Люди говорят одно, а делают другое — это один из самых забавных спектаклей, которые предлагает нам жизнь. Уильям Сомерсет Моэм, «Малый уголок»
Амелия вдруг почувствовала невообразимый холод, словно дыхание смерти коснулось самой её щеки. И виною тому был далеко не дождь, нещадно поливающий её и команду, заливающий глаза и мешающий рассмотреть хоть что-либо. Виною тому был человек, так неожиданно появившийся за её спиной, которого она ни разу до этого не видела. Девушка в миг напряглась, ещё сильнее сжала в руках саблю, что костяшки пальцев побелели, и испуганными глазами посмотрела на стоявшего прямо перед ней пирата. Взгляд её сосредоточился на одном лице мужчины, словно ничего больше и не было в его портрете. Серьёзное, открытое, уже тронутое старческими морщинами лицо вселяло страх, невольно заставляя трепетать молодую девушку. Тёмно-голубые, словно застланные мутной дымкой, грозные глаза глядели в самую душу, пробирая до костей, копошась во внутренностях, заставляя колотиться изнутри. Этот испытующий взгляд вовсе не был похож на взгляд Джека, и от этого сердце, которое и так находилось в районе живота, упало ещё ниже, норовя исчезнуть вовсе под этими тёмными глазами. Широкий большой нос; тонкие, слегка изогнутые в хищную улыбку губы; рыжеватая бородка и жидкие пакли тёмно-рыжих волос, выбивающихся из-под широкополой шляпы, украшенной большим серым пером и защищающей своего хозяина от дождя — вот и всё, что видела Амелия. Девушка истерично сглотнула, пытаясь сжаться до крошечных размеров, как будто её и не было вовсе, и еле успела вовремя увернуться от в миг разрезавшей воздух шпаги, просвистевшей над её головой. Она проскочила под замахнувшейся рукой мужчины, тут же оказываясь сзади и желая нанести ответный удар. Но в тот момент, когда сабля вознеслась над спиной пирата, тот резко обернулся. Шпага и сабля скрестились, высекая целый сноп искр, ослепивший Амелию. Девушка сразу поняла свою ошибку: мужчина оказался намного сильнее её. Она невольно сделала пару шагов назад под напором противника. Пират, в котором неожиданно вспыхнула ярость, с рывком откинул её в сторону, желая выбросить за борт. Амелия спиной ударилась о планшир, вскрикнула, услышав тихий хруст, и в самую последнюю секунду успела схватиться руками за толстую деревянную перекладину, чтобы не упасть. Она тут же осела на палубу, с облегчением осознавая, что со спиной всё в порядке. Приподняв голову, девушка потянулась за лежавшей возле саблей и, сжав в руках эфес, подняла глаза на нависшего над ней пирата. Тот уже хотел замахнуться для решающего удара, и девушка прикрыла глаза, мысленно прощаясь со всеми знакомыми, но ничего не последовало. Приоткрыв один глаз, Амелия увидела Джека, который стоял напротив незваного гостя и направлял на него свою шпагу. Лицо его было непроницаемым и ничего не выражающим, словно подобные манипуляции он готов был проделывать хоть каждый день. И тем не менее, что-то внутри Амелии шевельнулось, якобы говоря, что она небезразлична капитану. Или же... Нет, об том девушка думать не хотела. Она быстро поднялась на ноги, стараясь привлечь к себе как можно меньше внимания, пока голубые глаза незнакомца сверлили тёмно-шоколадные глаза Джека. Попятившись назад, Амелия встретилась спиной всё с тем же планширом и не смогла сдержать протяжного стона, граничащего с шипением. Спину пронзила острая боль. Амелия стиснула зубы, заглушая тихие рыдания, начинающие клокотать в горле. «Нужно терпеть боль, — приказала она сама себе. — Нужно. Терпеть». — Джек... — незнакомец попытался сказать это как можно дружелюбнее, а получилось выдавить из себя лишь оскал. Острый звук его голоса резанул слух девушки. Она поморщилась то ли от боли, то ли от противности