее в своей жизни. Ладно, не буду тебя отвлекать. Кёнсу встаёт из-за стола. Интересно, Бэкхён нервничает, если спрашивать напрямую. Боится, что Кёнсу догадается? Или ему просто неловко? В любом случае, проблемы Бэкхёна больше его не касаются. Кёнсу даже удивляет, насколько. Чондэ был прав, когда бывший возлюбленный становится частью обычной жизни, значительно легче. Февраль подходит к концу, ему на смену приходит март, но теплее не становится. Кёнсу даже вешает в спальне градусник, чтобы цифры напоминали о том, что проблема не в отоплении. Он всё так же спит под двумя одеялами, всё так же жуёт принесённый Бэкхёном обед и по-прежнему недоумевает, какого чёрта сам Бэкхён всё ещё здесь. Уже два месяца прошло, как расстались. Бэкхён действует на нервы. Несильно, но постоянно, как комар. Он ничего не делает, не говорит, почему приходит, но Кёнсу знает, что он здесь. Знает и борется с раздражением. Хоть бы на интервью ходил, или как их там. А ещё Чондэ требует своей доли веселья. «Как дела? Ты ещё не сжёг его по частям?» — Да, — Кёнсу набирает номер и зажимает телефон плечом. — Ещё не сжёг. Но подумываю. Чондэ смеётся. У Кёнсу каждый раз на сердце теплеет от его смеха. — Если что, звони мне, алиби обеспечу. — Договорились. — Так как с успехами? — Да никак, — Кёнсу задумчиво вытягивает кисточку из стакана. — Он всё ещё сидит каждый день в магазине и надеется начать меня бесить. — Ещё не начал? — Нет, но он ближе к цели, чем раньше. — Ты с кем-нибудь познакомился? — Нет, зачем. — Не зачем, просто. — Зачем мне знакомиться с людьми? Их и так слишком много. — Потому что ты не делал этого никогда. — Чондэ, я завязал с отношениями. — Не для этого, — Кёнсу узнаёт особые нотки в его голосе, как всегда в моменты, когда Кёнсу упорствовал, а Чондэ нужно было ему объяснить. — Только познакомиться. Сходи на выставку и заговори там с тремя любыми людьми. — Я прямо там перепилю кого-нибудь пропуском. — А ты тренируй выдержку. Если не перепилишь, Бэкхёна выносить будет значительно легче. — Это крайне сомнительный план. — Я предложил бы сайт знакомств и три свидания в мастерской, но у тебя печь для обжига. Кёнсу смеётся. Одной из причин их взаимопонимания всегда был здоровый врачебный цинизм Чондэ. — Ладно, я попробую. — На следующей неделе. — Это слишком быстро. — Ты хотел перестать страдать, — парирует Чондэ. — Я тебя за язык не тянул. — Хотел, — Кёнсу вздыхает и вытаскивает ещё одну кисточку. — Теперь вот думаю, может, достаточно его просто выгнать? — Ты его уже в прошлый раз избегал. Помогло? — Я его любил в прошлый раз. — Но ты всё равно не знаешь, как жить дальше. Тебе нужно заполнить пустоту. — И поэтому мне нужно знакомиться? — Другому я бы посоветовал с парашютом прыгнуть, но для тебя знакомиться покруче экстрим. Что правда, то правда. Чондэ очень хотел прыгнуть и его уговорил, но на Кёнсу особого впечатления не произвело. — И что, я сразу вылечусь? — Нет, но на время обо всём забудешь. В любом случае, что ты теряешь? Деньги за билет? — Их тоже не хотелось бы. — Кёнсу трёт лоб. — Хорошо, я подумаю. — Не подумаешь, а пойдёшь! — Хорошо, я подумаю, когда сходить. Иди, тебя там заждались страждущие. — Чондэ хочет сказать что-то ещё, но Кёнсу не даёт. — Иди, иди! Поправь им здоровье. Я позвоню, если что. Кёнсу сбрасывает вызов и отключает звук, просто на всякий случай. Вряд ли Чондэ будет ему сегодня звонить, но он может и завтра. А объяснять, почему он никуда не собирается, Кёнсу не готов. Через неделю периодических напоминаний он уже думает, что говорить с Чондэ было плохой идеей. Чондэ не нудит, не настаивает, но его невысказанный вопрос висит в воздухе. Порой кажется, что непосредственно над головой Кёнсу. «Хорошо, я схожу!» — пишет он в ответ на очередное напоминание. Чондэ тут же присылает список. Список чудовищен чуть более, чем полностью. Кёнсу и сам понимает, что сейчас странное