Будь честен с теми, кого любишь, не скрывай свою боль. Страдать — это так же человечно, как и дышать. Джон Тиффани и Джек Торн «Гарри Поттер и Проклятое дитя»
Темнота. Отдалённые неразборчивые голоса. Яркие мгновенные вспышки света. Пульсация в висках, растекающаяся по всей голове. Жажда. Медленно открываю глаза. Где я и как сюда попала? Такого ощущения отрешённости я не испытывала никогда. Было так плохо и одновременно никак. Словно одна часть меня испытывала нестерпимую боль, а другая вообще утратила способность что-либо чувствовать. Тусклый свет свечи бил по глазам, заставляя жмуриться. Не в силах больше бороться со сном, я снова проваливаюсь в какую-то глубокую яму, меня затягивает в иссиня-чёрную адскую воронку. И я падаю… Падаю до тех пор, пока не разбиваюсь на части…***
И снова меня буквально вышвыривает из забытья, как жалкую щепку, которую морем прибивает к берегу. И она, бедная, бьётся в конвульсиях, пока волна не сойдёт на нет. Меня вырывают из моего же сна, нагло, безжалостно. Заставляют открыть глаза и встретиться один на один с этим жестоким миром. Напоминают мне, где я, кто я, и главное — что должна делать. Тёплые, но такие скупые на ласку руки касаются моего лба. В мозгу всплывает лишь одна мысль. Не мама. Почему-то именно сейчас моё сердце жалостно сжимается, уменьшаясь в несколько раз, и в следующее мгновение вырывается из груди, грозясь пробить собой грудную клетку. Я снова смыкаю глаза, но не из-за того, что хочу спать. Я не хочу видеть этот мир, не хочу, чтобы он видел меня. Просто не хочу. Руки отступили, я больше не чувствую их лживое тепло. Вместе с ними улетучились и мои мысли о маме. Стало как-то противно от самой себя. Я позволяю кому-то управлять моим сознанием, контролировать мои мысли и чувства, даю добро швыряться моими воспоминаниями о самом родном человеке, а сама лежу здесь, тщетно и глупо пытаясь сбежать от того, от чего по факту сбежать не получится. По крайней мере, пока я жива. Слышу какие-то звуки, голоса, кожей чувствую чьё-то ненавязчивое присутствие. Оно где-то здесь, рядом, но я не могу дотянуться, как бы ни старалась. Кто-то тихо шепчется, стараясь не нарушить мой сон. До моего слуха долетают лишь отдалённые слова и обрывки фраз. Остров… Корабль… Пираты… Из моего горла вырывается хриплый стон, отдалённо напоминающий человеческий. На этот слабый признак жизни тут же откликаются люди. Надо мной склоняется мужчина, черты его лица смутно всплывают в памяти, с головой окунают в хорошие, но такие далёкие и давно забытые воспоминания. Мозг дорисовывает те детали, которые не в силах захватить глаза из-за слепящих их бликов. Серые и живые глаза теперь казались какими-то тусклыми и неестественными, морщин на высоком лбе появилось ещё больше, а некогда вечно улыбающиеся губы, казалось, насовсем потеряли способность двигаться. — Папа? — губы слабо подчинялись мне, но всё же раскрылись, воспроизводя на свет первый сознательный звук. — Амелия, детка, как же я волновался. Ты жива, слава Богу. Отдыхай, — его успокаивающий голос ласкал слух. Тёплые губы отца коснулись моего лба, после чего его лицо исчезло из моего поля зрения. Кровать тихо скрипнула. Он ушёл. — Капитан, нельзя ли плыть немного побыстрее? Амелии плохо, ей нужен хороший доктор, лекарства с корабля уже мало чем помогают. — Сэр, мы выжимаем из парусов всё, что только можно. Корабль без устали плывёт и днём и ночью. Немного терпения — и через день-два мы достигнем Порт-Ройяла. — И всё же, нельзя ли побыстрее? — Я сделаю всё, что в моих силах. — Благодарю вас. — Папа? — мои губы повторяли, словно заведённые. Я в исступлении посмотрела на лицо отца, который снова склонился надо мной. Его руки нашли мою ладонь, слишком бледную и холодную, чтобы принадлежать живому человеку. Наши глаза