***
Я снова вернулся туда, на девятую-стрит, и снова на меня напал ликан, зажав в стальные тиски, но в этот раз я не мог пошевелить ни единой молекулой своего тела. «Так вот как застывают от страха…» Жёлтые пятисантиметровые клыки проникают в мою плоть так плавно, словно разогретый нож в масло, боли нет, лишь сильное давление и теплота, плавно растекающаяся по всей груди. Затем удушье, от которого я и проснулся. Очнулся я не как в прошлые разы, не резко подорвавшись в холодном поту, жадно хватая ртом воздух, а спокойно, перевернувшись с правого бока, на котором и спал в обнимку с оперативной кобурой, на спину. Я лежал, смотря в потолок, периодически моргая, пока не смог различить его очертания. Внизу слышалось какое-то шебуршание: — Очнулся… — будь я человеком, то вряд ли услышал бы этот шёпот. Я перевернулся на левый бок, сел, упершись спиной в потолок, протёр лицо и только тогда смог рассмотреть «сожителей», двое, сидя в позе лотоса на нижней противоположной кровати — резались в карты, один из обитателей кровати в нише у входа, тот который внизу, листал журнал, а негр на верхотуре — спал. — Утро доброе… — начал я. — Вообще-то уже день… — Серьёзно? — зевок. — И сколько сейчас? — Полтретьего. Собеседником являлся тренированный черноволосый мужик в чёрных карго-брюках, соответствующего цвета майке и причёской-площадкой, которая ему не шла, от слова «вовсе». Он оценивающе осматривал меня. — Я Алекс, командир этого отделения Уборщиков. Этот лысый, жиреющий итальяшка, который вот-вот мне просрёт — Дэниэль. — Нахер тебя, Ал, — ответил тот. — Тот рыжий дрыщ, что листает порнографию под видом научных журналов — Эрик. Над ним ходячий стереотип — Том, ну, а амбал под тобой — Тодд. — Здорова, — раздалось снизу — Джеймс Уолтерсон, хотя, наверное, вы и так уже знаете. «Наигранно…» — эта мысль заставила меня проснуться окончательно. — «Чувствую себя, словно попал в фильм про солдатню категории «B», не сказать, что парни не старались, но всё выглядит слишком уж неестественно.» — подумал я, и улыбнувшись, спрыгнул на пол. «Блин, даже ботинки вчера не снял.» Делать мне здесь нечего, поэтому, напялив кобуру и куртку, я покинул каюту.***
Я прямо-таки видел, как «Алекс», только за мной закрылась дверь, достал рацию или какой-другой коммуникатор и произнёс: «Птица покинула клетку…» — или нечто вроде. Хотя мозг уже работал вовсю, тело отказывалось просыпаться, было ощущение, что ноги состоят из ваты и весят по тонне каждая. Коридоры, если не переполнены, то заполнены, так точно. И в них царит сам Хаос. Лишь многим позже до меня дойдёт, сколь здесь всё упорядочено и отлажено. Здесь, внизу, воздух холодный и сухой, чем-то напоминает самолётный. Меня от него тошнит. «Нужно наверх.» Вчера, вернее, сегодня, когда меня привезли сюда, я был не в том состоянии, чтобы обращать внимания на все эти лица, а сейчас… «Да сколько их тут вообще?!» Кое-как пробившись через бесчисленные толпы, одетых в лабораторные халаты, серую, синюю и прочие формы людей, а может и не только, (не обратил внимание), я, наконец, пробился к лестнице, а затем и к выходу на главную палубу. «Интересно, а может и мой отпечаток внесли… хрен там.» — миниатюрный экран загорелся красным «Deny». — Ща, погоди, выпущу, — раздалось из-за спины. Экран выдал зелёное «Accept». «Твою налево, почему я не взял шапку?!» — такова была первая мысль, когда мокрый ледяной ветер накинулся на меня со всех сторон, второй мыслью оказалось всего одно слово, да и то матерное. Справа и слева раскинулась нескончаемая рвань воды. Я не видел того, что происходит за носовой и кормовой надстройкой, но был полностью уверен, что картина там симметрична этой. Тем не менее, здесь было свежо, дышалось легче, да и опасность развития клаустрофобии была минимальной. И я двинулся к левому борту. Даже здесь, на палубе, волнение совсем не ощущалось, хоть и было весьма слабым по-океаническим меркам. Океан за бортом бурлил и пенился, я постарался на секунду отвлечься ото всего и вода отлично этому способствовала, прочищая мозги. «А ведь ОНИ до сих пор где-то там…» — раздалось среди гвалта