Имя ревности - Любовь

      Из своей комнаты Андреев не показывался до самого ужина. Приводя нервы в порядок, Лукин вышел через террасу на пляж, поплавал, остудился там же под солоноватым душем, и, переодевшись, сел с сигаретой на ступени крыльца. Выпуская дым, задумчиво наблюдал за игравшими неподалеку детьми, отловившими в плен тощую длинноногую кошку. Против закармливания колбасой животина не возражала, но сидеть в коляске, рядом с куклой, будучи замотанной в пеленку — отказывалась категорически.       Из бунгало Андреев выбрался ровно в семь с влажными волосами, держа под мышкой бутылку вина. Лукин с кислой миной поскрёб подбородок, оценив его предусмотрительность. Являться с пустыми руками в гости — было дурным тоном. Андреев традиции чтил.       Закрыв дверь, блонди спустился по ступеням. Загасив сигарету, Лукин, поднявшись, последовал за ним, держа дистанцию. У бунгало троицы Андреев в нерешительности остановился. Мягкие светлые кудри блондина успели высохнуть и закручивались на шее в крупные кольца. Лукин залип на его затылке. Коснуться бы пальцами местечка, где под прядями проступали позвонки, но получит в зубы: Андреев был не расположен к тесному общению с его персоной, о чём сигналил напряжённым разворотом плеч и поджатыми губами.       Он тоскливо вздохнул. — Виктор… — позвал негромко.       Андреев повернул голову. — Предупреждаю сразу, — сказал сухим надтреснутым тоном, — держись от Амура подальше. Подкатывай к кому угодно, но не к нему. Понял?       Всё желание удержать и попытаться поговорить, схлынуло. Понять — понял. Ему бы за друга порадоваться — ожил Андреев, показал собственническую жилку, да только в животе вдруг связало узел, выбросив на язык горькое согласие.       Андреев постучал костяшками пальцев в дверь. Им открыл Амур, босой, в джинсах, расстёгнутой рубашке и просиял улыбкой. — Вы пунктуальны. — Как короли, — он протянул бутылку. — От нашего стола — вашему. — «Каберне Совиньон», — Амур оценил подарок, цокнув языком, — Акуме понравится, он у нас уважает красное вино.       Парень отступил назад, делая приглашающий жест. Пропустив Андреева, развернулся к Лукину. — Надеюсь, вы оба любите морских гадов. Кеди сделал коктейли с креветками и морскими гребешками. В последнее время он увлёкся средиземноморской кухней.       Лукин кивнул, не отрываясь от Андреева. К морским гадам был равнодушен.       Акума и Кеди сидели в гостиной у накрытого лёгкими закусками стола, заняв один диванчик. Оба одетые в яркие майки в облипку и такие же штаны. Поднявшись навстречу гостям, Кеди улыбнулся Лукину, а мрачный Акума так и остался сидеть, ограничившись кивком. Рыжий упорно не отрывал глаз от висевшего на стене телевизора, всем своим видом демонстрируя, что необходимость принимать гостей ему навязали.       Расположение комнат в их бунгало было иным. Гостиная была намного больше, и содержала зону отдыха с большой плазмой на стене, овальным столиком в окружении двух мягких кожаных диванов. Спальная зона не была отделена стеной, и большая кровать, укрытая бордовым шёлковым покрывалом, стояла тут же — в глубине, поднятая на две широких ступени, за вычурным газовым пологом марабу. — По местным меркам VIP-апартаменты, — пояснил, поравнявшийся с Лукиным, Амур. — Обычно его сдают друзьям хозяев отеля. — И как оно досталось вам? — Повезло, — ограничился кратким ответом Амур. — Ну что? К столу?       Лукин не возражал, Андреев уже опустился на диван напротив парней. Амур сел рядом с Виктором, а Кеди, отодвинувшись от сумрачного Акумы, освободил место для Лукина. Места им распределили «согласно купленных билетов». Вику ничего не оставалось, как угнездиться между парнями. Андреев бросил на него короткий взгляд и тут же отвёл. Лукин подмечал малейшие невербальные штрихи, и нервный глазной тик у кореша не упустил из виду.       