Имя ревности - Любовь

Двое подростков-старшеклассников лежали на стареньком покрывале, укрывавшем стог сена. Голые, одинаково загорелые, со светлой полоской тела там, где кожу от солнца укрыли плавки, они переплетались конечностями и занимались тем, что считали своей страшной тайной. Приятной и постыдной одновременно. Худая кисть светловолосого паренька помладше уцепилась пальцами за плечо лежавшего между его разведённых коленок русоволосого и отняла от себя, позволяя, не разрывая сцепки там — внизу, посмотреть друг другу в глаза. — Твой отец тебя убьёт, если ты не поедешь в учебку, — сказал младший — с пшеничной лохматой головой и голубыми глазами — прерывисто, со сбивчивым дыханием. — А мне плевать, — второй из мальчишек — русый, сероглазый, хмыкнул, ловя губами пальцы его руки и легко прикусывая, — я тебя не оставлю, блонди. Ещё сбежишь к кому, пока я вернусь. — Да к кому я сбегу? — Виктор застонал, принимая новый мягкий толчок в своё тело. Проникновение всё ещё было болезненным, но спазмы внизу живота уже рассылали сладкую дрожь по мышцам, заставляя инстинктивно подаваться навстречу. — А кто тебя знает? — Лукин зажмурился, ловя откат удовольствия, волной гулявшего по телу — от жёлудя — по стволу, к яйцам, паху и дальше — к голове. — Видел я, как ты на Ленку Карпову заглядываешься. — Я? — Андреев вытянулся со стоном — там, внутри, его дружок проехался упругой плотью по некоему особо чувствительному месту, и его обдало жаром. — Плевать мне на Ленку. — А на меня? — он навис над ним, пытливо заглядывая в глаза. Виктор покраснел, отворачивая лицо. — Сам знаешь… — А ты скажи, — потребовал с нажимом. — В голос скажи. Андреев шумно выдохнул, вминаясь затылком в сено — он знал, как добиться своего, превращая его волю и мышцы в желе — зачастил мелкими, неглубокими фрикциями, просунув под живот руку и отловив его член в кулак. Виктор инстинктивно задвигался, протискиваясь сквозь кольцо пальцев, пачкая и его и себя липкой влагой — тёк, как девчонка. — Вик… я больше… не выдержу… — выдохнул с мольбой. — Скажи, блонди, — Лукин поднажал, наращивая амплитуду. — Не плевать, — он вскинулся, мешая злость с кайфом, обхватил его за шею и выцедил отчаянно, сквозь зубы, — потому что люблю… — Так-то, — Вик широко улыбнулся, обнажая белые, по-волчьи крепкие зубы и вбился глубже, с оттяжкой. Андреев ахнул, широко открывая рот, замер, дрожа, как натянутая струна под касанием пальцев, и выплеснулся семенем в его кулак, враз обмякая. Между ног блондина стало мокро — Лукин выбрался наружу и развалился рядом на спине, тяжело дыша. — Никуда ты от меня не денешься, — пробормотал тихо и сыто. — И я никуда не поеду. Здесь останусь, и отцу скажу, что он мною больше не командует. Мне квартира от бабки досталась, жить вместе будем. А как школу закончишь, уедем в столицу. Так что терпеть тебе меня до конца своих дней. Всегда твой, блонди, — завершил твёрдо. Возражать Андреев не стал, смотрел затуманенным взглядом на потемневшие от времени балки крыши. Приподнявшись на локте, Вик чмокнул его в блестевшее от россыпи пота плечо и снова развалился рядом. Никому он его не отдаст и счастье забрать у себя не позволит. *** — Лукин! Очнись, Виктор! Очнись! Его безжалостно трясли, вырывая из обморока и упорно возвращая в реал. Он мычал, отталкивал чужие руки, не желая покидать нереализованную им альтернативную реальность, где он не совершил своих ошибок и был счастлив. Но от него не отстали, тормошили, пока он со стоном не открыл глаза, выкашливая со слюной проклятье. Убедившись, что Лукин дышит сам, Андреев осел задом на пятки, отбросив снятые в его рук верёвки и утёр лоб. Адреналин растворялся в крови, проясняя сознание, но оставив после себя дрожь в конечностях и усиленное сердцебиение. — Хорошо, — пробормотал неизвестно кому, — хорошо… — Андреев… — прокаркал Лукин. — Ольга?.. — Жива, я её вытащил. — Спасибо… — Не нуждаюсь… — резко отрезал он. — В твоей благодарности не нуждаюсь. Игорь мёртв… Шею сломал, — уточнил, снимая