☠☠☠
«Нам нужно перестать видеться», — пишет Кёнсу. Отправляет сообщение. — Не уверен, что нужно так оставить, — тихо говорит режиссер Сонмин. — А что если поменять свет? Кёнсу готов бить его головой о сцену. — Слишком много синего света сделает половину реквизита невидимым, — цедит сквозь зубы Кёнсу. — Давайте все-таки остановимся на утвержденном варианте. Режиссер Сонмин кивает, а Кёнсу вспоминает, что Бэкхён просил быть конкретнее. Сообщение прочитано, но ответа все еще нет. Бэкхён набирает ответ, Кёнсу старается успеть прежде, чем тот отправит. «Слишком много Сонмина. Скоро премьера». Бэкхён присылает короткое «Хорошо», но Кёнсу знает, что тот так не думает. Еще только Бэкхёна с его праведными обидками не хватало. «Извини». Кёнсу сжимает переносицу. От раздражения потряхивает, обычно он в таком состоянии перестает с людьми разговаривать, но сейчас нет выбора. Кёнсу честно старается сдерживаться. — А разве не добавит мистики? — Вы уже сделали все идеально, — вздыхает Кёнсу. — Невозможно быть идеальнее. Давайте просто дождемся премьеры. Режиссер, к счастью, прислушивается. Кёнсу в последний раз осматривает костюмы и реквизит, обсуждает декорации, извиняется за резкость и выходит из театра. Два часа дня, а его уже передергивает. Он вызывает такси и считает секунды до возвращения в мастерскую, отмахивается от приветствия Чунмён, закрывает за собой дверь и выдыхает. Никаких людей ближайшие два дня. Вообще никаких. Телефонный звонок Кёнсу сбрасывает. Выключает телефон, не глядя, проходится по мастерской, передергивает плечами. Сосредоточиться не получается. Хочется наорать на кого-нибудь, что-то разбить или, на худой конец, поругаться. Хорошо, что он Бэкхёну написал. Сорваться на нем было бы совершенно неправильно. Кёнсу со всей силы бьет несколько неудачных отливок о пол, с удовольствием наблюдая за брызнувшими осколками. Больше ломать нечего, и очень жаль. Кёнсу решает, что убирать будет завтра, и поднимается к себе. Может, горячий душ поможет и его перестанет трясти. Тот факт, что на дворе душный сеульский июнь и горячий душ — занятие не самое приятное, Кёнсу нисколько не успокаивает. Наорать и сломать что-нибудь все еще очень хочется. Кёнсу делает воду обжигающе горячей и встает под жесткие струи. Ощущение отвратительное, но трясти так сильно перестает. Минут через пять. Кёнсу привыкает к температуре и делает воду еще горячее. Через некоторое — довольно долгое — время, когда кожа перестает зудеть от натянутых нервов, Кёнсу выключает воду, оборачивает бедра полотенцем и выходит. Надо что-нибудь приготовить, что-то трудоемкое и мясное, чтобы долго резать ножом. Мясо точно должно быть. Кормить только некого. Жаль, что нельзя кормить мясом Бэкхёна, но рисковать Бэкхёном он точно не будет. Даже для собственного успокоения. Не будет, повторяет себе Кёнсу. Хотя очень хочется. Хлопает входная дверь, Кёнсу поднимает брови. — Ким Чунмён, я, кажется, ясно сказал тебе… — Я тоже, — Бэкхён заходит в спальню. — Думал, что мы договорились. — Заткнись, пожалуйста, — Кёнсу подходит ближе. — Тебя бешу конкретно я? — Произноси свой возмущенный диалог где-нибудь внутри себя, — Кёнсу его обнимает, прижимается лбом к чужому плечу и закрывает глаза. — Меня бесит все, и в первую очередь все, что поблизости. Можешь обнять меня и постоять молча? — Могу. А потом я тут молча в углу посижу, пока ты приготовишь. Мясо? — Молча, Бэкхён. Пока я не перестану хотеть открутить тебе голову, потому что ты ближе всего. Пожалуйста. Бэкхён обнимает его без особой охоты. Кёнсу ждет, что тот не выдержит и что-нибудь скажет, но Бэкхён продолжает держать язык за зубами и Кёнсу немного расслабляется. Совсем чуть-чуть, чтобы почувствовать, как Бэкхён гладит его по спине. — Извини, — Кёнсу сжимает руку в кулак. — Премьера через две недели, приходится ездить в театр ежедневно, Сонмин сомневается во всем и дергает меня по каждому поводу. — Прозвучало очень грубо. Кёнсу вздыхает. — Я мог бы попросить прощения, но не испытываю чувства вины. Все еще считаю, что видеться до премьеры плохая идея. — Я понял. Я понятливый. — Я по-прежнему хочу нашинковать кого-то ножом, — предупреждает Кёнсу. — Тот факт, что я по тебе соскучился, не останавливает. Хотя ты успокаиваешь, конечно. — Расскажешь как ты ненавидишь капризного режиссера? — Он неуверенный. Сомневается во всем и передумывает сто раз. Не знаю, может, все театральные деятели такие, но меня раздражает, когда меняют договоренности. — А ты знал, что премьера — это пик? Лучше спектакль уже никогда не сыграют, чем первый раз перед зрителями. Вот представь, что ты сделал что-то идеальное, собрал потрясающую декорацию. В ней отыграют одну сцену, а потом сожгут. И это всё одним дублем. Премьера похожа на это. — Ну не первая же это премьера в его жизни, — Кёнсу чувствует, как снова закипает раздражение. — Давай о чем-нибудь другом. — Да, я могу помолчать, — отвечает Бэкхён. — Просто хотелось, чтобы ты выговорился, а не сопел с суровым видом. — Поздно, — Кёнсу отступает. — Постараюсь не, кхм, выливать на тебя раздражение, но если что, ты сам виноват. Кстати, откуда у тебя ключи? — Чунмён дала. Я обещал вернуть. — Оставь себе, — Кёнсу разыскивает одежду в шкафу. — Пойдем, что-нибудь приготовлю. Только не подходи, когда я с ножом. Хочу полностью сосредоточиться на процессе расчленения. Прикосновения Бэкхёна на самом деле успокаивают и дарят уверенность. Кёнсу предпочитает не задумываться над этим, лучше на трезвую голову. Если, конечно, она с Бэкхёном бывает. — Я должен понаблюдать и убояться? — Просто не лезть под руку. — Кёнсу медлит. — Возможно, через некоторое время я и извинюсь. За пережитые неприятные минуты. — Прикинусь ветошью на диване. А вопрос можно последний? — Что? — говорит Кёнсу резче, чем собирался. — Можно как-нибудь понаблюдать за тобой в мастерской? — В любое время, — Кёнсу успокаивается немного. — Только... Он не заканчивает. Почему-то от Бэкхёна он всегда ждет подвоха. — В любое время, — с нажимом повторяет Кёнсу. — Просто убедись, что я там. И руками не трогай. Очень хочется обняться еще раз и просто постоять молча, но Кёнсу прикусывает язык. Хватит на сегодня. Он все еще может сказать лишнее. — Договорились. — Как ты успокаиваешься? — Кёнсу наклоняет голову. — Наверняка тебя что-нибудь выводит из себя, как ты восстанавливаешь душевное равновесие? — Я обычно говорю, что мне не нравится, и мы ищем с оппонентом компромисс. Слишком пафосно? — А, — Кёнсу усмехается. — Это не мой метод. Тебе со мной не очень-то повезло. — Почему? — Не люблю компромиссы. — Кёнсу шагает на кухню. Бэкхён