Неужели ревнуешь, блонди?       Лукин воспрял духом, уложив руку на спинку дивана так, что пальцы почти касались плеча Кеди. Тот повернул к нему безмятежный лик и придвинулся ближе. Теперь Вик мог беспрепятственно ласкать ключицы шатена. Отказывать себе в удовольствии он не стал, кожа у парня была тёплой и гладкой.       Желваки Андреева заплясали. Не претендуя на оригинальность, Виктор повторил его манёвр с Амуром, но воевавший с бутылкой брюнет его «заигрываний» не заметил, увлечённо орудуя ножом. Лукин растянул губы в ехидной ухмылке — его «куколка» оказался куда внимательнее. Андреев с досадой поджал губы. — Давай помогу, — предложил Амуру с оттенком раздражения.       Парень послушно отдал бутылку. Лукин устроился поудобнее, готовясь увидеть шоу. На его памяти упрямый блонди не открыл ни одной вино-водочной тары. Этим всегда занимался он сам. Взялся Андреев за дело с размахом, вогнал нож в пробку и принялся её яростно кромсать. Вик едва не зааплодировал. Похоже вино им предстоит пить с пробковым крошевом в качестве пикантной добавки. — Может уступишь профессионалу? — спросил вкрадчиво.       Виктор подарил ему убийственный взгляд из серии «не лезь». Он, соглашаясь, поднял свободную руку, продолжая гладить Кеди. Шатен довольно жмурился, удивительно чуткий к контакту. Наблюдая за ними, Акума укрылся за коленками, проглядывавшими из живописных дырок в джинсах. Рыжеволосый упорно держал дистанцию. — Кажется, я пропустил вступительную часть, — спохватился Амур. — Рувик, Лукаш, — представил он гостей, поочередно указав на мужчин. — Кеди — наш щедрый домохозяйк, а хмурый бука — Акума. Он сегодня не в настроении.       «Бука» что-то проворчал под нос, перейдя на французский.       Амур, улыбаясь, покивал: — И тебе того же, Огонёк. — А, чтоб тебя! — Андреев чертыхнулся: нож, соскользнув, оставил порез на его большом палце.       Амур потянул из кармашка джинсов платок, Кеди подал салфетку.       Решив, что с него хватит, Лукин нагнулся, беря поданную Амуром за спиной бутылку. Пока Андреева отвлекали, кудахча над его ранением, он вытянул пробку, орудуя подхваченной со стола вилкой и поставил бутылку на стол.       Андреев обдал Лукина напалмом. Хитрого манёвра Амуру скрыть не удалось. Разлив вино по бокалам, брюнет галантно подал один из них Кеди, обозначая особое место шатена в их троице. Акума взял свой бокал сам, снова приняв позу демонстративного нейтралитета. — За знакомство!       Амур поднял бокал первым. Остальные последовали его примеру, отдали должное закускам. После тоста Лукина «за отдых», все немного расслабились. Оттаял даже Акума: откопал музыкальный канал и оставил пульт в покое. — Давно друг с другом знакомы? — полюбопытствовал Лукин, развивая общение. — Я и Кеди — знаем друг друга со школы, с Акумой встретились позднее. Он долгое время колесил по заграницам, пока не осел на исторической родине, — Амур был словоохотлив, поддерживая беседу за всю троицу. — Теперь живём вместе, учимся в разных вузах. А вы оба…?       Он сделал приглашающую паузу.       Вик посмотрел на молчавшего друга: — Так же со школы. Несколько последних лет ведём общий бизнес. — А когда любовниками стали?       Откровенность вопроса заставила Андреева поперхнуться вином. Он со стуком поставил бокал на стол. — Это уже в прошлом, — сказал сдержанно. — Теперь мы только деловые партнеры. — Приехавшие на отдых вдвоем, — подхватил Амур. — Понимаю верно, что никаких обязательств друг перед другом не имеется? — Никаких, — подтвердил он с чеканящей резкостью.       