***
Доктор Роберт Ричард Галаган быстрыми шагами покинул кабинет и отправился в операционную. Накидывая халат и надевая на лицо маску, он осмотрелся. Ассистенты заканчивали последние приготовления, их было четверо: Рассел — интерн, ставил поднос с инструментами на стол, Карен, так звали медсестру, — относила остатки кожаной куртки в сторону, ещё один парень, медбрат Алекс — разрезал пропитанную кровью футболку, а интерн Роз подавала Галагану перчатки. Галаган подошёл к столу. — Тааак-с… И что у нас тут? — протянул Хирург, осматривая рану. — Угу… Рана действительно рваная, будто пилой прошлись. Так она ещё и со спины… ключица стоит странно, явно сломана. Пульс? — спросил Галаган, обращаясь к окружившим раненого ассистентам. — Слабый, частый, — ответил Рассел. — Хоть не нитевидный… а это ещё что?! — удивился тот, доставая щипцами из раны белый с желтизной предмет. — Похоже… на собачий клык, — заметил Алекс. — Скорее на волчий, — оборвал Галаган, кидая клык на поднос для отработанных материалов. — Несите антисептик. Много. Нитки, иголку. Накиньте на него покрывало и подготовьте капельницу с кровью, — ассистенты бросились исполнять. На тело неизвестного накинули покрывало с вырезом для оперируемого места, принесли перекись водорода, которой сразу же стали заливать рану. Галаган с помощью различных хирургических инструментов принялся очищать рану и когда она была продезинфицирована, ему дали в руку иголку. В общей сложности, было наложено около сотни швов. Роз определила первую группу крови с отрицательным резус-фактором. Поставили капельницу. Спасибо донорам. Кто же мог тогда знать, что заливаемая кровь была далеко не человеческой… Два дня спустя. Медицинский Центр в Нью-Джерси. Так плохо я себя никогда не чувствовал. Было такое чувство, словно меня сбил автомобиль. Не могу поднять ни рук, ни ног, надо хотя бы глаза открыть… Судя по тому, что вижу — я нахожусь в больничном стационаре, что в общем-то неудивительно. В комнате четыре кровати, кроме той, на которой я лежу сам. Все пустые, в палате никого нет, в ногах капельница. Пустая. Я поднял левую руку и, ура, она поднялась! На руке ранка от иглы. Осмотрелся. В изголовье тумбочка, на ней бутылка с водой, потянулся, взял бутылку. Теперь следующие испытание — открыть её. Получилось. Крышка открылась, обдав всю кровать брызгами: «Газированная, чтоб её…» Но вода — есть вода, и, опустошив бутылку, я слёг без сил. Пробыв в полудрёме какое-то время, проснулся, услышав в коридоре шаги. В палату вошёл врач, седеющий мужчина, заходя поздоровался, взял стул, поставил его напротив кровати и сел. — Как ваше здоровье? — поинтересовался он. Начал искать в голове подходящую остроту, но вскоре бросил это дело — не то было настроение. Посмотрел на бейдж доктора, его звали Р.Р. Галаган: — Справлюсь, док. — Рад слышать ваш оптимизм, — сухим голосом проговорил Галаган. — Вас зовут Джеймс Дейл Уолтерсон, вы проживаете по адресу: «Гамильтон Парк, восьмая стрит, Флауэр-Резидент»? Так? — Да, так. — Вас нашли тяжело раненным на девятой, привезли сюда и предоставили всю необходимую медицинскую помощь… — «Сюда» это куда? — Медицинский Центр Нью-Джерси. — Угу. — У вас есть кто-нибудь из близких или друзей, кого бы вы хотели оповестить о вашем нахождение здесь? — Мой телефон у вас? — Доктор молча протянул мне мою «Нокию». Я набрал на телефоне номер одного из своих знакомых. Спустя ещё какое-то время, на вызов ответили и знакомый голос произнёс: — Алло. — Алло, Рич, слушай, тут такое дело… даже неудобно просить, в общем, я угодил в больницу, если тебе несложно, можешь сгонять ко мне на квартиру и забрать документы? — Ключи там же?! Документы там же?! — Да-да, всё на местах. — Выезжаю. — Спасибо, с меня пиво! — О чём речь? Зацепить что-нибудь ещё? — Плеер и какую-нибудь футболку… И ещё раз, спасибо. — Хорош, ладно! Что с тобой вообще стряслось?! — Долгий разговор… — Всё, давай тогда, выздоравливай. После разговора, тишина ещё некоторое время заполняла палату, после чего врач произнёс: — Вами интересуется полиция, возможно, на вас было совершено нападение. Я сказал им, что вы ещё слишком слабы и чтоб они подходили завтра. — Хорошо, спасибо. И вот что ещё, док, сколько я провёл в отключке? — Примерно два дня, — выходя из палаты, произнёс Галаган. Тут я почувствовал, как на меня накатывает усталость. Давило в глазах, болела голова, я попытался перевернуться на левый бок — и тут же вскрикнул от боли, глаза, казалось, вылетели из орбит. Казалось, я больше не усну, но сон вернулся так же быстро, как и улетучился. Что-то приснилось, что-то очень похожее на бред, скорее всего, оно им и было… Следующее утро: 10:10. Проснулся, сон забылся, самочувствие, мягко говоря, так себе. На тумбочке сзади лежит дисковый плеер и документы, а над кнопкой вызова медсестры — записка: «Джеймс, это от Рича! Я пришёл, когда ты спал, врач рассказал, что с тобой произошло и показал фото раны, это какой-то… ну, ты меня понял. Я бы от такой точно коньки отбросил, живучий ты сукин сын! Принёс плеер, и т.ж. документы. P.s: принёс пиццу и пиво, но этот «Галаган» — обозвал меня имбецилом и сказал, что тебе даже куриный бульон пока нельзя! P.s2: выздоравливай!»Рич.