произнесённой фразы. — Неужто ты до сих пор не пропил мою «Жемчужину»? — Гектор... — в той же манере, растянув слово, ответил Джек. — «Жемчужина» — мой корабль, — отчеканил он, зная, что противник его всё равно не услышит, и ещё хоть раз, да заявит о своих правах на судно. — А ты, я смотрю, жив-здоров, продолжаешь поскрипывать своей ногой и делать вид, будто весь мир принадлежит тебе, — хитрая полуулыбка искривила его губы. Гектор раздражённо фыркнул. — И всё продолжаешь порочить имя пирата... Если бы службу капера под непосредственным крылом Его Величества Короля... м-м-м... не помню, как его зовут, в общем... не важно, я бы понял, то Тиа Дальма... — Джек, не боясь быть раненым, вплотную подошёл к собеседнику. — А ты не сбрендил, приятель? Барбосса брезгливо сморщился, будто перед ним находился не Воробей, а кракен со своим «благоухающим» ароматом, сочившимся из пасти. Он противно улыбнулся, обнажая зубы, и опустил свою шпагу. Через секунду он резко выхватил мушкет и направил его прямо на Джека. Тот даже не изменился в лице, твёрдо зная, что его противник не выстрелит. Откуда в Воробье была такая уверенность, не знал даже он сам. Просто был уверен в этом так, как никогда раньше. Где-то внутри он понимал, догадывался, что это всё — часть чьего-то спектакля. Того, кто обладает практически неограниченной властью в море; того, кто является молчаливым и недействующим наблюдателем, но под чью дудку все подстраиваются; того, кого нет сейчас ни на одном из кораблей, будь то вражеское или союзное судно. Но кто может в любой момент прийти и одним щелчком пальца завершить затянувшееся на долгие месяцы представление. Стоит актёрам сказать не ту реплику, не туда стать, стоит театру надоесть — и всё в одночасье покроется прахом... А теперь... Нужно решать проблемы по мере их поступления. Капитан и незваный гость продолжали неподвижно стоять, буравя взглядом друг друга. Иногда они многозначительно улыбались, пародируя один другого, но улыбки эти были кратковременны и до ужаса нелепы. Казалось, Джек хотел сказать что-то ещё, но он молчал. Мгновенное потрясение при виде живого Гектора давно уже прошло, уступая место многочисленным догадкам, вертевшимся в его голове относительно того, как именно он выжил. Замешана ли во всём этом Тиа Дальма или же это нечто иное? Смертен ли Барбосса или по воскрешению его наделили неограниченной силой и подарили бессмертие? Последний пункт Джеку не особо хотелось проверять на собственной шкуре, но выбора у него не было. И вот, когда Барбосса в очередной раз «ослепительно» просиял, копируя привычную улыбку Воробья, что-то острое коснулось его подбородка, мгновенно переходя на шею. Не поворачивая головы, пират криво улыбнулся и увидел боковым зрением Амелию, прижавшую саблю к его горлу. — Нужно было хорошенько подумать, оставляя меня в живых... — прошипела она ему на ухо. Вид девушки рассмешил его, и Гектор приглушённо и сипло рассмеялся, обнажая зубы. Вот она, стоит перед ним, маленькая и хрупкая по сравнению с остальными пиратами, в мешковатой одежде, которая только усиливает первые мысли о её слабости и никчёмности. Мокрые волосы растрёпаны, губы слегка приоткрыты, словно она пытается отдышаться после долгого бега, лицо неестественно бледно. «Жалкая копия Элизабет», — пронеслось в голове пирата. Но не копией Элизабет была она, и вовсе не такой жалкой, какой её окрестил Гектор. Если Элизабет всегда героически сражалась, не жалея ни себя, ни своих сил, она всё равно лелеяла мечту раньше или позже вернуться на сушу и зажить обычной жизнью, то эта девушка, стоящая прямо перед ним, давно отбросила мысль хоть когда-либо ступить на берег, чтобы вновь влиться в это общество, пропахнувшее ложью и притворством. Если