встретились. — Что произошло? — Мы нашли тебя в море, холодную и еле живую. Ты была недалеко от острова, но если бы наш корабль проплывал мимо того места чуть позже, тебя бы давно унесло течением… Господи, какое счастье, что именно наш корабль нашёл тебя. Это просто какое-то указание свыше. Господь Бог сжалился надо мной и свёл нас вместе. После всего того, что произошло… — он опустил голову и еле слышно всхлипнул. Я что есть силы сжала его руку, как бы говоря, что вот она я, твоя дочь, живая и здоровая. Хотя с утверждением последнего всё же придётся повременить… — С тобой в море был кое-кто, — отец смог взять себя в руки и, смахнув проступившие слёзы, жестом поманил кого-то к себе. К нему подошёл кто-то, но кто, я не хотела видеть. Не поднимая на подошедшего головы, я услышала довольно знакомое урчание. Джек. В следующую секунду капуцин оказался на плече отца. Он осторожно спустился по его руке вниз и сел на одеяло возле меня. Его широко распахнутые глаза говорили красноречивее любых слов. Обезьянка легко дотронулась до моей руки, обхватила маленькими лапками мой палец. Я потрепала её по головке. Та радостно заверещала и мигом оказалась у моей головы, зарываясь в волосы. Через минуту она уже мирно спала, тесно прижимаясь ко мне. Я слабо улыбнулась. — Мы на корабле?.. Слышу шум волн… — я больше не знала, что сказать отцу. Хотелось рассказать столько всего и в то же время нужно было держать язык за зубами, чтобы не навлечь беду на друзей. Но он же мой последний родной человек, так ведь? Нет, Амелия, молчи. — Да, ты права. Скоро мы будем дома, — тихо ответил мужчина, поглаживая мою руку. — Побудь со мной, — одними губами попросила я. — Конечно. Я теперь всегда буду рядом.***
В который раз я просыпаюсь с чувством опустошённости, напрочь позабыв, где я и что здесь делаю. На возвращение памяти уходит не более минуты, и стон разочарования срывается с губ. Не сон. Он всё же бросил меня. На удивление, злости нет. Лишь досада и обида. Я подарила ему всё: власть, корону, возможность действовать согласно его же плану… А он так подло и безжалостно поступил со мной, оставив умирать на том чёртовом необитаемом острове. Хотя чему я удивляюсь? Это же, кракен его побери, капитан Джек Воробей! Куда ему до высоких мотивов и благородных поступков! Грязный пират. Главарь мелкой кучки головорезов. Он с самого начала всё знал, всё это — лишь пункты его грандиозного гениального плана, придуманного лишь им самим. Сами того не ведая, все мы играем в его игру, чётко следуем его же правилам. Он знал… Стоило ему хорошенько разыграть удивление, как я тут же ему поверила. Подумала, что он в раздумье, и принялась убеждать в правоте своих действий, уговаривать его занять пост короля. А его и не нужно было уговаривать… В глубине души он смеялся надо мной, над моей наивностью и глупостью. Стараясь отвлечься от собственных мыслей, поворачиваю голову в сторону Джека. Тот спал, свернувшись калачиком. Бедный, сколько ему тоже пришлось пережить. Чёрт, так дальше не пойдёт. Все мои мысли неумолимо сводятся к Джеку. И совершенно не к тому, что сейчас спит рядом, а к тому засранцу, который преспокойно на своей «Жемчужине» рассекает по морю. Мне нужно развеяться. Осторожно, боясь потревожить спящего малыша, встаю с кровати. Босыми ногами прохожусь по деревянному полу каюты. Тело немного знобит, но эта мелочь не может сравниться с тем состоянием, в котором я пребывала совсем недавно. Интересно, а сколько я провела без сознания? Осматриваю каюту. Она значительно отличается от той, которая находится на «Жемчужине». Здесь намного чище, мебели немного, но лишь самое необходимое, что делает помещение больше, чем-то есть на самом деле. Так и не найдя свои сапоги, я решаюсь выйти на палубу босой. Надеюсь, в это время