Странница

      После ужина я таки спросила номер моей комнаты и меня даже довели до неё. Забавно, как из одного города в другой, так все нормально, но найти свою комнату в доме, так все, непосильная задача. Какой-то выборочный топографический кретинизм.       Как только Мамору довел меня до комнаты (какой позор!), то похлопал меня по голове, мол, не беспокойся на эту тему и пошёл, не дожидаясь моих возмущённых комментариев (но я точно видела как тряслись его плечи, от еле сдерживаемого хохота, хотя если задуматься, как выглядела эта сценка со стороны, будто старший брат со своей нашалившей младшей сестрой, даже разница в росте позволяет).       Как только легла на кровать, сразу отрубилась, заставив себя только снять одежду, про ванну даже думать не хотелось, ибо прекрасна понимала, что засну прямо там.

***

      На самолёт меня собирали так, будто голодать я там буду минимум месяц и ещё целая рота солдат, хотя кроме меня полетят только пилоты и пара стюардесс.       Когда я поднималась по трапу, то вслед мне только платочками не махали (хотя пробыли мы рядом друг с другом только сутки, да перекинулись парочкой фраз).       В самом самолете было лететь немного скучно. Книга прочитана, а рисовать в такой обстановке было удовольствие ниже среднего, поэтому весь оставшийся путь оставалось только поразмышлять насчёт случившегося со мной за последние дни, что не улучшило моего настроения.       После высадки меня сразу повезли на базу. Четырёхэтажная, с преобладающим серым цветом, кое-где мелькает фиолетовый. Хотелось осмотреть снаружи все и прямо сейчас, но пришлось остановить себя тем, что у меня ещё будет такой шанс. <      Когда мы шли по второму этажу из-за двери, сонно зевая и покачиваясь выполз-вышел Скал.       В целом, с последней встречи он никак не изменился, но вынуждена была признать, что без боевой раскраски ему было лучше. Но сонный и со слишком большой для него кружкой кофе выглядел крайне мило.       Мы посмотрели на него, он — на нас (меня внезапно посетило чувство дежавю). Обреченно вздохнув, он впустил меня внутрь кабинета, махнув подчиненному, мол, можешь уже идти, на что тот лишь кивнул.       Дождалась, пока Облако сядет за стол, я— перед ним. Тот, видимо, решив не тянуть, сразу приступил к основному:       —Ну что же, как там у вас говорят? А, да, кохай, в ближайший, как минимум, год на этой базе ты будешь сидеть практически безвылазно, потому что даже по пути сюда тебя пытались убить два раза, — заметив моё удивленное лицо он удволетворенно хмыкнул, — хотя, неудивительно, что интуиция молчала, ведь угроза было убрана ещё на подходе, да и, судя по всему, для этого нужен более высокий уровень владения ею. Так что можешь к урокам добавить пунктик про тренировку Гипер-интуиции. Все остальные ты узнаешь через денька два, как только более-менее обвыкнешься.       —Что я должна буду в ответ? Только не говори про семью и далее-далее по списку, знаем, проходили, — тут же отмахнулась я от вскинувшегося Скалла, на что тот чуть опустил голову и прикусил губу, обдумывая ответ.       — Тогда можешь считать это моим личным бзиком, — недоверчиво хмыкаю, на что каскадёр лишь приподнимает уголки губ, очевидно, что он принимает меня за маленького обиженного котенка, который теперь скалит на всех свои столь же маленькие клычки, хотя, честно говоря, я даже не сильно обиделась, ему за пятьдесят, а его, хитхые'' планы пытается разгадать шестнадцатилетняя девчонка, смех да и только, вполне можно понять сидящего передо мной мужчину преклонных лет.

***

Два месяца. Им понадобилось два месяца, чтобы я привязалась к ним. Ко всем ним. Это ведь действительно страшно. Когда ты годами никому не доверяла, боялась даже еду из их рук брать, а тут раз, и практически мгновенно готова чуть ли не шею для почесываний подставлять. Забавный факт, людям, которые практически ежечасно клялись — ты не доверила спины ни под каким предлогом. А тем, кто просто бутерброды тебе по утрам делает и учит, по-настоящему учит ты веришь, веришь практически слепо, будто утопающий за соломинку и это страшно, ведь я сама себя сажаю на короткий поводок. Это уже раздражало, злило. Своя собственная глупость злила до зубовного скрежета, когда я все это осознала. Но этого стоило ожидать, любому человеку нужна хотя бы малейшая привязка, а у меня ещё не было, к тому же расслабилась, разомлела, за что вскоре и поплатилась.       Вздохнув, зарылась пальцами в свои растрепанные волосы, чуть оттянув их назад. Домашняя работа ждать не будет. Ежедневно у меня было часа три свободного времени. Один выходной в неделю. В общем, на отдохнуть и просто подумать мне хватало.       Только до сих пор не понятно, как мне себя с ними вести, ведь когда ты носишь личину, то знаешь, что от тебя ждут, но как показать именно себя, ведь я слишком давно притворяюсь, чтобы маска безболезненно снялась с лица, если это и произойдёт, то только вместе с кожей и мясом, заставляя давиться от еле сдерживаемых слез и рыданий, открывая на показ всю мою гнилую сущность. Я с трудом разбираю, где образ, а где сама я. Из-за этого мысли путаются, теряются, разбиваясь на кусочки и тут же собираясь, идеи сменяют друг друга настолько быстро, что не успеваю за ними угнаться. Полный раздрай.       Все это прекрасно понимали, поэтому не удивлялись, когда я то огрызалась, то спустя пять минут бежала извиняться, признаваясь во всех грехах, лишь тихонько усмехались, продолжая и дальше со мной общаться и поддерживать. Это пугало, ведь я никогда раньше не видела, не знала таких людей.

***

      Ещё месяц понадобился, чтобы на месте, где раньше была маска, отросла кожа, больше не пугая уродливостью, видимо, только меня одну. Открылись глаза. Смотря на то, как заботятся обо мне все. Слушали уши, теперь не искажая звуки, то, как по-доброму говорят со мной все. Открылся рот, отвечая тем же всем, широко растянулись губы в настоящей улыбке, зазвучал тихий смех.       Было странно, но приятно ощущать тепло других и столь же приятно было заботиться о тех, кому действительно нужна.       Что же, теперь я с гордостью могу сказать, что у меня есть семья.