Лукин прервал кружение пальцев по ключице Кеди. — Именно, — подтвердил, не спуская глаз с «только делового партнера». — Абсолютно никаких.       Напряжение, повисшее между мужчинами, можно было пощупать руками. — Значит, никто из вас не будет против продолжения вечера в более тесном общении?       И Лукин, и Андреев синхронно повернули головы к Амуру. Тот безмятежно улыбался, глядя на Кеди. Шатен изогнул бровь.       Вик уступил право принять решение за них обоих Андрееву. Глубоко внутри надеялся на возражение. То, что крылось за вопросом Амура, было ясным, как божий день, но Виктор разбил надежды в пух и прах одним коротким «Не против».       Услышав его ответ, Лукин, поджав губы, так же кивнул. Амур оживлённо хлопнул себя ладонями по коленкам. — Тогда у меня есть то, что поможет нам всем расслабиться!       Он ненадолго исчез и вернулся, неся в руках деревянную шкатулку. Плюхнувшись на диван, раскрыл её и поставил на стол. Рядом уложил трубку-вапорайзер. Нагнувшись, Вик присвистнул, рассматривая аккуратный ряд косяков. — И откуда такое сокровище? Знаешь, что за провоз по местным законам светит? — А я и не провозил. Здесь купил. При наличии денег местные ловкачи раздобудут всё, чего твоя душа пожелает. Угощаю. Качество отменное, не дрэк, чистая афганка*.       Лукин взял косяк. — А давай, — согласился с деланным воодушевлением. Баловать себя марихуаной ему было не впервой. — Уже раскеряченный*? — спросил, проводя косяком под носом. — Лучшим табаком, какой здесь нашли.       Андреев хмуро проследил за тем, как Лукин наклоняется к руке Амура, державшего зажигалку. Брюнет протянул вапорайзер Акуме, но тот отказался. Лукин поделился косяком с Кеди. Шатен даже затягивался с изяществом, держа косяк между указательным и средним пальцами. Глубоко вдохнув, поднялся и перекочевал на колени мужчины, сев лицом к лицу. Куцая маечка отправилась на пол. Долгих прелюдий Кеди не жаловал.       Лукин открыл рот, принимая его губы. Сладковатый дым отправился в глотку, вслед за поцелуем. Он уложил ладони на спину парня, пощекотал ложбинку позвоночника, и смял ягодицы. Целовался Кеди, виртуозно работая языком, неторопливо покачиваясь на его коленках в ритм No Tears Left to Cry*, что лилась с экрана плазмы. В памяти вспыхнули и погасли подзабытые ощущения, полученные в дарк руме. Сомнений не было в том, что один из тех, кто распробовал его тогда, пользуясь темнотой, был Кеди.       Собственный член, отзываясь на стимуляцию трением, налился кровью. Пах заныл, требуя опрокинуть искусника на спину и немедленно заполнить частью себя…       Шумный вдох Андреева оторвал его от парня. Выхватив трубку из руки Амура, Виктор глубоко затянулся. — Полегче… — запоздало посоветовал Лукин.       Андреев выплюнул кашель, Амур похлопал его по спине. Первый и последний свой косяк Виктору довелось забить лет в семнадцать. Слабенькое дерьмо, раскуренное по кругу в дворовой компании, было не чета этому, но если мог сукин сын Лукин, то и он сможет.       Развернувшись к Амуру, он обхватил его ладонью за затылок. Амур принял неловкий смазанный поцелуй, не забыв аккуратно освободить из пальцев мужчины вапорайзер.       Кеди затянулся из рук Вика, не прекращая возни с пряжкой его ремня. Поощряя его смелость, Лукин мягко прикусил сосок парня и обвёл языком ореол. Шатен тонко простонал, потянув ремень. Ловкие пальцы пробрались за пояс, освобождая напряжённую плоть из белья. Завороженно следивший за манипуляциями шатена Акума шумно вдохнул, и попытался сбежать. Кеди словил его за запястье, принуждая строптивца остаться, вложил в его губы косяк. Долгая затяжка, ласковый ободряющий шепот на ухо — и майка Акумы легла на пол рядом с товаркой. Парни слились губами, переплетая языки под мистическое Ego*.       