с него ярлык убийцы. Лукин, морщась, перекатился на правый бок. По ощущениям левый плечевой сустав вывернуло в обратную сторону, запястье горело огнём, но они были живы, а остальное — мелочи. Андреев, не мигая, проследил за тем, как он садится, со свистом втягивая воздух сквозь зубы. Помочь не пытался. Лицо Лукина было бледным до синевы, губы разбиты, на правом виске алела царапина. Рана на ухе, оставленная пулей, кровила, но опасной не выглядела. Вик родился в рубашке, не словив железо в лоб. Сам Андреев отделался синяками и отбитым плечом. Ремень безопасности застегнул на автомате, он и уберёг, оставив обширный синяк в районе солнечного сплетения. На ноги Лукину удалось встать лишь с нескольких попыток. Живот и рёбра будто туго спеленали, не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть в полную силу, однако отлёживаться времени не было. Осмотрев влипший в пальму Mercedes Sprinter с разбитым лобовым стеклом, открытыми дверцами, и паровавшим радиатором, обнявшим мотор, Лукин потянул себя к Ольге. Скворцова сидела в нескольких метрах от них, не отрывая глаз от пустой трассы. Опустившись на корточки, он отвёл спутанную прядь от её щеки. Ольга разбила нос, лоб заплыл внушительной гематомой. Иных видимых повреждений на ней он не заметил. — Как ты? Носом дышишь свободно? В глазах не двоится? Она повернула лицо и, беспомощно заморгав, потянулась к нему. Лукин дал себя обнять, погладил её по голове. — Потерпи, милая, скоро мы будем в безопасности. Но отсюда нам надо уйти. — И куда мы пойдём? — произнёс без эмоций из-за его спины Андреев. — Ты хоть знаешь, где мы находимся? — Подальше отсюда, — ответил он, отрывая от себя цеплявшуюся за него Ольгу. — Нужно обыскать машину, — сказал, поднявшись на ноги, его тут же повело без опоры, но устоять удалось. — Зачем? — Виктор не двинулся с места. — Забрать оружие, — Лукин двинулся к микроавтобусу, приволакивая ногу — колено он тоже разбил, как и морду. — Надо остаться здесь, — Андреев смотрел ему в спину. — Нас увидят с дороги и вызовут помощь. Лукин так не думал. Реалии Африки знал куда лучше, чем Андреев. — Это Египет, — бросил, не оборачиваясь. — Мы чёрт знает где, за чертой города, на не оживлённой трассе. А местные в любом случае предпочтут оказаться в стороне от проблем чужаков. В «Спринтер», он забрался, ухватившись за проём здоровой правой рукой. Левую скручивало обжигающей болью. Сердце колотилось о рёбра, тошнота усилилась чудовищной мигренью, но навалившееся на стену тело в мешанине пластиковых бочек и ящиков увидел сразу. Игорь лежал на спине с вывернутой набок головой. Под таким градусом сгибать шею никто не мог без серьёзных последствий. Парень был мёртв. Раздавшийся позади шум возвестил, что Андреев всё же последовал за ним в машину. — Лучшим будет дождаться помощи, — вновь повторил он своё предложение, глядя, как и Лукин, на труп. — И всё рассказать в полиции. Вик отбросил в сторону пустую бочку. — Слушать они нас не станут. Запрут за решётку. А я не планирую провести ближайшие год-два, ожидая экстрадиции. Колёса правосудия здесь крутятся по-своему. Это тебе не Европа с её верой в принцип «невиновен, пока не доказано обратное». Надо найти пистолет и убираться отсюда. Андреев угрюмо сверлил его затылок. — Зачем нам пистолет? Из него застрелили двух человек. — И я оставил на нём свои следы, пока перетягивал его на себя, — напомнил Лукин. — Защищаясь. — Думаешь, в это поверят? — Я и Ольга тому свидетели… — Пока что мы все в статусе подозреваемых, — перебил Лукин, устав спорить. — Так что алиби с вас хреновое. Ищи пистолет, а я обыщу карманы нашего неудавшегося союзничка, — завершил взвинчено, — будем следовать моему плану. И обсуждению он не подлежит. Он ожидал, что Андреев вспылит и оставит его. Но тот, помедлив, принялся переворачивать хлам. Лукин взял на себя худшее — добрался до трупа и, усадив его, припёр к стенке. — Нужно найти мой мобильный, — пояснил, обшаривая карманы брюк покойника: зажигалка, пачка сигарет, знакомая твёрдость пластика… — От этого наше спасение зависит, — сказал, раскладывая «навар» по собственным карманам. — Один звонок — и мы спасены. Андреев остановился. — Про немцев ты не блефовал? — Нет. Вот только маячок из мобильного телефона наверняка удалили, и мы слишком далеко от дрона. Но если задать нужное направление, нас засекут. А если ничего не выйдет, то тогда… — Тогда что? — Виктор не спускал глаз с Лукина: тот уткнулся ладонью в стенку, глубоко и часто дыша, из его носа жирными кляксами на пол капала кровь. — Об этом думать не будем, — он с усилием выпрямил спину, мазнув под носом тылом ладони, — теперь всё будет в порядке. Я нашёл мобильный. Сукин сын держал его при себе. — Не один ты с добычей, — Андреев выловил взглядом из мешанины на полу рукоять пистолета. — Что теперь? — спросил, поднимая, и протягивая ему оружие. — Убираемся отсюда. Спорить Андреев не стал. Оба выбрались из «Спринтера», и Виктор присоединился к Ольге. Лукин задержался, содрал с водительского сиденья накидушку — национальный берберский коврик, намочил в вытекавшем из треснувшего бака бензине и щёлкнул раздобытой у трупа зажигалкой. Пламя разгорелось быстро, охватывая разбитый автомобиль и мертвеца в кузове. Если им повезёт, огонь уничтожит все следы и затруднит опознание тела. Андреев ожидал его, держа на себе ослабевшую Скворцову. Он не отрывался от горевшего автомобиля, в глубине голубых глаз плясал страх, который не смогли вытравить ни терапия, ни время. Лукин, отойдя в сторону, возился с мобильным. Близкое соседство огня его не тревожило. — Здесь связь не ловит, — сказал, вернувшись к ним. — Необходимо отыскать зону приёма. Пойдём вот туда, — оглядевшись, он ткнул пальцем в видневшуюся в нескольких километрах от них постройку из ракушечника. Вряд ли жилую, но укроет от глаз и позволит дождаться помощи. Если им повезёт — достанут и зону обхвата вышки. Всё, в чём они нуждались — был один короткий звонок или сообщение, что дойдёт адресату. Перехватив у Андреева Ольгу, он двинулся в сторону заброшенной постройки. Оторвавшись от горевшей машины, Виктор потянулся вслед за ними. В воздухе расплывалась вонь пластика и разогретого металла. Укрытия достигли черепашьим шагом. Ольга путалась в ногах и постоянно норовила осесть на песок. Вести её пришлось, взяв под руки с двух сторон. Внутри постройки с двумя комнатушками царила пустота. В комнате со входом обнаружился деревянный лежак. Усадив на него Ольгу, Лукин исчез в соседнем помещении, где нашёл лестницу, ведущую на плоскую крышу. Выбравшись на покрытую тростником поверхность, он без особой веры в удачу вытянул мобильный из кармана и хрипло хохотнул — связь имелась, слабая, но сообщение отправить смог, указав, на какой трассе их следует искать. Ответ получил тут же простым коротким «Едем» и спустился вниз. Андреев стоял у пустого проёма окна, открывавшего вид далёкие горы и дорогу. Ольга лежала на лежаке, закрыв глаза и поджав под себя ноги. Он остановился рядом с блондином, проследил его взгляд. Горизонт серел, извещая о скором наступлении рассвета. — Помощь уже в пути, — известил негромко. — Скажи мне, что Скворцов лгал… — вопрос Андреева, заданный глухим от муки тоном, заставил его поджать губы. Виктор просил солгать ему, позволял и дальше травить их отношения неправдой, только бы избежать гораздо большей боли. — Не могу, — произнёс, задавив малодушие на корню. — От детей отказываться не стану. Девочки мои. — А авария?.. Ты… знал? Лукин провёл ладонью по губам. Кровотечение из носа не прекращалось, кровь не сворачивалась. — Подозревал, — признал честно. — Потому и нанял Прохорова и его команду. Я провёл собственное расследование. Узнал о том, что накануне ты отдавал машину на обслуживание в СТО. У тебя забарахлил стартёр. — И что? — Андреев развернул голову в профиль. — В новой и надёжной машине. Но отправил ты её не на СТО от автосалона, а к частнику. Мастера тебе ведь посоветовал Алексей? — Он сказал, что у него