Элизабет и сражалась, то исключительно в личных целях, будь то месть Ост-Индской торговой компании или же желание спасти любимого; Амелии же не за что было сражаться, она делала это лишь потому, что так нужно было, иного выбора не было, а она и не хотела ничего менять. Но было в обеих пиратках и нечто такое, что безмолвными невидимыми узами связывало их; что замечали все, кто хоть раз разговаривал и с той, и с другой; что радикально отличало двух девушек, двух заложниц этой чёртовой жизни, от остального высшего общества, откуда они были родом, — это упорная непоколебимость, безрассудность, огромная сила воли, и дикое, почти животное желание жить. Стоило Барбоссе заглянуть в её лицо, он тут же увидел всё это. Живое серебро её глаз нередко могло сказать больше, нежели нечто иное. Стоит только научиться читать и слышать этот волшебный и не поддающийся описанию язык... — Убери мушкет... — тихо произнесла Амелия, прижимая шпагу ближе к его горлу. — Повторять не буду. — Дорогуша, я бы не советовал... — Гектор не закончил, сцепив вместе зубы. Казалось, он сдерживался из последних сил, чтобы не прикончить её на месте, подставляясь тем самым под дуло Джека. И только присутствие своего врага останавливало его от этого необдуманного поступка. Барбосса пообещал себе, что обязательно пристрелит эту несносную девчонку, только чуть позже. — Амелия, — девушка почувствовала на себе тяжёлый взгляд Джека. Немой приказ застыл в его глазах, и Амелии стало неуютно. По телу пиратки пробежала дрожь, она подняла свои ясные и полные непонимания глаза на капитана и застыла в нерешимости. Но Джек был непоколебим. Он повторил приказ тоном, от которого Амелии стало не по себе: — Амелия, отойди. Девушка прожгла пирата неверящим взглядом и невольно отошла, покорно опустив голову. С губ Барбоссы сорвалась едкая усмешка, заставившая её заскрежетать зубами и сжать кулаки. Сабля задрожала в её руке. Амелия сдержалась от порыва проткнуть незваного гостя насквозь и стала возле переглядывающихся между собой, ничего не понимающих Пинтела и Раджетти. — Молодец, Джек. Псину послушную завёл, — похвалил Барбосса, улыбаясь так, словно только что свершилась его давно спланированная месть. Амелия рванулась к нему, но её вовремя остановил Пинтелл, схватив за рукав рубашки. Он шикнул и провёл большим пальцем по шее, закатывая глаза. Девушка вырвала руку и осталась стоять на месте, наблюдая за разворачивающейся сценой. Казалось, противники готовы были стоять так, глядя на друг друга, до скончания веков. Никто ничего не предпринимал, словно ожидая чего-то, известного лишь им двоим. Эта затянувшаяся заминка начинала раздражать команду, которая плотным кольцом окружила мужчин. Оба же пирата оставались спокойны, словно всё шло именно так, как должно было идти, как было спланировано заранее. Занятые переглядками друг с другом, Джек и Барбосса на мгновение забыли об остальных матросах, находящихся на палубе «Чёрной жемчужины». Прежние обиды и распри вновь вспыхнули в каждом, былыми воспоминаниями врезались в мозг. Казалось, они вернулись на несколько лет назад, где штурвал самого быстроходного корабля стал для обоих камнем преткновения. Вернулись прежняя злость, ненависть, время от времени переходящая в колотившее изнутри, клокотавшее где-то в районе груди, желание прикончить друг друга прямо здесь и сейчас. Вернулось прежнее чувство соперничества и в то же время готовность, по необходимости, работать слаженно и сообща, чтобы достигнуть желаемого, а затем вновь, как только достигнут суши или же минёт маячившая на горизонте опасность, скрестить шпаги и ткнуть в грудь друг другу по паре пистолетов. Всё это вернулось, словно не было ни Источника, ни Чёрной Бороды и, уж тем более, Салазара