искусство в чести, в конце концов, его искусство тоже обычным не назовёшь, но всё-таки современных течений старается избегать. К несчастью, всё, что проходит, современное. Кёнсу уверен, что даже знакомиться ни с кем не придётся, он сразу кого-то убьёт. — Чондэ, я согласен познакомиться в книжном магазине, — Кёнсу набирает номер и говорит, не дожидаясь приветствия. — В каком магазине? Ты в курсе, сколько времени? — Чондэ зевает. — Нет, а сколько? — Чондэ невнятно булькает. — Какая разница? Речь идёт о моём будущем. — Нет, не прокатит. — Арт-кафе? — Где ты будешь приглашённой звездой? — Вечер знакомств? — Для тех, кому за тридцать? — Чондэ хихикает. — Нет, Кёнсу, только выставка. Я присылал тебе список. — Чондэ, ты врач. Ты должен спасать людей, а не подвергать их опасности. — Не трусь, всё нормально там будет! Я видел какие-то черепки. Посмотри про династию Хань. Или Мин. — Археологическая выставка? — Чондэ угукает. — Может, ещё музей естествознания предложишь? — Нет, не предложу, там дети. Кёнсу, возьми себя в руки и посмотри на черепки и ковры. Может, там будут мумии, и ты найдёшь вдохновение. А мне спать пора. Чондэ снова зевает и отключается. Кёнсу смотрит на телефон и обнаруживает, что уже полтретьего ночи. Это даже для него слишком. Он встаёт из-за стола, потягивается и обнаруживает записку на кружке с остывшим кофе. «Оппа, там Бэкхён-оппа спит, пожалуйста, позаботься о нём! — пишет Чунмён. — Я пыталась его разбудить, но не смогла». — Что значит «спит»? — вслух удивляется Кёнсу. — Что он вообще тут делает? Кёнсу прячет записку в карман и идёт в магазин. Хочется верить, что никакого Бэкхён там нет, и тревога ложная, но Бэкхён действительно сидит в своём углу, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. — Просыпайся, тебе домой пора, — Кёнсу трясёт его за плечо. — Бэкхён. Бэкхён! — Да, да, я уже, — Бэкхён выпрямляется и подставляет лицо. — Сколько до эфира? Какой, к чёрту, эфир? — Бэкхён, ты в моём магазине, — Кёнсу снова трясёт, сильнее. — Кёнсу? — Бэкхён разлепляет веки и с трудом фокусирует взгляд. — Что ты тут… А я где? — В моём магазине, — терпеливо повторяет Кёнсу. — Где машина? — Не знаю, там где-то… навер… — Бэкхён снова приваливается к стене и закрывает глаза. — Тебе домой пора! — Кёнсу трясёт его безо всякой жалости. — Вставай давай, завтра на работу, опять мне на нервы действовать. Бэкхён невнятно мычит. Кёнсу выпрямляется. Можно вызвать такси, конечно, но где гарантия, что таксист дождётся, пока Бэкхён в дом войдёт, а не сразу уедет? Можно было бы позвонить Чанёлю, чтоб встретил, но Кёнсу не знает его телефона, а у Бэкхёна… Кёнсу обшаривает его карманы, нажимает на кнопку и видит запрос авторизации. — Какой у тебя пароль на телефоне? — Кёнсу хлопает его по щеке. — Бэкхён! — Что? — Пароль какой? — 1201. Кёнсу закатывает глаза. Ясно, Чанёлю позвонить тоже не вариант. Придётся вести к себе. — Вставай, пойдём спать. — Бэкхён не реагирует, приходится снова похлопать его по щеке, а потом и потрясти как следует. — Я не сплю! — Бэкхён снова выпрямляется. — Кёнсу? — Поднимайся и за мной. — Я лучше здесь… Ай! — Кёнсу тянет его за ухо. Больно, зато с гарантией. — Что?! — Вставай. Бэкхён больше не возражает. Поднимается и плетётся за ним через мастерскую и заднее крыльцо в квартиру, снимает туфли и засыпает, привалившись к стене, пока Кёнсу идёт за подушкой и одеялом. Своей подушкой и своим одеялом. Видимо, сегодня он спит в тёплой одежде. — Ай! — Бэкхён снова почти просыпается. — Да не сплю я! — Будешь не спать на диване. — Почему на диване? — Потому что. Раздевайся. Бэкхён стаскивает пиджак, но на свитере снова клюёт носом. Бирюзовом свитере с кроликом на левой стороне. — Самокритично, — Кёнсу хмыкает. — А говорил, что изменился. — Изменился, а ты не хочешь замечать, — жалуется Бэкхён. Кёнсу стягивает с него свитер, расстёгивает рубашку и брюки. Бэкхён