☠☠☠
Кёнсу берет кисть и снова откладывает. Зачем Бэкхён приходил? На что он согласился? Кёнсу думает об этом вот уже много часов, но так и не приходит к какому-то выводу. Работа стоит и, наверное, лучше на сегодня закончить. Кёнсу закрывает краски. Он чувствует себя странно с того самого дня, как Бэкхён… это нельзя назвать признанием, он не признался, просто вырвалось, но нельзя на эту неловкую фразу внимания не обращать. Кёнсу так долго мечтал о взаимности, так долго хотел услышать, что теперь, когда на самом деле услышал, не может сделать вид, что ничего не было. Даже если уже и не нужно. Лучше бы он не услышал. — И никому не расскажешь, — говорит Кёнсу вслух. — Зачем признался? Что тебе стоило промолчать? Он глубоко вздыхает и идет к двери. При виде него Чунмён открывает рот и, кажется, хочет задать все вопросы мира, но Кёнсу успевает поднять руку и вставить: — Я ушел к себе. Будет что-то, что я сочту важным, звони. — А если не бу… — То не беспокой меня. Я хочу отдохнуть. У Чунмён расширяются глаза, но Кёнсу уже закрывает дверь. В квартире не то чтобы лучше. Кёнсу механически готовит ужин, вспоминая вежливую улыбку Бэкхёна. Вежливую, нейтральную, почти скрывающую волнение в глазах. Как будто для него все это действительно важно. Кёнсу трет переносицу. Не то чтобы он не верил Бэкхёну, но и верить ему тоже нет оснований. Кёнсу точно нет смысла отвечать, продолжать отношения, в общем, тоже, да и сожалений никаких нет. По большому счету. Разве что Бэкхён одумался и сам решил ему секс предложить. — Вряд ли, — говорит Кёнсу сам себе. — Зачем тянуть так долго. Бэкхён сказал, что страдает без него. Кёнсу даже вспоминать не может без нервного смеха. Бэкхён. Страдает. Без него. Когда-то Кёнсу был готов отдать многое, чтобы это оказалось правдой, а теперь вот и отдавать не пришлось. “Ты знал?” Он пишет Чондэ без надежды на скорый ответ, просто хочет проверить. Чондэ более проницателен, его мнению Кёнсу доверяет. Телефон звонит через пару минут. — Что именно знал? — Чондэ сразу переходит к делу. — Не отвлекаю? Прости, — Кёнсу зажимает телефон плечом и накладывает рис в чашку. — Не ожидал, что перезвонишь. — Так что я знал и о чем? — О том, что… — это даже произнести вслух неловко. Как признаться, что в детстве в постель писался. — О Бэкхёне. — Что он тебя любит? Знал, по голосу понимает Кёнсу. — И давно? — Как познакомились. — С ума сойти, — Кёнсу усмехается. — Оказывается, об этом все знали, кроме меня. Интересно, когда он меня просветить собирался. — Кёнсу, он не врет. Он действительно верит, что тебя любит. Верит, отмечает Кёнсу. Не любит, а верит. Любопытно. — Рад за него. А мне-то что делать? — Поговори с ним. — О чем? Мне от него ничего не нужно, а его это вряд ли обрадует. Если он хочет верить, как ты говоришь. Чондэ вздыхает. Не так, как когда Кёнсу испытывает его терпение. — Выслушай его. Я знаю, что ты скажешь, — Чондэ не дает себя перебить. — Ты не можешь с ним расстаться, потому что не можешь ему об этом сказать. — Я очень даже могу сказать все что угодно, — ворчит Кёнсу. — В том числе и тебе. — Правда? Напомни, как ты ему признался? — Я не хочу с ним говорить, — Кёнсу раздражает объяснять очевидное. — Нам не о чем говорить. Я просто хочу, чтобы он жил счастливо где-нибудь подальше от меня и… Зачем он признался. Все же хорошо было. Чондэ хмыкает. — Ну он, очевидно, так не считает. — Да плевать мне… — Кёнсу осекается. Очевидно, что не плевать. — Ладно. Я понял. — Сомневаюсь. Кёнсу сбрасывает вызов и смотрит в миску с рисом несколько минут. Он только научился жить без Бэкхёна. Без этой выедающей душу тоски, без надежды, без щемящей нежности, без мгновений ослепительного, всепоглощающего счастья. Ну, может, почти научился, но какого черта? Почему сейчас? Довольно глупо досадовать на чужое признание, но Кёнсу досадует. Что ему делать теперь. С этим признанием. Кёнсу был с другой стороны, обижать Бэкхёна нет ни малейшего желания. С Чондэ было проще, хотя Чондэ он тоже, как выяснилось, заставил страдать, но Чондэ-то хоть он понимал. Что у Бэкхёна в голове творится, он совершенно не представляет.☠☠☠
