Имя ревности - Любовь

      Обед, как и завтрак, заказанные в бунгало, Андреев провёл в одиночестве. Лукин так и не появился. Аппетит был безнадёжно испорчен и, едва притронувшись к еде, он, не выдержав, позвонил ему на мобильный. Услышав равнодушное «абонент пребывает вне зоны», Андреев, чертыхаясь, отбросил телефон на кровать. Лукин умел дуться, и временами демонстрировал на редкость сволочную привычку уходить от контакта со всем миром, обрубая связь и исчезая со всех радаров. Надев солнцезащитные очки и хлопковую куртку с капюшоном, защищавшую повреждённую кожу от палящего солнца, Виктор покинул бунгало. Никакого конкретного плана действий по отлову Лукина не имел, но справедливо рассудив, что сперва стоит обследовать все «питейные» точки, направился на пляж в открытый бар. Мощённая красной плиткой дорожка привела его к безбрежному морю белого песка, утыканного яркими зонтиками с островками шезлонгов. Андреев нерешительно остановился, пожалев, что обулся в лёгкие сандалии. Песок пылал жаром, еле зримо колебля воздух. Подобраться к бару, минуя жаровню под подошвами, можно было, лишь заложив приличный крюк, и он, найдя возможность обходного маневра, нырнул на широкую асфальтированную дорожку. Ступни припекало, но цветущие над головой деревья давали слабую тень, укрывая от миновавшего зенит светила. Шагая в сторону бара, Андреев вертел головой по сторонам, выискивая знакомый силуэт. Треск моторов он услышал задолго до того, как ему навстречу из поворота выехала стайка квадроциклов. В сёдлах сидела молодежь: полуголая, яркая, горланящая на разных языках. Девушки и парни, по одному и по двое. Во главе колонны двигался тот, кого узнал моментально — Амур. Брюнет, с небрежно связанными на макушке мокрыми волосами, одетый в одни шорты и кроссы, лихо мчал впереди. Ехавшие позади него на квадроцикле девушки — обе русые и голубоглазые, обстреливали его из водного бластера. Загорелое тело парня блестело от влаги. Амур уклонялся от струй, лавируя среди каменных клумб, разрезавших дорожку на две полосы. Вся компания, веселясь и обмениваясь выстрелами из флудинаторов, стремительно приближалась к Андрееву. Блондин заметался, вычисляя, куда убраться, чтобы не быть безжалостно сметённым ураганом незрелых мозгов и рычащего транспорта. Травмированное колено весьма не вовремя подвело, и он, ступив с дорожки в промежуток между стриженными колючими кустами, едва не рухнул на газон. Пришлось хвататься за куст, отомстивший ему знакомством с впечатляющими колючками. Андреев в сердцах ругнулся под аккомпанемент шуршания шин. Амур дал по тормозам, останавливая квадроцикл рядом. Остальная стая с шумом пронеслась мимо. — Ты в порядке? Встревоженный голос оборвал красочную брань блондина. Андреев выбрался из кустов, рассматривая израненную ладонь. — Какого… — он едва сдержался, чтобы в сердцах не выдать новую порцию мата. — Здесь, вообще-то, люди ходят! — Это дорожка для квадроциклов, — Амур опустил руки с рукоятей красно-серого «Avantisa», заглушая мотор. — Там знак в начале дорожки. Андреев, проследив за его кивком, с досадой поджал губы. Знак действительно имелся, обращённый к нему алюминиевым круглым тылом. — Всё равно, — буркнул упрямо, — гонять надо с умом. — Ладно, — Амур спорить не стал, соскочил с сидения, и вытянув из крепежа на переднем крыле бутылку воды, взял его за руку, — дай, промою. Он вздрогнул, ощутив касание чужих пальцев, но руку не забрал. Амур склонился к его ладони, разглядывая оставленные колючками следы. — Я немного врач, — пошутил, не отвлекаясь, — продержался один курс медицинского. Виктор рассматривал его макушку: Амур сплёл волосы в дюжину косиц, стянув их ярко-жёлтым шнурком. Взгляд помимо воли опустился вниз, к крепким плечам пловца с россыпью редких «веснушек» по коже. — А потом что? — спросил неожиданно для себя. Разговор первоначально