***
В целом, были проведены примерно те же махинации, что и полгода назад в вампирском особняке. Реакция на ультрафиолет, серебро, паслен. Всё отрицательное. Длинна ногтей и клыков. Опять же, забор крови… В начале я хотел заладить старую песню, типа: «Никакого наркоза…», но как-то перегорел, сказав себя монументальное «Насрать». «Похоже, я достиг какого-то нового состояния психики, такого, когда уже действительно похер, сдохнешь ты или нет. Пусть делают, что захотят. А если убьют, значит, так будет лучше.» Тем временем, дело дошло до самого осмотра. Меня попросили раздеться до трусов… На лице двух врачей, тех, что помоложе, взыграли улыбки, готовые в любой момент перерасти в откровенный угар, только я скинул с себя джинсы… и я их понимал, ибо на серой кайме трусов, надетых мной вчера, было опечатано: «Чем глубже — тем лучше». Но когда я снял чёрную Iron Maiden-овскую футболку, обнажив П-образный шрам во всю левую грудь, им было уже не до смеха. Я посмотрел в зеркало, висящее на одной из стен… «Я что, действительно такой жирный со стороны?!» — подумал я, оттянув омерзительную складку на животе. После того, как меня взвесили и измерили с ног до головы, один из трёх врачей, (кои являлись людьми), низкий индус, лет под шестьдесят, обратился ко мне: — За последние сутки вы получали какие-нибудь травмы, ранения, — он говорил почти без акцента. — Да, четыре пулевых, три в грудь, одно в правый бок, все слепые. — Пули внутри? — Нет, достал. — Осколки? — Вроде бы нет… ничего такого, чтобы чувствовалось… — Кроме этого, в вас точно больше нет никаких металлических объектов? — Да. — Вы уверены? — Да, я уверен. — Хорошо. Вы употребляли наркотики, табачные изделия? — Нет. — Подвергались воздействию токсичных веществ, химических испарений? — Нью-Йоркский воздух считается? — Всё ясно. Проследуйте в кабинет томографии… этот молодой человек вас проводит.***
Наконец, всё закончилось. Теперь они знают обо мне всё. А когда я заявил, что тоже претендую на эти знания, мне сказали, что мол, придётся подождать сутки, пока данные упорядочат. «Дожить бы до этого…» Я направился в рекреацию. И в данный момент шагал по минус первому уровню, как вдруг все расступились и я, повинуясь инстинкту толпы, тоже прижался к стене, и увидел предмет такого поведения, — шагающего уверенной поступью Александра Корвинуса. Вопреки моему ожиданию, никто не бросился кланяться ему, а лишь приветствовали лёгким кивком головы. Проходя, он посмотрел на меня и кивнул, причём именно мне. И я ответил тем же. После того, как он прошёл, все ещё некоторое время стояли у стен и уже я являлся центром внимания. Некоторые утвердительно кивали… и так все стояли секунд тридцать, пока я первым не решился нарушить тишину и строй и продолжил свой путь…***
Первым, что бросилось в глаза, стало наличие рядов игровых автоматов вдоль левой и правой стен. Пакмэн занят. Это был просторный зал с точно с такими же холодными серыми стенами, как и во всём корабле, однако, видимо, каждому члену экипажа было дано добро хоть как-то их приукрасить и теперь, некогда мрачные серые стены пестрели многочисленными плакатами, граффити, цитатами и настоящими произведениями искусства, как, например, самая масштабная и броская из всех картин: спецназовец в полной экипировке, словно античный атлант, держащий целую планету на своих плечах. Пол устилало хаотичное нагромождение ковров, как и явно дорогущих персидских, так и купленных на распродаже в Икеи. Остальное же пространство было заполнено всем, чем придётся: диваны, кресла, стулья, столы, телевизоры и так далее. Из всего этого разнообразия соорудили несколько десятков своеобразных амфитеатров, где обитатели корабля — усаживались отдельными компаниями. Из ближнего ко мне амфитеатра поднялся Марк. Он перепрыгнул через диван, едва не задев ногой сидящего рядом лысого амбала, бодро