— Готов? Кёнсу вздрагивает. — Что ты здесь делаешь? Улыбка Бэкхёна тускнеет, но он усилием воли возвращает ее обратно. — Пришел за тобой. Мы вчера договаривались. — Да? — Кёнсу хмурится. — Что-то я такого не помню. — Бэкхён переминается с ноги на ногу. — Подожди тут. Он убирает кисточки, закрывает краски и вытирает руки. Бэкхён расслабляется и следит за ним с интересом. — Мне переодеться? — Если хочешь. — Но? — Но? Кёнсу раздраженно вздыхает. — Ладно, пойдем. Бэкхён следует за ним в квартиру, разувается и проходит сначала на кухню, где Кёнсу жестом спрашивает, варить ли ему кофе, а потом и в спальню. Кёнсу открывает дверь шкафа и изучает купленные разноцветные свитера. — Мне нравится синий, — подает голос Бэкхён. Синий так синий, философски думает Кёнсу. Ему так вообще наплевать. Кёнсу снимает рабочую водолазку и расстегивает пуговицу на джинсах. — Хочешь посмотреть как я переодеваюсь? — Пожалуй, лучше кофе сварю, — Бэкхён кажется немного смущенным, хотя глаза блестят. Кёнсу быстро переодевается и идет на кухню. Бэкхён стоит рядом с окном и пьет кофе, вторая кружка ждет его на столе. Кёнсу отпивает, вспоминая, что забыл позавтракать. Кажется, где-то было цельнозерновое печенье как раз на такой случай. Кёнсу откусывает от одного и протягивает Бэкхёну последнее. Тот качает головой. Кёнсу съедает и его и моет чашку. Что бы там ни было, вряд ли оно долго продлится. Пережить можно. — Готов? — К сексу или… Что? Откуда я знаю? Ты не предупреждал. — Идти готов? — Мы идем сексом заняться? Не смотри на меня так. Я не готовился быть снизу, знаешь ли. — Нет, — Бэкхён поджимает губы. — Значит, готов. Бэкхён везет его в другую часть города. Кёнсу смотрит в окно, рассеянно отмечая светофоры и вывески, и думает, что Бэкхён ведет себя как-то странно. Снова. Ну или Кёнсу перестал понимать, как Бэкхён ведет себя как обычно. Кёнсу, честно говоря, снова ждал этих душепознавательных бесед на тему кто чего хочет, но Бэкхён об этом не заикается. К счастью. Кёнсу совершенно не представляет, что ему отвечать. Бэкхён паркуется на стоянке и отстегивает ремень. Кёнсу выходит из машины, поправляет шарф и поднимает глаза. — Выставка современного искусства? Серьезно? Ты привез меня на выставку современного искусства? — Имеешь что-то против? — Забыл, кто я? — Бэкхён поднимает брови. — Надеюсь, тебе никто там не нравится. На лице Бэкхёна появляется легкая тень. Вот черт. — Я не в том смысле. Как человек нравится. Или чья-то работа. Или, может, ты знаешь художника и он тонкая ранимая натура, а я… Ну или ты уже купил что-то и хочешь мне показать. — Я просто хотел услышать твое мнение, — сдержанно говорит Бэкхён. — Если тебе неинтересно, можем поехать обратно. Кёнсу мысленно чертыхается. — Я не говорил, что неинтересно. Кёнсу идет ко входу, Бэкхён догоняет его в дверях. Галерея похожа на все другие, вместе взятые. Те же белые стены, те же трубы под потолком, маскирующиеся под стиль, тот же дефицит фактур, чтобы не отвлекать от главного. Кёнсу всегда ценил минимализм, но это попросту бедность. — Тебя интересует