Имя ревности - Любовь

— Не понимаю я этих ваших… хреностраданий, — Прохоров подлил в стопку водку и поставил бутылку на стол, глядя на сидевшего напротив мрачного Лукина. — Ты ж нормальный мужик, тебе бы бабу. Баба, она ведь, — он, подняв руки, обвёл невидимый «гитарный» силуэт, — мягонькая, тёплая. — Температура тела у нас одна, Олег, — Лукин, нагнувшись, затушил сигарету о дно пепельницы. Оба сидели в гостиной бунгало снятого им для Прохорова и его архаровцев. На столике между креслами на пластиковых тарелках лежала закусь — манго и лайм, бутерброды с хамоном, в ведерке со льдом охлаждалась непочатая бутылка анисовой водки. Ещё одна пустая тара стояла у ножки стола. — Тридцать шесть и шесть. — Не спорю. Вот только баба детей тебе нарожает, и всегда дома ждёт. На иконы молится, чтоб живой вернулся. Ничего ты в жизни не понимаешь, салага. Лукин хмыкнул. — Я уже давно не салага. — Он поднял стопку. — Обнови. Прохоров заворчал, отодвигая бутылку. — Хорош грузиться. Голова раскалывается. Сколько уже сидим? Тебе к твоему ежу-Андрееву не надо? — Ему сейчас и без меня хорошо. А твои ребятки за его безопасностью следят, с пляжа на бунгало пялятся. Здесь побуду. Может и заночую. — Места нет, — отказал Олег. — А Кость с Генкой тебя в свои койки не пустят. Жопы свои бдят. — С тобой лягу. — Э нет, — Прохоров хохотнул, подлив ему водки на два пальца, — староват я для переквалификации. И храплю, как боров. Давай, ещё по одной, и топай к своей Дульсинее. — Дульсинее я никаким боком не сдался, — Лукин потянулся за стопкой, опрокинул в себя её содержимое, занюхал манго. — Ясно дал понять, что быть со мной он не желает. Теперь у него иной интерес. — Кто из трёх молодых да ранних? Лукин прищурился: — Следил, что ли? — Ты меня для этого нанял. Где вы оба ночь провели, знаю. И завидую, — признал со вздохом. — Я, что греха таить, в молодости погуливал. Любовницу имел, зной, а не баба. Мечтал её со своей Катькой в одной койке свести, сообразить на троих, и брякнул супружнице своё предложение. Вдруг, думаю, согласиться. — И как? — Получил по морде и с мечтами о групповушке распрощался. Ожидаемый результат. Лукин Катерину Прохорову знал не понаслышке, дама была боевой и высокоморальной. — Ну, я по морде не получил, о чём жалею. — Твоё, значит, было предложение? — Моё. — М-да, — Прохоров покивал седой головой, глядя на него подозрительно трезвым взглядом. — Не салага ты, Вик, а дурак. Лукин кисло промолчал. — Насчёт Алексея, — Олег выцепил из тарелки покрытыми курчавыми волосками пальцами дольку лайма, — всё хотел спросить, что ты знаешь о его деловом партнере, втором учредителе? — Беккере? — он пожал плечами. — Не так уж много. Гражданин Германии, хоть и «местного разлива». Уехал на историческую родину предков пару лет назад и полностью положился в ведении бизнеса на Алексея. А почему любопытствуешь? — Да так… знакомый попросил один вопрос прошерстить, — туманно изрёк Прохоров. — Ты вроде говорил, что вы с детства с ним знакомы. — Окончили одну школу. Генрих держался своего круга, а я своего. Я для него «ни рожей, ни кожей» не вышел. Из семьи вояк, а его папаша в профессорах ходил. Белая кость. С такими, как я — Беккер не водился. А вот Андреева он в свою компанию затащить пытался. — И как? Вышло? — Андреев не простак. Знал, что дружба с ним Беккеру нужна была для поднятия престижа. Дед Виктора при партийцах в высоких чинах ходил, советская элита. — Ну, «белая кость» — ещё не залог благородства. Беккер за бугор свалил не потому, что кровь предков к родной земле потянула. — Прохоров закинул лайм в рот и скривился, как среда на пятницу. — Твою ж мать… — Водицы хлебни, — посоветовал Лукин. Олег отмахнулся, показав, что справится и без водицы. Утерев рот, взялся за бутерброд. — Беккер деньги у серьёзных людей в долг брал, немалые, в том числе и под фирму, созданную с Алексеем, — прошамкал, не эстетично набив рот, — а отдавать не спешил. За это его в крутой оборот взял один из кредиторов, да только Беккер успел удрать за границу, прихватив немалую сумму. И уже год о нём ни слуху, ни духу. Снятый в аренду дом на окраине Бремена пуст, банковские счета закрыты, но запрос в миграционную службу показал, что границ Германии он не пересекал. Последний раз семья видела его два года назад, именно