тихо хмыкает. — Я все слышу! — Кёнсу говорит больше для вида, реакция Бэкхёна скорее веселит, чем задевает. — Вставай рядом и читай мне нотации. Я отвык от твоих душеспасительных бесед, самое время освежить в памяти. Доверие, отношения, чувства, вот это вот все. — Ничего не скажу, хоть режь. Буду сидеть в телефоне. — Бэкхён, — Кёнсу закрывает глаза и глубоко вздыхает. — Я все еще в настроении наорать на ближнего и разрезать его на очень маленькие кусочки. Не надо меня провоцировать. Просто не говори ничего такого, на что я отвечу. Пожалуйста. Бэкхен знаками показывает что он нем. Кёнсу усилием воли проглатывает мнение о его чувстве юмора и покрепче сжимает челюсти. Это не Бэкхён, напоминает он себе, это Сонмин и его неутихающая тревога. И тридцать других человек. — Зачем ты пришел? — Кёнсу достает из холодильника курицу и свинину. — Это потому, что я написал? — Мы договаривались видеться каждую среду. — Да? — Кёнсу на всякий случай пытается вспомнить. — То есть не потому, что я написал, а ты снова не то подумал? И я нигде не ошибся? — Нет. — Мне показалось, ты зашел не слишком радостный. — Тебе показалось. Я обычный. Немного уставший. — Должен ли я напоминать тебе о твоем же обещании не лгать мне и не скрывать ничего? — Что мне скрывать, Кёнсу? — Что я не так выразился, — ворчит Кёнсу. — Или еще что. Не знаю. Ты не облегчаешь задачу. — Обычно ты выразился. Я привык почти. Кёнсу, всё нормально. Не надумывай. — Я отвык, что с тобой просто. Может, никогда и не было. — Кёнсу встряхивается. — Ладно. Хорошо. Ты привык. Я загоняюсь. Но ты на самом деле ничего такого не думал? — Я должен был решить, что ты затащил Сонмина в подсобку? И вы вместо того, чтобы готовиться к премьере, бодро трахаетесь на коробках с костюмами? Ты скажи, на что конкретно, и я постараюсь обидеться. Кёнсу представляет, как режиссер барахтается на разваливающихся горах реквизита и усмехается против воли. Можно было бы и придушить, и побить головой, и о голову побить тоже. — Не знаю. Но уже как-то привык, что все делаю неправильно и потом приходится исправлять. Ладно, — Кёнсу сжимает переносицу, голова начинает болеть. — Ладно. — Ты мясо будешь резать? Кёнсу достает разделочную доску, моет мясо и разыскивает остатки куриных потрошков в холодильнике. Кладет свинину на доску и замечает чужой взгляд. — Что? — Думаю про кулинарное асмр. — Это какой-то вид порно? — Для ушей. Но микрофон в телефоне слабоват, хотя… — Даже не думай никогда меня снимать, — Кёнсу мгновенно ощетинивается. — Не тебя, еду. Процесс в режиме макро. Без твоего разрешения не буду. Кёнсу передергивает плечами. С таким трудом достигнутое равновесие улетучивается как и не было, его снова потряхивает. — Иди погуляй где-нибудь не в кухне. — Бэкхён медлит. — Погуляй, — с нажимом повторяет Кёнсу, — или мы, наконец, разругаемся. — Я займу спальню? — Что угодно! — рявкает Кёнсу, почти что не сдерживаясь, и втыкает нож в доску. К счастью, Бэкхён, наконец, понимает. Кёнсу нарезает свинину, отделяет курицу от костей, моет потрошки и ставит сотейник на огонь. Раздумывает и разрезает куски свинины на еще несколько частей, потом так же мелко режет потрошки и курицу. Нарезка успокаивает, Кёнсу даже не представляет на месте мяса никого, как советуют современные гуру отношений. Просто режет на множество маленьких частей бывшую курицу и ее внутренности и бросает в кипящее масло. Очень, очень успокаивает. Заодно Кёнсу варит рис и готовит закуски, через полчаса можно начинать есть. Раздражение снижается до приемлемой силы, зато начинает болеть голова. Раньше такого не было. На Бэкхёна он, что ли, так реагирует. На подозрительно тихого Бэкхёна, молча просидевшего больше часа. Бэкхёну такое точно несвойственно. Кёнсу моет и вытирает руки, проверяет огонь и идет искать. Бэкхён находится в спальне, сидит на полу, привалившись спиной к кровати, и смотрит что-то в телефоне. Кёнсу садится рядом и некоторое время молчит. Бэкхён не глядя протягивает руку и обнимает его за плечи. Кёнсу кладет голову ему на плечо. — Ужин уже готов? — Полчаса, — Кёнсу закрывает глаза и трется щекой о чужое плечо. — Извини. Ты не заслуживал. — Я столько не обижаюсь, сколько ты извиняешься, — отвечает Бэкхён. — Сегодня ты всё правильно сделал: предупредил что расстроен, меня не покусал, даже накормить готов. Не о чем переживать. — Ну, раньше ты достаточно болезненно реагировал, — Кёнсу вздыхает. — И я помню, что ты влюблен. Это весьма специфическое состояние. — Это не душевная болезнь. Я не съезжаю с катушек от неловкой фразы. — Я что-то не заметил. Что не душевная. Не твоя, а… — Кёнсу не договаривает, взмахивая рукой. — И раньше съезжал. Как насчет легкого секса? — Ты уверен, что хочешь секса? — Я сказал про секс? — Кёнсу удивленно поднимает голову. — Массажа. Я имел в виду массаж. — Он прижимается лбом к плечу Бэкхёна и смущенно смеется. — Прости. — Давай поедим, и я сделаю тебе массаж. — Лучше сейчас, — Кёнсу снова трется щекой. Бэкхён гладит его шею. — Продолжай. Бэкхён продолжает гладить. Кёнсу расслабляется и закрывает глаза, прикосновения мягкие и успокаивающие. — Почему ты так в постели не делаешь, — бормочет Кёнсу. — Буду, — Бэкхён нажимает чуть сильнее. — Так хорошо? — Восхитительно. — Боль не то чтобы отпускает, но перестает мешать. — Не останавливайся. Бэкхён продолжает медленно поглаживать голую кожу. Касается только кончиками пальцев. Кёнсу медленно погружается в дрёму. — Уже спишь? — Нет, — Кёнсу встряхивается. — Нет. Ужин. — Полчаса не прошло, — Бэкхён усаживает его спиной к себе. — Сиди, я продолжу. Кёнсу кладет на колени скрещенные руки, упирается в них лбом и закрывает глаза. Бэкхён разминает его шею и плечи, Кёнсу потряхивает, от напряжения в мышцах бегут мурашки. — Лучше? — Возможно. Бэкхён снова гладит его плечи, Кёнсу не спорит. Головная боль превращается в давящую, Бэкхён обнимает его со спины и целует шею. Прикосновения убаюкивают, Кёнсу сам не замечает, как засыпает, просыпается, когда Бэкхён обнимает его на постели. — Еду съел, посуду помыл, мясо с огня убрал. Все как ты требуешь. Кёнсу не сразу понимает, о чем тот говорит, почему они на постели и сколько прошло времени, да и неважно. Он кладет голову на чужое плечо и зарывается лицом в мягкую ткань. — Расскажи что-нибудь, все равно что. — Хочешь слушать мой голос? — судя по всему, Бэкхён веселится. — Хочу, чтобы ты спел колыбельную. — Кёнсу вздыхает. — И обнял. Вряд ли ты петь умеешь, так что просто говори что-нибудь. Можешь гладить и осыпать поцелуями, чтоб совсем как в ванильной дораме. Спасибо. — За что? — Неважно, — Кёнсу сам обнимает его за пояс. — Просто гладь и говори, у тебя хорошо получается.☠☠☠