все спят, и мне не достанется выговора от отца либо же от капитана. Прохладный ночной воздух встречает меня неприветливо. Он сразу забирается под одежду, отбирая последние крупицы тепла, начинает яростно копошиться в волосах, спутывая их. Я словно не замечаю этого. По крайней мере, пытаюсь. Мне сейчас просто необходим свежий воздух и вид на море. Подхожу к бортику и тут же хватаюсь за канат, чтобы не упасть в воду от внезапно обрушившегося порыва ветра. Когда всё стихает, я всё-таки могу насладиться открывшимся передо мной видом. Бескрайние водные просторы, сливающиеся с горизонтом и небом, и полная луна, хорошо освещающая корабль, висящая прямо надо мной. Ещё немного постояв, я всё же решаюсь оторвать взгляд от чарующего пейзажа, такого привычного и в то же время удивительно-волшебного. Как только я перевела взгляд на корабль, слишком светлый в сравнении с «Жемчужиной», в моей голове что-то щёлкнуло. В следующее мгновение я, невзирая на боль во всём теле и усталость, уже стою возле грот-мачты и смотрю на неё снизу вверх, на самую верхушку, туда, где находится «воронье гнездо». Собрав всю решительность и силу в кулак, начинаю взбираться наверх, нервно прикусив губу. Я должна доказать самой себе, что смогу. Стараюсь не смотреть вниз. Вроде получается неплохо. Ещё немного, и я буду уже наверху. Забравшись в «гнездо», перевожу дух и стираю со лба капли пота. Закрываю глаза, собираясь с мыслями. Я пират. Я барон. Я смогу. Открываю глаза и чуть не падаю от нахлынувшего страха. Чёрт, моя фобия всё же берёт своё. Хватаюсь за край «гнезда» и широко распахнутыми глазами смотрю на мир подо мной. Волны тихо плещутся, бьются о борт корабля, переливаясь в свете луны. Простояв так ещё немного, начинаю привыкать к новым ощущениям, которые я хоть и испытывала прежде, но в памяти они потеряли былую остроту. Всё кажется таким неизведанным и далёким. Таким свободным… Новая волна страха начинает подкатывать к горлу, но она больше не имеет надо мной прежней власти. Я с лёгкостью отталкиваю её, отдаваясь в объятия лишь одной свободы, которая заменила её место, накрыла меня с головой. Медленно отрываю руки от деревянных перекладин и поднимаю их вверх, расставляю в стороны, словно птица. Восторг захватывает меня, грудь высоко вздымается, от волнения становится тяжело дышать. Хочется кричать, но сил больше нет. Поэтому я просто стою, по-дурацки улыбаясь, подставляя лицо под лучи начинающегося рассвета. Небо постепенно окрашивается в алый. Я не успевают заметить, как один цвет переходит в другой. Всё это происходит так постепенно и быстро, что мой мозг не успевает подмечать малейшие изменения оттенков. Тело, как губка, впитывает тепло восходящего солнца, пытается насытиться тем неповторимым ощущением лёгкости и свободы, которое в миг улетучится, стоит мне снова ступить на палубу. Живи, Амелия, дыши, пока есть такая возможность. Далее у тебя не будет ничего. Всё, что ты имела до этого, отберут. Разломают, раскрошат, превратят в пыль, в ничто. Если, конечно, ты останешься здесь. Живи, пока есть такая возможность…***
К счастью, никто не стал свидетелем моей небольшой выходки. Мне необходимо было это сделать. Просто чтобы понять, кто сейчас сидит внутри меня: обычная девушка из дворянской семьи или же пиратка, в чьих жилах течёт жажда приключений и необходимость быть свободной и независимой. Просто чтобы доказать себе, что я могу это сделать. День постепенно вступал в свои права, прогоняя ночь и озаряя ослепительными лучами солнца всё вокруг, даря всему миру порцию радости и надежды на лучшее. Луна продолжала бороться с дневным светилом, не желая покидать свой пост. Но вскоре ей всё же пришлось сдать свои позиции, но с условием того, что вместе с ней вернется ночь и на короткий миг захватит всю землю