зашагал ко мне, и подойдя, — широко раскинул руки, привлекая внимание. — Коллеги! — громко начал он. — Хочу представить вам Джеймса Уолтерсона! Многие из нас, наверное, его уже знают, а некоторые даже успели пропитаться к нему долей, несомненно, положительных чувств! — по залу прокатилась волна отрывистого смеха. — Так давайте же поприветствуем нашего гостя, а возможно и будущего сослуживца! Не успело эхо от его голоса угаснуть, как зал разразился аплодисментами, но неискренними, а судя по выражению лиц, некоторые были бы не прочь прямо сейчас выкинуть меня за борт. А что я? По плану, на моём месте человек должен что-то испытывать, какие-то эмоции, я не знаю, стеснение, там, смущение, стыд, возможно, страх, но в том-то и дело, что я сейчас вообще ничего не ощущаю. И единственное, о чём я сейчас думаю это: «Домой хочу.» — И следующая прямо за этой мысль, что привносит просто непередаваемую приправу в данное блюдо: — «А ведь дома-то нет…» Когда все более-менее угомонились, мы отошли в сторону к игровым автоматам, туда, где было поменьше народа и Марк спросил: — Ты как? — Обследовали меня с ног до головы, даже скребок из пятой точки взяли… Собеседник улыбнулся, осмотрелся, с шипением выпустил воздух, почесал бровь и сказал: — Да я не об этом. Как тебе корабль, как это место? — Ну, вполне атмосферно. — Да… — Я щас Корвинуса в коридоре встретил… — начал я, чтобы хоть как-то поддержать беседу. — И вот, что заметил… вчера, когда этот «Сэмюэль», провождал меня, он Корвинусу — чуть ли не в ноги падал… — Ааааа, Сэм… такой уж он человек. Не знаю, что твориться у него в голове. Не психолог. Но мне кажется, что Корвинуса он чуть ли не боготворит. К тому же, он из В.А.С.П-ов*, наверное, отсюда и проистекают его вот эти… — он попытался изобразить поклон, но так чопорно и карикатурно мог кланяться только сам Сэм. — А как у вас вообще принято к нему обращаться? — Как хочешь, так и обращайся. И я надеюсь у тебя осталась хоть капля инстинкта самосохранения, чтобы не скатиться до оскорблений или уменьшительно ласкательных, подобных претендентов, конечно, пока не случалось, но первым я тебе становиться не советую… Я прислонился спиной к стене и окинул взглядом зал. Внимание на нас особо не заострялось, и это радовало, однако это не мешало чувствовать себя явно не в своей тарелке. Нужно найти предлог, чтобы поскорее убраться отсюда. — Наверное, ты это и так понял, но вон за той перегородкой у нас располагается бар, — сказал Марк. — Там наливают, всё строго дозировано, больше определённого не нальют. Зато закуски можешь брать, сколько влезет, всё за счёт заведения. Правда, у вампиров с этим делом проблемы… — Знаю, пробовал… — Однако, есть один стопроцентный вариант: сорокапроцентный раствор воды и Ц-два Аш-пять О-Аш… — И это я тоже знаю… «Водка…» — подумал я. — «Из всего алкогольного разнообразия вампирам осталась лишь водка, которую я на дух не переношу, да, выбор у меня мягко говоря не велик, но водка? Здесь дело даже не в моём отношении к ней, а в чувстве ответственности, которая и не дала мне спиться. Ибо ещё до того, как у меня начало сносить колпак, я дал себе чёткую установку: НЕВИННЫХ НЕ УБИВАТЬ. Поэтому, как только я узнал, что от водки мой желудок не стремится покинуть место своей дислокации через рот и, что после неё меня не несёт кровавым поносом на протяжении суток, я дал себе ещё одну установку, не менее чёткую: водка — никогда. Ибо не очень-то хотелось в пьяном угаре швырнуть какого-нибудь бедолагу одной левой на четыре метра, да и то в лучшем случае…» — Так чё, заглянем туда? — спросил Марк, увидев, что я отвлёкся и начал думать о чём-то своём. — Нет. Я бы хотел проштудировать договор и покопаться в этой вашей библиотеке, ты не против? — Нет, конечно, не заблудишься? Отвечать я не посчитал нужным, поэтому пожал плечами и направился в свою каюту.