Имя ревности - Любовь

Лукин слушал, Геннадий говорил. Собрались в бунгало «Прохорова и компании». Голос Геннадия проникал в уши, тёк жиденькой струей от мозга к осознанию, а Лукин, не теряя зрительного контакта с блондином, проворачивал в голове свой разговор с похитителем. Сам Скворцов на связь не вышел, заменил себя посредником, сообщившим, что если Вик желает сохранить Андрееву жизнь, то должен прибыть ровно в полночь на старую рыбацкую пристань у бетонного мола на восточной окраине отеля. Заявив, что лишь от послушания Лукина зависит жизнь его «любовничка», посредник пригрозил расправой над Андреевым в случае, если Вик обратится в полицию, и отключился, получив его согласие со всеми выдвинутыми условиями. Лукин принял бы любое из них, даже самое нелепое, только бы вернуть Андреева. — Вы меня не слушаете, Виктор, — прорвался упрёком сквозь поток его размышлений голос Геннадия. — Начну слушать, как только услышу для себя что-либо полезное, — ответил он. — А пока я слышу только «бла, бла, бла». Я и сам знаю, что Скворцов вознамерился убить и меня, и Андреева. Живыми никого из нас не отпустит. — Тогда какой смысл рисковать собой? — проворчал из кресла в углу Прохоров. Непосредственного участия в операции, разработанной агентством Геннадия и Константина, Олег больше не принимал. Прохоров со стороны наблюдал за передвижением набившегося в бунгало народа. Количество участников охоты на Скворушку увеличилось на пять «голов» — все в возрасте не старше тридцати, подтянутые, с армейской выправкой и тем же лексиконом. Говорили между собой, мешая английский, немецкий и русский. Своё дело знали и быстро превратили бунгало в штаб. Диван в гостиной отодвинули в сторону, соединили два стола, и Константин оброс ещё большим количеством спецтехники. Качество и адекватная ей цена оборудования — Лукина впечатлили. О предназначении большинства приборов он и понятия не имел, а «подкован» был неплохо. Командовать вновь прибывшими взялся всё тот же Константин. Блондин умело организовал переброс группы к бунгало так, чтобы это прошло незаметным для возможных наблюдателей Скворцова. Прибывали по одному, просачиваясь через пляж, пользуясь извечным союзником тайн — покровом ночи и выведя из строя фонарь, освещавший проложенную у бунгало дорожку из ноздреватого ракушечника. Появляясь внутри гостиной, гости молча кивали, жали руки и проходили к Константину. Тот выуживал из кейса следящую аппаратуру, рации и раздавал по комплекту в руки. Получил свой и Лукин, но, повертев в пальцах миниатюрный внутриканальный наушник в модульном керамическом корпусе, отложил его в сторону. Гаджеты Константина для него были бесполезны. Он помнил о предупреждении похитителей — никакой полиции, а потому никакого явного вмешательства извне, что вспугнёт Скворцова и подтолкнёт того избавиться от Андреева. — Смысл в том, чтобы вернуть Виктора, — процедил Лукин сквозь зубы, возвращаясь к вопросу Прохорова. — Попавшего в руки Алексея не без твоей помощи, по акции — «продай друга». Олег огорчённо крякнул. — Простил бы старика, из памяти к прошлым заслугам. — А у меня память короткая, — отмёл Лукин, — так что не сработает. — Но попробовать стоило. Лукин нытьё Прохорова проигнорировал. — Я решил идти за Виктором, и хочу услышать о том, как нас намерены вернуть, — сказал, продолжая разговор с Геннадием. —  Любой маячок на мне найдут. Алексей знает моё прошлое и понимает, что я «голым» в ловушку не отправлюсь. — Вариант — засунуть глубоко в задницу не выход? — без тени улыбки выдал Геннадий. — Мою прямую кишку проинспектируют со всей тщательностью в первую очередь. А сенсорный детектор сейчас достать никакой проблемы не составляет. За две сотни зелёных доставят индикатор поля любой сложности прямо к порогу. — Мы это предвидели. — И?.. — поторопил Лукин. — Есть одна навороченная штука, — блондин повесил паузу, глядя на стоявшего за спиной Лукина голубоглазого немца, единственного из всей пятерки, кто не напоминал выращенного на стероидах супер-солдата, — новейшая разработка спецслужб, обошлась клиенту в весьма круглую сумму, но детекторы её не выявят. Однако у неё есть два серьёзных «но». Лукин смотрел на него, чувствуя сверливший его лопатки взгляд немца. — Говори, какие. — Это капсула с радиоактивными реагентами. Потому, сам понимаешь, что глотать её не полезно для здоровья. Лукин, подумав, кивнул: — Дети у меня уже есть, новых заводить не намерен. — Фонить будешь долго. И придётся пройти серьёзную и долгую очистку организма. — Это относится к вопросам «после», а не к «сейчас». Каково второе «но»? — Это нестандартный маячок и заработает он только тогда, когда оболочка капсулы растворится в