Stop me, Legolas

— На этом месте кончается дорога из Эрегиона. Падуб был символом народа этой страны, деревья отмечали границы их владений. В счастливые дни, когда даже эльфов с гномами связывала тесная дружба, западный вход в Морию всегда был открыт для эльфов Эрегиона, — учительским тоном произносит Гэндальф, посвящая некоторых из нас в историю здешних мест. — Не по нашей вине она прервалась, — насупившись, замечает Гимли. С интересом наблюдаю за гномом, который забавно хмурится, говоря об эльфах. И я ни в коем случае не собираюсь на него обижаться или злиться, ведь мне и самой не нравятся некоторые персоны этой ушастой братии. — Я не слышал, чтобы кто-нибудь обвинял в этом эльфов, — голос Леголаса заставляет меня вздрогнуть. Вскоре замечаю, как представители ныне враждующих рас, испепеляют друг друга взглядами. Этакая молчаливая и бездейственная война, которую останавливает лишь общая цель и общий Враг. Но складывается ощущение, что это не их предки пресекли любые дружеские связи, а эти двое. Мысленно закатываю глаза. — Учитывая характер некоторых эльфов, не сложно представить, что именно они стали виной разрыва столь крепкой дружбы, — вскинув голову, произношу я. Выразительно всматриваюсь в лицо Аранена. — А вот гномы понимающие, никогда бы не начали эти распри, — улыбаюсь Гимли, подмигнув ему. Гном несколько теряется, а его щеки слегка розовеют. Это вызывает у меня лишь еще больше симпатии к этому низкорослому народу.       Конечно, я говорю все это назло Леголасу. И, кажется, он этого не понимает, ибо смотрит на меня сейчас как на предателя. Если я эльф, то это не значит, что я буду во всем придерживаться мнения большинства. Впрочем, возможно эльфы и стали причиной разрыва дружеских отношений с гномами. Просто достаточно посмотреть на вот этого мрачного и несговорчивого Лесного принца, и все становится понятным. — Цветочек, ты случайно в прошлой жизни не была гномом? — с ухмылкой на лице спрашивает у меня Гимли. Весело смеюсь, пожимая плечами. После этого сажусь на небольшой камень, при этом смотря на сына Глоина. Он выглядит довольным, а глаза так и блестят, стоит ему только посмотреть в сторону, где должен быть вход в Казад Дум.       Пока мы разбираемся, кто все же виноват, Митрандир устраивает разборки среди хоббитов. На бедном Сэме лица нет, стоило ему только услышать новость о том, что Билла взять с собой дальше мы не сможем. Мое же внимание полностью занимает эта чертовски пугающая лужа, которая когда-то была озером. Сейчас же она больше смахивает на болото, которое обещает каждому ступившему в нее смерть.       Все столпились вокруг Митрандира, рассматривая появившиеся символы на запертых дверях. Зрелище завораживающее, не спорю, но меня не покидает ощущение опасности и тревоги. Никак не могу оторвать взгляда от водной глади.       Слышу то, как быстро Боромир выходит из себя. Он считает Гэндальфа глупцом, который просто так привел нас всех сюда, не имея возможности провести дальше. Как же сильно он ошибается…       Спустя еще несколько долгих минут все разошлись. Собираются с мыслями перед долгим переходом через подземелья Мории. Лишь Гэндальф остается возле врат. Замечаю, как символы то вспыхивают голубоватым светом, то снова гаснут.       Маг перебирает все известные ему заклинания. Часть из них и я знаю, только в моем исполнении они все будут значительно слабее, так что не вижу смысла сейчас идти на подмогу к учителю. Он и сам прекрасно справится.       Неподалеку от меня расположились Боромир с Сэмом, который продолжает порхать вокруг своего пони. Кажется, этот хоббит совершенно не горит желанием прощаться с этим животным. Гимли сидит дальше и любовно оттирает свою секиру от крови волков. Арагорн в сторонке старается незаметно для нас достать из-за ворота подарок Арвен.       