воды, работы корабельных механизмов и разговор где-то в стороне. — «Нееет… нахер…» — я позволил всему вернуться… бесконечному самокопанию, приступам саможалости, потугам выбраться из ситуации, в которую сам же себя и загнал и неконтролируемой жажде действий, ВСЕМУ ЭТОМУ. — Честно признаюсь, мужик, у меня от тебя когнитивный диссонанс! — раздалось позади. — Вроде бы и вампир, а под светом ходишь… какого это вообще?! «О, так я его помню… он вчера в вертолёте был, как там его… Марк.» — На личной яхте, с бутылью кьянти и стейком из мраморной говядины — было бы лучше… «Сука! Нахуя я заговорил о мясе?!» — я едва не разрыдался. — Ха, само собой. Он говорит с западным акцентом, сам, наверное, из Л.А.* Больше мне о нём сказать нечего, кроме того, что он ростом с меня, ему ломали нос, причём неоднократно, волосы чёрные, длиннее моих сантиметра на два. Одет в толстую болоньевую куртку. — У вас что, всех новоприбывших таким цирком встречают? — поуспокоившись, спросил я, указывая большим пальцем вниз. — Ааа… ахахаха… — он рассмеялся, вполне даже искренне. — Нет, ты, можно сказать, исключение… вернее, такого давно не было. Обычно встреча Новичков проходит куда более спокойно и куда менее затратно. Особый случай, сам понимаешь. — Угу. — Кстати, как насчёт экскурсии? «О нет… неужели и он тоже часть этого спектакля, под названием: «Мистер Уолтерсон и пушной зверёк округлых форм»?!» — И ты туда же! — всё же не сдержался я. — Ну, можно и так сказать… на самом деле роль, которую я сейчас играю досталась мне от Сэмюэля, видишь ли, он совсем не горит желанием участвовать в этом деле, поэтому сбагрил всё мне. А я не особо против. — Ясно. Кстати, а он у вас кто? — Сэмюэль? Командир роты. — Роты? — Ай, — Марк отмахнулся. — Потом объясню, или объяснят… ну что, начнём? — Да, давай.***
Мы спустились на жилой этаж, что представлял собой минус первый уровень, и находились на пути к носовой надстройке, где, по его словам, располагалась кухня и столовая, как в животе заурчало, я остановил его и сказал: — Хотелось бы спросить… как у вас здесь с-с-с… ну… эм… — — С кровью что ли? — Да. — Порядок. — В каком плане? — Крови хватает, чтобы обеспечить двадцать пять кровососов ежесуточно… кстати, вот и первая, она же и самая главная часть нашей экскурсии — столовая. На кухню нам входа нет, как, собственно, вообще никому, кроме поваров и самого Первого. — Ясно-понятно… — Как всё происходит: если ты человек, то подходишь вот к этому окну, получаешь рацион, с коим ты можешь ознакомиться в электронном меню — вон на том экране, выбираешь один из тридцати столов и так далее. Я старался особо не вглядываться в эти мелкие жёлтые точки и состоящие из них слова. — Ну, а если ты вампир, то в любое время подходишь вот к этому аппарату, нажимаешь на вот эту вот кнопку и… вуаля! Получаешь четырехсотграммовый пакет заветной красной субстанции, обогащенной витаминами и тому подобным. Я вертел в руках этот знакомый абсолютно герметичный серебристый пакет, пробежал глазами этикетку… — Донорская? — В целом… да. Но с добавлением кровезаменителя, обогащённая кислородом и чё-то там ещё из биологии, я особо не сведущ. К слову о кровищи, у вампиров в этой области намечается прорыв! Им удалось разработать искусственную плазму. Скоро, наверное, будут и кровь вырабатывать… — Так, стоп-стоп-стоп-стоп… мой мозг явно не готов к этому дерьму с утра! — сказал я, открыв клапан на пакете и мигом осушил его. — Короче, пакеты, после того, как выпил, выкидываешь в баки для переработки. Далее в очереди: минус второй уровень, а это — оружейная, трюм и машинное отделение, в которое мы не попадём. Мы двинулись вниз по одной из лестниц. — Как ты уже понял, каждый этаж состоит из шести отсеков, максимум их пять, первый, второй и третий этаж — это кормовая надстройка, там находится всё, что связано с управлением, планированием, связью, прослушкой, ну и кабинет Главного — само собой. Нулевой этаж у нас отсутствует, вернее, за него принято считать отсеки для загрузки трюма в бортах, но это не столь важно. Минус первый — практически полностью отведён под жилой сектор, за