Имя ревности - Любовь

Лукин вырубился мгновенно. Вокруг бессознательного тела засуетились: обнажили по пояс, ввели иглу в вену предплечья, пакет капельницы уже в машине подвесили на крючок. Андреев следил за суетой, поднятой вокруг Лукина тусклым взглядом. Рядом жалась к его плечу Ольга. То, что он крепко держит её за руку — не осознал, пока не пришло время сесть во внедорожник. Голову Лукина устроили на коленях Скворцовой. Всю дорогу Андреев смотрел на них с пассажирского сидения рядом с водителем в зеркало салона, истязая себя наблюдением за тем, как Ольга с нежностью гладит Лукина по щеке. У отеля один из наёмников вышел наружу переговорить с охраной, автомобили пропустили на территорию. Внедорожник остановился у чужого бунгало, остальной конвой укрылся неподалёку, в тени надувной детской горки. Лукина внесли внутрь. Выбравшись из салона, Виктор посторонился, пропуская Прохорова. Тот оторвал от него Ольгу, предложив ей отдохнуть в снятом для неё номере. Ольга дала себя увести, а Андреев поднялся по ступеням. В гостиной у ноутбука сидел незнакомец, ещё один стоял у стены, увешанной фотографиями, крепившимися обрывками клейкой ленты. Парень скользнул по нему равнодушным взглядом и вернулся к изучению снимков. Через открытую дверь угловой спальни виднелась кровать. Лежавшего на ней Лукина избавляли от одежды, рядом поставили пластиковый таз, кто-то невидимый из-за стены командовал всем процессом на немецком. — Позже наш врач осмотрит и вас, Виктор, — Андреев вздрогнул, осознав, что за его плечом стоит чужак. Прохоров звал его «Геннадием» и именно он командовал их спасательной операцией. — Вам не нужно нас бояться. — А кто сказал, что я боюсь? — буркнул он. Лукина привели в чувство и уложили на бок. Рвота хлынула из него в таз дурно пахнущим буро-жёлтым потоком. Виктор поморщился. — Что с ним такое? — Реакция организма на химическую составляющую «маячка». Пару дней он будет чувствовать себя как после тяжёлого отравления, но со временем придёт в норму, — Геннадий прошёлся взглядом по его щеке, укрытой пятнами шрамов. «Отметины» впечатляли. — Врач подойдёт к вам, как только закончит с вашим другом. — Он мне не нужен, — сухо отказался Виктор, — я возвращаюсь в своё бунгало. — Под охраной, — настоял Геннадий. — Отказа я не приму. Андреев не ответил, усталость навалилась на него тяжёлым душным одеялом, лишая всякого желания говорить и спорить. Хотелось лишь одного — встать под душ, смывая с себя пережитое безумие, упасть на постель лицом в подушку и откреститься от всего мира годичным анабиозом. До бунгало добрался на автопилоте, игнорируя своё сопровождение в виде двух секьюрити. Встреченная им пара бодрых пенсионеров, двигавшихся в сторону пляжа для утреннего променада у моря, шарахнулась от него в кусты. Что выглядел и вправду страшно, Андреев оценил, уже оказавшись в ванной. Из настенного зеркала на него смотрел незнакомец с угрюмо поджатым ртом. Грязный, с синяком на скуле и разбитыми губами. Волосы спутанными прядями вились вдоль щёк, лезли на глаза. Включив воду в душевой кабинке, он принялся, кряхтя и морщась, стягивать одежду, обнаруживая новые синяки и ссадины. Грязную одежду сунул в пакет, решив, что избавится от неё позднее. Забирать домой то, что будет напоминать ему о похищении — не станет. Встав под струи тёплой воды, он упёр руку в стену. Вода била в затылок, плечи, смывая грязь и пот, но узел напряжения, застрявший где-то в районе солнечного сплетения, рассасываться никак не желал. Всё закончилось, он пребывал в безопасности, за стеной находилась навязанная ему охрана, а случившееся не желало его отпускать. В голове прокручивался кадр за кадром, мышцы напоминали ноющей болью о знакомстве с чужими кулаками, висок холодил фантомный отпечаток, оставленный дулом пистолета. Сознание анализировало, сопоставляло, раскладывало по