Моя дорогая подруга, ты все решила уже давно. Я знаю это, но больно видеть то, как ты с готовностью отдаешь свою вечную жизнь. Неужели любовь так сильно меняет? Я бы смогла из-за кого-то поступить так же, если бы у меня был выбор? Пока мне сложно это представить. И надеюсь, что передо мной не появится человек, ради которого я отдам свою жизнь.       В сторону Леголаса смотреть не хочется, ведь я и так чувствую его взгляд на своей персоне. Но… всегда есть одно «но». Я все равно нахожу его глазами, все равно мы встречаемся взглядами, и я все равно, невзирая на все свои заветы и правила, утопаю в его лазурных глазах.       Нехотя отворачиваюсь, снова обращая свой взор к озеру. Нет, тут явно что-то не так. Оно выглядит мертвым, но из его глубин словно несет чем-то темным и смертоносным. Еще этот чертов вой не улучшает настроение. Билл снова начинает топтаться на месте, боясь оказаться закуской ночных хищников. — Придержи его, — смотря в сторону издаваемого звука, говорит гондорец. — Похоже, он нам еще пригодится, если только волки до нас раньше не доберутся. Ух, как мне не нравится эта вонючая лужа, — не успеваю ничего сделать или сказать, когда мужчина зашвыривает увесистый камень в озеро. Крик отчаяния застревает в горле.       Все внутри меня холодеет в предчувствии чего-то столь же отвратительного, как и сама вода. Булыжник быстро утопает, при этом не издав никакого звука. Вскакиваю со своего места и отхожу подальше от болота. Медленно на поверхности воды начинают появляться огромные круги… которые двигаются в сторону берега. Нервно сглатываю, выхватывая из-за пояса свой меч. — Зачем ты это сделал, Боромир? — с укором вопрошает Фродо, который также, как и я, долгое время наблюдал за этой странной лужей. — Мне озеро тоже не нравится, я боюсь его. — Это плохой знак, — шепчу я, всматриваясь в черную воду. — Незачем будить то, что спит там. Твое счастье, если небольшой камушек не потревожил нечто из этой «вонючей лужи», — повернувшись к гондорцу, произношу я. После этого быстро приближаюсь к Митрандиру. Возможно, у нас уже нет времени ждать результатов его мозгового штурма. Благодаря Боромиру, конечно.       Стоит мне только оказаться около учителя, как его глаза обращаются ко мне. А взгляд светлеет. Неожиданно Гэндальф вскакивает со своего места, заливаясь радостным смехом. Вот сейчас он больше напоминает Радагаста, который в своей странности может посоперничать с любым обитателем Средиземья. Не успеваю я ничего спросить, как Митрандир поднимает жезл и ясным голосом произносит лишь одно слово — меллон.       Дверь, которая до этого говорила о своем присутствии лишь слабым свечением, стала раздвигаться. Передо мной раскрываются двери в саму бездну. Темнота с силой обрушивается на меня, а я ведь еще даже туда не зашла. Благодаря лунном свету, видно лишь несколько ступенек, которые ведут глубоко вниз.       Не дожидаясь чуда, мы с Гэндальфом направляемся в сторону дверей. Но не успеваем сделать и шаг через порог, когда события начинают слишком быстро крутиться вокруг. За нашими спинами раздается оглушительный крик Фродо. А обернувшись, я могу увидеть лишь несметное количество щупалец, одно из которых тащит бедного хоббита на дно озера. Адреналин начинает растекаться по венам, подобно раскаленной стали.       Стоя на пороге перед Морией, молниеносно выхватываю лук из-за спины. Несколькими точными выстрелами по мерзким и скользким щупальцам заставляю чудище выпустить Фродо из своей мертвой хватки. Остальные же в это время спешно покидают площадку. Митрандир и вовсе самолично подгоняет хоббитов, которые в ступоре и шага сделать сами не могут.       