Мою улыбку развеял звук приближающихся шагов. Шаги прекратились и послышались слова: — Как он? — спросил незнакомый голос. Дверь открылась и закрылась. — Очнулся, — произнёс уже знакомый голос Галагана. Они вошли. Трое. Доктор и два полицейских. Один молодой, худой, поджарый, другой наоборот — старый, грузный, с обвисшим квадратным лицом. — Мистер Джеймс Уолтерсон? — спросил старый, грубым осипшим голосом. — Офицер полиции Марлон Марш. — Да, офицер, здравствуйте, — поздоровался в ответ. — Я слышал, что у вас есть ко мне какие-то вопросы? — Позавчера до нас дошли известия о вашем инциденте, — немного помолчав и громко прочистив горло, Старший продолжил. — Мы считаем, что на вас было совершено нападение, можете описать как оно всё было? — Нападавшего — не смогу, а вот нападение — во всех подробностях. Младший полицейский достал из кармана ручку и блокнот. — Когда произошёл этот «инцидент» … — начал я свой рассказ, ставя ударение на последнем слове. — Я шёл в продуктовый магазин на десятой, думаю, вы уже знаете, что всё случилось на девятой. Я отвлёкся на вертолёт, когда на меня напали, нападавшего не разглядел, могу сказать лишь следующее: он больше и куда сильнее меня. Ручка младшего строчила строки в блокноте. Я подождал, пока тот всё запишет и продолжил: — Потом, чтобы это ни было, оно укусило меня, думаю, вы видели последствия укуса, это был явно не человек… — То есть, нападавший вас схватил и сразу укусил? — спросил младший. — Да, именно так. Потом я выхватил ключи и нанёс несколько ударов в сторону нападавшего… думаю, я попал ему в глаз… он тогда ещё взвыл, я помню, как-то… ну… совсем не по-человечески… в общем, так и спасся, — воцарилось молчание. — Потом я выбежал на дорогу… упал… и оказался здесь. Молодой и Старый переглянулись. Потом молодой проговорил себе в нос: — А ключи-то и вправду нашлись… окровавленные… — Что ж за тварь на вас напала? — озвучил свои мысли Марш. — Возможно, какой-то псих решил понатаскать на вас свою собаку… — Или это мутант с волчьей головой, — улыбаясь, проговорил Младший. — Оборотень! Оба полицейских расхохотались, но мне с доктором было не до смеха. — Вы видели рану? — спросил Галаган, обращаясь к молодому полицейскому. — Да, — ответил тот. — Я глянул ваши фотки. — Раз видели, то должны были заметить, что рана находится и со спины. Чтобы нанести такой укус, псу пришлось бы встать на задние лапы так, чтобы голова того находилась над ключицей человека шести футов ростом, — доктор указал на меня. — При этом удерживать его, пытающегося вырваться, — смех и улыбки полицейских, как отрезало. — Вы ведь стояли, когда был совершён укус? — Да, насколько помню, — ответил я. — ТЫ видел таких псов, парень? — Нет, док, — виновато произнёс тот. — Ладно, мы уже достаточно побеспокоили больного, — сказал Марш, вставая со стула. — Мистер Уолтерсон, спасибо за сотрудничество. Будем держать вас в курсе дела. — Всегда пожалуйста, — ответил я, пожимая руку. — Доктор Галаган, не смею больше отнимать ваше бесценное время, — произнёс Марш. — Идите, ну, а мы с вами осмотрим вашу рану… Когда Галаган сменил повязку и всё закончилось, он было собирался выйти, но обернулся и произнёс: — Сообщайте мне обо всех изменениях в вашем здоровье, ваши документы я забираю, по выздоровлению они будут вам выданы. И был таков. Когда я остался наедине с собой, на меня накатила жуткая усталость и мне ничего не оставалось, кроме как уснуть, погружаясь в сны…***
Я бегу по лесу, подо мной мелькают босые ноги, останавливаюсь, мгновение, и я снова бегу, только уже на четвереньках… — Да, что за… — пробормотал я, спросоня. Посмотрел на часы, но в темноте я едва смог рассмотреть их очертание. Дверь в палату открылась, вошла молоденькая медсестра. — Вам что-нибудь нужно? — пролепетала она птичьим щебетом. — Нет, ничего, спасибо, — ответил я. Медсестра кивнула и вышла. Оставляя меня наедине с собой и темнотой. Понимая, что в ближайшее время я не засну, — решил занять свой мозг чем-нибудь. Музыка, как нельзя лучше для этого подходит. Взял плеер, открыл его, в нём был вставлен диск со старым добрым хэви-метллом…***
Всю ночь я провёл в полудрёме, слушая Iron Maiden, то бодрствуя, то уходя в полубред, с обнажённой беготнёй по лесам. Наступило утро, а сон так и не пришёл. Самочувствие — вполне себе. Медсестра пришла убрать утку… — Вам что-нибудь нужно? Вы голодны? — на автомате спросила она. — Спасибо, я не голоден, разве что воды, без газа, пожалуйста. Медсестра ушла, мне оставалось лишь наблюдать за её виляющими ягодицами и дожидаться воды. Осушив литровую бутылку, я было подумал, что всё не так уж плохо… так ошибаться — мне ещё не доводилось… Примерно в восемь двадцать мне стало жарко, было нечем дышать и казалось, что тело горит изнутри. Пришлось снять одеяло. Даже это простое дело — далось мне с трудом. Не помогло. Что самое странное, духота пришла спонтанно. Пота не было, было просто… Жарко? Нажал на кнопку вызова, встроенную в тумбу. Попросил открыть окна. — Вам какое? То, что ближе к вам или дальше? — Все… — ответил я странным голосом. — Вам нехорошо? — вновь спросила она меня, осмотрев. — Я позову доктора Галагана, — ответить было нечего. Спустя некоторое время — она вернулась. — Доктор скоро будет, — сказала она, запыхавшись, и снова куда-то убежала. Начала болеть голова. Перед глазами замаячили, какие-то картинки. В детстве мы с Ричем называли такое «смотреть мультики», но больно эти мультики напоминали фильмы ужасов… С каждой минутой мыслить становилось всё трудней, казалось, мозг отключается. Наушники — вроде бы вставлены в уши, громкость на максимум и нажата кнопка «Play», но почему я не слышу музыки? После нескольких минут ожиданий, казалось, обернувшихся целым днём, в палату вошёл врач на пару с медсестрой, но уже с другой, не с Роз. — Ну-с, какие симптомы? — спросил он меня. — Жарко… Душно… Меня… Будто бы жжёт изнутри… — отрывисто проговорил я. — Так же болит голова… Галаган поднёс руку ко лбу, даже не прикоснувшись почувствовал, что я горю. Из чемодана, который я сначала не заметил — он достал градусник. — Куда его? Надеюсь не ректально! — убитым, но сохраняющим оптимизм голосом проговорил я. — Нет. Откройте рот. Подождав, минуты две — Галаган достал его. — Сто три и один… — проговорил он отрешенным голосом. — Карен, готовь антибиотики и жаропонижающие. Пока Карен — возилась с чемоданом доктора, Галаган — помог мне подняться. Даже почти безболезненно. Одной рукой я расстегнул больничную рубашку, Галаган обнажил рану, а точнее повязку на ней. — Карен, ножницы, бинты и марлю сюда. Галаган срезал старую повязку и отправил её в мусорное ведро. — Так, рана без изменений. Это хорошо. Гноя нет, воспаление — лёгкое, — говорил Галаган, изготавливая новую повязку. Когда доктор наложил повязку, сзади уже стояла Карен, держа в правой руке прозрачную кружку, с каким-то жёлтым раствором, а в левой, лежащие на салфетке две бело-синие таблетки. Приняв антибиотики, я запил их жаропонижающим. Застегнул рубашку и лёг на кровать. Галаган спросил меня: — Сколько воды вы сегодня выпили? — Литр — утром. — Вам нужно пить больше, Карен, следи за тем, чтоб у пациента всегда была вода, — сказал он командным тоном и вышел. Вслед за Галаганом побежала Карен, но лишь для того, чтобы вернуться с водой. Двухлитровой бутылки оказалось мало, я осушал стакан за стаканом, жар не спадал, всё так же хотелось пить. Но головная боль начала проходить. Примерно к пяти часам, меня стало отпускать и, расслабившись, я уснул.***
Приснился сон, но необычный, не было ни беготни по лесам, ни самого леса. Я находился в большой круглой комнате, можно сказать — в зале. Вокруг круглого стола восседали люди, в строгих деловых костюмах и с подозрительно бледными лицами, они что-то громко обсуждали. — В Восточном Ковене, на западе Франции — наблюдается подозрительная активность, — произнёс едкий мужской голос. — Неужели Ликаны? — ответил изумлённый женский. — Разрешите послать Вестников Смерти на разведку ситуации! — встрял в разговор ещё один голос, грубый, напоминающий кокни. — Разрешаю.***
Сон прошёл и я проснулся. А был ли это сон?! Это скорее похоже на воспоминание… Только вот, есть проблема, такого я никогда не переживал и в глаза не видел всех этих людей! Ликаны, Вестники смерти — бред, бред, бред, долбаный бред… в окно проникали рассветные лучи, на часах было пять утра. Получается, я проспал приблизительно тринадцать часов. Допив остатки из двухлитровой бутылки, я потянулся за плеером, поставил первую попавшуюся на диске композицию и попытался расслабиться, ни о чём не думая. Так я провёл время до девяти ноль-ноль, а именно тогда принесли завтрак. Куриный бульон и всё, есть я не хотел, но понимал, что надо, поднялся, практически без помощи, пусть и испытал адскую боль в плече и ключице. Бульон оказался безвкусным, наверное, он таким и был или же у меня отбило вкусовые рецепторы.***
Я больше не могу ни о чём думать, кроме как об этих снах и «мультиках», то и дело всплывающих перед глазами. Это было невыносимо. Музыка едва ли помогала отвлечься, — лишь прибавляла фоновый шум к какофонии из мыслей. Я выключил плеер и решил разобраться с тем, что творится в моей голове. «Начнём с нападения… стоит начать с того, что оно не подчиняется законам логики. Со слов Галагана — укус собачий, возможно, волчий, но насколько мне известно, в мире нет ни собак, ни волков, способных укусить человека сверху вниз, стоя на задних лапах. На галлюцинацию или неверное толкование произошедшего рассудком — тоже не похоже, на момент нападения, я находился в здравом уме… вроде бы… возможно, в меня что-то вколол какой-нибудь наркоман, а затем попытался скормить своей собаке?! Возможно, это и объясняет мои «сны», но не спустя же пять дней! Теперь о самих снах… это сложно хоть как-то адекватно воспринимать. Это вроде бы сны, но больно они реальные, скорее, похожие на воспоминания, но не мои… видения? Да, видения — самое подходящие для описания слово. Из видений, мне в голову прочно засели два названия: «Ликаны» и «Вестники Смерти». Ликаны… в единственном числе — ликан, насколько мне не изменяет память, слово «ликан» — происходит от слова «Ликантропия», Ликантропия — это болезнь, вызывающая изменения в теле, в ходе которых человек превращается в волка или в какое-другое существо, то есть Ликаны — это оборотни! Бред, долбаный бред…» «А Вестники Смерти, что это ещё за хрень, не поддающаяся никакому точному определению?! И кто те люди в моём видении, от которых я всё это услышал?! Наверное, это какая-то сатаническая секта или нечто вроде… но, что они, мать его, делают в моей голове?» — От мозгового штурма — жутко разболелась голова. Сам день прошёл относительно спокойно. Под вечер медсестра сменила повязку. Вечером принесли бульон, который я без особой охоты выпил… музыка пошла по очередному кругу и я не заметил, как уснул.***
И снова видения… и снова я бежал, пока что на своих двоих. Бежал по лесу, то и дело оглядываясь назад. И в один момент, оглянувшись, увидел за собой погоню! Сначала показались всадники, с кремневыми пистолетами в руках, затем пехотинцы, идущие цепью, в лазурно-голубых мундирах, треуголках, и с длинными мушкетами, заканчивающимися штыками. Затем показалась разрозненная, разношёрстная толпа крестьян и ополченцев, вооружённая кто-чем. Пришлось становиться на четвереньки…***
— Ну это уже вообще не в какие ворота! — пробубнил я сквозь сон. И почувствовал боль по всему телу… Болело всё, ломило суставы, давило зубы, как бывает при гриппе или сильной простуде и куда уж без головной боли! Посмотрел на часы… четыре тридцать три. Под утро вроде бы полегчало. Сумел дотянуть до девяти утра, принесли этот пресловутый бульон. Выпил, на этот раз в нём даже были кусочки мяса… Настроение улучшалось и музыка этому способствовала, но примерно через тридцать минут, я почувствовал, что со мной что-то не так. Бульон стал проситься обратно. Попил воды, стало легче. Но ненадолго. Бульон — всё ближе и ближе подступал к горлу, по пути, казалось, разрывая внутренности. Было ощущение, будто бульон нёс в себе микроскопические куски наждачной бумаги. Ещё через двадцать минут, стало совсем невмоготу и я еле успел дотянуться до бутылки, чтобы вырвать в неё, не забрызгав при этом постель. Бутыль была уже полностью заполнена, когда вошла медсестра. — Похоже… с бульоном надо было повременить!.. — с трудом проговорил я. Унеся последствия бульона, Роз вернулась с доктором. — Что с вами? — заходя, резко спросил тот. — Ночью ломило кости, было плохо… потом Роз принесла бульон… последствия вы могли лицезреть сами. — Пейте больше воды. Если следующей ночью «ломка» повторится — дайте знать медсестре, — быстро проговорил тот и ушёл. Совета доктора я не послушал. Я понимал, что пить надо, но не хотел. Про еду можно было даже не упоминать… день тянулся невыносимо долго. Ломило кости. Мне не хотелось, ни думать, ни слушать музыку. Медсестра пришла сменить повязку и ушла… Я не заметил, как наступила ночь и сон пришёл сам собой…***