Одной из самых больших радостей в жизни Кёнсу бы назвал совместный прием пищи на собственной кухне. Неважно, когда он происходит, неважно даже, готовил Кёнсу или нет, жующий Бэкхён за столом неизменно наполняет его душу спокойствием и теплом. Очень важно, когда нужно о чем-то просить. Кёнсу от нервов потряхивает. — Бэк, — Кёнсу наклоняет голову и прижимается спиной к чужой груди. — М? — Бэкхён продолжает массировать его плечи. Кёнсу совершенно не против такой благодарности за ужин, но сейчас она немного некстати. — Бэкхён. — Слушаю, — Бэкхён наклоняется и целует его в шею. У Кёнсу мурашки бегут по всему телу. — М-м, какая реакция. Кёнсу молчит некоторое время. Бэкхён целует еще раз, для верности. — Прекрати, пожалуйста, — Кёнсу накрывает его руку своей. — Мне надо собраться. — Звучит угрожающе, — Бэкхён сжимает его плечо, Кёнсу чувствует движение плечом и ладонью, очень странное ощущение. — Давай. — Ты занят через неделю? — Не знаю. Можешь конкретнее? — Вечером в среду, с пяти до одиннадцати вечера. — Хм-м, — Бэкхён делает вид, что задумывается. — Просто скажи, что не можешь, — бурчит Кёнсу. Он и так волнуется до дрожи и мокрых ладоней, Бэкхён просто не представляет, сколько трудов ему стоило собраться и выдавить эту пару слов из себя. Это не очень честно по отношению к Бэкхёну, Кёнсу и сам знает, скорей бы он отказался и все. — Почему не могу. — Бэкхён! — Почему сразу не могу? Я думаю. — Бэкхён! — цедит Кёнсу сквозь зубы. — Ого, да ты волнуешься! С чего бы? А Бэкхёна забавляет. Кёнсу бы дорого дал, чтобы относиться к предстоящей премьере столь же спокойно. — Ладно, забудь. Кёнсу пытается высвободиться, но Бэкхён обнимает его поперек груди и не отпускает. — Ну прости. Ты никогда не волнуешься, не мог упустить момента. Что такое? — Ничего, — Кёнсу предпринимает еще одну безуспешную попытку. — Ничего такого, что стоило бы… — Кёнсу. — Сходи со мной на премьеру. Бэкхён молчит достаточно долго, чтобы Кёнсу успел пожалеть. — Проехали. — Подожди. — Я понял, идея была плохая, — Кёнсу все-таки выпутывается из чужих объятий. — Забыли. — Да подожди ты! — Бэкхён ловит его за руку и разворачивает к себе. — Почему сразу плохая? Просто неожиданная. Ты никогда не приглашал меня на свидания. — Это не свидание, — Кёнсу смотрит в сторону и передергивает плечами. — Это работа. — Все равно. — Мне нужен кто-то, кто будет меня останавливать. Обычно это Чунмён… — Но? — Но… — Но она занята и ты просишь меня от безысходности? — Но у тебя получается лучше, — неохотно говорит Кёнсу. — Ты не обязан соглашаться. — Я пропущу эту часть мимо ушей, — мурлыкает Бэкхён, притягивая его к себе. — Конечно, я схожу с тобой на премьеру. С радостью. — И на банкет. — И на банкет, — повторяет Бэкхён. — И куда только захочешь. — Бэкхён… — Дай насладиться моментом. — Бэкхён, я серьезно. Это работа, я там буду как главный художник, все захотят меня видеть, говорить и брать интервью. — Серьезно? У тебя берут интервью? — Я обязан там быть, это контракты. Не могу упускать контракты из-за собственной… — Я схожу с тобой и сделаю все, чтобы тебе было комфортно, — Бэкхён целует его в висок. — Спасибо, что пригласил. — Это не свидание. — Я понял. В четвертый раз можно не повторять, — Бэкхён улыбается, Кёнсу по голосу слышит. — Я использую тебя в своих интересах. Может, по согласию, но все равно использую. — Ты поэтому волнуешься? — Да. Нет, — Кёнсу вздыхает. — Я соврал, завтра премьера. — Значит, сходим завтра, — Бэкхён обнимает его крепче. — Это точно не та проблема, о которой тебе стоит переживать. Ох если бы. Кёнсу кажется, что Бэкхён просто не понимает масштабов предстоящего бедствия.☠☠☠
Кёнсу пропускает Бэкхёна вперед, захлопывает за собой дверь и прижимается лбом к чужому плечу. — Эй, — Бэкхён замирает. — Все в норме? — Нет, — Кёнсу закрывает глаза. — Есть хочешь? — Я же с банкета. — Поэтому и спрашиваю. — Я думал, ты преувеличиваешь, — осторожно говорит Бэкхён. — Ну, что тебя придется останавливать. — Чунмён всегда втыкает локоть под ребра. — Вчера я бы сказал, что это слишком, но… — Я же говорил, ты недооцениваешь проблему. — И что только мне везет на твои гадости. — Прости. — Кёнсу вздыхает, где-то ворочается червячок раскаяния и вгрызается в сердце. — Не надо было тебя звать. — Почему это? — Бэкхён поворачивается. Кёнсу отступает на шаг и открывает глаза. — Почему не надо было меня звать? — Вот поэтому, — Кёнсу опускает голову, делая вид, что занят обувью. — Я тебя снова обидел, незаслуженно. И я снова не знаю, когда. — Не сегодня. Сегодня я помнил, что должен тебя защищать, и ты не просто так бесишься. Кёнсу, — Бэкхён берет его за руку. — Я не бешусь, — Кёнсу проходит в квартиру, не замечая. — Останешься? Кёнсу оборачивается, чтобы увидеть, как на лице Бэкхёна меняется выражение. — Да, конечно. — Что я сказал? — Ничего. Кёнсу поджимает губы. Сейчас не то время, чтобы выяснять отношения, но недоверие Бэкхёна с каждым разом задевает все больше. Кёнсу сбрасывает одежду по дороге в душ, встает под горячую воду и закрывает глаза. Спектакль Кёнсу пересидел в баре, потягивая игристое, пока Бэкхён аплодировал за двоих. Все это он уже видел в куда более спокойной обстановке генеральной репетиции и повторять желанием не горел. Даже присутствие Бэкхёна не могло спасти от пары сотен сопящих в ухо людей, они ждали Кёнсу на банкете. К сожалению. Бэкхёну спектакль понравился. Кёнсу бы съязвил по этому поводу, но постановка в самом деле была хороша, сценарий в меру убог, актеры играли как могли и в целом без сильных фейспалмов. Своя работа Кёнсу тоже не слишком понравилась, но это, скорее, от недостатка опыта. В следующий раз он сделает по-другому. Да, он зачем-то согласился на следующий раз. Бэкхён очень веселился в такси по этому поводу. — Ты не сварился? — Бэкхён встает рядом, вода становится холоднее. — Горячо же. — Так и задумано. — Кёнсу вздыхает. — Извини. Я что-то пропустил? — Ничего, кроме голенького меня, но мы наверстаем. Ты как? — Лучше, чем думал. Я должен за что-нибудь извиниться? — Хм-м. Вроде нет. А ты хочешь? — Не знаю. — Кёнсу хочет было прижаться к нему спиной, но вовремя вспоминает, что они в душе. — Боюсь, что тебе тоже досталось, ты очень хорошо меня защищал. — Я вообще полезный, если меня попросить. Хочешь, потру тебе спинку? Вместо ответа Кёнсу поворачивается и целует его в губы. Бэкхён теряется, но потом отвечает, разрывает поцелуй и прижимает его к себе. — Ты сегодня сам на себя не похож. Голова болит? — Нет. Наверное, нет. Не знаю. — Кёнсу снова