вести не собирался. — А потом бросил, — он аккуратно плеснул воды на его ладонь, смыл кровь и вытянул из кармана платок. — Родители — врачи, хотели, чтобы я пошёл по их стопам. Да только не моё это. Сейчас пребываю в поисках смысла жизни. — И как? Нашёл? — Всё ещё ищу, — обвязав ладонь платком, Амур поднял на него смеющиеся глаза цвета густой карамели. — Тебе свой отыскать удалось? — Почти, — он пошевелил пальцами, платок движений не сковывал — перевязки парень делать умел. Чужое прикосновение нервировало, порождая щемящее тепло вокруг пупка. Амур, выпустив его руку, сел, согнув колено, на крыло квадроцикла. — И в чём он для тебя заключается? Если не секрет, — спросил с живым интересом. — Может твой опыт пригодится. Андреев не удержался, скользнув взглядом по подтянутому животу с лёгким рельефом мышц, длинным ногам с хорошо развитыми икрами. Тело парень имел отменное — без грамма лишнего жира, с атласной кожей, сейчас приятного оттенка какао, подаренного солнцем. — На данный момент смысл в том, чтобы дожить до окончания отпуска. Не попав под колеса прямо на территории отеля, — съязвил он. Амур усмехнулся. — Я уже извинился. — Вовсе нет. Я бы этого не забыл. Парень задумался. — А и вправду нет, — легко согласился он. — Так ведь и не должен был. Это ты оказался в неположенном месте. — И без перехода продолжил: — Гонял когда-нибудь на квадре? — Предпочитаю джипы, — свой новёхонький сине-черный Jeep Renegade Андреев холил и лелеял. — Тогда тебе понравится мой способ извиниться, хоть я и невиновен. Через час мы с компанией отправляемся в пустыню, с ночёвкой к берберам. Едем квадрами и джипами. Если хочешь, присоединяйся. Будет весело. — С компанией твоих дружков-гонщиков? — спросил он, сам не зная зачем. Амур кивнул, расцветая белозубой улыбкой. — Они тебе понравятся. — Сомневаюсь, что им понравлюсь я. — Главное, что ты нравишься мне. Андреев обомлел. Не дожидаясь его ответа, Амур сел в седло. Мотор, взревев, послал квадроцикл в рывке вперёд. Виктор проводил парня долгим взглядом. Беззаботная юность… Встрепенувшись, он продолжил свой путь и вскоре вышел к открытому бару. Тот оказался пуст и Андреев повернул к главному корпусу в отеле, постаравшись выбросить встречу с волновавшим его Амуром из головы. О мальчишке он думать не должен, оба обитали в разных временных континуумах. А ему следовало найти Лукина, пусть не всегда понятного, но своего. Своего ли…? Додумывать не стал, уходя от тоскливого зуда в мыслях. У помпезной мраморной стойки в лобби размещались две дюжины восьмиугольных столиков с креслами в арабском стиле, оккупированных пенсионерами-европейцами и несколькими семействами из местных аборигенов. В лобби царила атмосфера умиротворения сиесты и кондиционированная прохлада. Лукин в лобби так же не наблюдался. Изрядно вспотев под слоями защиты из ткани, Андреев решил посидеть с чашкой холодного чая. В конце-концов, если «свободовец» решил избегать его, пусть попасётся на воле. Им стоит побыть некоторое время в относительном уединении. Андреев был сердит. Чай, полученный за стойкой, оказался вкусным и несколько успокоил нервы. У вышколенного бармена хватило такта не глазеть на его изуродованное ожогом лицо и, забрав чашку с блюдцем, он переместился к панорамному окну, выходившему на открытый балкон с радиусной балюстрадой из камня. Помешивая пахнущий гибискусом и мёдом чай изящной ложечкой, Андреев рассеяно смотрел в окно. Балюстрада, залитая солнцем, пустовала. Столики со столешницами, украшенными цветной мозаикой, образовывали полукруг у самых перил. Лёгкий ветер, дувший с моря, трепал натянутый над частью балкона косой тент с бахромой. Движение на краю балкона привлекло его внимание и он перевёл рассеянный взгляд на появившуюся фигуру. Высокий шатен со спортивной фигурой, одетый в обтягивающие светлые брюки и тенниску, опёрся о перила и