Двенадцать на четыре

Февраль неторопливо идет по дороге. Снег похрустывает под сапогами командира одного из самых отчаянных отрядов войск Зимы. Светлые волосы подставлены легкому ветру - чего бояться тому, кто сам часть зимнего холода? Он завершает обход улиц, и, проходя мимо домов, касается пальцами стекла - еле заметно, но достаточно для того, чтобы на окнах появились морозные узоры. Причудливый рисунок раскрашивает стеклянную гладь, и закатное солнце бросает на этот узор отблески золотого и алого. - Красиво, - шелестящий выдох, словно дыхание замерзает на морозе. Февраль откидывает за спину светлые пряди, набрасывает капюшон плаща и замирает на мосту, смотря на закат. Алое, золотое, розовое... Небо на западе словно горит, и белый снег февральских улиц кажется удивительно чистым под этим пожаром. - Завтра будет ветер, - голос ровный, и не очень понятно, приказ это или констатация факта, но рядом с Февралем вытягивается командир Тёмных Ветров, коротко кивает, показывая, что распоряжение принято к исполнению. Он доволен - давно уже его вихрям не выпадало случая поразмяться, люди стали забывать, что такое темные ветреные вечера Февраля. Они напомнят. Февраль снова идет к окнам, и, подчиняясь взмаху его руки, узоры вырисовывают ветку боярышника, затканную снегом. Секунду он смотрит на получившийся рисунок, а затем... чуть заметно улыбается неповторимой холодной февральской улыбкой. - Я обещал, Ноябрь. ... Где-то далеко пленный командир Ноября улыбается - словно в ответ ему. Он не видит узоров на окнах, но знает, что они там есть. Февраль всегда держит свое слово. - Спасибо, зимний.