Вик оглаживал обоих ладонями. Важным было не смотреть в сторону дивана, откуда слышался шорох и влажное звучание поцелуев.       Не смотреть — не вышло.       От джинсов и рубашки Андреев избавился не колеблясь, а вот на боксерах остановился. Сам Амур выскользнул из одежды, не испытывая ни малейшего смущения. Отбросил тряпьё в сторону и помял полувставший пенис. Шагнув к мужчине, провёл пятернёй по рубцам на груди.        — Не надо, — вспыхнув мрачным огнём в глубине зрачков, Андреев перехватил его за запястье — касаться своих шрамов никому не позволял.       Амур не испугался, поднялся на цыпочки и прижался к его губами. Поцелуй вышел голодным и рваным, но заставил блондина разжать хватку.       Его хотели. Со шрамами, затяжной фрустрацией и злостью. Всем набором.       Отступив от мужчины, Амур толкнул его в грудь, усаживая на диван. Боксеры стянул сам, одним рывком до ступней, и присел между разведённых ног мужчины. Обхватив в кулак, поднял его «молодца» по стойке смирно, прошёлся вверх-вниз, заставляя выделить предсемя, и наделся ртом в уже знакомой манере.       Андреев втянул воздух сквозь крепко сжатые зубы… И встретился с пристальным взглядом Лукина. Тот смотрел на него, придерживая за бёдра отклонившегося назад Кеди, живот которого самозабвенно выцеловывал Акума. На короткое мгновение Андреев ощутил обжигающую смесь стыда. Никогда ранее он не занимался сексом в присутствии «третьего», и уж тем более никогда не предполагал, что будет делить близость с иным партнером в присутствии Лукина.       Как они до такого дошли?! — Останови меня… — прошептал одними губами.       Лукин шевельнулся, но обзор заслонил Кеди. Шатен поднялся, стягивая с себя короткие бриджи. Белья под ними не оказалось. Аккуратный, небольшой член дёрнулся под движением обнявшего его кулака. Красуясь, парень повернулся, показывая себя со всех сторон, и протянул руку. Лукин ухватился за тонкую кисть одновременно с Акумой. В сторону Виктора, помертвевшего лицом, больше не глядел.       Оказавшись у кровати, Кеди выпустил их и раскинулся на спине, опираясь на локти. Коленки бесстыдно разошлись в стороны, открывая поблескивавшее смазкой тёмное пятнышко ануса, плотно обхватывавшего прозрачную анальную пробку. К предстоящему искуситель подготовился заранее. Потянувшись к пульту, лежавшему на круглом столике, направил его на драпировки. Мягкий шум сопроводил раскрытие пластинчатой перегородки-жалюзи.       Спальную зону отделило от гостиной. Хлипкое препятствие, не избавлявшее от звуков, но скрывшее из виду диван.       На постель они опустились уже голышом, выбрав каждый свою сторону. Кеди притянул русую и рыжую головы к себе, подставляясь рукам, изучавшим охочее к ласке тело.       Андреев, не мигая, смотрел на перегородку, отстранённо улавливая движения чужого языка там, внизу, путешествовавшего по ландшафту из вен и мышц.       Лукин его не остановил. Значит, каждый отныне сам за себя и в своё удовольствие.       Он рывком потянул Амура вверх. Брюнет затянулся из вапорайзера — глоток «дури» из чужих губ — и сознание Андреева поплыло, растворяя горечь разочарования. Он закрыл глаза, откидываясь затылком на спинку дивана.       Да пошло оно всё… И Лукин туда же… где темно, влажно и эхо долгое.       Смех смешался с судорожным иканием. — Будь со мной, слышишь? — его подбородок обхватили, поворачивая голову.       Он открыл осоловевший взгляд — Амур смотрел на него, не мигая. — Будь со мной, — повторил в губы, смешивая их дыхание.       