Я погружался в видение, сам того не замечая. Мой разум из больничной палаты перенёсся в стены замка, сложенного из тёмно-серого кирпича. Вокруг прямоугольного стола собрались взрослые мужчины в париках и одеждах восемнадцатого века, они стояли над не самой чёткой картой местности, и на Французском что-то громко обсуждали, то и дело перекрикивая друг друга. Французского я не знал, но одни знакомые мне слова накрепко засели в голове: «La Bête du Gévaudan»*.***
Проснулся. Темно. Чувствую слабость и жар, жжёт по всему телу, но особенно сильно в горле… попытался сглотнуть слюну, от адской боли заслезились глаза. Чтобы понять, что со мной происходит, мне не нужен был врач. Воспалились лимфатические узлы. Лучшим для меня вариантом была попытка нажать на кнопку вызова медсестры и отключиться, что я и сделал. Утром, открыв глаза, я увидел медсестру… — Кажется… у меня воспалилась лимфа… — еле-еле прошептал я. — Я схожу за доктором, — спокойно проговорила Карен и вышла из палаты. Галаган пришёл довольно быстро и сразу перешёл к делу. Открыл свой чемодан и достал стоматологическое зеркало: — Откройте рот, — поводив зеркалом меньше минуты, Галаган сказал: — Лимфатические узлы и правда воспалены. Мне придётся взять у вас кровь для анализа и назначить курс приёма более мощных антибиотиков. Если вам станет ещё хуже, дайте знать, вам дадут обезболивающие, — сказал Галаган и поспешил убраться из палаты. Немного позже, Карен принесла уже знакомые антибиотики и какую-то другую таблетку, наверное, успокоительное или обезболивающие. Сквозь боль, приняв таблетки, всё ещё слабым голосом, я попросил Карен кое о чём: — У вас же здесь есть библиотека? — Да, есть, — подтвердила та. — Можешь поискать в ней какую-нибудь научную книгу о «Жеводанском Звере». — Хорошо, я поищу… — неуверенно произнесла она. Как только она вышла, меня будто бы вырубили. Я погрузился в сон. На этот раз — без видений. Проснулся. На часах пятнадцать двадцать. Сзади меня лежала средних размеров книжица в зелёном переплёте: «Жеводанский Зверь, мифы и факты». Я открыл книгу, пролистнул пару страниц, вернулся назад и стал читать. Чтение помогало отвлечься от своего состояния и когда я дочитал последнюю страницу, на часах было восемнадцать и пять. Прочитав книгу, я не узнал для себя ничего, чего не знал до этого. Просто освежил в памяти точные данные и вспомнил имена действующих лиц. Жеводанский Зверь… что-то в этом неладно… в своих видениях я будто бы нахожусь Там от первого лица, возможно, даже от лица самого Зверя! Это противоестественно, ненормально, странно в конце-то концов! «А как же быть с тем «Круглым Столом», это хоть как-нибудь вообще объяснимо?!» В своих размышлениях я и не заметил, как снова наступила ночь и как бы мне этого не хотелось — пришлось засыпать. Опять видения… но не как в прошлые разы, теперь это не определённая ситуации или чёткое событие, а череда резко сменяющихся картинок, образов, слов, всё стремительно меняется и уловить что-то в этом мельтешении — невозможно… Вот я бегу по лесу… вот коридор, завешанный гобеленами и заставленный статуями… какие-то слова по-французский… злобное рычание… крик молодой женщины… кто-то сказал: — Лекс, тебя разыскивает Старейшина! Потом падение с купола церкви, заканчивающиеся ровным приземлением на ноги… И ещё очень много всего…***
Я схожу с ума… Нет! Я определённо схожу с ума… Что со мной творится? Пока мозг продолжал задавать сам себе вопросы — я открыл глаза и вместе с тем ощутил боль… Опять ломило в суставах, опять давило зубы, но ко всему этому добавилась пульсирующая боль в ране. На каждый удар сердца, рана отвечала позывом боли. Я стиснул зубы. Полежал не шевелясь и практически не дыша какое-то время и боль начала спадать, но лишь для того, чтобы нагрянуть снова и так бессчётное количество раз. Вошла медсестра, чтобы поинтересоваться моим здоровьем: — Как вы себя чувствуете? — Херово… опять ломит и… рана начала болеть… — признался я. — Я позову доктора. Последний явился полчаса спустя. На его лице было явно выраженное беспокойство, а под глазами — крепко обосновались чёрные мешки. — Карен, приготовь к приёму антибиотики и снотворное, — проговорил Галаган голосом, каким-то не своим. Вечно холодный, как змея, доктор Р.Р. Галаган — сейчас казался крайне взволнованным и обеспокоенным, если не сказать нервным. — Доктор, вы в порядке? — задал я первый пришедший в голову вопрос. — Вы кажетесь взволнованным! Это по поводу меня? Док, я что умираю? — Возможно… — проронил он, но быстро вернув самообладание — исправился: — Нет. Вы не умираете. По крайней мере, на данный момент. — А с чего такие мысли? — спросил я, с поразительным для себя хладнокровием. В палате воцарилось молчание. Спустя минуту доктор сказал: — Карен, оставь нас, пожалуйста. — Хорошо. Лекарства на тумбе, — поражённо сказала она и вышла. — Помните, я брал у вас кровь на повторный анализ? — спросил меня Галаган, как только Карен скрылась за дверью. — Да, конечно. — С самим анализом всё в порядке, аппарат выявил заражение и хорошо, что не бешенство… дело в самой инфекции… — помолчав, Галаган продолжил. — Прежде чем отнести вашу кровь на анализ, я оставил себе пару капель, для удовлетворения личных интересов, так сказать… — Ну и?.. — С вашей кровью что-то не так, да, у вас всё те же эритроциты, лейкоциты, тромбоциты, но они видоизменяются и странно взаимодействуют между собой… это необычно… как необычна сама инфекция… это вирус, но… странный… С этим надо разобраться… Ладно, я пока сменю повязку, а вы выпейте лекарства и постарайтесь уснуть. Так я и поступил. И прежде чем погрузиться в видения — успел в который раз уже подумать: «Что же со мной творится?».***