исключением пятого и шестого отсека — там рекреация и бар, и туда мы ещё зайдём. Мы пришли… Это место, шестой отсек минус второго уровня, представляло собой одну сплошную раздевалку. Ряды металлических шкафчиков, выкрашенных в светло-серый цвет, с деревянными скамьями вокруг. — Это раздевалка, как видишь, и суть в чём… Уборщики, ребята, которые занимаются ликвидацией последствий стычек Бессмертных, дежурят посменно, неделю через неделю, и заступая на дежурство, приходят к раздаточному пункту, получают свою амуницию и сдают по-истечению времени, соответственно. — А агенты? — Агенты? У нас дело обстоит немного по-другому, дело в том, что мы выполняем несравнимо больших спектр задач, чем банальная Уборка. Первые три года службы — ты полевой агент, то есть, тебя и ещё двух людей, (а агенты практически во всех случаях — люди), приписывают к определённому отделению Уборщиков, роты, и так далее. И ты работаешь с ними… периодически в одиночку, в смысле, в группе агентов без поддержки Уборщиков… в общем, если согласишься, то будет весело, это однозначно, — на ходу говорил он. — А вот и раздаточный пункт. К слову, Агенты оснащены куда легче, чем Уборщики, так что нам нужно постоянно быть начеку, смотреть в оба глаза и крутиться на триста шестьдесят, о чём тебе будут твердеть в учебке двадцать четыре на семь, опять же, если согласишься. — Пф… если… Мы оказались в сравнительно небольшом помещение, с тремя зарешеченными окнами. Косая сетка первого не имела места, через которое можно было что-либо просунуть, но под ней, в стене, находилось квадратное отверстие, доходящие от пола до колен. Через сетку второго нельзя было просунуть и пальца, отверстие в ногах отсутствовало, но сетка приподымалась над нижней частью окна дюймов на восемь. А третье окно — идентично второму. — В первом окне выдаётся обмундирование, в именных контейнерах, все элементы идеально подогнаны под владельца и являются последним словом техники, всё нацелено на обеспечение максимальной защищённости персонала в любых условиях, (а в практически девяносто пяти процентах из ста — это городские). Во втором окне выдаётся оружие, а в третьем — патроны. Так или иначе, основное снаряжение у всех одинаковое, однако, — Марк вскинул указательный палец. — Боец имеет право дополнить его в индивидуальном порядке, и особенно это касается агентов… Внезапно, во втором окне возник человеческий силуэт, ровно тогда, когда мы там проходили. «Или он уже был там?» Узкие крылья носа расширились практически вдвое. Их обладатель принюхивался. — Новообращённые… — Голос сухой, грубый и сиплый. — С каждым веком вы всё выше, а говна почему-то не убывает… — Ооо! — протянул Марк. — Этого четырёхсот восьмидесяти семи летнего интеллигента зовут Борис, хотя мы его называем «Старикан» и прочими производными от этого слова, я уверен, вы поладите! На что «Старикан» громко харкнул и сплюнул. Он стоял, широко облокотившись на раздаточный стол. Он ниже Корвинуса, причём весьма существенно, дюйма на три, я бы сказал, но в отличии от него — какой-то сучковатый и кряжистый, и словно весь состоит из сухожилий. Оспа не тронула его лицо, но всяких шрамов и рубцов с лихвой хватало, чтобы угрубить и без того рельефное и угловатое лицо с квадратной челюстью и подбородком. Положение не спасала и короткая серо-седая борода с длинными прямыми волосами, к коим расческа не думала прикасаться вообще. Знакомая майка и карго-брюки ему совершенно не шли, ну никак это к нему не вяжется! То ли дело двойная кольчуга, конусовидный шлем с бармицей и полумаской, копьё в руке, сабля на поясе и каплевидный щит. Вот это другое дело! — Что у тебя под курткой? — спросил он. — Девятнадцать одиннадцать и два нагана. — Наганы… пф… не знал, что кто-то ещё всерьёз пользуется этим бельгийским дерьмом! — А почему сразу «дерьмом»? — Ты из них вообще стрелял? — Конечно. — Я имел в виду в бою. — Нет, не довелось. — Как я и думал. У гильз этого чуда техники есть неприятная особенность раздуваться при выстреле и застревать в барабане, поэтому их приходится выталкивать шомполом поочерёдно и заряжается он также. Да, это