Имя ревности - Любовь

То, что Амур увёл его в сторону от бунгало троицы, Андреев осознал, уже поднимаясь вслед за ним по деревянным ступеням на террасу открытого пляжного ресторанчика. — Посидим немного, — пояснил Амур на хмурый взгляд мужчины, — к своим пока возвращаться не хочу. Думаю, и ты тоже. Андреев спорить не стал. Как убить время до конца дня, избегая общества соседа по бунгало, ему было в принципе всё равно. Опустившись в плетённое кресло, Андреев, в ожидании отошедшего к барной стойке Амура, устремил рассеянный взгляд на пляж. В голове было пусто, лишь на краю сознания занозой сидела горькая мысль, что соглашаться на поездку не стоило. Ведь знал же, что ничем хорошим их совместный отдых не закончится. Очередное выяснение отношений с Лукиным выпотрошило эмоционально. Мысль о том, что самым лучшим было провести остаток отпуска отдельно друг от друга, окрепла окончательно. Пребывание в отеле заканчивалось через пять дней и стоило узнать, может ли он получить отдельный номер. Деньги проблемой не были. Скрип кресла, прервал его размышления. За столик напротив опустился светловолосый подтянутый парень. Широкие плечи обтягивала чёрная футболка с надписью «Reebok». Правый бицепс ещё не тронутой загаром кожи украшал тату-браслет в полинезийском стиле. Глянув коротко на Андреева, парень укрылся за раскрытым журналом. Амур вернулся с двумя коктейлями и сгрузил перед ним свою ношу. — Что будешь? — спросил с оживлением. — Зелёное нечто или розовое? Чем друг от друга отличаются, уже забыл, — брюнет хихикнул, ногой придвигая к себе кресло. Андреев выбрал розовое. Сунул в сладкую муть трубочку, однако тут же вытянул и положил на стол. Лукин говорил, что с трубочки пьют только бабы, дети да геи. Глупость, но… Амур следил за ним, подперев щёку. — Жаль, что ты не встретился мне раньше, — сказал задумчиво. — Странная всё-таки штука жизнь. Тасует щедро, а сдает нужное редко. — Ты пока толком жизнь и не распробовал, — он криво усмехнулся. — Всё дерьмо у тебя ещё впереди. Амур выпрямил спину. — Много ты обо мне знаешь, — выдал обиженно. — Знаю то, что что бы тебе «на сукно» ни выпало, партий будет ещё много. — Говоришь, как старик. — Именно так себя и чувствую, — Андреев вновь повернул голову к пляжу. Неподалёку у пристани покачивалась на мелких волнах ослепительно белая яхта. Вдоль борта золотыми литерами было выписано гордое «Victoria»*. То ли имя, то ли констатация факта. — Кто таков Алекс? — спросил, не отрываясь от яхты. Амур, шумно втягивавший в себя коктейль через трубочку, поперхнулся: — Кто? — Алекс, — он вернул нечитабельный взгляд на лицо парня. — Ты произнёс это имя в самый… скажем так, напряжённый момент нашего тесного общения. Когда гарцевал на мне заправским гаучо*, грозя лишить меня члена, — додумал уже про себя. — Не заметил, — пробормотал Амур. — В любом случае, приношу свои извинения, если этим тебя задел. — Не был в восторге, но извиняться тебе не за что, — Андреев пожал плечами. — Никто из нас ничем друг другу не обязан… — Его больше нет, — перебил он, выпалив своё признание с болезненным надломом. — Погиб, разделив мою жизнь на «до» и «после». И всё, что «после», стало борьбой за «найти причину жить дальше». Они замолчали. Андреев обозвал себя сволочью. — Прости, — выдавил, прерывая паузу. Пальцы парня сжали стакан до белизны на костяшках. — Ты не знал, — отозвался вяло, отворачивая лицо. — И всё равно — я сожалею, что разбередил рану. — Я с этим справлюсь. У меня есть те, кто не дадут занырнуть в себя слишком глубоко. — Значит, тебе повезло. — А тебе нет? Андреев пожал плечами: — Крупье мне, видать, попался жадный. — Ну, или же ты играть тем, что раздали — не умеешь. Ключик ведь что-то да значил. — Глазастый, — Андреев сделал глоток из стакана и сморщился — пойло было чересчур сладким. — Подслушивал? — Выводы делать умею. Виктор разглядывал