И вот, я снова оказался в видении. На четвереньках. Я заметил свои руки, но эти «руки» — были явно не моими, скажу больше, они были нечеловеческими! Вроде бы рука, но морщинистая, чёрная и с острыми длинными когтями, не похожая ни на людскую, ни на любую звериную. Я находился на серой скале, метров пять высотой. Из-за соседнего холма доносилось мычание коров. Но они меня не интересовали. Я с грациозной легкостью спрыгнул со скалы и всё так же грациозно стал приближаться к холму. Её запах я почувствовал задолго до визуального контакта, я сидел в засаде, рассматривая свою жертву, молоденькая девушка, считай, совсем ребёнок, сидела на камне, наблюдая за скотом, пасущимся на поляне. Серое платьице, белый чепец, а в руках посох для погона скота. Послышалась тихая, протяжная песня, слова которой меня интересовали ещё меньше, чем коровы… Она увидела меня в самый последний момент, когда я чёрной тенью мелькнул пред ней, повалил на землю и впился зубами в её веснушчатое лицо, разрывая щёки и ломая лицевые кости, а её отчаянный визг ещё долгое время висел в сыром утреннем воздухе…***
В следующее мгновение, уже мой крик заполнил больничную палату, я резко подорвался, рана — заболела, началась отдышка, как после длительного скоростного бега, всё тело содрогалось, а в висках с невероятной частотой пульсировала кровь. Я лёг обратно, из моей груди начали вырываться истеричные смешки, вперемешку со всхлипами. Потом я закрыл лицо руками и разразился рыданиями… Мой рассудок начал сдавать…***
Проснувшись утром, я не почувствовал ничего. В девять часов пришла Роз, везя за собой капельницу. — Доктор Галаган попросил меня поставить вам капельницу, с раствором глюкозы. Раз ваш организм пока не в состоянии принимать пищу самостоятельно, значит, мы будем питать его непосредственно напрямую, — тараторила она, завершая приготовления. Когда Роз закончила свои дела и четыреста миллилитров глюкозы потекли в меня, я не поблагодарил её, лишь безучастно проводил взглядом. Не знаю, какое время спустя, Роз — вернулась чтобы забрать капельницу и принести какие-то таблетки, я молча принял их, запил водой и вновь остался один. Ближе к вечеру, пришёл Галаган и начал что-то мне объяснять: —…ваша кровь… она как-то странно себя ведёт. Будто одни клетки вашего тела — захватывают другие, видоизменяя их под себя, а когда клетки вашего тела соприкасаются с клетками вируса, то они вступают в какой-то своеобразный конфликт! Вы меня понимаете? — Да, док… — выдавил я. — Так вот… зачем я здесь? А, ну да… Мне нужно взять ещё вашей крови! Если вы, конечно, разрешите! — Берите, — с явным безразличием проговорил я. — Благодарю, — сказал доктор, закончив свою работу. Галаган ветром вылетел из палаты, оставляя меня наедине с собой. «Вот ублюдок, даже здоровьем не поинтересовался…» — злобно подумал я. Ночь наступала, и мне становилось страшно. Что же я увижу на этот раз? Об этом мне не хотелось даже думать. Но всё оказалось не так плохо.***
Я шёл по коридору, завешанному гобеленами, в стенных нишах стояли статуи. Всё вокруг выглядело роскошно и дорого… — Лекс! — окликнул меня чей-то голос. Я обернулся и увидел идеально сложённого, на вид молодого, темноволосого и внешне привлекательного мужчину. — Чего тебе надо? — ответил ему мой голос… — «А мой ли это был голос?» — Да так, поздороваться, спросить, как дела… — ехидно парировал тот. — Ну, допустим, поздоровались. Что дальше? — Для начала, я бы хотел тебя поздравить. Ты проделываешь успехи, невероятные, можно сказать, особенно для столь молодого члена нашего общества. — Собеседник продолжал ехидствовать. — А вот ты, Крэйвен, что-то замедлился… успех голову вскружил? — Возможно, не отрицаю… — парировал тот в ответ. — Хотя, я — регент Виктора, куда меня ещё стремиться? — Тебе решать, — блокировал я. — Да, мне… — с загадкой произнёс тот. — Я слышал, ты начал копаться в прошлом. Ты в курсе, что это запрещено? — Ну, библиотеку никто не охранял, скажу больше — там вообще никого не было. Зато книг было предостаааточно, — протянул я. — И что же ты из них узнал, мне интересно? — прищурившись, произнёс тот. — Ну, много всякого, например, Вильгельм-то, оказывается, жив до сих пор, также нигде подлинно неизвестно, что стало с Александром Корвинусом и ещё… ко мне в голову закралась одна интересная мысль… — И какая же? — Помнишь драгоценный амулет, тот, который во время восстания Ликанов, Люциан — сорвал с шеи Виктора? — И к чему же ты клонишь, Лекс? — А клоню я к следующему, Крэйвен… почему же ты — доблестный воин, после убийства Люциана — не вернул нашему господину его собственность? Я был на «Усыплении» Виктора в девятьсот третьем, и, насколько я помню, у него не было его заветной побрякушки. — На что ты намекаешь? — спокойным голосом спросил Крэйвен. — А на то, что ты — лжец и предатель, ведущий подковёрную игру, — пошёл я в ва-банк. Воцарилось молчание. Крэйвен улыбнулся и я смог разглядеть ненормально длинные для человека белоснежные клыки… — Мой тебе совет, Лекс, забудь о том, что узнал, если не хочешь нажить себе проблем. Пока что, я тебя прошу, по-хорошему… — Я не тебе подчиняюсь, Крэйвен. Лишь непосредственно Амелии! — резко оборвал я его. — Но Амелия в Америке, а ты — здесь, в Ёрдёгхазе*! — попытался Крэйвен поставить меня с небес на землю. — Да, я здесь, но скоро отбуду и тогда, кто знает, как развернуться события… — ответил я тем же. — Ты всё равно не сможешь это никому доказать, а вот я могу доложить Совету о твоих исторических изысканиях! — сделал Крэйвен попытку меня запугать. — И что тогда? Соберётся совет, на котором и я смогу выдвинуть свои обвинения, и уж поверь, доказательства у меня найдутся! Лицо Крэвена на секунды исказил гнев, но лишь на секунды, затем он сощурил глаза: — Время покажет, — сказал он, развернулся и ушёл. — Да, покажет… — произнёс я ему вдогонку.***
Проснулся в полнейшем ступоре. Такого поворота событий я никак не ожидал. Это видение было похоже на эпизод какого-то фильма про вампиров, который я никогда не смотрел. Все эти видения, тварь на меня напавшая и прочие произошедшие со мной накануне события — явно являлись кусочками одного большого пазла, который я никак не мог собрать. Слишком мало у меня фрагментов! Как только я закончил последнюю мысль — на меня опять накатило… Снова ломило, снова болела голова и рана, и опять же — сильнее, чем прежде. Боль всё так же накатывала-отходила, накатывала-отходила. Медсестра выдала мне таблетки, мне было уже плевать какие, лишь бы избавится от этой боли! Принесли капельницу. Опять глюкоза. Время течёт так медленно… Раньше я боялся ночи, не хотел, чтоб она наступала, но теперь… всё наоборот. Мне стали интересны эти видения и всё в них происходящие. Примерно в семь вечера — боль утихла. И я, воспользовавшись возможностью, — заснул.***