вздыхает. — Никогда такого не чувствовал. — И в чем проблема? Действительно. Как объяснить, что обычно Кёнсу возвращался разбитым, разъяренным или в состоянии глухого ядовитого бешенства, а сегодня просто усталость? Кёнсу подозревал, что это не заслуга простого присутствия Бэкхёна, а его терпение и великодушие. Вряд ли Кёнсу не подпускал шпильки. Вряд ли Кёнсу вообще понимал, что ему отвечает. — Тебе правда понравилось? — Сколько раз я должен повторить? Бэкхён оттесняет его к стене, целует и не дает вырваться. Встает почти сразу, Кёнсу вцепляется в чужое плечо и жмурится, чувствует руки на своем теле. — Смирись и терпи, — Бэкхён зубами оттягивает его губу. — Я хочу с тобой целоваться. Кёнсу хочет ответить, но может разве что застонать. Бэкхён дрочит быстро, Кёнсу толкается в его руку и стонет в поцелуй. Голова кружится, его ведет, Кёнсу кончает слишком быстро, чтобы оценить в полной мере. Бэкхён смывает следы, выключает воду и пристально смотрит ему в глаза. Кёнсу отводит взгляд, кончать при Бэкхёне привычней не стало. — Я тебя смущаю? — Бэкхён все еще пытается поймать его взгляд. — Не хочу говорить об этом. Не хочу, чтобы это вообще было, — Кёнсу берет полотенце. — Ты целоваться хотел. Бэкхён вытирается даже быстрее него и уходит ждать в постели. А может, Кёнсу сам не горит желанием выходить. Отношения с Бэкхёном как минное поле. У Кёнсу никакой подготовки и полное непонимание, что он тут делает. Да и ставка слишком высокая. — Кёнсу? — Ты расскажешь завтра все мои промахи. Хорошо? — Бэкхён непонимающе хлопает ресницами. — Без скидок и заявлений, что сегодня совсем другое дело было и ты понимаешь. — Но сегодня и правда другое. И ты... — Бэкхён, я отлично знаю, что не подарок. Ни один человек в здравом уме не будет со мной жить. Я едкий, закрытый, я не люблю разговаривать и не умею общаться, мне плевать на других. — Намекаешь, что я не в порядке? — Прямым текстом говорю, что меня достало, когда ты отшучиваешься. Слушай, что я тебе говорю. Пожалуйста. — Мы ссоримся? Кёнсу забирается под одеяло и ложится рядом. — Нет, я пытаюсь сказать “Спасибо”. — Ты выбираешь странный способ. — И об этом тоже пытаюсь. — Бэкхён нервно смеется. Кёнсу приподнимается на локте и хочет лечь ближе. — Я опять все испортил? — Даже не знаю, что и сказать. Кёнсу возвращается на свое место. — Сегодня был очень странный вечер. Можно тебя обнять? — Кёнсу придвигается вместо ответа и притягивает Бэкхёна для поцелуя. — Как это работает? — бормочет Бэкхён в открытые губы. — Почему в один день ты открытый, нежный и ласковый, а в другой тебя совсем нельзя трогать? — Не знаю, — Кёнсу касается его губ своими. — Сам еще не разобрался. — Скажешь, как поймешь? — Не уверен, — Кёнсу целует крепче. — Не уверен, что пойму. Не уверен, что ты выдержишь достаточно долго. И что он достаточно дает Бэкхёну в ответ. Бэкхён дарит любовь, внимание и поддержку, а взамен получает колкости и иногда секс. Так себе обмен, Кёнсу и сам понимает. Сегодня, например, он никому не нагрубил только благодаря тому, что Бэкхён незаметно сжимал его руку. — И ты так выражаешь свою благодарность, — полуутвердительно говорит Бэкхён. — Я вообще не знаю, что выражаю, — Бэкхён проводит рукой по его спине. Кёнсу задерживает дыхание. — Ты мне очень дорог. Я хочу о тебе заботиться и беречь, но получается все время наоборот. — Нет, подожди. Молчи. Я хочу насладиться моментом. — Каким… — Кёнсу бормочет под нос ругательство. — Бэкхён. — А ты говорил, что не умеешь общаться. — Не знаю, о чем ты, но это совпадение. Спасибо, что помог. — Ты сегодня удивительно щедр на разговоры. Чувствуешь себя виноватым? — Немного. Бэкхён, — Кёнсу закрывает глаза и целует его. — Что? — Ничего. — И еще раз. — Просто нравится звать тебя по имени. И я знаю, насколько сложное сейчас у тебя лицо, — Кёнсу усмехается. — Не обольщайся, общаться я все еще не умею. — Завтра возьмешь свои слова назад? — Нет, я же не вру. Но у тебя может сложиться впечатление… — Кёнсу гладит его раскрытой ладонью. — Ладно, проехали. Говори, когда меня заносит, как сегодня? Пожалуйста. — Ты удивительно настойчив, — Бэкхён целует его в нос. — Не могу тебе отказать. Кёнсу сворачивает разговор, но не мысли. Бэкхён ласкает его нежно и медленно, целует то легко, то долго и глубоко, Кёнсу плывет в его руках. Пытается отвечать, но Бэкхён слишком настойчив, Кёнсу сдается и позволяет ему делать все, что захочет. Бэкхён справляется идеально.☠☠☠
Ни о чем Бэкхён, разумеется, ему не рассказывает. Ни следующим утром, ни вообще. Кёнсу не в восторге от этой попытки щадить его чувства, но спорить с Бэкхёном в обмен на его помощь тоже идея так себе. Несколько дней они не видятся, у обоих работа, а у Бэкхёна еще и встречи. Кёнсу все понимает, разгребает накопившиеся заказы, наводит порядок в бумагах и мастерской, спит один в пустой постели, а потом решает, что с него хватит. Бэкхён отвечает минут через пятнадцать после того, как Кёнсу начинает ему звонить. — Я приеду? — говорит Кёнсу вместо приветствия. — Кёнсу? Что?.. Куда? — К тебе. — Я работаю. — Ясно. Ну да, а на что он надеялся. У них же есть график. Кёнсу трет лицо руками. К черту график. К черту договоренности, к черту вообще все. — Кёнсу? Кёнсу! — Что? Оказывается, вызов все еще идет. — Я говорю, приезжай, я просто не смогу уделить тебе время. — Не стоит. Не буду тебя отвлекать. Прошу прощения за беспокойство. — Кёнсу, — Бэкхён раздраженно вздыхает. — Сколько мне раз повторять? — Ты занят, я буду мешать. Все в порядке. — Ты не звонишь, если все в порядке, — голос Бэкхёна становится тише и мягче. — Приезжай. Кёнсу хочет возразить еще раз, но это будет выглядеть уже глупо. Он сбрасывает вызов, быстро собирается и заглядывает в магазин перед выходом. Чунмён выпрямляется на стуле, но Кёнсу просто говорит ей закрыть магазин вечером. В чем несомненное достоинство Чунмён — она все понимает быстро и не задает лишних вопросов. В порыве сентиментальности Кёнсу обещает себе поднять ей зарплату. На улице уже лето. Кёнсу старается не спешить, смотрит по сторонам и даже почти покупает Бэкхёну гостинец. Почти, потому что обнаруживает в пакете три упаковки сладостей вместо одной. Кёнсу хмыкает, но не возвращается, Бэкхёна наверняка позабавит. Кёнсу петляет по одинаковым улочкам с заборами и хурмой. Летом тут все выглядит совсем по-другому, он даже проходит два раза мимо дома Бэкхёна. На третий раз, впрочем, находит, и даже вводит правильный код сразу. — Я в кабинете, — подает голос Бэкхён. Кёнсу находит его за письменным столом. Ерошит его волосы, гладит по шее и плечу и обнимает. — Я принес тебе