стоит, покачиваясь, и не помогает. Кёнсу спускает его брюки и толкает к дивану, Бэкхён путается в ногах и падает, вползает на короткий диван и сворачивается калачиком. Кёнсу накрывает его одеялом и хмыкает второй раз. Идиллия. — Спокойной ночи, Кёнсу, — Бэкхён обнимает подушку. — Вроде того. Кёнсу вешает его одежду и идёт в душ. Тёплая толстовка у него есть, а со штанами не очень, он не думал, что понадобятся тёплые штаны в отапливаемом доме, но вот поди ж ты. Кёнсу находит в шкафу самые тёплые, натягивает толстовку и ныряет под одеяло. Если повезёт, до пяти он не замёрзнет.☠☠☠
Тепло, уютно, просыпаться совершенно не хочется. Кёнсу и не просыпается. Согревшееся разнеженное тело шевелится с трудом, Кёнсу вытаскивает затёкшую руку из-под подушки и снова погружается в сон. Спину греет одеяло, сзади раздаётся уютное сопение, идеальное утро. Кёнсу теснее прижимается спиной и в награду получает объятие. Кёнсу открывает глаза. Он вчера один засыпал, какие объятья? — С добрым утром, — сонно бормочет Бэкхён. — У тебя ужасно неудобный диван. — Что ты здесь забыл? — Диван неудобный, — Бэкхён обнимает его так уютно, так правильно, словно полжизни тренировался. — Зато у тебя постель удобная, мог бы поспать в ней. — Мы оба в трусах и под разными одеялами, даже твоя чопорная душонка должна быть удовлетворена. — Поспал? Скатертью дорожка. — Зачем вообще меня было впускать! — Бэкхён переворачивается на спину и раздражённо вздыхает. — Чунмён попросила о тебе позаботиться. — Стоило так трястись за своё личное пространство, если ты сдался при первой же просьбе! — Надо было оставить тебя под дверью в магазине? Учту на будущее. — Ну прости, я не хотел тебя травмировать! — Переживу, — Кёнсу вылезает из-под одеяла. Без тёплого тела под боком сразу становится холодно. — На завтрак, надеюсь, не останешься. Бэкхён за спиной давится смехом. — Кёнсу, не стоило так соблюдать предосторожности! Клянусь, я не собирался посягать на твою честь. — Может, я был бы не против. Кёнсу идёт в душ, не оборачиваясь. Лучше уж двусмысленная фраза, чем настоящая причина. Если повезёт, Бэкхён уйдёт прежде, чем он душ примет. По крайней мере, Кёнсу очень этого хочется. Увы, Бэкхён ждёт его на кухне, вооружившись сковородой. — Плата за гостеприимство, — Бэкхён показывает пустую сковороду. — Готовлю хуже тебя, но на яичницу умения хватит. Присоединяйся! — Я не завтракаю, — Кёнсу идёт к кофеварке. — С каких пор? — С тех самых, как перестал. — И в тёплой одежде спать начал тогда же? — Зима, — Кёнсу берёт кружку. — Холодно. — Бэкхён смотрит недоверчиво, но молчит. — Поешь — дверь за собой захлопни. — Больше ничего не хочешь сказать? Кёнсу медлит, вспоминая, что мог забыть. — Ноутбук твой внизу. — И тебе совсем неинтересно, почему я уснул в магазине? — У меня есть вариант, но ты будешь его отрицать. Так что давай, удиви. — Стресс, смена режима, недосып. Столько всего навалилось. — Кёнсу кивает несколько раз. — Встреча с читателями в Тэчжоне, потом шоу на радио, а потом четырёхчасовая трансляция в интернете, вот я и… — Разве похоже, что я осуждаю твой образ жизни? — Кёнсу пожимает плечами. — Меня Чунмён попросила. — Похоже, что ты сам себе врёшь. — Бэкхён, да мне плевать, чем ты был занят. Бэкхён ругается себе под нос. — Кёнсу, ты упрямый… Почему тебе так трудно поверить? — Потому что, — Кёнсу ставит кружку в раковину. — Помой за собой посуду. Дело не в том, что ему тяжело верить, а в том, что не хочется. И объяснять это тоже не хочется. Кёнсу спускается в мастерскую, заглядывает в магазин на всякий пожарный и недоверчиво фыркает. За стойкой Чунмён, судя по пустой стойке с десертами, не так давно. Но всё равно странно. Значит, он проспал куда дольше обычного. Кёнсу тихо прикрывает дверь, идёт в мастерскую и проверяет часы. Так и есть, половина двенадцатого. Надо же какая целительная сила у советов Чондэ. Пожалуй, стоит посетить