сидевшего перед ним собеседника, хмуря лоб. Неожиданный приступ злости полыхнул жаром по венам. Не на Амура, на себя. Того, прежнего, который два года назад в один злосчастный вечер получил под дых от жизни дважды. — Этот ключ… он сделал не для меня, — вырвалось помимо воли. — Лукаш лжёт, не зная, что мне известна правда. — Лжецом он не выглядел. — Я видел всё сам. — Ты мог ошибаться… — Не мог, — оборвал он с резкостью. — Ключ предназначался не мне. — А кому? Андреев стиснул зубы. В памяти стремительно разворачивались воспоминания, вскрывая корки старых шрамов. В злосчастный для него по всем статьям день он с Лукиным решили распустить работников сразу после обеденного перерыва. Приближалось Рождество и каждого ждала обычная для праздников суматоха. Сам Андреев собирался провести праздник в тепле и уюте собственного дома, с Джоном под боком, у пылающего камина с бокалом хорошего вина и красным окунем в хрустящей панировке под овощами. Вик упорно напрашивался в компанию, Андреев отмалчивался. За два дня до этого они вместе провели ночь. Странную ночь — Лукин непривычно много болтал, рассказывая об учёбе в академке, службе, командировках — «годах, проведённых без толку». Выбранное им определение удивило — Вик гордился своей службой Отечеству. Полюбопытствовать о причине острой тоски, промелькнувшей в голосе Лукина не успел — Вик подгрёб его под себя, по-хозяйски разведя ноги Андреева, подогнул в коленках и вошёл в разработанный предыдущим актом соития анус. Трахал мягко и не спеша, жадно следя за его лицом, заставляя Андреева всхлипывать от размазавшего разум удовольствия. А доведя его до оргазма, и, спустив семя в обжимающее член нутро, долго не покидал его тела, позволяя в полной мере насладится ощущением заполненности. Ласкал губами ключицы и шею, бережно обхватив в ладонь его затылок. Утром Андреев проснулся в уже привычном одиночестве. Лукин ушёл, оставив после себя смятую подушку и терпкий аромат табака. Что это утро всё же отличалось от бесконечной череды одиноких рассветов, узнал только тогда, когда выбрался в кухню. Посреди столешницы стояла пузатая чашка, из которой торчала коротко обрезанная красная роза, мгновенно притянувшая к себе взгляд хозяина дома. Сентиментальности ранее Лукин никогда не проявлял. Вытянув розу, он сунулся в неё носом, обнаружив, что за ним самим водился грешок — слабел от подобных жестов коленками. Пришлось сесть на стул. С розой так и не расстался, поставил в чашку и, пока пил кофе и ждал тосты, не отрывался от свидетельства того, что Вик ещё способен его удивлять. И пускать его сердце вскачь, не касаясь его задницы. Ни в тот день, ни в последующий — о розе они так и не заговорили. Оба были заняты новым проектом, общались только по рабочим вопросам. Лукин ездил по подрядчикам, Виктор работал с чертежами, контакт поддерживали по мобильной связи. В шесть вечера Андреев всё ещё сидел в офисе и получил сообщение от Лукина с одной единственной фразой: «Надо поговорить, приеду к тебе после десяти». Отвечать не стал, полностью погрузившись в работу. Накидывал смету, сверяясь с чертежами, изредка отвлекаясь на очередную чашку с кофе. За окном стремительно темнело, пальцы Андреева бегали по клавиатуре ноутбука, колонки цифр всё росли. А затем он совершил ошибку, взяв из лотка курьера компании конверт, доставленный по просьбе Лукина, перепутав его с затребованными им дисками от технарей. Не отвлекаясь от экрана, Андреев вскрыл конверт, и уставился на выпавший со стуком на стол плоский коробок, обтянутый велюром. Открыв его, он обнаружил внутри золочённый ключ с гравировкой. Прочитав надпись: «Твоё, как и я сам», Виктор окаменел. Некоторое время так и просидел, тупо глядя на ключ. В том, что это был ключ от квартиры Лукина — не сомневался. Доводилось затаскивать подвыпившего кореша в его гнездо и открывать замок двери. Правда