опустил голову, рассматривая раскинувшиеся на ступенях бунгало. На правой руке сверкнул браслет дорогих часов из красного золота с необычными вставками из оникса. Андреев стрельнул бровями, отнимая чашку от губ. — Алексей… Браслет был точно таким, каким он его запомнил — подарок сотрудников фирмы Скворцова своему шефу на тридцатилетие был приметным, сделанным на заказ. Он поднялся, отставив чашку, и направился к двери, ведущей из лобби на балюстраду. Следовало обойти фонтан, бивший струями воды о синее изразцовое дно, и островок с экзотическими плюмериями. Андреев обогнул роскошный куст и отшатнулся, избегая столкновения с вылетевшим на него телом. По щеке мазнул рыжий хвост волос, обдав тонким цветочным ароматом и блондин, оберегая искалеченный бок, рефлекторно выставил руку, хватая чужой локоть. — Excusez-moi*, — большие, карие с прозеленью глаза окатили Виктора испуганным ошеломлением. — Смотри, куда несёшься, — с грубоватой досадой выдал Андреев, осознавая, что держит за руку того, кого знал под дурацкой кличкой Акумы. Похоже, сегодня ему было суждено сталкиваться с Амуром и его тесной компанией. Если не на колёсах, то на своих двоих. Рыжеволосый дружок Амура попытался освободить свой локоть. — Я не хотел. Можно мне мою руку обратно? Андреев поспешно разжал пальцы. Парень говорил с лёгким акцентом, выдававшим то, что был двуязычным. — Merci*. Рыжеволосый продолжил свой забег. Андреев, проводив его взглядом, шагнул на камень плит открытого пространства балкона и обнаружил, что тот был пуст. Виктор растерянно огляделся. В голове мелькнула мысль, что он медленно, но уверенно сходит с ума. Выход с балкона был один и проскользнуть мимо него Скворцов (если это был он) не мог. Разве что если крыльями обзавёлся. Глоток воздуха прогнал кадык вверх-вниз. Развернувшись, Андреев направился обратно в лобби. На ресепшене ему дежурно просиял улыбкой смуглый местный в белой рубашке и бордовом жилете. Парень добросовестно уставился Андрееву куда-то в центр лба. Не дай бог опустить взгляд ниже, на шрамы. Виктор скрипнул зубами и осведомился на безупречном английском, есть ли среди гостей отеля Алексей Скворцов. Его складке на переносице вежливо ответили, что не дают информации о постояльцах. Андреев потянулся за бумажником. Не сработало. Полсотенная «зеленая» вернулась в бумажник под разочарованный вздох обеих сторон. Отойдя от стойки, Андреев задумался. Каковы были шансы оказаться в одном месте и в одно время с исчезнувшим Скворцовым, не раз повторявшим, что в Африку его не загнать никаким калачом? Отдыхать Скворушка предпочитал в Европе, с лёгкостью позволяя себе сибаритское времяпрепровождение в Ницце или Париже, особо им любимых. За своими размышлениями Андреев выбрался на террасу, ведущую к пляжу и столкнулся нос к носу с Лукиным. Оба застыли, глядя друг на друга с настороженным ожиданием. Никто не спешил начать разговор. Первым сдался Андреев, кляня себя за отсутствие должной выдержки, но уж больно хотелось врезать корешу по шее. — Где ты был, кот мартовский? — Скучал? — Лукин поднял уголок губ. — Так бы и сказал, я бы прибёг, снова табло подставил. Чтобы ты кулаки размял. — Страдалец, — Андреев фыркнул. — Огрёб по заслугам. — За моё же жито…* — Хватит, «свободовец», мировую предлагаю. Чтобы отдых не портить. Лукин вытянул руку из кармана бридж, согнув мизинец. Андреев уставился на его палец, задрав брови. — Вик… ты в детство впал? — Мир? — терпеливо выдал русак. — Детский сад, честное слово, — Андреев протянул ему мизинец. — Горшками меняться будем? — Будем, будем, — он, сцепив с ним палец, энергично затряс рукой. — И горшками, и пипками померимся. — Лукин… — Молчу. — Спасибо. — Моя всё равно больше. — Вот ведь зараза, — Андреев выдернул палец. Лукин скалился, сверкая зубами, сиял, как новый пенс. Развернувшись, оба пошли к бунгало. Лукин услужливо