Я проснулся. На часах десять часов, а в руку поступает глюкоза. Самочувствие постоянно улучшалось в течении дня. Я слушал музыку, думал о видениях и ждал не дождался ночи. Пришёл Галаган, осмотрел рану, сменил повязку и сказал, что я иду на поправку. Слушать музыку по третьему кругу уже осточертело. Ночь принесла разочарования. Вместо чёткой картины и действия — опять были мельтешения и расплывчатые образы, понять происходящие было невозможно, а образы вызывали тошноту.***
Проснулся ранним утром, солнце ещё не поднялось и за окном клубился густой туман. Ещё до конца не проснувшись, я понял, что этот день будет хуже предыдущего. Постепенно нараставшая, ломящая боль — начала рассеиваться по телу, отходя от раны, пульсирующими, поступательными движениями захватывала весь организм, кости всё так же ломило, но уже с утроенной силой! Я не мог ни вздохнуть, ни выдохнуть, лишь астматические хрипы разрывали мои лёгкие. Я зажал кнопку вызова и вскоре в палату ворвалась медсестра: — Мистер Уолтерсон, что с вами? В ответ послышался лишь резкий отрывистый кашель, я попытался вздохнуть, чтобы хоть как-то описать своё положение, но в спине, между лопатками что-то защемило, было такое чувство, будто один из позвонков оттягивают, вращают на сто восемьдесят градусов и возвращают на место. Моя грудь встала колесом в прямом смысле этого слова. Упёршись локтями, я выгнул грудь вперёд, а голову закинул назад, из моего рта издался протяжный, болезненный хрип… Медсестра выбежала прочь. Не знаю, сколько я провёл в этой агонии, до того момента, пока пришёл Галаган, зайдя в палату, он громко выругался: — Дьявол! — и тут же вылетел из комнаты. Я остался наедине с сестрой… ну и жуткое, наверное, я представлял собой зрелище, раз смог вызвать такие эмоции на лице медсестры! Развивая халатом, Галаган ворвался в палату, держа в руке свой заветный чемодан. Он обвалился на колени, над соседней кроватью, резко открыл пластиковый чемодан и принялся смешивать различные жидкости и порошки между собой. — Мне придётся ввести вас… в состояние полной анестезии, с последующим наркотическим сном… — разворачиваясь, и держа одноразовый шприц в руке он проговорил: — Карен, подержи его. Увидев моё выражение лица, доктор принялся меня успокаивать: — Не волнуйтесь… это всего лишь дроперидол. Насколько я помню, у вас нет противопоказаний к нему… — спокойно говорил он, делая мне укол. Прикосновение иглы я даже не почувствовал, на фоне всего остального — не удивительно. Затем, Галаган вновь вернулся к чемоданчику и продолжил намешивать компоненты. Их состав меня мало волновал, я доверял доктору, ибо думал, что он знает своё дело. Конвульсии стали ослабевать, дышать становилось легче. Доктор подготовил второй укол и спустя меньше минуты, мяч моего разума — стал улетать в аут… в полный аут…***
Я оказался посреди… Ничего? Нет… Из тьмы начали вырисовываться очертания… это… дверь? Да, дверь из красного дерева. «Неужели это видения?» И, да — это они! Я с упоением погружался в них, с надеждой на чёткую картину в нём… Я открыл дверь. Это была моя квартира. С первого взгляда, могло показаться, что всё нормально, всё та же большая кровать посреди комнаты, всё та же дверь в ванную справа, вмонтированный в стену шкаф на противоположной стороне, но я чувствовал здесь чьё-то присутствие и это настораживало… Я обогнул перегородку, отделяющую мини-кухню от остальной комнаты и увидел предмет моего беспокойства — Крэйвена! Он стоял ко мне боком, опираясь левой рукой на мраморный кухонный стол, а правой рукой держал кинжал, который то и дело подбрасывал, ловил за лезвие, потом опять подбрасывал и ловил за рукоять. — Что, пытаешься меня запугать? — с презрением произнёс я. — Не надейся, у тебя не получится, я тебя не боюсь. — Запугать? Нет, что ты! — саркастично ответил тот и легко свистнул. Прежде чем я успел среагировать, из шкафа вылез один мордоворот, а из-за перегородки — показался второй. Я попытался ударить того, что из шкафа, но мою руку уже схватил другой, ещё мгновение и обе мои руки держали два амбала, я пытался сопротивляться и сопротивлялся до того момента, пока игла от шприца не воткнулась мне в спину, впрыскивая в меня какую-то дрянь… всё тело резко парализовало, а взгляд начал меркнуть, тем не менее, я продолжал слышать… — Сэр, и что нам теперь с ним делать? — спросил один из Амбалов. — Расчлените, скиньте в реку, растворите в лаке, оставьте под солнцем… мне ли вас учить? — проговорил Крэйвен, пнув моё безжизненное тело, а уходя добавил: — Главное… сделайте всё подальше от особняка. Раздались громкие шаги, хлопнула дверь и я остался наедине с амбалами. — Растворить в лаке… утопить… — начал один. — Лично я выбираю тот вариант, который пополнит наши кошельки. — А поточнее? — Есть у меня один контакт… Кандидат один… — Ну, давай, не томи! — Этот парень пилит трупы на органы и сплавляет их в штаты. Мафия торговцев органами, короче. Он готов хорошо раскошелиться за целый труп, главное, чтоб свежий был. — А куда они девают эти органы-то? — Как куда? В донорские центры и частные клиники, ясен хер! Они нехилый навар на этом имеют… — Так мы ведь им… не человеческий же труп несём! — Аааах… вырвем клыки и от человека — будет не отличить. — Так ведь органы-то… всё равно вампирские! Ты задумывался, что будет, если человеку пересадить вампирскую почку или перелить кровь? — Ну, в лучшем случае — станет одним вампиром больше… ну, а в худшем… хотя нам-то какое дело? — Пускай это и против правил… давай! — Надо будет одолжить у Крэйвена криогроб, вертолёт и пару чемоданов под бабло. — А ну-ка, ВЗЯЛИ!***
Я в шоке… я начал просыпаться и я в шоке, в прямом и переносном смысле этого слова. Я попытался ощутить себя, но не смог. Подвигал руками, ногами. «Ну, хотя бы не парализован» — подумал я. Осмотрелся. На часах пятнадцать тридцать три. «Какого дня, мне интересно?» Приподнялся. На тумбочке записка: «Мистер Уолтерсон. Это от Др. Галагана. Надеюсь, вы помните, что мне пришлось ввести вас в состояние полного наркоза. Я осмотрел вашу рану, она была сильно воспалена. Мне пришлось провести все необходимые процедуры, чтоб снять воспаление. Возможно, сейчас вы испытываете анемию, потерю чувствительности, возможно, стресс, чувство потерянности и лёгкую апатию. Это нормально. Если вас интересует, сколько вы проспали, отвечаю: порядка 24-ёх, может быть более, часов. Зайду, как смогу.»Доктор Р.Р. Галаган.