выставку, вдруг он к нормальной жизни через месяц вернётся. Хотя всё равно как-то не верится. Кёнсу отыскивает археологическую выставку в списке, запоминает название и забивает его в поисковик. Когда он продирается сквозь сайт галереи и находит нужный раздел, осуждая поисковые алгоритмы, заходит Чунмён и стоит у него за плечом. — Слушаю. — Я ничего не говорила. — Но тебе что-то нужно. — Вовсе нет, — Чунмён, судя по голосу, хочет обиженно надуть губы, но вовремя вспоминает, что Кёнсу не повернётся. — Я просто так зашла. — Пойдёшь смотреть со мной черепки? — А там будут симпатичные парни? — Откуда мне знать? — А зачем тогда ты идёшь? — Я иду приобщиться к прекрасному. Наполниться новыми впечатлениями. Припасть к сокровищнице мировой культуры. — Всё-всё, я поняла, — машет рукой Чунмён. — Ужасно скучное мероприятие. — Не всё по собственным выставкам ходить, — Кёнсу пожимает плечами и закрывает сайт. — Тебе всё ещё ничего не нужно? — Н-нет, а что? — Тебя посетители заждались. Иди навести их. — Да там нет никого, — тянет Чунмён. — Ну оппа! — Не отлынивай, — Кёнсу машет рукой в сторону двери. — Иди, передай Бэкхёну, что со мной всё в порядке. — При чём тут Бэкхён-оппа? — Кёнсу поворачивается, поэтому точно знает, что Чунмён лжёт. — Думаешь, я не знаю, что вы сговорились? — Чунмён смущённо отводит взгляд. — Иди, шпион в тылу врага. — Я же как лучше хочу. — Не сомневаюсь. Иди, он там заждался уже. Кёнсу накапливает запасы терпения несколько дней. По собственной воле с людьми знакомиться — это не с парашютом прыгать, Кёнсу нужно много терпения и состояние незамутнённого спокойствия. Когда понимает, что спокойней не будет, Кёнсу покупает билет и предупреждает Чунмён, что сегодня отсутствует. Чунмён смотрит очень подозрительно, но молчит. И очень хорошо, потому что Кёнсу понятия не имеет, что отвечать. Выставка куда менее многолюдная, чем он привык. Никто не толкает локтями, не стоит за спиной, не дышит над ухом, можно спокойно передвигаться от одного экспоната к другому. Кёнсу ещё никогда так комфортно на выставках не было. Правда, это не значит, что от этого с людьми проще заговорить. Белые стены, белый пол, чёрный потолок, металлические рамы светильников — суровый галерейный минимализм, где люди лишние. Кёнсу подходит к витрине со светло-коричневыми черепками и изучает узор. Забавно, можно попробовать повторить как-нибудь, когда закажут чародейскую лампу из неизвестной гробницы. Кёнсу достаёт телефон, отключает вспышку и фотографирует. Тут же подскакивает женщина и оттесняет его от витрины. — Извините, но фотографировать запрещено. — Кёнсу демонстрирует отключённую вспышку. — Вы не понимаете. Это же… Женщина сыплет терминами, Кёнсу устаёт слушать на первом же слове. — Зарисовывать можно? — Можно, — она растерянно соглашается. Кёнсу разворачивается ко входу, покупает фирменный блокнот за бешеные деньги и идёт дальше. Вряд ли этот разговор можно считать за первый. К сожалению. Кёнсу двигается вдоль стены, рассматривает экспонаты, время от времени останавливаясь, чтобы прикинуть полезность. Он останавливается возле глиняной статуи. Половина выступающих частей отбита, понять, кого статуя изображала при жизни, решительно невозможно. Неплохой ребус, Кёнсу решает мысленно реконструировать недостающие части, а потом прочитать табличку. — Она великолепна, не правда ли? — рядом вздыхает молодая женщина. Кёнсу не очень понимает, что там великолепного, разве что возраст. Его скульптуры тысячу лет точно не пролежат. Если только пластиковые. — Внушает уважение, — говорит он, чтобы не молчать. — Не думала, что увижу своими глазами. Жаль, что нельзя сфотографировать. — Хотите, зарисую? — женщина поворачивается и пару раз хлопает нарощенными ресницами. Выглядит симпатично. — Если это не затруднит вас, я бы очень хотела. Кёнсу пожимает плечами. — Выбирайте ракурс. Женщина негромко ойкает и тянет