тогда он заключил первый договор с вашей фирмой. Все последующие договора с вами подписывал Алексей, единолично. — Беккер никогда не заключал сделок, — возразил Лукин, — только Алексей. Он директор фирмы, а не Беккер. Генрих был совладельцем — вкладывал деньги и получал свою долю прибыли. Весь бизнес на себе тянул Алексей, пока Беккер прохлаждался в Германии. — В гостях у него не бывал? — С чего вдруг? — его вопрос Лукина удивил. — Да не помню уже кто трепался о том, что ты ездил в Бремен. — В Гейдельберг, — машинально поправил Вик. — Поправлял здоровье. — Беспокоиться надо? — Сам со всем справился, — Лукин удержал порыв коснуться места на правом боку, отмеченном аккуратным шрамом. — Алексей с семьей так же у фрицев любили погостить. По слухам, одна из дочерей у него серьёзно больна. В немецкой клинике оперировали. — С нами он этим не делился. Какой, говоришь, твой друг Беккером интересуется? — бросил Вик с нарочитой небрежностью. — Да не важно, — увильнул от ответа Прохоров. — Расскажи лучше, какого лешего вчера ночью тут бучу устроил? Спать не давал. Смену темы Лукин оценил хмурой складкой у рта. Прохоров явно пытался заговорить ему зубы. К бунгало Прохорова он припёрся в шестом часу утра, в отвратном настроении, и потребовал от дежурившего Константина усадить его за монитор, отслеживавший камеры в их с Андреевым бунгало и убраться восвояси. Собирался самолично следить за вернувшимся Виктором. Уговоры Константина оставить его рядом, помочь с дорогим навороченным оборудованием, закончились отменным ликбезом мата — и сам был не лыком шит. Куда пальцем тыкать, знал. Проснувшийся Прохоров выбрался на шум из спальни и посоветовал Константину уступить. В режиме «пошли на хер» Вик был страшен, лучше было дать упрямцу то, чего он хотел, пока не взял требуемого в рукопашной. Лукина оставили у мониторов. В семь утра Прохоров проявился рядом с бутылкой минералки. Лукин сидел всё в той же позе, глядя на монитор. У ножки стула валялась пачка из-под сигарет, полная окурков. Пройдя мимо, Олег покосился на экран, демонстрировавший откуда-то с потолка вид на широкую кровать, на которой спал сном праведника умаявшийся Андреев. Свою работу по установке камер в бунгало его ребятки выполнили на отлично. Подойдя к холодильнику, Прохоров вытащил наружу две бутылки анисовки, нагрёб лёд в ведёрко и принялся нарезать хлеб. Первую стопку Лукин опрокинул в себя у монитора, дальше перекочевал к столу… — Я принесу свои извинения, — пообещал Вик, соврав. Извиняться не собирался. — И задание откорректирую. За Андреевым буду следить сам, пусть под ногами не путаются. Ваше дело — ночное наблюдение. Олег посуровел. — Не рекомендовал бы менять схему. Ты хорош в своём деле, а мои орлы — в своём. — Рекомендацию услышал, предложение отклонено. Лукин поднялся, тело отяжелело, но на ногах стоял твёрдо. Пить умел. Бунгало покинул почти без крена и, выбравшись на крыльцо, задрал лицо, подставляясь солнцу, стоявшему в зените. Вопросы Прохорова ему не понравились, армия научила подмечать мелочи, а Олега он знал слишком хорошо, чтобы решить, что его интерес к Беккеру был праздным. Работал сразу по двум контрактам? Вполне может быть. Прохоров был хитрым лисом. Но пока он был ему нужен, возражать против параллельного расследования Олега не станет. Пока оно не мешает делу. Спустившись с крыльца, Лукин двинулся к своему бунгало. Если повезёт, блонди сменит гнев на милость, и они пообедают вместе. *** Андреев проснулся от еле слышного хлопка двери, сквозь сон, истончившийся до полудремы, пробрался звук осторожных шагов. Слишком лёгких для поступи Лукина. Приоткрыв веки, он проследил за тем, как вдоль стены прокрадывается уже знакомый силуэт. Шевелиться не стал и вновь закрыл глаза, подумав о том, откуда у парня оказался ключ-карта от двери в бунгало. Кровать продавило под весом тела и под одеяло скользнула рука. Лежавший на спине раскинув руки и ноги, мужчина был максимально доступен. Чужая ладонь прошлась по торсу и нырнула в трусы. Член осторожно сжали и перекочевали к яичкам. Андреев не шевелился, прислушиваясь к участившемуся дыханию визитёра. Гость был не из стеснительных, слух донёс, что рядом раздеваются. Избавившись от одежды, бесстыдник вновь вернулся к изучению андреевского члена: обнял