твоём организме и реагенты вступят в устойчивую связь с препаратом-активатором, который должен быть введён предварительно в вену. Только после этого ты станешь живым маячком и твоё местоположение смогут засечь наши дроны. — И это работает? — усомнился Лукин. — Разработка была опробована — Штази, и у них сбоя не было. Сработает и у нас, если тебя увезут не слишком далеко. — Не люблю условий с «если». Геннадий развёл руками, показав жестом — «выдал все козыри, что имею». — Ладно, — Вик кивнул, — я в деле. Сколько времени нужно, чтобы это чудо-средство накопилось? — От шести до восьми часов. Он разочарованно изломал переносицу складкой: — Слишком долго. К этому времени мы оба можем быть уже мертвы. — Значит, твоё задание состоит в том, чтобы тянуть время до подхода кавалерии. Лукин поскрёб указательным пальцем пробивавшуюся на подбородке щетину. Геннадий хитрил, не говоря о том, что даже если помощь не подоспеет к ним вовремя, его клиент своё получит — Алексея. Подсаженным на живца, тёпленьким, и готовым к сотрудничеству. Выживание Лукина с Андреевым было не в приоритете. Вик промолчал, но в обсуждение не прошенным вклинился Прохоров, высказав собственную мысль Лукина о том, что план не гарантировал выживание заложников. Олег, как и Вик, понимал, какие потери агентство считало для себя приемлемыми. — И что, если Алексей так и не появится? — продолжил Олег с нажимом. — Скворцов может поручить расправу с заложниками своим наёмникам, а сам просмотреть казнь в режиме он-лайн, сидя в безопасности за километры отсюда. — Он появится, — с последним Лукин не согласился. — От удовольствия лицезреть мои страдания не откажется. — И всё же нам нужны гарантии… — Нам?.. — фыркнул Вик. — Знаю, я предатель и сукин сын, — отмахнулся Олег, — но я упрямый сукин сын и хотел бы знать, есть ли план «б». Нужен стимул — достаточный, чтобы Скворцов удержался от незамедлительного воплощения своей мести в течении этих чёртовых десяти часов. — Стимулами я не распоряжаюсь, — сухо буркнул Геннадий. — Тогда, будь добр, сделай так, чтобы положение дел изменилось. Лукин нахмурился. Эти двое явно вели закодированный разговор, сути которого он пока не понимал. Геннадий, помедлив, бросил несколько фраз в сторону немца на родном для того языке. Немец кивнул, давая согласие. Лукин понял, что совершил ошибку, неверно определив, кто же тут дирижировал на самом деле. Следовало присмотреться к немцу повнимательнее. Как его там представил Геннадий? Йохан? Фамилий не называли. Беккер исчез в Германии, где, по слухам, имел успешный бизнес и даже невесту. А в группе Геннадия присутствовали нынешние соотечественники Беккера, поменявшего гражданство несколько лет назад. Совпадение? Вряд ли. — Агентство было уполномочено в случае необходимости предложить Скворцову вознаграждение за информацию о Беккере, — сказал Геннадий, разворачиваясь к Лукину. — В случае, если придётся раскрыть карты, ты можешь предложить ему вознаграждение в двести пятьдесят тысяч евро. И полный иммунитет от финансового и уголовного преследования в случае, если Скворцов причастен к мошенничеству, которое провернул Беккер с деньгами своих деловых партнёров. Лукин впечатлённо хмыкнул. Деньги были немалые. — На сколько же их развёл Генрих? — Сумму я озвучивать права не имею. Но, кроме финансовых, у клиента есть личные причины желать встречи с Генрихом Беккером. — Геннадий, вскинув руку, глянул на наручные часы. — Времени всё меньше, — поторопил он. — Нужен час на введение защитных препаратов, активатора и капсулы. Если ты, конечно, не передумал. — Не передумал, — заверил Лукин, закатывая рукав рубашки. Он не удивился, увидев Йохана с металлическим контейнером в руках. Немец устроил контейнер на столике рядом с Виком и жестом указал ему сесть на диван. — Виктор… — рядом возник Прохоров, глянув на него встревоженными глазами. — Не маячь над душой, Олег, — бросил он ему без прежней злости, — желание тебе врезать ещё не прошло. Олег поморщился, но смолчал. Немец со знанием дела ввёл иглу инъектора в вену. Лукин не пошевелился. Сделав три разных инъекции, Йохан бережно открыл выуженный из контейнера металлический коробок. Капсула была размером без малого в две фаланги пальца, овальная, как дирижабль. Немец велел запить её большим количеством воды. Геннадий перевёл. Вик отмахнулся — и сам понял, что требуется. Опустошив поданную Олегом бутылку минералки, он взглянул на немца. — Что теперь? — Ждём полчаса. И можно выступать, — ответил вместо него Геннадий. *** Щелчок в замке двери вызвал у лежавшего на полу Андреева вялое шевеление. Сознание медленно возвращало его в неприглядную действительность плена. Перевернувшись на спину, он