его за рукав. Можно подумать, Кёнсу делает что-то невероятное. Десять минут работы, ну двадцать. Кёнсу встаёт в нужном месте и набрасывает скульптуру, получается даже лучше, чем он рассчитывал. Женщина рассыпается в благодарностях. — Меня зовут Ким Юна. — До Кёнсу, — он пожимает протянутую руку. — Поставите автограф? Кёнсу расписывается в углу. Ким Юна поразительно похожа на Чунмён. — Рад был помочь. — Вы художник? — она изучает его взглядом. — Мы не могли раньше встречаться? — Вряд ли, — Кёнсу вежливо улыбается. — Я узкоспециальный художник. — Вы же… не порно рисуете? Кёнсу фыркает от неожиданности. — Нет. — Простите, я не хотела вас обидеть! — Нет, нет, всё в порядке. — Кёнсу ещё раз вежливо улыбается. — Я специализируюсь на трупах и черепах. Пока Ким Юна решает, что ответить, Кёнсу отходит к противоположной стене. Повезло, первый разговор был довольно коротким. Кёнсу дрейфует по залу, переходит во второй и замечает парня в недорогом мешковатом костюме. Кёнсу подходит ближе, лицо у парня интересное, а с возрастом он погорячился, парню лет двадцать восемь-тридцать. Чем больше Кёнсу смотрит, тем более интересным ему кажется это лицо. — Вы тоже интересуетесь этим периодом? — улыбка делает это лицо ещё интереснее. — До Кёнсу, — представляется Кёнсу. — И прежде, чем вы продолжите, предупреждаю: я ничего не понимаю в археологии и забуду все ваши термины прежде, чем вы закончите их говорить. — Нам Тэчжон, — тот смущённо опускает взгляд, не переставая улыбаться. — А я очень люблю археологию. Разрешите рассказать вам про этот ковёр? У него очень интересная история! Не пожалеете! — Если вас не смущает отсутствие реакции, — Кёнсу пожимает плечами, — можете рассказывать о чём угодно. Нам Тэчжон не затыкается больше часа. Кёнсу кивает и поддакивает, рассказывает Тэчжон с горящими глазами, но Кёнсу далёк от ископаемых черепков примерно так же, как Земля от Солнца. Кёнсу не запоминает вообще ничего, но лицо ему нравится всё больше и больше. — Услуга за услугу, — говорит Кёнсу, когда Тэчжон, наконец, замолкает, чтобы передохнуть. — Могу я использовать ваше лицо в своих работах? Скорее всего, я сделаю из вас труп, так что… Я художник, — вздыхает Кёнсу, поняв, как прозвучало. — И часто делаю трупы для кино и дорам. — Даже не знаю, — Тэчжон теребит рукав костюма. — Наверняка есть много красивых людей, и они… Кёнсу даже не знает, стоит ли объяснять специфику. Скорее нет, чем да. — Могу я сделать несколько зарисовок, пока вы рассказываете? Тэчжон радостно соглашается, видимо, про археологию слушать больше некому. Кёнсу переворачивает странички блокнота одну за другой и думает, что расходовать такое лицо на труп расточительно. Может, попробовать сделать серию чего-нибудь? Правда, чего именно, Кёнсу ещё не придумал. Не фигурки же для косплея, или как их там. Кёнсу совершенно забывает о времени и возвращается в реальность, только когда странички заканчиваются. — Спасибо, — он улыбается вполне искренне. — Вам спасибо! — Тэчжон сияет. Видимо, Кёнсу единственный, кто столько выдержал. — Вы такой внимательный слушатель! — Только не спрашивайте, — Кёнсу хмыкает. — Вы археолог? — Ну да, — Тэчжон фыркает примерно так же. — Только к серьёзному меня пока что не подпускают. Кёнсу протягивает визитку. Надо было сразу обмениваться, но кто же знал. — Заходите, посмотрите, что получилось. Я был бы рад, если бы наше сотрудничество продолжилось. — Буду рад! — Тэчжон вручает свою визитку. — Простите, я вынужден вас покинуть. — До встречи, — Кёнсу слегка кланяется и провожает его взглядом. Даже если он больше не появится, Кёнсу хватит набросков. Теперь нужно где-то третью жертву найти, скоро галерея закроется. — Excuse me, where is the lavatory? — Кёнсу поворачивает и непонимающе хлопает глазами, совсем как та женщина в самом начале. — The lavatory? Тауле? — Туда, — Кёнсу машет в нужную сторону. Иностранец