была та же проблема, марка автомобилей у нас одна и та же. В автосалоне пришлось бы оставить машину на двое суток. — А Скворец пообещал, что диагностику и ремонт тебе сделают за несколько часов и бесплатно. — Мастер был ему должен. — И ты решил сэкономить, — договорил за него Лукин, — кстати, свою тачку Скворцов купил через неделю после тебя, точно такую же. Тот же цвет, материал салона. — И что? Лукин наклонил голову, выдул кровь с носа в сторону, разогнулся. — Я видел твою машину на штраф площадке у ментов, — пробормотал, утираясь. — А когда дело по факту твоего ДТП закрыли, я её забрал и отдал спецам. Они разобрали машину до последнего винтика. Андреев развернулся к нему с ожиданием в глазах. — И?.. — Вакуумный усилитель был повреждён, магистраль не функционировала надлежащим образом, как только ты набрал скорость, тормоза отказали. Ты расплатился за мой грех. И поверь мне, блонди, я бы заменил тебя собой, только… Удар кулаком в лицо Вик пропустил, ошалело отступил назад, тряся головой, но когда Андреев ударил снова, перехватил его за запястье и, развернув по инерции к себе спиной, влепил в грудную клетку. Скрестив руки блондина, он припечатал его к себе и крепко держал, пока тот брыкался и орал, требуя, чтобы он его отпустил. Сунувшуюся было к ним очнувшуюся Ольгу Лукин усадил обратно на лежак рыком и зашипел, словив удар пяткой в пострадавшее колено. Андреев, грязно матерясь, боднул его затылком в подбородок. Лукин стерпел и это, лишь усилил хватку пальцев на его запястьях. Пусть выкричится, отматерится и затихнет. Достиг желаемого не сразу — Андреев долго выплескивал сквозь зубы ругательства, пока не перешёл на тихий вой. Светлый затылок ударил его в лицо ещё раз. Лукин скрипнул зубами. Кровь из носа припустила с новой силой. — Су-у-ука… — выдал Андреев на одной длиной ноте, провисая в его хватке. — Ненавижу-у-у… — Ненавидь, — Лукин смотрел в пространство над его макушкой размазанным взглядом, — только живи, блонди. Без меня, презирая, но живи, только это важно. Андреев затрясся в тяжёлых сухих рыданиях, и Лукин судорожно втянул воздух. Вот что такое, когда на живую сердце в клочья рвёт. Не когда самому больно, а тому, кого обидел, чью жизнь сломал. И ничем этого не исправить, нет ему оправдания, какие бы доводы не привёл, всего будет мало. Не вернуть ему Андрееву ни лица, ни здорового тела, ни целостности души никаким «люблю». Самым весомым, самым честным. Опоздал. Шум шуршания шин тяжёлых автомобилей прервал его бесполезное самоистязание. Он осторожно разжал руки, усаживая сотрясавшегося Андреева на пол, вытянул из-за пояса пистолет и отступил к выходу. С улицы их окликнул взволнованный голос Прохорова. Перед развалюхой стояли два внедорожника и полдюжины вооружённых мужчин. Геннадий выбрался с пассажирского сидения переднего автомобиля, отдал краткую команду на немецком — прибывшие с ним слаженно рассыпались по периметру. Олег направился к дому. — Это свои, — Лукин опустил оружие. — Мы спасены. Прохоров, переступив порог, заключил Лукина в медвежьи объятия. — Ты заставил нас поволноваться, чертяка! — выпалил Олег на нервах, отстраняя его от себя. — Почему так долго? — Лукин смотрел на вошедшего следом Геннадия. — Сенсоры дрона обнаружили место, где вас держали, с опозданием, — кратко объяснил тот, обведя взглядом его спутников. — Ольге нужна помощь медика. — Вижу, — Геннадий переключился на Вика. — Как и тебе. — Я в норме. — Если не ввести тебе нейтрализатор в ближайшие полчаса, всё закончится весьма плачевно. — Сперва Ольга. — Как скажешь, — Геннадий кивнул кому-то за спиной Лукина. Развернуться тот не успел: игла погрузилась в тело чуть выше ключицы и Виктор зарычал, ухватившись за место прокола. Слабость нахлынула стремительной волной и накрыла с головой девятью баллами бессилия. Лукин упал на колени, Олег подхватил его за локоть, не дав рухнуть наземь. — Не волнуйся, — умиротворяюще выдал Геннадий, расплываясь в большое серое пятно. — Скоро попустит, герой.