Он лёг на диван, потянув его за собой. Поднял бёдра, показав чего хочет. Виктор, помедлив, погрузил член парня в рот. Ласкать так умел и любил, добровольно признавая за собой слабость к минету. Его самого Лукин оральными радостями баловал редко, находил десятки причин, чтобы уложить его на спину, минуя прелюдию. Не то, чтобы Андреев был против, но хотелось нежности и подольше.       Мягкий толчок руки в плечо — прервал удовольствие. Амур погладил его щёку. — Трахни меня… — попросил с жадным нетерпением.       Андреев хмыкнул. Похоже, ему попался вариант Лукина, только в «нижнем» исполнении. — А как же танцы с бубнами? Серенады под балконом? — А на хрена?       Андреев, подумав, согласился. Действительно, на хрена? Амур выудил из-под подушек тюбик со смазкой. Выдавив прозрачную субстанцию, Виктор, пробравшись под мошонку, пощекотал костяшками пальцев корешок. Откинувшись на спину, Амур неторопливо гонял своего «младшего» в кулаке. Надавив подушечкой пальца в центр ануса, он вошёл внутрь, не забывая поглаживать левой рукой чувствительную промежность. Здесь парень был совершенно гладким. Отсутствием даже намёка на растительность щеголял и Кеди. Второй палец, без особых усилий, присоединился к первому.       Он нагнулся, чтобы поцеловать парня в плечо, и тот доверчиво потёрся об него носом. Виктор осторожно провернул пальцы. Дыхание Амура участилось, сквозь сжатые зубы вырвался всхлип. Задев простату, Андреев был вознагражден протяжным стоном. Спустившись вниз, он поцеловал сосок с проколом кольца из белого золота, и взял протянутый ему глянцевый квадратик презерватива.       Раскатав «резинку», Андреев навис над ним, позволяя насадиться самому, в одном плавно-поступательном движении.       Как же до одури хорошо…       Уже основательно подзабытое ощущение владения, подчинение нижнего, и восхитительное чувство тесноты. Ступни Амура обхватили его талию, пятки вжались в крестец. Они были готовы начать увертюру.       Граве — неторопливое начало и привыкание.       Анданте — оттяжка назад, невообразимо медленно, до болезненной судороги.       Люфтпауза — дрожание пульсации на венчике кольца, глубокий вдох, и модерато плавного перехода в новый толчок, погружающий в глубину, под стаккато стонов и тихих вздохов. — Ещё… — Тихая мольба, и он даёт то, чего просят: осев на пятки, убыстряет темп, вколачивается, вдавливая ногти в нежную кожу бёдер.       Амур обхватил себя за лодыжки, принимая его полнее. Андреев не замечал, что скрипит зубами, со свистом втягивая воздух. Мир сузился, оставив способность ощущать лишь узкое пацанячье нутро и пронизывающие пах спазмы.       Трое на постели в это же время вели свою игру. Чего ждёт от Лукаша, Кеди показал сам: вытянул пробку и пошловато подвигал пальцами, проникая, в так и не сомкнувшийся зев «розочки». Акума растянулся рядом. Заявляя своё право на шатена, сполз ниже, и, сверкнув ревностью из глаз на Лукина, захватил «пестик» Кеди в рот.       За спиной Лукина, сидевшего между ног Кеди, раздался знакомый стон. Рука, охаживающая член, остановилась. Желваки поднялись и тут же опустились.       Не оглядываться. Помнить, что сам этого хотел.       Он подтянул Кеди ближе, подхватив под полупопия. Оценил попутно гулявшие под кожей мускулы, прошёлся головкой по промежности, дразня пульсирующий анус. Кеди выгнулся, закинув локоть за голову. Смотрелся красиво на тёмном багрянце — голый, развратный, звал взглядом.        Лукин оттянул Акуму за рыжие пряди, заставляя выпустить влажно блестевший пенис дружка, и нагнувшись, поцеловал, не позволяя вырваться. Огонёк ответил после короткого протеста, почти кусаясь: наказывал Лукина за то, что тот претендовал на того, кого считал только своим.       