высокий, ошеломительно красивый и блондин. Примерно такой, каких Чунмён в своей манге рисует. Кёнсу вообще-то всю жизнь прожил в уверенности, что таких не бывает. — There? — иностранец повторяет его жест. — Нет. There is no lavatory, it's… ммм… a fire exit. There. Иностранец разражается тирадой на своём иностранном языке. — Нет, нет, — говорит Кёнсу на английском, — мой английский хуже вашего корейского. Не понимаю. — Оh, — незнакомец думает несколько секунд, потом вытаскивает телефон, сразу надо было начинать с переводчика. — Спасибо за помощь, — произносит телефон механическим голосом. — Не за что, — вежливо улыбается Кёнсу. Телефон переводит его ответ. — Меня зовут Крис У, — не унимается иностранец. — Можете потом провести меня к выходу? — Yes, — на это его английского хватает. — I’ll wait here. Незнакомец улыбается с облегчением. Что-то азиатское в его внешности всё-таки есть. Кёнсу ждёт минут пять. Крис У вполне себе тянет на третий разговор, задание выполнено. Не сказать, чтобы Кёнсу понравилось, но впечатлений масса, Чондэ со своим советом был прав. У Кёнсу даже пара новых идей появилась. Они с Крисом У забирают свои пальто в гардеробе, и тут Кёнсу приходит в голову, что тому как-то нужно добраться до отеля, или где он остановился. — Такси? — спрашивает Кёнсу, задрав голову. — Oh, yes, but I… — он крутит головой. — Okay, — Кёнсу машет рукой, не оставлять же его тут. — Чёрт, где у меня-то переводчик. Крис У протягивает ему свой телефон. «Ждите здесь, — пишет Кёнсу. — Я закажу, такси быстро приедет». Крис У читает ответ и кивает. Такси приезжает быстрее, чем Кёнсу даже надеялся. «У вас есть адрес? — пишет Кёнсу в его телефоне. — Если он на корейском, покажите водителю». — In Korean, — кивает Крис. — Thank you. — Не за что. — Кёнсу наклоняется к водителю. — Пожалуйста, позаботьтесь о нём! Такси с Крисом У уезжает, а Кёнсу решает прогуляться. Сердце стучит в два раза чаще от нервного напряжения, доброе дело не входило в его планы, тем более, доброе дело на английском языке. Вечер, но людей на улицах не так много. До дома Кёнсу так, конечно, не дойдёт, но прогуляться приятно. Из кондитерских и кофеен пахнет вкусностями, витрины магазинов подсвечены и даже в кронах редких деревьев гирлянды. Кёнсу даже задумывается, не пропустил ли он какой праздник, но вроде бы нет. Ещё бы прохожие с улиц попрятались, но, увы. Пора, наверное, и себе такси вызывать. Кёнсу останавливается напротив витрины. Распродажа зимней коллекции, если верить витрине, со скидками, поражающими воображение. Кёнсу, впрочем, не скидки заметил, а белый свитер. Кёнсу никогда в жизни не носил белый свитер, да вообще белое, если только школьную рубашку. Раз у него новая жизнь, то одежда, наверное, тоже должна быть новой? Он заходит в магазин, отгоняет консультантов и идёт к свитерам. Цена указана на рукаве, так, чтобы не бросаться в глаза. Да, у них тут не только скидки поражают воображение. — Цена без скидки указана, — с надеждой блеет продавец. Кёнсу изучает свитер с воротником под горло и приходит к выводу, что размер подходящий. И цвет. Будет весело посмотреть на реакцию Чунмён. — Вот этот, — Кёнсу отдаёт свитер. — И этот. — Мягкий пушистый свитер похож на мех какого-то миленького зверька. — И этот, пожалуй. — Просто из интереса Кёнсу выбирает светло-синий, горчичный и грязно-розовый. Консультант смотрит с благоговением. Ещё немного — и он оросит свитера слезами радости. — У нас ещё скидки на джинсы, — консультант преданно заглядывает в глаза. — И у вас будет дисконтная карта, если их купите. Гулять так гулять, думает Кёнсу. Оторвёмся за все праздники разом. Всё равно он деньги не тратит. — Спасибо за покупку! — консультант провожает его к выходу. — Приходите к нам ещё! Послезавтра новая коллекция, и там… Закрывшаяся дверь спасает Кёнсу от подробностей. Кёнсу как никогда рад, что у квартиры и магазина разные