мнение о чем-то конкретном? — Обо всем, что сочтешь нужным. Не возьмешь проспект? — Мне больше бы пригодился бокал с чем-нибудь алкогольным. Бэкхён коротко смеется. Кёнсу подходит к куче живописно сваленного мусора. Примерно такую же кучу мусора он видел, когда изучал современное искусство в университете, и не одну. — Европа или Америка? — спрашивает он Бэкхёна. — Корея, — тот понимает не сразу. — Где художник учился, Америка или Европа. — Европа, — Бэкхён заинтересовывается. — А что? Кёнсу думает пару секунд. — Франция, Швеция или Англия? Нет, Англия, пожалуй, нет. — Франция. — Тогда это символизирует тщету человеческих отношений. Мусор отживших чувств, обломки воспоминаний, безысходность попыток, прогнивший внутренний мир каждого человека. Чувствуешь, начинает пованивать? Бэкхён сверяется с проспектом. — А если бы Швеция? — Экология, умирающая планета, раковая опухоль человечества. Смотри, — Кёнсу указывает в другой конец зала. — Картины с надписями переживают очередную волну популярности, правда, идущую на спад. Нужно встать на линии, ближе к правому краю, и наклонить голову. — Кёнсу присматривается. — Увидишь банальность. — Нецензурную? — Нет, это же Франция. — А вот это? — Это вдохновлялось “Тошнотой” Сартра, — фыркает Кёнсу. Четыре квадратных метра перехода от светло-серого к темно-серому. — Что-то про экзистенциальный кризис, ну его к черту. У художника все жизненные проблемы высосаны из одного места, и это не палец. — А что насчет этого? — Бэкхён указывает на стул на зеленом фоне. — Это триптих, — Кёнсу оглядывается. — Должно быть еще два предмета мебели, скорее всего, стол и шкаф. — Откуда ты знаешь? Кёнсу пожимает плечами. — Я профессионал. — Бэкхён заглядывает в проспект и качает головой. — Да просто уже было подобное, я помню. Знаешь, зачем нужны галереи? Чтобы любую бездарную поделку помещать в пустое пространство, придавая ей смысл. Вот, — он указывает на розетки. — Видишь? Самый лучший экспонат, который здесь вообще может быть. — Во сколько бы ты его оценил? — Бэкхён сдавленно смеется. — Тысяч в двести пятьдесят долларов. Как раз та сумма, за которую коллекционер выставит их на видное место и будет глубокомысленно искать метафоры, скрытый смысл и авторский замысел. — А рамка нужна? — Нет, — подумав, говорит Кёнсу. — Рамка будет все портить. Ты начнешь воспринимать их ограниченно. — Розетки? — Искусство, — Кёнсу назидательно поднимает палец. — Чувствуешь разницу? — Но это розетки, — улыбаясь, повторяет Бэкхён. — Да ладно, они тебе тоже понравились, — Кёнсу подталкивает его локтем. — Хотя портрет стула тоже неплох. Они обходят всю выставку, Бэкхён периодически спрашивает его мнение и сверяется с буклетом, Кёнсу не может понять, зачем ему это надо. На прямой вопрос Бэкхён отшучивается, а намеки Кёнсу никогда не умел понимать. Намеки Бэкхёна особенно. Кёнсу так задумывается, что пропускает вопрос. — … если ты, конечно, не против. — Что? — Кёнсу сводит брови. Бэкхён смотрит на него так, словно решает, серьезно Кёнсу или нет. — Я не слышал, что ты говорил. Я никогда не слышу, если задумаюсь, не говори, что для тебя это новость. Судя по лицу, еще какая. — Хочу пригласить тебя на обед. — Не думаю, что это хорошая идея. — Кёнсу, это не свидание, — вздыхает Бэкхён. В этот момент он удивительно похож на Чондэ. — Я сегодня не ел, очень хочется. Кёнсу совершенно не в настроении по ресторанам ходить, но есть ему тоже хочется, да и Бэкхён заслужил ответную любезность. — Я тоже. Бэкхён везет его мимо дорогих и пафосных мест и Кёнсу немного напрягается. Не то чтобы он смирился с ланчем