Стоит только всем оказаться по ту сторону двери, скрываясь в темноте Казад-Дума, как створки с грохотом закрываются. Я бы даже сказала, что их с силой захлопывает невиданная ранее сила. А до этого успеваю увидеть множество блестящих зеленоватых щупалец, которые, кажется, заполонили собой все пространство. Сейчас же мрак накрывает нас с головой. А мне словно становится нечем дышать. Ощущаю всю эту темноту на физическом уровне.       Быстро призываю Свет, в эту же секунду вокруг нас начинают летать штук шесть бабочек, которые пусть и не сильно, но все же освещают дорогу и пространство вокруг нас. Озираюсь по сторонам, проверяя все ли успели зайти.       Нервы натянуты до предела, боюсь не досчитаться кого-нибудь, кто остался один на один с тем ужасным озерным монстром. С облегчением выдыхаю, увидев абсолютно всех. — Все, — констатирует факт Гэндальф, постукивая посохом по закрытой двери. — Эти двери для нас закрыты. — Кто нас теперь вызволит из этой смертной тьмы? — начинает ворчать Боромир, разводя руками. Он недовольно косится на Митрандира. Но ловит мой укоризненный взгляд. Хватит ему уже винить всех окружающих. Пусть лучше на себя посмотрит. Ведь именно он камень зашвырнул в это проклятущее озеро. Никто не управлял его рукой в этот момент. — Не бурчи, гондорец. Будь храбрым воином, а не лесной барышней, которая только и умеет, что петь, да вышивать гладью, — усмехается Гимли, проходя мимо мужчины. Арагорн тихо начинает смеяться, хотя еще минуту назад был мрачнее тучи. — Гладью вышивать не так-то уж и просто, мой дорогой друг, — подхожу ко всем, при этом кидая на гнома смеющийся взгляд. — В этом деле нужно быть усидчивой. А вот петь любят и гномы, так что не перекидывай все навыки лесным барышням. — Я никак не хотел обидеть тебя. Я, может, вообще нашего остроухого принца имел ввиду, — продолжает гнуть свою палку гном, заставляя всех окружающих смеяться. Только лишь Аранен кажется суровым.       Перевожу на него взгляд и одними губами произношу на эльфийском «улыбнись». Пусть он и говнюк, который время от времени многое себе позволяет, но в столь мрачном месте нужно быть в приподнятом настроении, чтобы окончательно не сойти с ума. — Мне и нечему обижаться, ведь вышивальщица из меня так себе, — пожимаю плечами, после чего сажусь на одну из ступенек лестницы. — Так что, Боромир, не будь лесной барышней, как сказал Гимли, наберись терпения, и совсем скоро ты снова увидишь дневной свет, — стараюсь приободрить гондорца, взмахом руки заставляя несколько бабочек летать вокруг мужчины. Он с интересом наблюдает за полетом воплощенного Света. И, вроде, приподнимается духом. — Так-то лучше, — с улыбкой на лице произношу я.       В это время рядом со мной садится Леголас. Выражение его лица немного смягчилось, а взгляд посветлел. Можно даже сказать, что он выглядит безмятежным. Наконец-то к нам возвращается Гэндальф, и мы решаем ненадолго здесь задержаться и поесть. Хоббиты с наслаждением начинают уминать поданную им еду. Я же нехотя откусываю от небольшого куска хлеба, при этом заставляя одну из бабочек пролетать через мои пальцы. — Надолго хватит этого света? — наблюдая за моими действиями, спрашивает Боромир. Несильно ему улыбаюсь одним уголком губ. — До конца этого перехода, — уверенно произношу я, на что получаю удивленные взгляды всех, кроме Митрандира. Учитель кажется уставшим, но довольным. Мы здесь, а значит, не стоим на месте, приближаясь к заветной цели. — Я ведь не трачу силы, а просто даю им свободу, так что можете не волноваться.       Отдыхали мы не так уж и долго. Несмотря на то, что у нас с Гимли получилось развеселить Хранителей, всем, как и мне, безумно хотелось отойти подальше от ворот. Как и раньше, первым шел Гэндальф, но в этот раз ему компанию составляли Гимли и Фродо. А я по своей привычке шла в конце, но в этот раз моим компаньоном стал Арагорн.       