гостинцев, — Кёнсу показывает пакет из кондитерской. Бэкхён прижимается виском к его щеке. — Посижу где-нибудь тут, не буду тебе мешать. — Соскучился? — Нет. — Судя по лицу, Бэкхён разочарован. — Точно нет. — Кёнсу забирается рукой под его одежду и гладит где-то под ключицей. — Хотел тебя видеть. Бэкхён мычит что-то утвердительное. Кёнсу не знает, как объяснить, что Бэкхён ему необходим для другого. Видеть его, слышать голос, вдыхать его запах, чувствовать тепло его тела. Просто побыть рядом пару минут, потом Кёнсу может о нем и не вспоминать. Скучает он по Чондэ время от времени. — А я скучал. — Приехал бы. — Подумал, что ты не будешь рад меня видеть. Обычно тебе нужен перерыв после интенсивного взаимодействия. — Угу, — Кёнсу зарывается лицом в его волосы. — Я оценил. Бэкхён пахнет собой, знакомым гелем для душа и туалетной водой. Забавно, не похоже, чтобы он сегодня выходил из дома. Кёнсу рассеянно целует его волосы. — Что-то случилось? — Бэкхён осторожно накрывает его руку своей. — Ты никогда так не делаешь. — Кёнсу вопросительно мычит. — Не звонишь первым, не приходишь и не даришь мне нежностей, если только случайно. Нет, стой, — он не дает Кёнсу выпрямиться. — Ты передумал и хочешь встречаться? — Нет, — Кёнсу поджимает губы. — Не хочу я с тобой встречаться, и никогда не хотел. Это ужасно утомительно, сто раз говорил. Кёнсу бы лучше жил вместе. Куда удобнее, сильно экономит время и позволяет всегда быть рядом. Бэкхён издает какой-то странный звук. — Я уже испугался. Теперь вижу, что все как обычно. — Я мешаю, — Кёнсу подносит его руку к губам. — Пойду посижу где-нибудь, пока ты закончишь. — Ты за этим приходил? Подразнить меня и сбежать? — На диване или во дворе, Бэкхён. — Не хочешь со мной разлучаться? Все-таки удалось растопить твое сердце? Бэкхён подшучивает, но Кёнсу ощущает укол чувства вины. — Не торопись, я подожду. Кёнсу варит себе кофе и открывает холодильник. Полных контейнеров достаточно, видимо, Чанёль не забывает заглядывать. Заняться решительно нечем, Кёнсу выходит во двор, на солнышко, но быстро понимает, что слишком далеко от Бэкхёна. Это не хорошо, не плохо, его не одолевает тоска, просто становится некомфортно. Как будто в ботинок попал камешек. Кёнсу возвращается и устраивается на диване с телефоном. Почта разобрана, новых сообщений нет, в подписках у Кёнсу пара калечных музеев и три убогие галереи, они обновляют сайты еще реже, чем Кёнсу свой. Он допивает кофе, моет кружку и бесцельно бродит по квартире, трогая разные вещи. Надо что-то придумать, неудовлетворенность его разорвет. Кёнсу подходит к Бэкхёну сзади и встает за спиной. Расстояние как раз такое, какое надо, но кто знает, когда Бэкхён закончит, не стоять же здесь черт знает сколько часов. Кёнсу бы на кровать лег, но так его видно, вдруг Бэкхён начнет отвлекаться. Кёнсу же обещал не мешать. В конце концов он просто садится на пол, приваливается спиной к матрасу и откидывает голову назад. Не лучшее место, но переждать можно. Подумать о жизни, о сайте, о планах на будущую постановку и как не расчленить режиссера Сонмина. Под звук нажатия клавиш Кёнсу погружается в дрему. Просыпается от того, что кто-то гладит его по плечу. — Тебе удобно? — Бэкхён сидит на стуле, наклонившись вперед. — Не очень. — Кёнсу стонет и поднимает голову. — Закончил? — Да, — Бэкхён протягивает руку, но не помогает. — Ты выбрал странное место, чтобы заснуть. — Подумал, что я в постели отвлекал бы тебя от работы. — Не без этого, — улыбается Бэкхён. — Я пойду, наверное. Бэкхён выпрямляется. — Куда? — К себе. Я, кхм, получил что хотел. — А я? — А что ты? — А я не получил! — Бэкхён встает и загораживает ему путь. — Я хочу тебя гладить, обнимать и заставить просить позволить тебе кончить. — В тебе проснулась любовь к сексу? — Кёнсу поднимает брови. — Ну ладно. Помоги только мне на постель перелечь. Бэкхён помогает, расстегивает его штаны и рубашку, приспускает белье и смотрит на него сверху. Кёнсу открыт настолько бесстыдно, что начинает смущаться. Бэкхён ложится рядом и гладит его живот. Кёнсу сжимает покрывало в кулаках и медленно выдыхает. Бэкхён поглаживает все ниже и ниже, обхватывает его член. Кёнсу вздыхает прерывисто, закусывает губу и толкается в чужую руку. Бэкхён сдвигает штаны еще ниже и другой рукой скользит между ног, раздвигает его ягодицы. Кёнсу дрожит. — Люблю, когда ты покорный. Бэкхён мурлыкает и покусывает его ухо. Кёнсу бы поучаствовал в процессе, но не знает, как. Бэкхён оставляет его член и поглаживает между ягодиц, надавливает пальцами. Кёнсу заметно вздрагивает и напрягается каждый раз, как пальцы Бэкхёна замирают. — Готов? — Бэкхён прихватывает зубами его губу. — Все… всегда, — Кёнсу сглатывает. — Как ты меня хочешь? Бэкхён улыбается и вводит в него пальцы. Дыхание перехватывает, Кёнсу выгибается, тело поддается и принимает чужие пальцы, тихие звуки кажутся ужасно пошлыми, Кёнсу вспыхивает и отворачивается. — Не надо, — Бэкхён поворачивает к себе его голову. — Хочу видеть, как тебе хорошо. — Мне, — Кёнсу избегает его взгляда. — Мне хорошо. — А так? — Бэкхён медленно вводит пальцы еще глубже. — Так хорошо? Смотри, как у тебя стоит. Кёнсу смотрит вниз, на собственную эрекцию. На то, как Бэкхён продолжает двигать рукой, медленно вводя и убирая из него пальцы. Кёнсу хорошо, очень стыдно, но хорошо, пальцы Бэкхёна глубоко внутри, он толкается, заставляя Кёнсу сжиматься от наслаждения. Кёнсу жмурится и мотает головой, внутри сладко тянет, хочется подмахивать, но Кёнсу просто не может. Бэкхён находит его губы и целует, не прекращая толчки. Кёнсу даже не знает, что чувствует острее — движения языка во рту или пальцев внутри себя. Он стонет и дрожит, поддается и разводит ноги, насколько позволяют штаны. — Сколько тебе нравится? — пальцы медленно выходят из него. — Кёнсу? — Что? — Кёнсу открывает глаза. — Сколько тебе нравится — два или три? — Бэкхён улыбается и показывает. — А, Кёнсу? — Все равно, — Кёнсу едва понимает, что говорит. — Сколько хочешь. — Хм-м, дай подумать. — Бэкхён снова вводит в него пальцы и толкается быстрее. Кёнсу выгибает от наслаждения. — Нравится? — Да! — Кёнсу задыхается и дрожит. — Да, пожалуйста… Продолжай. — Хочешь еще? — Да! — Дать тебе кончить? Бэкхён толкается плавно и сильно, не слишком быстро, чтобы Кёнсу чувствовал каждое движение. Кёнсу стонет, просит о чем-то, пальцы внутри него заставляют терять контроль. Бэкхён снова целует его, толкается быстро и жестко, Кёнсу выгибается, стонет в его рот и кончает, сжимает пальцы внутри. Бэкхён не убирает пальцы, заставляет его метаться по постели, Кёнсу стонет