с Гробницей Посейдона... Слишком занятый стоявшим перед ним противником, Джек совершенно не заметил нависшей над ними опасности, которая раскрывала пасть всё шире и шире, готовясь сцапать в любой момент. Вражеские корабли осторожно, никаким образом, словно призраки, не прерывая относительной тишины поверхности воды, подступали всё ближе и ближе. Ни волны не всхлипывали под их прогнившими килями, ни треснувшие, подточенные и изгрызенные временем, мачты не скрипели, ни матросы, бестелесые и невидимые, не произносили ни звука. Джек очнулся только тогда, когда на «Голландце» прогремел первый выстрел. Он невольно дёрнулся и уставился на Барбоссу, словно не понимая, откуда тот вообще взялся. Через мгновение всё стало на свои места. Экипаж быстро, как по команде, разорвал кольцо вокруг капитана и рассредоточился по кораблю. Отчётливо слышался крик мистера Гиббса, подгонявший тех или иных матросов и раздававший указания, не подлежащие сомнению. Тут же были выкачены давно заряженные пушки. Откуда-то сбоку вновь прогремел выстрел, затем послышался взрыв — и огонь охватил вражеское судно, находившееся ближе всех. Но это, казалось, не сильно встревожило матросов горящего корабля. Они продолжали всё так же безмолвно перемещаться по палубе, а капитан — отдавать команды, не произнося при этом ни звука, но резво размахивая руками. Через полминуты распростёршееся пламя стало уменьшаться и вскоре отступило совсем. Амелия с широко распахнутыми глазами следила за тем, как огонь становился всё меньше и меньше, пока не угас совсем. Это поразило девушку, но не настолько сильно, чтобы забыть обо всём на свете. За последние пару месяцев это было не самым сверхъестественным, что приключилось с ней на борту «Жемчужины». Так что, стараясь потерять как можно меньше времени, она ринулась вперёд, желая помочь кому-нибудь из команды, но тут же была остановлена какой-то невидимой силой, заставившей её повернуть голову и опять взглянуть на недавно горевший корабль. Мертвецы. Вот что увидела девушка, повторно взглянув на корабль. Целую армию мертвецов. Неуязвимых и безжалостных... Вот что источало такой смрад, стоило только кораблям сойтись ближе. Вот почему эти корабли не брали ни пушечные ядра, ни огонь, ничего. Они просто не могли умереть во второй раз... — Мистер Гиббс! — окрикнула она старпома, как только тело, справившись с минутной судорогой, обрело вновь способность двигаться. Амелия рванулась в ту сторону, где она в последний раз видела мужчину. Пиратка застала Джошами у штурвала. Мужчина умело управлял кораблём, уводя его в сторону от нацеливших на корабль пушек и изредка выкрикивая всё новые команды. Но никто по «Жемчужине» не стрелял. Этого не могла не заметить Амелия, искренне удивляясь этому факту. — Мистер Гиббс, — повторила она, привлекая внимание старпома, который несколько отрешённо взглянул на неё. — Кажется, наш последний разговор прервали... — Не думаю, что сейчас подходящее время... — бросил пират и хотел было отвернуться, но девушка в последний момент схватила его за предплечье. — Я прошу вас, — её слабый голос утонул во всём производимом шуме. — Другого раза может и не представиться... Мистер Гиббс обреченно выдохнул. — Мы с твоим отцом были друзьями, если можно так выразиться, — не без труда произнёс он. — Да, не лучшее время тогда было, работали, как собаки. А потом мы попали на корабль Тига, и дело с концом. Я продал его. В обмен на свою жизнь. А сам остался на пиратском судне, познакомился с Джеком... Чёрт... Когда он, в числе немногих выживших, сбегал с корабля, я отдал ему единственное, что в тот момент принадлежало мне... Рассказ мужчины оборвался, но и без прочих слов Амелия поняла, что тогда Джошами Гиббс отдал её отцу. Нож. Как бы фальшиво это не звучало, но уже тогда Джошами начал раскаиваться и жалеть о содеянном. Но вернуться в числе прочих он просто не мог. Как не мог больше взглянуть в глаза её отцу и тем остальным, кого он предал. Но вскоре молодой матрос всё же захотел вернуться на службу, и всё списали на его умение травить байки.