распахнул перед ним дверь. — Дамы вперёд… — …клоуны замыкают шествие, — не остался в долгу Андреев, переступая порог. Войдя в гостиную, он остановился, уставившись на журнальный столик. Большое блюдо с двумя омарами, дольками лимона и зеленью украшало центр, рядом стояли две сервированные тарелки и бокалы. В ведёрке утопала во льду бутылка Ruinart. — Что это? — он развернулся к стоявшему у порога Лукину. — Я был не прав. — Да ну? — Андреев хмыкнул. — Добавка к этому, — Лукин, подняв руку, согнул мизинец. — Принято? Виктор поскрёб щёку с едва проклюнувшейся светлой щетиной. Бриться из-за ожогов теперь было сплошным мучением. — Стоит себя ущипнуть. — Это ещё почему? — День такой… странный. Сперва меня пытаются сбить; потом, похоже, кадрят; после я вижу фантом Скворцова, а потом ты пытаешься накормить меня омарами, извиняясь, как перед бабой. Глаза Лукина потемнели. Из речевого потока Андреева Вик выловил лишь одно. — Где ты видел Скворцова? — Нигде, — он пожал плечами, — говорю же — вижу то, чего нет. Голову проверить надо, похоже, не только тебе, Лукаш. А… Ты что творишь? Андреев влетел в грудь переместившегося к нему одним прыжком Лукина. Тот дёрнул его к себе за руку, едва не вывихнув запястье. — Повторяю, — выцедил он в лицо оторопевшего блондина, — где ты видел Скворцова? Здесь? В отеле? — На балконе лобби, так мне показалось… — промямлил он и тут же завёлся, выдираясь из хватки. — Ты совсем сдурел, Вик? Что с тобой происходит?! Выбраться удалось и он отпрыгнул к дивану, нервно оправляя задравшуюся под курткой футболку. — Почему у тебя крышу сносит, стоит упомянуть Алексея? Какая собака между вами пробежала?! Лукин не отвечал, вперив мрачный взгляд в стену. — Ты слышал, что я тебя спросил? — раздражённо выпалил Андреев. Вик, отмерев, с угрюмой миной исчез в своей спальне. Он направился за ним, с порога проследив за тем, как друг роется в своей сумке. — Лукин, что происходит? — снова спросил с тревогой. — Бунгало не покидай, пока я не вернусь, — отчеканил тот, разгибаясь. Мелькнул металл, спрятанный за пояс бриджей. — Дверь за мной запри. Если скажу, что мы переезжаем — собирай вещи. — Чего? — он моргнул. Лукин подошёл к нему. Обхватил ладонью затылок, припечатал лоб ко лбу, взвихрив светлые волоски с его щеки дыханием. — Просто сделай, как скажу. Лады? Виктор смотрел ему в глаза так, что сизая гладь расплывалась в два тёмных смазанных пятна. Андреев пошевелился. — Если объяснишь, — сказал сухо. — Я не ребёнок, Лукаш, мне нужны объяснения. Даю шанс — один, сейчас. Лукин медленно отстранился. Некоторое время он смотрел на него, не двигаясь, сковав напряжением спину. По лицу пробегали короткие судороги смены эмоций, пока не устоялось одно выражение — нечитаемое, каменное. Андреев медленно закипал, чувствуя — ответ не получит. Не ошибся — Лукин с нарочитым спокойствием накинул на плечи рубашку, закрывая пояс бридж на спине и глухо велел: — Не выходи из бунгало. Андреева окатило вспышкой ярости. Хрустнули пальцы, складываясь в кулаки. За кого он его принимает?! — Вик… — он угрожающе понизил голос. Договорить не успел — Лукин пронёс себя мимо, печатая шаг. Хлопнула дверь, щёлкнул замок. Виктор проглотил ком размером с орех. Лукин раз за разом умудрялся пробивать дыру в его грудной клетке. Перед глазами оседал красной пеленой холодный взгляд серых глаз, подхлестывавший идти наперекор. Ну уж нет. Сидеть взаперти он не будет. Не гаремная одалиска. Он метнулся в свою спальню, подхватив со стула пустой рюкзак, сунул внутрь спортивную куртку, бутыль с водой, смёл плату с таблетками с тумбочки и вышел в гостиную. У выхода ненадолго застрял, думая оставить ли записку. К чертям! Молчать он тоже умеет. Бунгало опустело. Excusez-moi*, (фран.) — прошу прощения. Merci* (фран.) — спасибо. За моё же жито…* (укр. пословица) – «За мое же жито (рож) меня же бито».