долго и жалобно, ему слишком хорошо, чтобы выдержать. — Еще, еще, пожалуйста! — Кёнсу дрожит и сам насаживается на пальцы. — Еще, Бэкхён! — Нравится? — Да! — Кёнсу почти кричит. — Продолжить? — Да, да!.. Кёнсу жмурится до цветных пятен и перестает чувствовать. Приходит в себя медленно. Тело затекло, шея одеревенела, Кёнсу охает и пробует пошевелиться. Получается настолько плохо, что Кёнсу бросает попытки. Открывает глаза и видит над собой сероватый потолок, спинку стула и локоть Бэкхёна краем глаза. Вспыхивает, понимая, что только что снилось. — Кёнсу? — Бэкхён спрашивает, не оборачиваясь. — Все нормально, — голос севший со сна. Видеть Бэкхёна Кёнсу определенно еще не готов. — Точно? — Абсолютно. Бэкхён поворачивается и пару секунд непонимающе хлопает глазами. Тянется, чтобы помочь ему встать, но Кёнсу уклоняется. — Что случилось? — Бэкхён хмурится. — Почему ты спишь на полу? — Не хотел тебя отвлекать. — А почему покраснел? — Нипочему, — Кёнсу отворачивается. — Снилось что-то? — Ничего мне не снилось, — Кёнсу пытается оторвать голову от постели. — Все в норме. — Я вижу, — Бэкхён усмехается и помогает ему выпрямиться. — Стояк-то что надо. Кёнсу опускает глаза и краснеет еще гуще. Бэкхён помогает ему подняться на ноги и ловит за руку. — Хоть я тебе снился? — Нет, — Кёнсу пытается вырвать руку, но Бэкхён держит крепко. — Изменял мне во сне? — Бэкхён хихикает. — И сколько их было? — Отпусти. — Но ты хоть кончил? — Кёнсу снова пытается, безрезультатно. — Ну же, Кёнсу! Мне интересно, что заставляет тебя так краснеть. — Ничего особенного! — Кёнсу все-таки вырывает руку и отступает. — И я совсем-совсем ничего с тобой не делал? — Ничего, — цедит Кёнсу, пятясь к ванной. — Какая жестокость, — вздыхает Бэкхён. — Я должен исправить. — Даже не думай, — Кёнсу нашаривает ручку двери за спиной. — Даже не смей. — Почему? — Бэкхён прижимает его к двери своим телом. — Разве тебе не понравилось? Кёнсу проскальзывает в ванную и запирает за собой дверь. Бэкхён со смехом предлагает свою помощь, но Кёнсу вряд ли сможет смотреть ему в глаза пару недель, не то что раздеться.☠☠☠
Кёнсу несколько дней скрывается в мастерской и не отвечает на звонки, сославшись на занятость. Первое время работает, но чем дальше, тем больше вероятность, что Бэкхён придет выяснять, в чем дело, а Кёнсу еще не готов. Тяжело видеть человека, который в тебя во сне пальцы засовывал. — Меня нет, я работаю, — говорит он открывшейся двери, не оборачиваясь. — Я не помешаю. Кёнсу вздрагивает. Как спровадить Бэкхёна, если он придет, Кёнсу даже не думал. — Не отвлекай только. Бэкхён обнимает его со спины, просовывает руку в ворот рабочей футболки и гладит его плечо. — Я скучал. — Бэкхён! — Я правда скучал, — Бэкхён целует его в макушку и в шею. У Кёнсу уши вспыхивают от смущения. — Ты не отвечал на звонки. — Я был занят. — Прервись ненадолго, я хочу с тобой пообедать. — Я не готовил. — Я с собой принес. Кёнсу начинает трясти. Он вытаскивает руку из ворота своей футболки и передергивает плечами. Бэкхён отходит к дивану и чем-то шуршит, Кёнсу не всматривается. Присутствие Бэкхёна начинает напрягать впервые за очень долгое время. Он встает на ноги, но не решается повернуться. — Держи, — Бэкхён встает рядом и протягивает ему булочку в виде рыбки. — Кёнсу? Кёнсу снова передергивает плечами, отступает и берет булочку, не касаясь пальцев Бэкхёна. Тот следит с подозрением. Кёнсу бы и сам начал что-нибудь подозревать, но он, к несчастью, учился в хорошем университете и в курсе насчет снов как исполнения подавляемого желания. — Все в порядке. — Я тебя чем-то обидел? Кёнсу хмыкает. “Ты во сне трахал меня пальцами и мне до сих пор стыдно” — это даже мысленно звучит идиотски. — Нет. — Точно? — Ты, — Кёнсу выделяет первое слово, — ничем не обидел, расслабься. — Можно тебя поцеловать? — Нет! — Кёнсу почти что отпрыгивает. — Нет. Лучше не надо. — Но у нас точно все хорошо? Между нами? — Точно, — Кёнсу раздраженно вздыхает. — Ты не сделал ничего такого, о чем тебе следует думать. Это мои проблемы, я с ними как-нибудь справлюсь. Бэкхён вздыхает и гладит его по плечу: — Ты не должен один справляться с проблемами. Теперь у тебя есть я. Кёнсу отшатывается. Щеки горят, кровь мгновенно приливает вниз, он снова представляет эти пальцы там же, где они были во сне. — Я понял, понял, давай как-нибудь потом? Мне нужно работать. — Когда? — Я позвоню. — Ты никогда не звонишь. — А теперь позвоню, — с нажимом говорит Кёнсу. — Ты меня отвлекаешь. — Ты сегодня странный. — Я всегда не слишком нормальный, тоже мне открытие. — Бэкхён открывает рот, но Кёнсу успевает первым. — Между нами все хорошо, мы встречаемся, я перезвоню. Спасибо, что зашел! Бэкхён ворчит что-то нелестное, но все же уходит. Кёнсу вздыхает с искренним облегчением.☠☠☠
Кёнсу даже не знает, о чем больше хочет забыть — о том, что Бэкхён вытерпит самое большое неделю и за эту неделю ему придется взять себя в руки, или о том, что он хочет Бэкхёна значительно сильнее и совсем не тем способом, как привык думать. Кёнсу всегда считал, что только отвечает на чужое желание, а сам он вполне скромного темперамента, ему хватит и петтинга на диване за сериалом, а оказывается, что наоборот. Что это он незатыкающийся фонтан разврата и хочет секса самым причудливым и частым образом. Кёнсу ужасно стыдно и за то, что он хочет, и за то, чего именно хочет, и за то, что навязывал Бэкхёну собственные желания. Это же Бэкхён просил посидеть перед телевизором, а Кёнсу тащил его трахаться. Бэкхён, может, секса совсем не хотел. Ну, теперь Кёнсу с ним сексом заняться больше не сможет. Хоть что-то хорошее. И сказать почему Кёнсу тоже не сможет. Просто не в состоянии говорить о таком вслух. Как вообще сказать Бэкхёну “Я тебя хочу слишком сильно?” Бэкхён непременно захочет выяснить, о чем речь. Или что Кёнсу стыдно за собственные желания. Даже если Кёнсу сможет выдавить что-то осмысленное, Бэкхён рассмеется и будет прав. — До Кёнсу, как же тебя угораздило, — он трет лицо руками. — Как теперь смотреть ему в глаза? Воображение услужливо подсказывает, когда смотреть в глаза нужно снизу и Бэкхён точно против не будет. Кёнсу вспыхивает и закусывает мгновенно ставшую чувствительной губу. Взять у Бэкхёна хочется давно, но Кёнсу успешно борется с этим желанием, подозревая, что кончит первым, а это точно не то, что он согласен Бэкхёну показать. Хотя одна мысль о том, как Кёнсу обхватывает его губами, обжигает и почти заставляет терять контроль. — Я — жалкий трус с сексоголизмом, — бормочет Кёнсу. — Мне все равно придется с ним встретиться. Лучше раньше и