в кулак заметно подросшего «дружка» и, сбросив одеяло, принялся ласкать его, плотно стискивая и глубоко оголяя головку, скользкую от смазки. Виктор едва удержался от стона, когда член обхватили губы. Смоченный в слюне палец попытался пробраться ниже, под яички, но Андреев не пустил. Разведи он сейчас колени — и позволит гостю делать с собой всё, что тот захочет. А это он допускать не собирался. Освободив член от тесноты глотки, гость вновь принялся гонять его в кулаке. Парень явно обожал это ощущение — обжимать ладонью и пальцами крепкую упругую мужскую плоть, оставляя на коже влагу с острым запахом предсемени. Новый нырок в рот, и Андреев, не выдержав, обхватил его за рёбра и, завалив на спину, подмял под себя. Амур распластался под мужчиной, жмурясь от удовольствия. — Так и знал, что не спишь. — Чего же не остановился? — А зачем? Так даже заманчивей, — он поёрзал под ним, потираясь стояком о бедро. — Я пришёл поблагодарить за отлично проведённую ночь. — И только? — Ещё сказать, что не против продолжить тесное знакомство. — Двужильный ты, что ли? — Андреев перекатился на бок, освобождая парня от своего веса. — Поискал бы любовника помоложе. У кого силёнок на тебя хватит. — А ты себя в старики записал? — он перетёк в ту же позу, ложась лицом к лицу. — Старик — не старик, а отдых мне требуется. — А по твоему петушку не скажешь, — Амур взвесил на ладони отяжелевшее достоинство Андреева с красивой крупной головкой и длинным стволом. — Или тебя больше девушки заводят? — Он потянул собственный пенис вниз и спрятал между ног. — Могу и девочку сыграть. — Прекрати, — Виктор поморщился, глядя на «осиротевший» лобок. — Верни красоту обратно. — Как скажешь, — Амур, хихикнув, позволил члену выскочить обратно на свободу. — Девушкой ты бы меня не заинтересовал, — подразнил Андреев. — В груди плосковат. Улыбка на губах брюнета скисла. — Ну извини, — ощерился обижено. — Сиськи как-то туго растут. Он усмехнулся, поворошив его волосы. Парня хотелось утопить в нежности и разделить с ним куда большее, чем общее удовольствие, но Виктор не обманывался. Амур был как дым в руке: выскользнет и растает, как ни сжимай кулак. Короткое одолженное счастье. — Ты мне такой, какой есть, нравишься, — произнёс мягко. Амур, помедлив, потянулся к нему, и оба проросли друг в друга языками. Долгий поцелуй, и Амур пополз губами ниже, по шее к плечам, от плеч к соскам. Андреев откинулся на спину, позволяя отметить влажным мазком пупок, пройтись вдоль рёбер, слегка царапая ногтями и вновь захватить член в плен глотки. Добившись максимальной твёрдости, Амур перетёк на колени и оседлал его бёдра, явно не собираясь тянуть с прелюдией. Вынырнув из сладкого дурмана, Виктор встрепенулся. — Погоди, дай поласкаю. — Потом, — он откинулся назад и, смочив пальцы, провёл между ягодиц. — Я сам, — отказался от помощи, уводя его руку от своего торчавшего колом члена. Андреев, нахмурился, предпочитал взаимный обмен, но Амур получал удовольствие от иного. В голове Виктора мелькнула мысль, что его используют как живой вибратор. Он был старше, опытнее, должен был вести, но с Амуром — всё было наоборот. Даже отдаваясь, парень отыгрывал главную партию. Мысль портила всё удовольствие, но способность к сопротивлению ушла, стоило Амуру погрузить в себя до основания его гордость. Откинув голову, Амур протяжно застонал и Андреев едва не сорвался в грубую долбежку. Доступность парня сводила с ума. Слишком давно ему кто-то так не отдавался — целиком и полностью, не требуя ничего взамен. Рука легла на поблёскивавшую россыпью пота грудь брюнета, накрыв сосок с проколом колечка. Смотреть на то, как парень поднимается и опускается на его бёдрах с реющим как флагшток членом, чувствуя, как плотно обхватывают его собственное естество упругие мышцы, посылая разряды вдоль ствола, вниз, к мошонке, корешку и дальше, до самых ступней — мог вечно. — Дёрни, — выдохнул Амур, облизывая губы. Поняв, что от него требуется, Андреев сжал колечко между подушечек пальцев и потянул на себя, чуть скручивая. По телу Амура прошла крупная дрожь. Выгнувшись назад, он обхватил себя в кулак и принялся быстро, и жёстко проталкивать стояк сквозь пальцы. Андреев, следя за движением его руки, обхватил парня за бёдра, удерживая слишком энергичные скачки. Амур