* Резкий звук скрестившихся шпаг и лязг металла заставили Амелию отбросить ненужные мысли в сторону и обратить внимание на развернувшееся на палубе побоище. «И как только они оказались на палубе?!» — пронеслось тут же в её голове, стоило девушке окинуть взглядом корабль, на котором каким-то чудом оказалась армия Калипсо. Свесившись через перила, она увидела Джека и Барбоссу, которые уже перестали обмениваться любезностями и наконец-таки взялись за дело. Не без труда пиратка подавила в себе секундное желание броситься на помощь капитану. Но уже через мгновение она забыла о сдержанности и, забравшись на перегородку, спрыгнула вниз. Приземлившись на ноги, Амелия тут же вскочила и отразила удар какого-то пирата, который только и ждал, когда жертва сама прыгнет ему в руки. Мысленно приказав себе не рассматривать нападавшего, она пнула его ногой в живот. Мужчина не растерялся и вовремя схватил её за сапог, увлекая за собой. Они упали, и пират оказался сверху. Он тут же, не теряя ни минуты, заткнул ей рот ладонью, не давая произнести ни звука. Вторая рука легла на шею, и холодные и слизкие пальцы впились в кожу. В нос тут же ударил запах протухшей рыбы и полуразложившегося тела, отчего у девушки закружилась голова, всё внутри перевернулась и сжалось в спазме. Амелия справилась с подступающей рвотой и схватила пирата за руку, сжимающую её шею, в надежде отстранить противника хоть на дюйм. Из горла девушки начали вырваться какие-то сиплые всхлипы, но и они тонули и терялись, заглушаемые мёртвой плотью. И вот, когда лёгкие буквально разрывало от недостатка кислорода, а глаза практически перестали различать предметы, хватка пирата немного ослабла, и уже через секунду чья-то рука вырвала её из забытья и одним движением поставила на ноги. Чья-то живая рука. Амелия в бессилии вцепилась в своего спасителя, ещё даже не зная, кем именно он был. Но он источал тепло. Этого уже хватало, чтобы безоговорочно довериться ему. Когда голова перестала кружиться, а органы вновь стали нормально функционировать, девушка медленно подняла взгляд на спасшего её пирата. Знакомые черты лица с каждой секундой становились всё чётче, и вскоре в этом расплывчатым наборе цветов и линий Амелия узнала Уилла. Мужчина придерживал её за талию, не давая упасть, а когда глаза пиратки узнали его, осторожно отпустил. Девушка посмотрела на то место, где совсем недавно лежала она и где живой труп восседал на ней. Там она увидела тело того самого мужчины, возле которого лежала его собственная голова. Затем тело превратилось в кости, а голова — в череп. Амелия в страхе отпрянула. Повернувшись лицом к Уиллу, она увидела на его мачете кровь. Тут девушка не выдержала и, подбежав к корме корабля, свесилась через край. Её рвало недолго, но мучительно. Восстановившиеся внутренности опять свернулись в клубок, причиняя болезненные и неприятные ощущения. Краем уха девушка слышала, что Уильям вступил в сражение с несколькими противниками, защищая и её, и его жизни. Когда всё закончилось и пиратка смогла спокойно отдышаться, капитана «Голландца» уже не было рядом. Амелия осмотрелась по сторонам. Двое из команды мертвецов, повернув в её сторону головы, с криками пошли в наступление. Подскочив под одного, блондинка тут же рубанула по ноге второго. Тот не удержался и, сделав пару шагов назад, упал за борт. Первый наступающий на мгновение растерялся, позволяя девушке беспрепятственно