продлевает ему жизнь, но в ситуациях, где важна каждая миллисекунда, эту херню лучше запустить во врага, толку будет больше. Дай сюда! — из щели в сетке вылезла узловатая, покрытая многочисленными шрамами рука. Я достал левый наган, разрядил его и вложил в клешню. Он повертел чёрную железяку в руках, взвёл курок, нажал на спусковой крючок, даже принюхался. — Ты его хоть когда-нибудь смазывал? Отвечать не требовалось. — Без должной модификации он сойдёт только в качестве туалетного скребка. «Туалетного… чего, простите?!» — Но если он не будет как следует почищен и смазан, даже не вздумай ко мне обращаться! — сказал он, и вернул мне Наган. Раздался короткий писк и электронное трещание. Сработала рация Марка. — Да. Хорошо. Окей. В общем, нам сказано явится в Головную часть… — А что так? — Бумаги и обследование. — Ц, — заряжая револьвер, цыкнул я. — Бывай Старый, мы пошли, — Марк махнул рукой и мы двинули дальше. — Колоритный персонаж, ничего не скажешь! — начал я, спустя некоторое время ходьбы по узким коридорам минус второго уровня. — Да. Живая легенда. Один из самых старых вампиров Компании. Насколько мне известно, Старый родился в Московском Княжестве времён Ивана Грозного, может раньше, лет так на двадцать, не столь важно. Сам он низкого происхождения, фамилию свою скрывает, а может и вообще не помнит. С его-то возрастом — неудивительно. В те времена, он был крестьянином, считай почти рабом, о нём мало, что известно, а о первых двадцати годах, так вообще. Хрен знает, что с ним тогда происходило, но когда Грозный взошёл на трон, тот сбежал в низовье Днепра. Там тогда такая община располагалась… блин, забыл название… ну, нечто вроде Карибских пиратов, типа того. Тогда ещё молодой, Старый — отлично влился в ту движуху и быстро вошёл во вкус, пиратствовал, грабил то тех, то других, и таким образом дорос до капитана, что ли? Главное, у него появился собственный корабль и команда, на котором он непременно пошёл грабить побережье Турции, но что-то пошло не так и следующие девять лет он провёл на галере и отнюдь не капитаном… Но однажды, случилось небольшое морское побоище и уже седой, в свои-то тридцать три года, Старый — оказался посреди Средиземного Моря, где его подобрал Итальянский торговый корабль. И вот, худой, как жердь, бритоголовый мужик стоит на Неапольской пристани, в своей жизни он умеет две вещи: пахать землю и сеять доброе-вечное, и заниматься первым он не собирался. В итоге: ведя яркую жизнь наёмника с большой дороги, он объездил всю Европу, порой фортуна была на его стороне, а порой не очень… однако, он поучаствовал в половине войн, (если не во всех), того периода и сумел дожить аж до семидесяти! Тогда-то о нём и прознали вампиры. К тому времени, он уже стал полулегендарным персонажем, коим одновременно и восхищались, и пугали детей. Есть такое состояние, в которое попадают люди в его положение, когда ты вроде бы уже и пожил, и пожил весьма недурственно, тем более, по-средневековым меркам, но ведь ты только вошёл во вкус, только чего-то достиг и столько всего не успел, но ты понимаешь, что уже в общем-то всё, кончилась песня, а жить-то ведь хочется… вампиры часто приходили и продолжают приходить к таким и отказы они слышат крайне редко… знаешь, я ему не завидую… почти пришли кстати, — мы начали подъём по лестнице. — Его обратили, его и ещё пару сотен человек из его войска, и триста лет, ну, плюс-минус, он прослужил Вестником смерти, но ничто не вечно, особенно отношения. В начале этого века он поссорился с самим Виктором и то ли сбежал, то ли был изгнан, сам он не говорит, да и мы об этом мало чего знаем, тогда с агентурной деятельностью было туго. «А Марк говорить умеет, речь поставлена, слушать приятно. Но говорит ли он правду, вот вопрос…» — Он работает на нас уже, как девяносто пять лет. И в целом, принёс много пользы, но в начале девяностых — заперся в оружейной и считай совсем не выходит оттуда уже, как лет семь… мне кажется, что однажды, во время очередной смены, мы не получим наше оружие, и взломав дверь, обнаружим труп и мозги во всю стену. Такие вот дела… о, мы пришли…