Вот значит, что тебе надо, ершистый. — Направь, — велел ему Лукин, отстраняясь, погладив напоследок большим пальцем подбородок с розовым пятном, натёртым его проступившей щетиной. — Позаботься о своём милом.       Акума, помедлив, потянулся к лукинской гордости, прошёлся тесным объятием пальцев, обнажая навершие, и, нагнувшись, взял в обхват губ.       «Маэстро» — Лукин безошибочно определил, что же любил рыжий. Троица давно распределила между собой роли.       Разжав пальцы с заставившим передёрнуться чмоканьем, Акума раскатал презерватив и направил член по назначению. Лукин толкнулся вперед. Растянутое кольцо мышц без усилий пропустило его внутрь. Кеди выгнулся, обхватывая его лодыжками, застонал, нашаривая руку Акумы. Тот с готовностью потянулся к другу, переплел с ним пальцы.       Распластавшись на животе, рыжик вернулся к прерванному занятию, захватив в единоличное пользование пах Кеди. Троица начала свой собственный танец…       Амур оплетал Андреева конечностями, встречая коротким хриплым выдохом каждый толчок. Уткнувшись лицом в плечо мужчины, подавался навстречу и скулил от переизбытка чувств, царапая ногтями спину Андреева. Виктор украсивших его борозд не замечал, погрузившись в туман зашкаливавшего возбуждения.       Желание обладать правило балом — вжаться сильнее, войти глубже, повести бёдрами, оттянуться назад до самой грани, вновь вогнать себя до ломоты в члене, ловя пик приближающегося штормового вала. Жар в паху, холод на плечах, капли пота, собравшиеся у пружинящих ягодиц, в ямке крестца. Голос в ухо, стон, смешанный с мольбой, свой, чужой — навстречу.       Сильнее.       Вот так, не останавливайся.       Хорошо… Боже-е…       Они разделили момент общего оргазма. Амур замер под ним в немом крике, ловя открытым ртом глоток воздуха, и его живот украсили капли семени. Внутри подрагивала плоть Виктора, отдавая свою дань. Обмякнув, он распластался на парне. Амур не возражал. Лежать вот так, всё ещё соединенными натруженной плотью, было интимно-уютным продолжением близости.       Отдышавшись, он выскользнул из него, ложась на спину рядом. Возбуждение, схлынув, оставило после себя «белый шум» из обрывков мыслей.       Возня за перегородкой наконец затихла. Кеди, сорвав голос, замолчал. Акума перекатился под его бок, по-кошачьи облизывая пальцы. Раскинувшись рядом, Лукин вперил взгляд в потолок. Совершенно трезвый, угрюмый.       С кровати встал первым. Не глядя на лениво целовавшихся Акуму и Кеди, натянул джинсы и открыл дверь, ведущую на террасу. Перемахнув ограждение, погрузил босые ступни в песок и направился к морю. Волны накатывали на берег, оставляя тут же таявший пенный след. Тело медленно остывало, ловя кожей слабый ночной ветерок.       Потянув из кармана " Camel», он вставил сигарету в рот и сел на песок, так и не прикурив.       Позади из бунгало доносился голос надрывавшегося Михея: «Любовь из пластмассы, неведомой расы, Любовь цвета боли, любовной печали, Любовь цвета крови, бегущей по венам Любовь цвета крови, бегущей по венам Она так стонала, она так кричала, Я чувствовал телом… Вроде того: быть или не быть, Я хотел бы знать, как, Вот в чём вопрос… Как бы мне тебя бы не убить, Не любить тебя, как, Вот где ответ…*       Сука любовь. Ты, всё-таки сука… «афганка* — травка из Афганистана, считается высококлассной. Дрэк означает коноплю низкого качества. раскерячить, то же что и растабачить — разбавить табаком. Так убирают горечь. No Tears Left to Cry* — песня Арианы Гранде Ego* — песня Вилли Вильяма. *песня «Сука любовь» Мехея.