недолго, чем когда он что-нибудь заподозрит. — Кёнсу нашаривает телефон. — Бэкхён? Я зайду? Я ненадолго... Сейчас?! Ладно, сейчас... Хотел же он раньше, вот, желание исполнилось. Надо думать, чего хотеть. Кёнсу заглядывает в магазин и советует Чунмён закрыться сегодня пораньше. Та делает большие глаза, Кёнсу пожимает плечами в знак того, что сам не знает, почему сегодня такой щедрый. На самом деле он просто не хочет, чтобы кто-нибудь видел, как он с позором вернется. Кёнсу покупает яйца, ветчину и лук-порей по дороге, скрипя зубами, проходит мимо дома Бэкхёна в магазин всякой всячины и находит там неплохой набор для кухни, точильный камень и нож, от которого не хочется плакать. Возвращается к знакомой двери и встает перед дилеммой: стучать или войти самому? С одной стороны, они вроде как договорились и код Кёнсу знает, с другой — мало ли чем там занят Бэкхён. С третьей — Кёнсу сам терпеть не может, когда его отвлекают, и Бэкхёна старается не трогать, Бэкхён тоже не любит. Если Кёнсу сейчас постучит, Бэкхёну наверняка придется прерваться. Кёнсу поджимает губы и все-таки стучит в дверь. — Ты не торопился, — Бэкхён открывает так быстро, словно ждал с той стороны. — Я… — Кёнсу замолкает, Бэкхён обнимает его и целует в висок. — Я ненадолго. Можно войти? — Конечно, — говорит Бэкхён, но с места не двигается. — Я по тебе скучал. Его руки пробираются под одежду и ложатся на поясницу. Кёнсу вздрагивает и выпутывается из объятий, проскальзывает мимо него в дом. Бэкхён идет следом. — Я обещал — я пришел, — говорит Кёнсу. — Ты обещал позвонить, — напоминает Бэкхён и обнимает его со спины. — Но ты пришёл. Так даже лучше. — Позвоню, приду, какая разница, — ворчит Кёнсу. — Я терпеть не могу тебе звонить, я хочу тебя видеть. — Не представляешь, как это приятно, — Бэкхён трется щекой о его шею. — Скучал по тебе. Кёнсу снова выпутывается из его рук. У Бэкхёна встает, кровь приливает в низ живота, Кёнсу ягодицами чувствует чужой член и привычно подставляется прежде, чем понимает. Трахаться на кухонном столе у Бэкхёна в его планы точно не входит. Кёнсу уже представляет, как будет стонать и подмахивать и как Бэкхён кончит в нем, пока сам Кёнсу будет отходить от оргазма, стыдно так, словно он только что снял штаны и ягодицы раздвинул. — Кёнсу? — Все нормально, — он отворачивается, лицо полыхает. — Что-то случилось? — Я же здесь, — мрачно говорит Кёнсу. — Значит, все в порядке. — Останешься? На ужин, Кёнсу, — уточняет Бэкхён, заметив, как он вздрагивает. — Обычно ты предлагаешь на ночь. — А на ночь останешься? — Нет, — отрезает Кёнсу. — Нет, у меня планы. — Он закрывает глаза и выдыхает. — Работа. Мне заказали скульптурную группу, нужно подумать и набросать пару эскизов. Пару десятков. Ничего такого, о чем тебе стоило волноваться. — Тебе неприятны мои прикосновения. — Бэкхён убирает руки за спину. — Я чего-то не знаю? — Все нормально с твоими прикосновениями. — Кёнсу отступает, Бэкхён все еще слишком близко. — Кёнсу, чтобы прийти ко мне ты час потратил. Ещё двадцать минут скульптурная группа не подождет? Разбежится? — Бэкхён, я обещал — я пришел. Я сказал, что разберусь — я разбираюсь. Ничего больше я тебе не скажу, смирись. Я нож купил для твоей кухни, это достаточное подтверждение серьезных намерений? — Бэкхён непонимающе смотрит. — И точильный камень, чтобы не бегать к себе, когда он затупится. — Собираешься меня расчленить? — Сделать рис с яйцом. — И остаться на ужин? — И работать уйти. Я же говорил, что ненадолго. — Бэкхён смотрит обиженно, будто Кёнсу пинает его любимых щенят. Кёнсу, извиняясь, берет его за руку. — Я предупреждал, со мной просто не будет. — Ты не предлагаешь сразу расстаться. Уже прогресс. Кёнсу вздрагивает. — Нет. Разумеется, нет, с чего вдруг? Я тебя не устраиваю? — Бэкхён тянется к нему, но вдруг останавливается и опускает руки. Кёнсу отворачивается. — Можем мы… Почему это даже в мыслях так жалко звучит? Мы можем… Просто… — Бэкхён молчит. Может, ждет, пока Кёнсу соберется с мыслями, а может, хочет сам сказать что-нибудь неприятное. — ...не заниматься сексом? Хотя бы некоторое время. — Серьезно? — Бэкхён разворачивает его к себе, но Кёнсу снова не дает заглянуть в лицо. —Только и всего? — Просто не трахаться, — Кёнсу опускает голову. — Ты вроде сам хотел. — Я хотел узнать друг друга. — Ну, вот и узнаем.☠☠☠
Кёнсу сидит за рабочим столом и рисует эскизы. Пытается. Альбом заканчивается, а у него только глухое недовольство и головная боль. Необходимости спешить, в общем, нет, но Кёнсу раздражает, что он уже вторую неделю не в состоянии понять, чего хочет. — Это всего-навсего дебильная романтическая скульптура, — бормочет Кёнсу себе под нос, — я такие делал много раз. В чем проблема-то? Хлопает дверь мастерской. Кёнсу обреченно вздыхает. Этого еще не хватало. — Привет, я скучал, надеюсь, ты тоже рад меня видеть, — Бэкхён обнимает его со спины и чмокает в щеку. — Это что? — Это изощренный способ самоубийства. — Тебя снова не трогать? — Есть на примете какие-нибудь места с омерзительно большим количеством тупых людей? — Бэкхён молчит. — У тебя точно есть, ты их любишь. Выставки, вернисажи, биеннале, встречи с читателями… хотя нет, никаких встреч с твоими читателями. — Это почему это? — возмущается Бэкхён. — Потому что ты уйдешь и я заколю кого-нибудь карандашом в ухо. Так и что? — Может, в парке погуляем? Кёнсу снова вздыхает и сжимает его руку. — Это не свидание. Это для работы. — Но парк подойдет? — А ты не обидишься? Я тебя вроде как снова использую, — с толикой вины объясняет Кёнсу. — И так ни разу и не пригласил на настоящее. — Я же буду с тобой. По-моему, это свидание, — Бэкхён снова целует его в щеку и выпрямляется. Кёнсу чувствует, как лицо заливает румянец. Поднимается за новым альбомом, чтобы скрыть смущение, и быстро собирает все необходимое. Одежда нерабочая, Кёнсу оглядывает себя на всякий случай и замечает, что Бэкхён все еще на него смотрит. Кёнсу поднимает брови, но он просто качает головой. Это странно, но Кёнсу отгоняет лишние мысли. На улице жарко, душновато, солнце не там, где хотелось бы. К тому моменту, как они добираются до скамейки в тени раскидистого дерева, Кёнсу проклинает так некстати покинувший его рабочий настрой. Бэкхён куда-то исчезает, пока он смотрит на проходящих людей, и снова появляется с двумя прозрачными пластиковыми стаканами. Кёнсу открывает альбом. — Тебе нужен новый образ? Это как-то связано с новым заказом? — Это старый заказ, — Кёнсу следит за людьми. — Идиотский романтический сюжет, Красавица и Чудовище, тянут руки друг к другу как на фреске Микельанджело… Если