в плен, окутает её тёмным покрывалом, заполнит тьмой все улочки и закутки, нагоняя страх на людей. Опасаясь того, что меня могут заметить, я спустилась на палубу как раз вовремя. Именно в этот момент отец вышел из каюты и взволнованно оглядел меня, не понимая, что я здесь делаю. Да ещё и в такое время. Я виновато улыбнулась, в то время как он быстрым шагом подошёл ко мне. — Амелия, что ты здесь делаешь? Одна? Да ещё и не одетая? — засыпал меня вопросами мужчина, останавливая взгляд на моих босых ногах. — Отец, я… Мне уже лучше, правда. Мне незачем днями сидеть в каюте. А это, — я пошевелила пальцами стоп. — Я просто не нашла своих сапог. И вообще, где моя одежда? — я мигом бросилась в каюту, резко распахивая дверь. От этого шума малыш Джек проснулся. Но я не обратила на это никакого внимания. Сейчас мои мысли занимало только одно: куда, чёрт возьми, подевали мою одежду? Я стала быстро перемещаться по помещению, занятая поисками. Заглянула под кровать, перетрясла постельное бельё, пошарила на всех полках, столах и шкафах. Ничего. Нигде. Я рванула к выходу и тут же врезалась в грудь отца, чуть не сбивая его с ног. — Мои вещи? Где они? — резковато спросила я, чуть подняв голову, чтобы встретиться с его лицом. — Мы переодели тебя. Прежнюю одежду бросили за борт. Она насквозь пропахла табаком и алкоголем. Я думал, придя в себя, ты расскажешь мне, что с тобой происходило, пока тебя искали, — впервые в его голосе я услышала упрёк и даже какое-то осуждение. Но заострять на этом внимание сейчас не было такой уж необходимостью. — А песо? Вы находили у меня монету? — не унималась я. — И… ещё что-нибудь? — не говорить же им про оружие, которое должно было быть со мной! — Нет, ничего. При тебе было только это, — с этими словами мужчина достал из кармана медальон, найденный мной в доме Тиа Дальмы. Я резко выхватила предмет из его рук и надела на шею. — Спасибо, — тихо проговорила я, опуская глаза. Мне стало как-то неудобно перед отцом, под его осуждающим, но по-прежнему любящим взглядом. — Порт-Ройял! — послышалось откуда-то снаружи. Я искренне поблагодарила этого человека, спасшего меня от довольно неприятного разговора, который, увы, рано или поздно должен состояться. Но лучше уж поздно. Я вышла из каюты вслед за мужчиной. По дороге меня нагнал Джек и забрался на моё плечо, не желая оставаться в одиночестве. Я приласкала капуцина, и тот успокоился. Родной город встречал меня своими улочками и домами, площадями и лавками. Окна домов приветливо переливались на солнце, приглашая к себе. Я уже толком не знала, что чувствую. С одной стороны, я безумно рада тому, что наконец-таки я снова дома, но с другой, в последний раз я сама же бежала отсюда, преследуемая солдатами. Я уже не могу быть уверена в том, что моё место здесь, что меня здесь ждут и будут рады видеть. Слишком поздно я вернулась сюда. Я стояла у борта корабля всё то время, пока судно пришвартовывалось, пока капитан отдавал команды, пока разгружали трюмы. Очнулась я от лёгкого прикосновения. Чья-то рука легла мне на плечо. Я обернулась. — Нам пора, — мягко сказал отец, словно забыв о недавнем инциденте. Я молча кивнула и последовала за ним. У пристани нас уже ждала карета. Мужчина помог мне забраться внутрь, открыв передо мной дверцу. Сказать по правде, я не особо любила всю эту вычурность и пафосность, к которым порой стремились многие высокопоставленные лица. Теперь же, познав жизнь без всяких манер и корсетов, мне было вдвойне неудобней сидеть здесь. Но ничего не поделаешь. Живи по шаблону, говори то, что хотят от тебя слышать, и постоянно улыбайся, будто и ничего более не умеешь. И кареты как средство передвижения вписывались во все правила хорошего тона. В окнах замаячил знакомый город. Любимые улицы, на дорогах которых