ключи, имевшиеся у Лукина, были без позолоты и без гравировки, что могло означать лишь одно — ключ был символом того, что Вик, наконец, решился покончить со своей «холостяцкой» жизнью. Следующая мысль, мелькнувшая в голове, вызвала усиленное потение ладоней. О наличии подружек у Лукина в последние полгода Андреев не слышал. Единственной постелью, в которой тот спускал пар, была его собственная. Ключ предназначался ему? Именно об этом с ним хотел поговорить Лукин? Сердце заколотилось с удвоенной силой. Окружающее поплыло, смазывая фокус и он облизнул мгновенно пересохшие губы. Голос Лукина за стеной вырвал его из адреналинового шторма. Снаружи хлопнула дверь находившегося в конце коридора кабинета Лукина. Вернув ключ в коробок, он принялся лихорадочно восстанавливать целостность конверта. Сумеет ли он изобразить живое удивление, когда увидит его во второй раз? Лицедейство не входило в его таланты, но он постарается не выдать своей осведомленности. И что ответит Лукину на его вопрос? Андреев замер, учащённо дыша. Сумеет сказать «да», и с головой нырнуть в последствия, какими бы они не оказались? Сбросив конверт в лоток курьера, он нервно одёрнул ворот свитера и вышел в тёмный коридор. Помещение офиса давно опустело, народ разбежался по домам, лишь из приоткрытой двери кабинета Лукина лился слабый свет. На настенных часах стрелки показывали десять минут десятого. Они вполне могли поговорить здесь и сейчас. То, что Лукин пребывал в кабинете не в одиночестве, понял, уже подойдя к двери. Лукин говорил и ему отвечали. В кабинете с Виком находилась женщина. Андреев приблизился к щели. В кабинете пребывали двое — стоявший к нему спиной Вик загораживал собой свою гостью. Видна была лишь белокурая макушка и изящная рука, лежавшая на плече Лукина. Золотой перстень с малахитом украшал безымянный палец. — Ты уверен, что стоит?… — блондинка не договорила, повесив в воздухе паузу. — Для этого решения мы оба давно созрели, — Лукин потёрся подбородком о её запястье. — И ты знаешь, что я всегда буду рядом. — Это не так просто… — Я понимаю. Но лгать дальше — только усугублять положение дел. — Я боюсь… — её голос сел до испуганного шёпота. Он притянул гостью к себе, обнял, пряча в крепких руках. — Мы с тобой навсегда связаны, — сказал мягко. — Этого ничто не изменит. Одно твоё «согласна», и у тебя появится новый дом и начнётся новая жизнь. Она некоторое время смотрела на него, прежде, чем потянулась на цыпочках и слила свои губы с его. Андреев, отпрянув назад, уткнулся спиной в стену. Глупец… Глупец, возомнивший, что ключ и место рядом с Лукиным предназначалось ему! Его затрясло в беззвучном истерическом смехе. Тебя можно лишь трахать, Андреев. А замуж зовут только баб! В том, что стал свидетелем именно «сватанья» — не сомневался. Не возвращаясь к себе, он вывалился во внутренний двор со стоянкой автомобилей. До своего внедорожника добрался, прорываясь сквозь туман, застилавший глаза. Вытянув ключи из кармана брюк, открыл машину с пульта, завёл мотор и вырулил со двора. Ночная трасса утратила дневное оживление, позволив выжать газ. Стрелка спидометра неуклонно поползла к ста. Вскоре за стеклом заструились заснеженные поля. То что выбрался из города, осознал, опустив стекло и отрезвев под пощечинами холодного потока воздуха. В голове мелькнула мысль уехать из города навсегда и больше не возвращаться. Вот только нигде ему покоя не найти, и от своего разбитого сердца не спрятаться. Оставалось принять очередную оплеуху от судьбы и признать своё поражение. Руль под крепкой хваткой пальцев вдруг принялся мелко подрагивать. Переставив ногу с газа на тормоз, он утопил педаль. Та пошла вниз слишком легко. Ход машины не снизился. В животе мгновенно завязало тяжёлый узел, а по позвоночнику прошлась ледяная ладонь. Блядство… Тело в панике принялось совершать бесполезные действия: он продолжал