ты знаешь, кто такой Микельанджело. — Бэкхён бубнит что-то обиженное. — Никто не знает, я привык. История европейского искусства вряд ли помогает тебе в написании романов. Почему они все такие унылые. — Кто? — судя по голосу, Бэкхён недоумевает. — Люди. Скучные, унылые, однообразные и бессмысленные. Они живут бессмысленной однообразной жизнью и на них даже смотреть не хочется, не то что нарисовать. Вон, видишь? — Кёнсу указывает карандашом. — Феерическая дура. Мило смеется, мило косолапит, вся в трендовом и с последней моделью телефона. А парень рядом с ней хочет оказаться где угодно, только не здесь. Но что-то держит их вместе, что-то такое же унылое и тупое. — Может, они любят друг друга, — предполагает Бэкхён. — Она любит общественный статус, — отрезает Кёнсу. — А он никого. Вон того парня видишь? Он говорит с кем-то, кого любит. Разговаривает по телефону, без гарнитуры. Немного опустил голову, слегка улыбается, глаза прищурены, взгляд рассеянный и мечтательный. Мысленно он с собеседником. Когда любят, выглядят вот так. Пойдем дальше. Бэкхён молча встает. Есть в этом что-то подозрительное. Они медленно идут по парку, Кёнсу вглядывается в лица, Бэкхён несет оба прозрачных стакана. Через час Кёнсу уже готов рычать от досады, он садится под первое попавшееся дерево и открывает альбом просто чтобы начать хоть что-нибудь делать. — Может, еще куда-нибудь сходим? — осторожно спрашивает Бэкхён. — Зачем, они все одинаковые, — Кёнсу резкими движениями набрасывает женщину средних лет. Самое обычное корейское лицо, тронутое косметикой и пластической хирургией, слишком правильное, чтобы быть интересным. — Посиди с другой стороны. — Я свет закрываю? — Я в тебя слева не попаду. — Бэкхён послушно пересаживается. Кёнсу двигается чуть ближе, чтобы чувствовать локтем. — А ты, если что, остановишь. — Ты ходишь со мной на выставки, — задумчиво говорит Бэкхён. — И что? — Кёнсу заполняет лист портретами. Ничего интересного в них нет, но позволяет очистить голову и сосредоточиться. — Ты тоже. — Тебя раздражают люди, но ты зачем-то идешь туда, где их много. Зачем? — Ты же любишь такое, для тебя это важно. — Кёнсу пожимает плечами и переворачивает страницу. — Я могу потерпеть. — Не нужно терпеть. — Отношения как отлаженный механизм, — Кёнсу замечает яркое детское платье. — В них важен баланс. По крайней мере, я так вижу. Каждый что-то приносит и чем-то жертвует. Раз я ничего особенно не приношу, то могу хотя бы ходить туда, где тебе нравится. Ни с кем другим не пошел бы, а ты делаешь людей… переносимыми, что ли. Когда ты рядом, я спокойнее и не так хочу их убить. — По-моему, ты переоцениваешь мое влияние. — Это ты недооцениваешь, — Кёнсу качает головой. — Поверь на слово. Меня никогда не напрягало твое присутствие. — Я могу вспомнить пару моментов, — кисло усмехается Бэкхён. — Пару-тройку сотен моментов. — Это другое. Ты начинаешь говорить, я реагирую, все становится сложно, — Кёнсу берет другой карандаш. — Или я начинаю говорить, а потом жалею. Пока мы не разговариваем, все идеально. — Предлагаешь не разговаривать? — Вряд ли это возможно. И потом, мне нравится слушать твой голос. — Какие подробности, — Кёнсу вздрагивает и отстраняется от неожиданности, когда Бэкхён придвигается и заглядывает в альбом. — У нас день откровений? — У нас бездарно потерянная неделя, — ворчит Кёнсу и переворачивает страницу. — Тебе не видно там или что? — Я мешаю? — Не люблю неожиданностей. Ты только что сбил рабочий настрой. Не извиняйся, там все равно ничего важного. — Можем перестать ходить на свидания. — Нет, не можем, — цедит Кёнсу. — Не собираюсь отказываться проводить с тобой время. Ты же хочешь встречаться. На листе появляется недовольная жизнью старушка. Не очень подходит, но хоть что-то. — Что тебя не устраивает? — Я чертовски устал. Почему нельзя остаться на несколько дней? Ты же привез все необходимое, возьми ноутбук и работай. Я тебе письменный стол соберу, если будет неудобно. — Это… неожиданно, — Бэкхён прочищает горло и добавляет. — Очень неожиданно. — Мне надоело встречаться. — Кёнсу рассеянно скользит взглядом по стайке шумных студентов. — Вечная беготня туда-сюда, разные будильники, разные кровати, тебя всегда не хватает. — Но… — до Бэкхёна, кажется, начинает доходить. — Когда ты говорил «встречаться», ты имел в виду… — Кто виноват, что у тебя маленький словарный запас, — Кёнсу фыркает. — Я понимаю, съезжаться еще рано, но хотя бы по паре дней вместе проводить можно? Переедешь ко мне? — Да… Кхм, да, — повторяет Бэкхён тверже. — На пару дней. Иногда мне трудно понять, чего ты хочешь. — Ты в этом не одинок,— Кёнсу поджимает губы и заканчивает резкой штриховкой. — Я тоже не понимаю. Ужасно меня раздражает. Пойдем. — Бэкхён недоуменно моргает. Кёнсу находит его руку. — В любое другое отвратительно людное место, в кофейню или торговый центр. — Может, ко мне? Посидим под деревом, попьем что-нибудь освежающее. — В кофейню, Бэкхён, — Кёнсу с тоской смотрит на альбом. — Мне нужно хотя бы начать думать. Бэкхён остается с ним до вечера. Сидит в кофейне, в торговых центрах, в парке у реки, гуляет по пешеходным улицам, подкармливает его чем-то сомнительным. Кёнсу отдает Бэкхёну заполненный альбом и покупает второй, потом отдает и его тоже. Бэкхён улыбается и отделывается шуткой на вопрос, зачем ему нужны альбомы с набросками, но Кёнсу не уточняет. Нужны и нужны. С мертвой точки он так и не двигается. Сумерки он встречает в состоянии глухого едкого раздражения. Хочется в чужие успокоительные объятия и поглаживаний по голове, но он сегодня и без того злоупотребил чужим временем. Будет нечестно использовать Бэкхёна еще и для этого. У него своя жизнь есть. Они прощаются недалеко от дома Кёнсу. Бэкхён уходит, Кёнсу смотрит ему вслед пару секунд, трясет головой и шагает в свою сторону. Рюмка успокоительного, душ и полимерная глина — и все будет в порядке, всегда было. Ну, может, две рюмки. Кёнсу выполняет два пункта списка, достает из холодильника забытую овощную нарезку и грызет сморщенный кусочек чего-то оранжевого. Ужинать было бы полезно, но не хочется в одиночестве. Кёнсу уже как-то привык, что один не ест. А успокоительного, пожалуй, нужно три рюмки. И полимерная глина. Кёнсу еще не представляет, что будет лепить, но точно что-то мрачное и злое. Он открывает дверь и нос к носу сталкивается с Бэкхёном. — Привет, — и Бэкхён как будто немного волнуется. — Я подумал, зачем ждать подходящий момент? Ты же меня пригласил. Ты меня пригласил, кстати? Или ты куда-то… — Нет, — Кёнсу тянет его на себя и закрывает дверь. — Уже никуда.☠☠☠