истопталась не одна пара туфель в детстве; одинаковые, но от этого вовсе не скучные, дома; просторные площади, где из года в год проходят всевозможные праздники и парады; уютные лавочки и магазинчики, — всё занимало определённое место в моей памяти, со всем этим было связано то или иное событие. Домов стало всё меньше, они стали располагаться всё дальше и дальше друг от друга. Верный знак того, что скоро будем дома. Начался негустой лес, служивший хоть каким-то укрытием от посторонних любопытных глаз. Карета остановилась около небольшого особняка, как и все дома в округе выкрашенного в светлые тона — персиковые с редкими вкраплениями голубого. Странное сочетание цветов, но мне нравилось. От внешнего мира особняк был ограждён забором из железных прутьев, заросших густым кустарником, поэтому создавалось впечатление, будто дом ограждён лишь зеленью. Железо оставалось лишь на воротах. Сам дом представлял собой до жути неправильный прямоугольник. То тут, то там были многочисленные выступы и изгибы. У парадного входа находилось несколько колонн, подпиравших собой потолок. Прямо за ними находился главный вход. Зайдя в дом, я сразу поняла, что здесь проводился ремонт, кардинально изменивший весь вид прихожей. Плитка на полу с тёмно-синей была заменена на изумрудную, обои остались такого же цвета слоновой кости, но лишь на пару тонов темнее. Полностью была заменена вся мебель. — Я подумал, что ты будешь каждый раз вспоминать ту ночь, видя всё это, — осторожно пояснил отец, боясь задеть во мне давно зажившие раны. Я с волнением осмотрела все изменения, но не высказала своих чувств. — Её тело нашли здесь… — Папа, — не выдержала я. — Не нужно… — Как скажешь… Я ещё раз внимательно осмотрела помещение в поисках лишь одного предмета интерьера. Но спустя минуту я так и не нашла его. — Наш семейный портрет… — начала я, поворачиваясь к мужчине. — Его отнесли на чердак. Но если хочешь, его можно и вернуть, — перебил он меня. — Хочу, — выпалила я. За всем этим я и не заметила столпившейся прислуги. У нас никогда не было обширного штата, а после смерти мамы и моего исчезновения их численность и вовсе уменьшилась до одного дворецкого, повара, пары горничных, эконома, камердинера, садовника и нескольких прочих лиц. Все приветливо улыбались нам. Я молча прошла мимо них, по лестнице поднялась на второй этаж и скрылась в своей комнате, плотно прикрывая за собой дверь. Теперь я могла спокойно подумать. Джек. Он не только бросил меня, но также ещё и ограбил. Забрал песо и всё оружие. Чёрт, и как теперь быть? Что делать теперь? Смириться? Жить нормальной жизнью, как и хотела раньше? Но в том-то и дело, что всё это было раньше, а теперь… А что теперь? Что? Научилась более-менее стрелять, и всё, пиратка на все века? Великий барон? Пару раз капитан «Жемчужины» пострелял глазами, и всё, королева бала? Да ты хоть знаешь, сколько таких королев ходит по одной Тортуге? Пережила нападение кракена, побывала на Совете Братства и тебя не убили? Совпадение и везение. И всё же. Забыть про море, про «Жемчужину», про свободу? Ну уж нет! Нужно что-то придумать. Решить для себя, что важнее, как правильнее. Обессиленно падаю на кровать и тут же подымаюсь. Господи, я же живу в Порт-Ройяле! В том месте, где совсем недавно жил Уилл Тёрнер, где до сих пор живёт Элизабет! — Пап! — что есть силы кричу я, чтобы отец меня услышал. К счастью, он находился в своём кабинете, что был недалеко от моей комнаты. Я вошла туда и встретилась в немного растерянных взглядом. — Ты ещё не переоделась? — немного осуждающие спросил он. — Эми, дорогая, пойми, девушка, вроде тебя… — Да знаю я, пап. Я сейчас переоденусь. Я к тебе с просьбой, — я выдержала паузу, собираясь с мыслями. — Не мог бы ты узнать, где живёт дочь бывшего губернатора?