входы. Увешанным фирменными пакетами его никто не видит, а он может подняться и перевести дух. Или не перевести. Чондэ звонит ровно тогда, когда за Кёнсу захлопывается входная дверь. — Ну, — Чондэ обходится без предисловий. — Как прошло? — Откуда ты-то знаешь? — Кёнсу морщится, снимая ботинки. — Тебе что, Чунмён разболтала? — У меня везде свои люди, — Чондэ зловеще смеётся. — Так как прошло? — Ну, — Кёнсу вешает пальто и проходит на кухню. — Я никого не убил. Хотя попытки были. — Рассказывай. — Эта твоя выставка черепков и обрывков лучше, чем казалась. Там мало людей. — И ты не поговорил? — у Чондэ в голосе ужасное разочарование. — Я не говорил, что не поговорил… — Кёнсу осекается. — Я поговорил. Три раза, как положено. Первой была женщина, похожая на Чунмён, я ей невнятную статую зарисовал. — Ты ей что?! — Перестань, — Кёнсу морщится и зажимает плечом трубку. — Мне надо было с ней разговаривать, а там больше ничего не было. Вторым был археолог, он рассказывал про ковры, а я его рисовал. У него интересный разрез глаз и профиль характерный, он мне понравился. Нос такой, знаешь, не с природной горбинкой, а как будто сломанный, но в глаза не бросается. Детская травма, наверное. Причёска только так себе, но причёску можно поправить. — Так он тебе на самом деле понравился? Кёнсу ставит кофе на полку и не может удержаться от фэйспалма. — Чондэ, не будь как яойные манхвы, умоляю. — Чондэ непонимающе мычит. — Глупые, сладенькие и похотливые. Мне лицо его понравилось, на целый блокнот. — И что, вы даже не обменялись визитками? — Почему? Обменялись, — Кёнсу нажимает на кнопку. Он без кофе уже часов пять или шесть, хочется сделать глоток побыстрее. Чондэ улюлюкает в трубку. — Чондэ, возьми себя в руки. — Тебе напомнить, на каком свидании ты мне визитку дал? — Я всегда с этого начинаю, — Кёнсу вздыхает, кружка наполняется медленно, — когда работаю. А ты не работа. — Прямо вот так сразу назвался и протянул? Как на всех своих выставках делаешь? — Ну нет, — Кёнсу выключает кофеварку. — Не сразу. Какая разница-то? Он всё равно не перезвонит. — Но ты ему позвонить можешь! — Зачем? — искренне недоумевает Кёнсу. — Мне набросков хватит. Судя по звукам, Чондэ сетует на его недогадливость. — В такие моменты я вообще не понимаю, как мы начали встречаться. — При чём тут это, недоумевает Кёнсу. — Ладно, а третий? — А третий иностранец. — В каком смысле иностранец? Китаец? — Может быть, у него фамилия китайская. Но разговаривал он на английском. — А как ты его понимал? — Через переводчик, — Кёнсу посмеивается. — Надеюсь, с ним всё хорошо. — Ты его до отеля довёл? — Я его в такси посадил. И вот он точно из манхвы. — Из какой? — Какой-нибудь фэнтезийной с вампирами и эльфами. Представь самого красивого мужчину, какого сможешь, увеличь его рост сантиметров на двадцать и помножь красоту на столько же. — На двадцать?! Не бывает таких высоких людей! — То есть красота тебя не смущает? — Ну… пластика? — Может, и пластика, но очень хорошая. Я такого лица никогда в жизни не видел. — А его ты не зарисовал? — Нет, но могу по памяти попробовать. Он у меня перед глазами стоит. — Нарисуй! И пришли мне фотографию, хочу знать предмет твоей будущей страсти. И даже не возражай! Ты никогда людей просто так не помнишь. — Он — самое красивое, что я видел в жизни, конечно, я его помню. — Вот я и говорю. — Чондэ, я не буду с ним спать. — Почему нет? Один разочек! Он уедет, и никто не узнает. — Потому что, — Кёнсу об этом не думал, но теперь представляет. Выглядит как секс фаната с айдолом, Кёнсу точно будет смотреть на лицо и выпадать из процесса. Хотя перспектива секса с кем-нибудь в обозримом будущем вдохновляет. — Он слишком красивый, я не смогу. — Чондэ подозрительно довольно хихикает в трубку. — Что? — Ты согласен заняться с кем-нибудь сексом. Это хороший знак! — Ну, раз ты так думаешь… А на обратном пути я купил