явно уплыл за грань, наслаждаясь процессом. Виктор забеспокоился за целостность собственного детородного органа. Так недолго и стереть «сокровище», если парень продолжит держать такой темп, но удовольствие зашкаливало, отметая осторожность. — Алекс… как же я скучаю… Хриплый шепот в потолок, сорвавшийся с искусанных губ Амура, Андреев услышал и через набат в ушах. Изнутри полыхнуло, ударило по нервам пренеприятнейшим ошеломлением. Кого видел перед собой под прикрытыми веками с пеленой длинных ресниц темноволосый инкуб? С кем трахался, яростно насаживаясь на его член, не щадя собственной задницы, будто в последний раз? Определенно не с ним. Мысль вспыхнула и погасла — Амур, застонав, крутнул бёдрами, обжимая его изнутри, и сокрушительно яркий оргазм накрыл с головой, отдаваясь в ушах сдвоенным сердечным боем. Кожу живота украсили тёплые капли. Достичь пика вышло одновременно. Амур опал на его грудь, тяжело дыша. Он опустил ладонь на подрагивавшую спину парня, прошёлся по острым лопаткам и открыл было рот, задать вопрос, но не успел. Темноволосый освободился от сцепки тел, перекатился к краю постели и встал, будто только что не он утрахался до световых вспышек перед глазами. — Я в душ, — сказал, не глядя на мужчину. — Составить тебе компанию? — Андреев поднялся на локтях, глядя на свой поникший член с багровой головкой. В голове запоздало мелькнула мысль, что секс был незащищенным. — Нет, не надо. Амур исчез в открытом проёме двери, подхватив одежду. — Как скажешь, — пробормотал Андреев в пустоту. Шум воды заглушил конец фразы. Виктор сгрёб хозяйство в ладонь, и тут же разжал пальцы. К коже липла влага, он вытер руку о простынь и поднял голову, почувствовав чужое присутствие. На пороге стоял Лукин. Сунув руки в карманы джинсов, Вик неотрывно смотрел на него. В серой стали взгляда клубилась ночь. — Не помешал? — спросил угрюмо. — Где ты был? — Андреев вопрос игнорировал, прикрыв пах одеялом. Лукин хмыкнул. — Надо же, ты заметил, что меня нет. — Не начинай, — он потянул бриджи под одеяло. Вик оценил внезапный приступ андреевской стыдливости тихим фырканьем. — Бродил по пляжу, голову охлаждал. Хочешь поговорить? — спросил напряжённо, после краткой паузы. — О чём? — Андреев замкнулся за бронёй. Напомнить о том, как просил его остановиться, а Вик — наплевал на него, сам толкнув к мальчишке? Запоздалая обида всколыхнула раздражение. — Говорить незачем. Каждый получил, что хотел. Отличный отпуск, признаю, ты был прав и говорю «спасибо». Что ещё входит в программу? — От разговора по душам ты только что отказался. — О, нет, — он поднялся с постели и подхватил рубашку со стула. — Этого уже было в избытке. Лукин угрюмо следил за тем, как тот одевается, проскакивая пуговицами мимо петель. — Даже не послушаешь, в чём признаться собираюсь? — Я тебе не исповедник… — Помнишь наш разговор, — перебил Лукин, — накануне ночи, когда ты разбился? — Вик цепко отследил, как тот передёрнулся всем телом, меняясь в лице. — Ты обвинил меня в том, что я не способен любить. Что не готов впустить кого-либо в свою жизнь из-за эгоизма. Ты был прав, но лишь отчасти. Все меняются, блонди, и я тоже, потому отправился в одно место и сделал то, на что давно следовало решиться. — Его пальцы нащупали в кармане угловатые грани, потянули наружу золочённый ключик. — Это должно было стать твоим. Андреев опустил взгляд на ключ. По губам прошлась судорога, исказившая рот и тут же пропала. Ожидаемого ошеломления Лукин не увидел. — Ты сделал его для меня? — вопрос Андреева прозвучал с горькой иронией. — Собирался вручить на следующее утро, но ты попал в аварию, и актуальность подарка утратила смысл… Лукина прервали — из душевой, вытирая мокрый волос, вывалился уже одетый Амур. Увидев мужчину, парень нерешительно застыл на месте. — Привет… Вик, поджав губы, кивнул: — И тебе того же. — Я уже ухожу, — на всякий случай уточнил он. — Вот и иди, — нагрубил Лукин. — Дорогу подсказать? — Я провожу, — Андреев шагнул к нему, в намерении выйти из спальни. — Пропусти. — Виктор… — Лукин ухватил его за локоть — ключ был его последним козырем, но, очевидно, не сработал — Андреев вырвал руку и он отступил. Блонди прошёл мимо, не дав отловить свой взгляд. Оба покинули бунгало, оставив Лукина с тоской пялиться в стену.