Галаган сдержал своё слово и пришёл примерно к пяти часам. — Как ваше здоровье? — поинтересовался он. — Как в своё двадцатилетие. — Смешно. Я читал вашу медкарту, в ваше двадцатилетие — вас доставили сюда с пулевым. — Они тогда сами начали… — Джеймс, я не хочу вас пугать, — резко сказал док. — Но, кажется, мы перелили вам не совсем человеческую кровь... Для меня это не было открытием, и, усмехнувшись, я саркастически сказал Галагану: — Что ж, передавайте мои благодарности вашему "Донорскому Источнику". — Уже передали. Они всё отрицают. Говорят: «Если у вашего пациента есть претензии или вопросы, то пусть он задаст их судье!». Циничные мрази… После воцарившегося молчания Галаган продолжил: — Я исследовал вашу кровь. Помните я говорил о странном взаимодействии ваших клеток между собой? — Да. — Так это чужеродные клетки — взаимодействуют с вашими! «Мда… Доктор для меня, прям Америку открыл!» — Различия между ними минимальны, но всё же имеются. Но это ещё не всё… я одолжил у лаборатории более мощное оборудование, чтобы подробнее изучить вашу кровь… — Ну и какое же открытие вы сделали? — с поддельным интересом спросил я Галагана. — Клетки залитой в вас крови — содержат в себе тот же вирус, который был занесён через укус! — открытие и вправду стало для меня таковым. — Да, это один и тот же вирус, но по-разному мутировавший. Визуальные отличия минимальны, можно сказать, практически неотличимы, но они враждуют… и именно этой «враждой» — объясняется ваше состояние… Доктор говорил ещё какое-то время, слова «ненормально» и «противоестественно» фигурировали в его речи раз так двадцать, наконец, он закончил свой монолог: — … боюсь, что придётся произвести полное переливание крови. А пока, я буду наблюдать за вашим состоянием, — сказал он и вышел, оставляя меня наедине с собой. У меня в голове вертелся лишь один вопрос: «Почему?» — почему всё это выпало именно на меня? Почему в моей голове происходят эти видения? Почему в них фигурируют вампироподобные люди и Жеводанский Зверь? Всё это звучит столь бредово, что мой мозг — просто отказывается всё это адекватно воспринимать! Да, в мире порой случаются неординарные ситуации, выходящие из ряда вон, но чтоб подобное? И со мной! Для меня, как для материалиста — это удар ниже пояса… Примерно к семи часам вечера, действие анестезии стало слабеть и я стал понимать, что ночь обещает быть весёлой… может, попросить доктора, чтобы он мне снова чего-нибудь вколол? «Ладно, думаю, сам справлюсь…»***
Боль накатывала волнами, изнутри, будто что-то пыталось вырваться из меня, с каждым мгновением становилось всё больнее, затем опять заломило в костях, становилось жарко, горло начинало болеть. «Неужели опять лимфа?!» Я зажал кнопку вызова медсестры. «Всё хорошо, скоро она придёт…» Становилось всё хуже и хуже. Начал потеть, пот буквально литрами тёк с меня, пропитывая кровать. Казалось, что кровь в венах закипала, тело уже не жгло, оно горело, как подожжённое! Как же больно… как же ЭТО больно… я называл ту боль, что испытывал раньше — адской… тогда я ещё не знал, что такое настоящий ад! Моё тело извивалось, словно пытаясь вырваться из невидимых тисков, что самое страшное, я не мог ни крикнуть, ни позвать на помощь. «Почему?! Почему медсестра не приходит?» Стало перехватывать дыхание. Кровь в висках стучала, как бывает при испуге, сильном волнении или нагрузке, только гораздо сильней, а сердце бешено металось в груди. «И почему я не могу ни о чём думать, кроме как о мед-страховке?!» Глаза заволокло красным туманом, в них стало давить… закрыл их… помогло… меня рвало, но рвоты не было. Казалось, внутренности перемешивают, как какое-то овощное рагу в огромном котле. Моё положение продолжало ухудшаться… в мозг стали закрадываться тревожные мысли. Похоже, так я и умру… на пятнадцатый день после нападения, отбившись от неизвестной твари, от неизвестного вируса, который так никогда и не классифицируют. Уголовное дело, запущенное о нападении, скорее всего, зайдёт в тупик и закончит своё существование в папке «Нераскрытое». Меня похоронят, кремируют, как написано в завещании, несколько оставшихся друзей — придут на похороны, погрустят, немного поплачут, потом разойдутся и забудут, как звали. На ежегодные поминки можно и не надеется! Иллюзий относительно этого у меня не было… НЕТ! Такой судьбы я себе не хочу. Меня охватила безумная ярость и справедливый гнев. Через боль, силой, я начал закачивать воздух в лёгкие, пыхтя, как раненый бык. Я напряг всё тело, каждую часть своего организма, сам не зная, на что надеясь. «Ничего, справлюсь, жить буду — не помру…» В голове начал раздаваться гул, словно от взлетающего авиалайнера. Я сконцентрировал всё своё внимание на голове, пытаясь хоть как-то противостоять этому гулу, начало стучать в ушах, стук был похож на звук молотка. Затем мой мозг не выдержал и отключился… Я погружался в видение: «Что ж, давно пора…»***