себе новые джинсы. — Чёрные? — Синие. Чондэ испускает ликующий крик. — Ты почти выздоровел! Ты же никогда не носил синие. — Новая жизнь, как-никак, — Кёнсу тоже улыбается. — Я подумал, можно и синие. — Я хочу увидеть тебя своими глазами! — В джинсах? — Конечно, в джинсах! Без них я тебя и так помню. Завтра с утра надень их и пришли фотографию. — А парень? — К чёрту парня! — восклицает Чондэ. — К чёрту всех одиноких парней мира, если ты в синих джинсах! Кёнсу смеётся. — Ладно, пришлю. Иди там ужин ешь. И объясняй, почему тебе парни шлют фотографии в джинсах и топлес. — Ширинку не застёгивай, — деловито говорит Чондэ. — И ракурс выбери выгодный, чтобы слюнки текли. Горячий мужчина в расстёгнутых джинсах всегда интересен. — Ладно, сфотографируюсь сразу после душа. Кёнсу сбрасывает вызов. Раз Чондэ настаивает, будет ему фотография с полуодетым Кёнсу, а свитера пусть своими глазами увидит. А Кёнсу развлечётся два раза вместо одного. Он засыпает почти сразу, но просыпается снова от холода. Зато, если верить часам, в девять утра. Да и холод не такой леденящий как раньше. Хотя, конечно, когда спишь не один, ещё теплее. Кёнсу с наслаждением потягивается в кровати, идёт в душ и фотографируется как обещал. Натягивает джинсы на ещё влажное тело, живописно растрёпывает мокрые пряди, опускает голову и смотрит в камеру тяжёлым взглядом сексуально неудовлетворённого человека. Выходит неплохо, жаль только, что, кроме Чондэ, слать некому. Потом Кёнсу долго выбирает что надеть. Проблема, которой никогда в жизни не было, весь его чёрный гардероб идеально подходит друг к другу. В конце концов, останавливается на белом свитере с треугольным вырезом. Свитер сидит даже лучше, чем предполагалось. Пожалуй, не стоит заглядывать в магазин раньше времени, пусть его появление станет внезапностью. Кёнсу улыбается своим мыслям. Чунмён приходит минут за двадцать до открытия, без десяти можно зайти через заднюю дверь магазина и насладиться реакцией. Кёнсу даже готов пожертвовать парой кружек ради такого дела. Жаль, на видео нельзя снять. Ближе к двенадцати, когда Кёнсу уже готов и ждёт нужного времени, в двери стучат. Это не Чунмён, она стучит по-другому, да у неё и код есть. Кёнсу открывает дверь. — Добрый день. На пороге Бэкхён. С ума сойти, какая неожиданность. — Привет, извини, что внезапно, я забы... — Ты забыл? — повторяет Кёнсу. Пожалуй, первый раз на его памяти у Бэкхёна пропадает дар речи. Кёнсу отступает на два шага и делает знак войти. Бэкхён механически шагает вперёд и осматривает его с головы до ног. — Кёнсу? — спрашивает Бэкхён севшим голосом. — Да? — Что с твоим свитером? — Ничего. — Кёнсу наклоняет голову набок, ожидая продолжения, но его нет. — Нравится? — Бэкхён не реагирует, глядя куда-то в район ключиц. — Подумал, что стоит сменить имидж. Новая жизнь всё-таки. — Это… — Бэкхён прочищает горло. — Тебе идёт. — Спасибо. — Слышать комплимент от Бэкхёна приятно. — Ты забыл у меня что-то. — Да, я, — Бэкхён ерошит волосы и отводит взгляд. — Ручка из кармана выпала. Не находил? — Нет, — Кёнсу пожимает плечами. — Сам поищи. Бэкхён разувается и проходит в гостиную. Осматривает пол под диваном и сам диван. Вряд ли там что-то есть, Кёнсу бы нашёл, но наблюдать за Бэкхёном забавно. — Нет. Может, в спальне? — Бэкхён делает неопределённый жест. Белый свитер был хорошим выбором, да и джинсы тоже, Бэкхён с трудом отводит от него взгляд. Кёнсу делает приглашающий жест. Бэкхён осматривает спальню так, словно ищет не ручку, выпавшую из кармана, а признаки личной жизни. — Ты последний, с кем я здесь спал, — Бэкхён вздрагивает, словно не ожидал, что Кёнсу наблюдает, привалившись плечом к стене. — Пока. — Ты издеваешься? — Скорее нет, чем да. Но от секса я бы не отказался. — Со мной? — Почему нет? — Ты предлагаешь мне спать с тобой? — Я предлагаю секс пару раз в неделю. А потом можно спать, если хочешь.☠☠☠