отрубить ему голову. Он задёргался и через пару секунд превратился в груду костей. — Они умирают только тогда, когда им отрубаешь голову, — крикнула Амелия, сама не зная кому. Она сомневалась, что противники её услышат. Она сомневалась, могут ли они вообще слышать и говорить. А видеть? Вряд ли они обрели способность видеть пустыми глазницами. Тогда как они... Её мысли прервал очередной, выросший из неоткуда, противник, вооружённый двумя сломанными, но от того не менее опасными рапирами. Амелия отступила назад и встретилась спиной с чем-то. Не поворачивая головы, девушка почувствовала живого человека, и потому от сердца тут же отлегло. — Не думаю, что мы сможем отрубить головы им всем, — напряжённый голос Уилла коснулся её слуха, как только Амелия одним движением обезглавила нового противника. — Уилл, ты жив! — воскликнула девушка. — Я так волновалась, когда... — она осеклась, понимая, что сейчас не место пустым восклицаниям и радостным выражениям чувств, а потому решила поговорить о насущных проблемах. — Как думаешь, они видят вообще? Или... — Не думаю, — прервал её мужчина. — Гляди, — он кивком головы указал на находившегося совсем рядом мертвеца. Тот уже лишился одной руки, которую держал в зубах, и, казалось, вслепую рыскал по палубе в поисках очередной жертвы. Шатаясь по сторонам, он вытянул оставшуюся руку вперёд и безрезультатно шевелил пальцами. Уильям не выдержал и, достав из-за пояса мушкет, выстрелил в бродившего. Тот не ожидал такого удара и, остановившись слишком близко у борта корабля, упал в воду. — Чёрт, это сумасшествие, — бросила Амелия и перерубила шею ещё одному тщетно бродившему. — И не говори, — отрешённо ответил Уилл. — А где Джек? — Не знаю. — О, господи! — почти обречённо воскликнула девушка и оторвалась от спины пирата. Спины, которая служила своеобразным щитом. На мгновение она почувствовала себя чересчур уязвимой, но это не смогло остановить её. Амелия устремилась к тому месту, где целую вечность назад, как ей самой казалось, она видела Воробья. Она нашла его там же, всё так же дерущимся с Барбоссой. Казалось, они вдвоём совершенно забыли об усталости. Нисколько не удивившись этому, пиратка рванулась в его сторону, желая помочь. Но как только она подошла на расстоянии вытянутой руки, Гектор резко отпрянул от Джека, давая возможность им обоим перевести дух после продолжительной схватки. — Миледи, попрошу не лезть. Это наша битва. Если хотите, я с радостью прикончу и вас тоже, — он многозначительно улыбнулся. — Как только проткну этого мерзавца своим клинком, — резко добавил он и нанёс удар. Джек незамедлительно ответил. Схватка возобновилась. Но уже через несколько минут оба противника опять остановились. Барбосса отпрыгнул на несколько шагов назад и громко захохотал, словно помешанный; всё его тело тут же затряслось в конвульсиях. Звук его голоса оглушил девушку. Она сморщилась и непонимающе уставилась на хохочущего пирата. Барбосса, казалось, больше не обращал внимания ни на Амелию, ни на Джека. Когда его тело перестало колотить, а воздух больше не разрезал резкий звук его голоса, он вытянулся во весь рост. Глаза его полоумно сверкнули, он усмехнулся в последний раз и стал медленными шагами подходить к капитанской каюте. Приблизившись к деревянной стене вплотную, мужчина стал медленно исчезать за ней, словно за его спиной была вовсе не вполне ощутимая и крепкая преграда, а, как минимум, стена воды или же воздуха. Вскоре он и вовсе исчез, ни оставив ни малейшего следа своего пребывания. Амелия, не до конца веря своим глазам, сорвалась с места и резко распахнула дверь каюты, ожидая увидеть там Гектора. Но каюта была пуста, и не было ни малейшей детали, говорившей о том, что пират там вообще