Я находился в теле волка. Вокруг клубился дым костра, горевшего в яру. Я подкрался ближе, затаился в кустах и смог рассмотреть бивак. Их было шестеро. Рядом, на привязи, стояли восемь лошадей. «Компания вольных авантюристов, прибывшая поохотиться на меня…» Двое из них что-то жарили на костре. Трое обособленно о чём-то беседовали, а один, в оборванных одеждах, облокотившись на дерево, в обнимку с ружьём, читал Библию, наверное, думал, что она ему поможет? Наивный… я порву их всех, начиная с него. Подкравшись ещё чуть ближе, я подготовил своё тело к прыжку и прыгнул, но оборванец успел среагировать и моментально выхватив ружьё, — выстрелил. Раздавшийся грохот застыл в воздухе, а выпущенная пуля угодила мне в глаз. Меня парализовало. Пуля оказалась серебряной… я рухнул на землю, оборванец — подошёл ко мне, по дороге выхватывая пистоль и выстрелил снова, второй серебряной пулей. Серебро, засевшее в мозгу, не позволяло трансформироваться обратно в человеческое тело и не давало организму регенерировать, а интоксикация серебром, с каждой минутой, становилась всё сильнее. Могло показаться, что я мёртв, однако, это было не так. Долгое время, меня возили по городам и селам. В меня кидали камни, насмехались над моим, казалось, убитым телом. Потом меня привезли к Королевскому Двору и стали куда-то относить. Я оказался в тесном подсобном помещении, чувствовался запах ладана и свежего сена, нетрудно было догадаться, что из меня хотели сделать чучело… пришёл мастер. Начал точить ножи и готовить инструменты, я ничего не мог поделать и это бессилие перед неизбежным — бесило. Первым делом, мастер решил извлечь засевшие во мне пули и это стало его фатальной ошибкой… Как только серебряная пуля покинула мой череп — ощутив контроль над своим телом, я подорвался и накинулся на Чучельных дел Мастера… с великим удовольствием я рвал его на части, выпивая кровь и съедая подвернувшиеся части тела. Я вышиб дверь и во всю прыть помчался к ближайшему витражному окну, влетел в него всем телом и вместе с мелкими осколками отправился в свободный полёт… В следующее мгновение, я уже мчался по полупустым ночным улицам Парижа. И вот, я оказался на городской стене. Остановился, обернулся, посмотрел на раскинувшийся под моими ногами город и протяжно, во всю мощь своих лёгких, — завыл. Вой эхом пронесся посреди улиц, будя абсолютно всех горожан, от мала — до велика, проснулся немецкий путешественник на втором этаже «Старой» таверны, проснулся стражник, заснувший на своём посту, проснулись бездомные, плотно сгрудившиеся в городском приюте, проснулся крестьянин, приехавший из какой-то близлежащей деревне, уснувшей на своём возу, проснулся зажиточный купец в своём особняке, проснулся даже сам Людовик XV, правда тут же заснув… я посмотрел на луну… полная… и спрыгнул со стены, направляясь в сторону леса. Гораздо позже, в официальной истории запишут, что моё чучело было плохо сделано и начало гнить, издавая столь сильный запах, что король приказал от него избавиться… «Ага, как же…»***
Я открыл глаза и увидел бело-чёрный больничный кафель. Я лежал на полу. Моему взору также открылось озерцо бесцветной рвоты, растекавшейся ото рта, должно быть, я упал с постели. Так почему же не прибежала медсестра? Неужели я не нажал на кнопку или недостаточно сильно её зажал? Я перевернулся на спину и несколько секунд тупо смотрел в потолок, затем, мой взгляд скользнул по тумбе… кнопка вызова, ранее крепившаяся к тумбе, сейчас являла собой лишь несколько десятков пластиковых осколков, усыпавших мою койку. Я чувствовал изменения в своём теле. Боль всё ещё аукалась, но уже явно шла на спад, я почувствовал силу подняться и встал с необычайной лёгкостью для человека, который только что находился на волоске от смерти. Вставая, я посмотрел на часы, ровно полночь. Странно… ранее, без света, я не мог разглядеть даже само очертание часов, а сейчас, вижу их как днём. Между второй и третьей кроватью в стену было вмонтировано зеркало, я пошёл к нему… Зрелище представшее предо мной — повергало в шок… вроде бы всё то же лицо, округлое, с квадратным подбородком, обросшим щетиной, немного больше обычного отросшие чёрные волосы и мощная шея, но глаза… они горели неестественным зелёным светом, словно сами излучали его! Во рту было странное чувство, словно была вставлена капа, как было когда-то на тренировках… я засунул палец в рот, поводил по зубам, порезавшись об один из них — отдёрнул… на пальце всё ещё выступала кровь, но порез уже практически зарос! Я облокотился на зеркало и пальцами поднял верхнюю губу… моему взору предстали ненормально удлинённые клыки. Я почувствовал ещё кое-что… я попытался, как-то втянуть их, и надо же, они стали почти человеческих размеров, но всё равно выдавались на фоне остальных зубов… Я попытался их выдвинуть и они достигли почти двухсантиметровой длины! Я схватился за голову, просто не веря в происходящее, затем прикрыл лицо ладонями, потёр, открыл, в надежде проснуться, но это был не сон и даже не видение… я резко ткнул себя в ключицу, так ничего не ощутив, я схватился за ворот больничной рубашки, разорвав её — распахнул… И увидел своё тело — мускулистое, хоть и заплывшее изрядным слоем жира, но оно меня не интересовало… я скинул с плеча рубашку, сорвал повязку и осмотрел рану… Она затянулась, оставив уродующие шрамы, в которых остались похожие на копошащихся червей нитки… «Рана не заживала за две недели, но зажила меньше чем за день? Так ведь не бывает!» Я осмотрел свои руки, ничего в них с виду не изменилось, но только с виду. Я напряг пальцы не сжимая кулаки и мои ногти удлинились, становясь толще и острее… В коридоре послышались шаги, выведшие из шока. Я резко ринулся к кровати, и, словно нашкодивший ночью школьник в летнем лагере, — нырнул в постель, чтобы дежурные не заподозрили его… Дверь открылась и закрылась. Я начал содрогаться всем телом, в беззвучной истерике, затем успокоился и заснул, на этот раз — без видений…