Весь отряд вооружился, готовый к любой атаке орков. По совету Митрандира было решено избавиться от лишнего света, то есть от бабочек, поэтому путь нам освещает лишь свет жезла. Мне и самой не нравится идея идти в потемках, но я понимаю, что мой Свет может привлечь внимание местных жителей, встречи с которыми мы не ищем.       Долгая и утомительная дорога по подземельям начинает выматывать. Даже фантастичные арки и переходы, построенные когда-то гномами, уже не восторгают. Я просто устала от темноты. Хочется пуститься бегом, дабы быстрее найти хоть какой-нибудь лучик солнца.       Гномы удивительный народ, да, строят такие вот невероятные города из камня, добывают разнообразные ресурсы здесь же, а ко всему прочему, еще и живут в темноте. Может, конечно, темнота помогает их роду не исчезнуть, ведь женщин гномов нельзя назвать красавицами.       Сбиваюсь со счета, когда мы в очередной раз куда-то заворачиваем, поднимаемся, потом снова спускаемся, помогаем преодолеть хоббитам какой-нибудь обвал. Рассуждая о своем, не замечаю, как мы подходим к очередной развилке. Не вслушиваюсь в слова Гэндальфа, он лишь идет впереди, а я доверяю любому его решению, как самой себе.       Вскоре заходим в небольшое помещение, напоминающее комнату с дверью, но без окон. К тому же, прямо посередине расположился внушительных размеров колодец, который никак не отгорожен и любой желающий узнать его глубину может с легкостью туда спрыгнуть.       Но, видимо, ошибки Боромира нам на сегодня не хватает. Пиппин, с завидной юркостью изворачивается и кидает в колодец камень. Прислонившись к стене, недовольно взираю на хоббита. Неужели не сидится ему на месте ровно? Мало много футового спрута из озера?       Действительно, давайте разбудим еще что-нибудь, да пострашнее. Собрав накопившийся свет, создаю из него средних размеров орла и пускаю птицу прямо на полурослика. От неожиданности тот отскакивает подальше от колодца. — Туковская дурость! — с досадой ворчит Митрандир, сверкая глазками в сторону Пиппина. — Когда ты сообразишь наконец, что мы не на прогулке? В следующий раз прыгай туда сам, меньше хлопот будет, — в помещении снова воцаряется тишина, а я, впитав весь Свет, снова погружаю все во тьму.       Как бы я не старалась напрягать зрение, все равно ничего не могу разобрать сквозь эту непроглядную тьму. Она словно обнимает со всех сторон, дышит тебе в затылок. По шее бегут мурашки от своих же мыслей. Нельзя оживлять темноту, иначе она будет преследовать меня в моих же кошмарах.       Слышу мягкую поступь Лесного принца, после чего он оказывается около меня. Сложно представить, как он вообще ориентируется здесь, ведь как-то у него получилось дойти до меня, при этом не упав в колодец.       В окружающей темноте могу увидеть лишь небольшой огонек от трубки Гэндальфа. Но вскоре и он гаснет. Сон же никак не хочет приходить ко мне. Каждый звук настораживает, а воображение учтиво подкидывает мне разнообразные образы местных чудовищ.       Чувствую, как мои пальцы оказываются в чьей-то нежной и ласковой руке. Этот кто-то явно уверен в себе… или же просто слишком хорошо меня знает. Звук, доносящийся из колодца, заставляет меня вздрогнуть и ненароком пододвинуться еще ближе к эльфу.       Он, кажется, только рад сложившейся ситуации. На самом деле, сейчас и я не против его компании. Всяко лучше, чем оставаться наедине с пугающими мыслями. А так я хотя бы буду мысленно злиться на Леголаса.       Все внутри меня начинает нервно то падать, то подниматься. Волнение… это чувство так же мной позабыто, как и наивность. Тем не менее, это легкое, но далеко не кроткое соприкосновение наших рук вызывает внутри меня фейерверк давно забытых чувств. Прислоняюсь затылком к стене, закрывая глаза. Сейчас только сон сможет стереть весь ужас этого места.       