с усилием подтянул себя по стене, принимая сидячее положение. Оказалось, что за время обморока его руки развязали и сковали впереди наручниками, а рядом поставили пластиковую бутыль с водой. За дверьми зазвучали гортанные голоса, раздалось сердитое «ялла, ялла», торопя кого-то. Поднимая грудь неглубоким частым дыханием, Андреев смотрел на дверь, ожидая, кто войдёт внутрь. Единственным источником света в комнатушке была луна, заглядывавшая в окно, но со своего места он увидел, как опускается ручка замка. Лязгнули петли, в середину проник ядовито-жёлтый свет из коридора, ударив по сетчатке. Виктор рефлекторно поднял руки, защищая глаза. В комнатушку вошёл молодой араб в мятой коричневой джалабии, с головой, повязанной платком и опоясанной жгутом. В руках он держал автомат, который направил на пленника и резко отдал приказ, которого Андреев не понял. В голове судорожно прокрутились шестерёнки, выталкивая наружу скудные знания арабского, которые он почерпнул из общения в интернете с одним из турецких архитекторов. — Ана мишфахем, — выдавил, запинаясь и отворачивая лицо — в глаза было лучше не смотреть. — Я не понимаю тебя… Парень, ярясь, перешёл на крик, будто он мог от этого понять его куда лучше. — Ана мишфахем… — повторил, повышая голос вслед за ним, — у меня есть деньги… фелюс*… Лёу самахт*, помоги мне! Я заплачу! Фелюс, биг мани… Потеряв терпение, араб шагнул к нему и ударил прикладом в плечо. Виктор вскрикнул, заваливаясь на бок. Его мучитель, отступив, качнул дулом в угол. Удерживая стон за зубами, Андреев покорно отполз в указанное место. Больше попыток заговорить он не предпринимал. Отступив к двери, араб крикнул в коридор и порог переступила невысокая женщина, одетая в длинное традиционное платье — абайю, с покрытой головой. Подойдя к Андрееву, она поставила на пол поднос с тарелкой, наполненной бобами с овощами. Виктор опустил глаза на поднос, еда аппетита не вызвала. Следом прошёлся взглядом по руке женщины — белая кожа, золотое кольцо с дымчатым камнем на среднем пальце, обломанные ногти с остатками маникюра. Из-под низко надвинутого на лоб покрывала виднелась светлая прядь волос. Андреев покосился на своего стража: тот переговаривался с кем-то за дверью, отвернув голову от пленника. Решившись, он подвинулся к женщине. — Помогите мне… — прошептал, глядя на неё. — Вы говорите по русски? Инглиш? — Нам нельзя общаться. Отозвавшийся голос заставил Андреева окаменеть. Женщина подняла голову, позволяя покрывалу на секунду открыть лицо и тут же потянула край, уходя от его потрясённого взгляда. — Боже мой… — Андрев шумно глотнул. — Не сопротивляйся ему, не перечь. Виктор… — тонкие пальцы скользнули к его руке, быстро сжали и тут же отпустили запястье, — мне жаль… Она поднялась, суетливо подбирая длинный подол платья. Разговор за их спинами завершился и женщина заспешила к выходу. Дверь закрылась, оставив Андреева переваривать ошеломление в одиночестве. За стеной заработал приёмник, мужской голос монотонно выводил рулады о своей хабибати*. Кто-то в такт хлопал ладонями и подпевал. С улицы доносился слабый гул трассы — беспорядочные гудки, которыми обозначали сразу всё: и поворот, и остановку, и запрещённый Аллахом мат. Андреев встрепенулся, переводя взгляд на поднос. Вспышка накатившего гнева выдавила из горла бессильную ругань. Ударив ногой по подносу, он отправил его содержимое в стену. — Ты не мужик, а мразь!!! — проорал, сажая голос. Звук проворачиваемого в замке ключа заставил его отшатнутся в стене. Ожидал, что на его вызов появится Скворцов, но ошибся. В комнату ввели связанного мужчину с мешком на голове. Андреев сощурился, когда с потолка хлынул свет, но тут же вновь метнул взгляд слезившихся глаз на пленника. Того грубо толкнули к противоположной стене, поставили на колени и согнули к полу, цепляя за наручники к цепи, крепившейся за кольцо в кирпичной кладке. Двое из вооружённых арабов двинулись к самому Андрееву. Он, порыпавшись — до первого удара под дых, дался прикрепить собственные руки к такой же цепи. Один из стражей поднял опрокинутый Адреевым поднос и рассерженно ткнул им в лицо Виктора. Он отшатнулся, оскалив зубы, как пёс. Араб ударил его в плечо автоматом, добавив новый синяк к уже имевшимся. Переговариваясь между собой, похитители вышли из комнаты, оставив обоих пленников в полутьме. Андреев, сплюнув на грязный пол, сел. — Твари… Он перевёл взгляд на того, с кем делил свою «камеру», уже зная, кого увидит. Уходя, с его соседа сдёрнули мешок. На Андреева смотрел Лукин, улыбался совершенно сумасшедшей улыбкой разбитыми в кровь губами. — Привет, блонди. фелюс* — деньги.  лёу самахт * — пожалуйста. хабибати* — любимая.