выжимать недействующий тормоз и судорожно сжимать руль. Выехавшая навстречу фура заставила метнуться влево, бросив внедорожник в пляску по замёрзшим кочкам обочины. Перед лобовым стеклом вырос необъятный столб дуба. Последнее, что он запомнил перед ударом — был собственный отчаянный вопль. Следующим разлилась чернильная темнота, из которой он вынырнул в ослепляющую боль… — Ты мог всё не так понять. Тихий голос Амура вырвал его из кошмара. Понимание того, что он выплеснул на парня самый горький кусок своей жизни, бросило щёки в краску. Он высвободил свою руку — оказывается, Амур держал его за кулаки, поглаживая костяшки. — Я понял всё верно, — бросил сухо. — Я не видел обручального кольца на руке твоего друга. — Амур не сдался. — И дай угадаю — больше ты эту женщину не видел. — Не видел, — подтвердил он. Амур уложил локоть на стол, подперев подбородок. — Так куда же она пропала? Если была так важна для Лукина. Почему он не привёл её в свой дом? Не отдал ключ? Андреев со скрипом отодвинул кресло, уходя от его пристального взгляда. — Потому что она передумала, — высказал свою догадку. — Не так-то просто покинуть своего муженька, оказалось. — Муженька? — Амур нахмурился. — Так ты её знаешь? Он, поднявшись, оперся на перила террасы, отворачивая лицо. — Всё это теперь не важно, — сказал устало. — Прошлого никому не вернуть и не переписать, Амур. — Я — Максим… Андреев повернул к нему профиль. Откровение, очевидно, должно было сблизить, но сейчас, это было ему не нужно. — Достаточно «Амура». Брюнет разочарованно сник. Ему давали понять, что дальше курортной интрижки его не пустят. Что ж, второго предложения не будет. — Мне пора, — сказал, поднимаясь. Блондин за соседним столиком, уложив журнал, потянул себя со стула одновременно с Амуром. Держа обещание проводить его, Виктор вышел из ресторана вместе с парнем. У помещений кухни ресторана они остановились, пропуская потрёпанный грузовичок с фруктами. На задней подножке жались друг к другу два грузчика. — Дальше я сам пойду, — Амур коснулся его запястья. — Знаешь, в чём твоя ошибка, Рувик? Ты хочешь своего Лукаша каждым сантиметром тела, но не веришь, что он может сделать выбор в твою пользу. Не наказывай его за свои сомнения. Андреев промолчал. Амур исчез за зелёной оградой аллеи. Вытянув из кармана солнцезащитные очки, Виктор укрылся за непроницаемо чёрными стеклами и двинулся в сторону пустовавшего прохода между двумя корпусами отеля, что вели к трассе. Подышит свежим воздухом в одиночестве. Сигнал автомобиля за спиной и последующий оклик на русском заставил его развернуться. Рядом остановился грязно-белый «Спринтер». Сидевший рядом с водителем-арабом русоволосый парень славянской наружности высунулся из окна. — Не подскажете, где здесь находится отель «Паллас ресорт». Кажется, мы заблудились. Андреев пожал плечами: — Понятия не имею. — Очень жаль, — парень хищно улыбнулся, продолжая бесцеремонно пялиться на него. — Откуда такие впечатляющие шрамы, мужик? Горел, что ли, танкист? — Не твоё дело, — сцедил он сквозь зубы, намереваясь обойти автомобиль, но Mercedes-Benz сдал в его сторону, преграждая путь. — Ну зачем же так грубо? Мы к тебе по-хорошему, а ты зубы скалишь. Шум отъехавшей дверцы кузова запоздало насторожил, бросив Андреева к стене, но уйти от цепких рук не успел. На его голову набросили мешок, а широкая ладонь запечатала рот. — В машину его, — услышал лишившийся веселья голос балагура. — И сматываемся. Встреча с металлическим полом салона, куда его затолкали, отдалась болью в ушибленных коленях. Виктор боднул головой, послышалась ругань на арабском. Попасть по невидимой мишени, крепко обжимавшей его со спины ему удалось, но свободу это не принесло. На затылок обрушился удар и Андреев отчалил в темноту. «Victoria»*(лат.) — победа. гаучо * аргентинские пастухи, славятся своим умением, как конники.