В итоге просыпаюсь первая, при этом поняв, что моя голова лежит на плече Лесного принца, а его щека прислонена к моей макушке. За всю ночь мы так и не разжали пальцев. Сижу без движения, при этом выпустив на волю совсем крохотную бабочку. Пролетев мимо спящих, к моему счастью, людей и хоббитов, она останавливается напротив Гэндальфа.       А вот он далеко не спит, а смотрит на меня с усмешкой, глаза его лучатся весельем. Либо этот волшебник умолчал о какой-то своей способности видеть в темноте, либо именно благодаря мне он сейчас узрел картину двух мирно спящих эльфов, которые при всех ругаются лучше троллей, которые не могут решить, как им следует готовить хоббитов, а в потемках спят чуть ли не в обнимку.       Аккуратно отодвигаюсь от Лесного принца, хотя он все равно просыпается. Эльф выглядит обескураженным и сбитым с толку. Еще бы немного, и он бы завалился набок, так как я ушла в сторону. Гэндальф лишь усмехнулся, узрев всю эту картину со взрослыми и самостоятельными эльфами на переднем плане. После этого количество бабочек в помещении увеличивается, а мы быстро начинаем всех будить. — Пока вы все спали, путь определился, — сообщает нам Митрандир. — Средняя галерея мне не нравится, из левой веет смрадом, мы пойдем по правой. Будем подниматься, — никто не стал спорить. Еще бы, кто еще мог тут ориентироваться, кроме Гэндальфа? Даже для Гимли все эти места были малознакомы.       Сегодня ряды замыкающих снова изменяются. Боромир торжественно заменил Арагорна, вооружившись нуменорским мечом. Еле слышно иду рядом с ним. В подземельях царит мертвая тишина, лишь тяжелые шаги нашего отряда разрезают ее. — Вы с Лесным принцем родились в одних местах, но взгляды на жизнь кардинально отличаются, — тихо говорит гондорец, обращаясь ко мне. Арагорн, какого гоблина тебя потянуло к Гэндальфу? Ну, нормально же все было. А мне теперь разговаривай с Боромиром. — Да, выросли мы в Великом Зеленолесье, но большую часть жизни жили порознь. Отсюда и разные взгляды. Он оценивает все с точки зрения лихолесских эльфов, так как защищал именно свой народ, что само по себе похвально. А я компромиссно отношусь ко всем, многие народы мне импонируют, ведь я скиталась по всему Средиземью, наслушалась много историй и легенд. Люди словоохотливы, а некоторые эльфы любят и умеют слушать, — добродушно улыбаюсь мужчине. Не могу же я его просто послать. Тем более, что эта гнетущая атмосфера снова начинает на меня давить. — А кем ты была при дворе Лесного короля? — выжидающе смотря на меня, спрашивает Боромир. Приходится задуматься. Сложный вопрос, я никогда не задавалась им раньше. Наверное, потому что меня все вполне устраивало. — Она была частью нашей семьи и со временем ничего не изменилось, — поворачиваясь к нам, спокойно произносит Леголас. Но его взгляд красноречивее любых слов. Семья, ага, как же. Еще скажи, что между нами были исключительно сестринско-братские отношения. — Я не подслушивал, просто вы громко говорите, — заметив мой взгляд, добавляет Аранен, а его губы растягиваются в довольной улыбке. — Тогда ясно, почему вы ругаетесь как старая супружеская пара, — вносит свою лепту Гимли. Я ожидала от гнома чего угодно, но только не этого. — Я не смог не сказать этого, цветочек. — Лицезри чертоги Казад-Дума, Гимли, — отрезаю я, прекращая какие-либо дальнейшие разговоры. Полурослики удивленно переводят свои взгляды с одного помрачневшего эльфа на другого. Ведь не ведомо им, что оказывается принц лихолесский по глупости своей сказал как-то Лесному королю, что хочет жениться на мне.       Думала, что разговоры помогут отвлечься. Что ж, чего хотела, того и добилась. Теперь я думаю лишь о том, как бы побольнее пнуть Аранена.