был. Развернувшись, она столкнулась с Джеком, который также вошёл в помещение. Амелия заглянула через плечо пирата. Увиденное поразило девушку. За одну секунду небо изменилось до неузнаваемости. Чёрные грозовые тучи сгустились и сплошным полотном застлали всё; ураган, стремительно налетевший на союзные корабли и обогнувший полуразвалившиеся клячи мертвецов, начал рвать в клочья небо, страшно завывая, словно голодный пёс набросился на желанную кость, и поднимать стонущие волны, желая с неимоверной силой сбросить их на головы неприятелей. Дождь, переставший идти до этого, в одну секунду перерос в настоящий ливень, начал топить палубу и с бешеной силой лупить по матросам, словно намереваясь погрести их под своими потоками. «Жемчужину» закачало на волнах, и всем находящимся на палубе приходилось прилагать немало усилий, чтобы удержаться на ногах. Вражеские корабли резко сменили курс и стали отступать назад. Они оказались невероятно быстры, намного быстрее «Чёрной Жемчужины», и уже спустя минуту между ними и армадой Джека было расстояние в добрую милю. Сразу после этого море гневно зарычало, подобно раненому дикому зверю, и волны стали ходить по кругу, образовывая воронку. Джек, совершенно забывший о недавнем происшествии, был чересчур занят начинающимся штормом. И поэтому, когда он заметил дьявольскую воронку, было слишком поздно. — Зараза, — оскалился он, наблюдая за иссиня-чёрной взбесившейся водой, грозившей поглотить любого, кто хоть посмеет сунуться. — Уилл! — заорал он, припоминая, что Тёрнер-младший шатался где-то поблизости. — Джек? — капитан «Голландца» не заставил себя долго ждать. — Разворачивай «Летучий Голландец». Не дай Джонсу забрать обратно свою игрушку, — и он посмотрел на запыхавшегося, нервного и совершенно мокрого Уилла. В его глазах он застал немой вопрос. «А что будешь делать ты?» — спрашивали они. — Давай. А я пока займусь «Жемчужиной». Не хочу, чтобы моей детке составляли компанию морские чудища, — с этими словами Воробей по-дружески похлопал Уильяма по плечу. Тёрнер не заставил себя более упрашивать и тут же переместился на свой корабль. — Мистер Гиббс, курс прямо в пасть к Морскому Дьяволу, — сосредоточенно проговорил Воробей, подходя к старпому. Тот с долей испуга посмотрел на капитана. — Ты рехнулся, Джек! — воскликнул он, но Воробей его больше не слушал. Он спустился на палубу и глазами стал искать что-то. Найти это было несложно, поскольку вслед за Барбоссой сбежали и остальные солдаты Калипсо. — Амелия, — негромко позвал Джек, но девушка его услышала. Она мгновенно обернулась и подбежала к нему. — Джек, там воронка. Нужно разворачивать корабль. Или... — затараторила она, тяжело дыша. Глаза её нервно бегали по лицу Джека, словно она с трудом могла поверить, что он остался жив. — Я знаю, тише, — прервал он её, двумя пальцами обхватывая её подбородок, отчего Амелия замерла на месте. — Я сделаю всё возможное... — томно проговорил он, наклоняясь к её губам. Пиратка приподнялась на цыпочки и сама поцеловала его, заключая его лицо в свои ладони. Руки Джека обвили её талию, прижимая ближе. Не разрывая поцелуя, он стал медленно отходить в сторону. Остановившись, Джек слегка отстранился, провёл языком по её приоткрытым губам, слизывая солёную воду, и тяжело выдохнул. — Прости, — непроизвольно сорвалось с его губ. Сразу после этого Амелия почувствовала, что падает в воду. Не успела она вскрикнуть, как холодные и беспощадные волны заключили её в свои мёртвые объятия, накрывая с головой. Океан впустил в свою мрачную обитель очередную жертву, не собираясь отдавать обратно.***
Сразу после того, как тело девушки скрылось под водой, корабль сильно качнуло, и спустя минуту беспощадные волны поглотили «Чёрную Жемчужину».