актуальной в этом сезоне кухни, но не на фастфуд же его променять. Кёнсу любит картофель под настроение, но этим и ограничивается. Впрочем, он уже согласился. — Думаешь, насколько людное место тебя ждет? — Бэкхён мельком смотрит на него, стараясь не отвлекаться от дороги. Замечает его сомнения. Разумеется. — Что-то вроде того. — Самое большое, четырнадцать человек. Ну и я. — И ты, — повторяет Кёнсу и кривится. — Там можно наесться? — Надеюсь, что да, — Бэкхён заезжает в проулок, петляет и паркуется на крошечном пятачке. — Приехали. — Ты уверен? — Кёнсу оглядывается, но вывески не видит. — Доверься мне, — Бэкхён отстегивает ремень и ослепительно улыбается. — Да ни за что в мире, — бормочет Кёнсу себе под нос. — Тут недалеко, — Бэкхён обходит машину и берет его за руку. — Давно хотел это сделать. Сделаешь вид, что не против? Кёнсу честно сдерживается пару минут, но, когда они поворачивают в третий раз и ныряют в проход, он отстает на шаг. Если Бэкхён и недоволен, то виду не подает. Делает знак свернуть еще раз и толкает темную дверь. Кёнсу очень удивляется, поняв, что Бэкхён привел его в лапшичную, в которой даже толком выбора нет. Снимает пальто, садится за стол и делает вид, что все идет как положено. — Похоже, ты ждал чего-то другого. Удивлен? — Нет, — Кёнсу изучает порцию лапши со всем сразу, поставленную перед ним и Бэкхёном. За соседним столом то же самое, видимо, блюдо дня — единственное, что здесь подают. — Если только немного. — Я же сказал, это не свидание, — Бэкхён подцепляет лапшу палочками. — А то, что ты ждал другого, немного обидно. — Ну, прости мне мою подозрительность, — Кёнсу пробует очень даже неплохую лапшу. — Как ты нашел это место? — Блоги, обзоры, восхищенные отзывы. — Кёнсу ждет продолжения, Бэкхён улыбается. — Похоже на отговорку, да? Но это чистая правда. Кёнсу опускает глаза, продолжая есть. Звучит сомнительно, но выяснять смысла тоже никакого. Лапша лучше бесплодных терзаний, для желудка так точно. Кёнсу сосредотачивается на еде, сказав себе не заниматься ерундой. Бэкхёна все равно понять не удастся. — Вкусно, да? — а Бэкхён не сосредотачивается. Кёнсу кивает. — И люди не напрягают? Он только сейчас замечает, что вокруг люди, и люди размахивают локтями в опасной близости от его собственных. — Зачем ты об этом сказал, — Кёнсу мрачнеет. — Теперь очень. Кёнсу оставляет на столе деньги, подхватывает пальто и выходит. Людей вокруг не так много, но есть, а Кёнсу не готов с ними мириться. Лучше один Бэкхён, чем много неизвестно кого. Кёнсу поднимает шарф и засовывает руки в карманы. Бэкхён появляется спустя пару минут и смотрит на него чуть дольше обычного. — Я думал, ты ушел. — Подумал, это будет невежливо. — А ждать, что я тебя довезу, лучше? — А что, так можно было? — Бэкхён фыркает. Кёнсу уточняет: — я ушел не от тебя, а от них. С тобой я не попрощался. — И ты решил сейчас это сделать, — полуутвердительно говорит Бэкхён. — Может, все-таки позволишь себя подвезти? — Надеялся, что ты предложишь, — Кёнсу поправляет шарф. — Понятия не имею, где нахожусь. — То есть если бы я захотел тебя похитить… Бэкхён не договаривает, поворачивается и идет в нужную сторону. — Зачем? — Что зачем? — Зачем тебе меня похищать? — Кёнсу, это шутка. — Уверен? — Кёнсу идет за ним следом, смотрит на его широкие плечи под новым пальто. Бэкхёну идет. Бэкхёну почти все идет, надо признаться. — В каждой шутке есть доля шутки, знаешь ли. Бэкхён ворчит что-то о его чувстве юмора. Кёнсу в принципе с ним согласен. Когда Бэкхён шутит, а когда говорит всерьез, он не понимает. Наверное, и не должен.☠☠☠