полочкам всё пережитое: сказанное, услышанное, увиденное. Его выкрали, избили, он стал свидетелем двойного убийства, сумел сесть за руль, пережил аварию и был спасён «зондеркомандой», нанятой неизвестно кем. А вишенкой на торте оказалось знание за кого и за что он расплатился потерей здоровой внешности и психики два года назад, едва не превратившись в обугленную головешку. Эмоциональный откат не заставил себя ждать. Мелкие, болезненные толчки поднялись от ступней вверх, заставив зацокать зубами. Он прибавил тепла в воду, но не помогло. Дрожь не проходила, сотрясая его с головы до ног. Узор на кафеле стены заплясал перед глазами. Он задышал широко открытым ртом — запоздалая паническая атака подкатила дурноту к горлу. Возьми себя в руки, Андреев… Дрожащие пальцы нащупали кран, открутили до упора. По коже хлынул холод, вонзая ледяные иглы в поры. Это помогло, выдернув его из полуобморочного состояния и он уткнулся лбом в стену, делая глубокие вдохи и выдохи. Не хватало ещё отключиться в душе. Выдержав сколько смог, он довёл температуру воды до приемлемой и потянулся к дозатору на стене. Из душа вышел, обмотав бёдра полотенцем. В гостиной его ожидал один из сопровождавших его парней: волосы, стриженные под «платформу», подтянутый, широкоплечий, лицо явно не славянских корней. Общение между ними, к счастью, в программу не входило. Навязанный ему телохранитель отошёл к окну, деликатно отводя взгляд и Андреев проковылял к своей спальне. Оказавшись за прикрытием двери, он прислонился к стене. Рассеянный взгляд прошёлся по кровати, шкафу, застрял на плетённом кресле с аккуратно сложенной одеждой — бриджами, футболке, носкам. Простые мелочи, способные вернуть в реальность. Он толкнул себя к кровати, лёг, накрываясь простынёй. Спать. Об остальном подумает потом… Мысль была последней, прежде чем мозг дал измученному телу команду «отбой». *** Двенадцатичасовой сон, промывка желудка и смена трёх капельниц, переполнивших мочевой пузырь, разбудили Лукина после захода солнца. Подняв пудовые веки, он тут же прикрыл глаза ладонью. Свет ночника ударил по рецепторам, усилив сдавившую виски мигрень. Лукин с чувством чертыхнулся, присовокупив пару «крепких». Заливистый храп по соседству прекратился. На мат Лукина отреагировали стариковским кряхтением. Спавший в кресле у кровати Олег заворочался, разминая затёкшие мышцы. — Плохая из меня сиделка, — Прохоров, зевая, потёр шею. — С внуком научился засыпать даже под вопли. Как ты себя чувствуешь? — спросил заботливо. Лукин выдал гримасу, не спеша отнять руку от лица. Не болели у него сейчас только волосы на голове. Открыв рот, он осторожно провёл языком по распухшим губам, попутно отмечая стянувший правый угол губ пластырь. — Убери это чёртов свет. — Прости, не подумал, — Олег согнул гибкую ножку светильника вниз, уводя жёлтое пятно света в пол. — Так нормально? — Воды подай. Прохоров потянул с тумбы поилку и помог ему приподнять голову. Собственное тело Лукин ощущал многотонной, лишённой костей и мышц инертной массой. Влага, хлынувшая в пересохшее горло, оживила, и на подушки он опустился уже самостоятельно. Скорее рухнул, чем улёгся, но был рад и этому. Беспомощность всегда ненавидел, а необходимость зависеть от Прохорова даже в малости ненавидел вдвойне. — Где Андреев? — спросил, отдышавшись. — В вашем бунгало. Под охраной, — добавил Олег, успокаивая мелькнувшее в его взгляде беспокойство, — как и Ольга. Оба отсыпаются. — Скворец?.. — Пока не обнаружили. Мы прочёсываем побережье, но это добрая сотня отелей. Гадёныш сумел залечь на дно. Местные за доллар удавятся, а за двадцатку под подолом у своей жёнки спрячут. — В наличке Алексей нужды не имеет. Ошибались твои пинкертоны. Скворец и Беккер были сообщниками и вдвоём партнёров Генриха развели. А потом Скворушка Беккера на тот свет спровадил, прибрав «нажитое нечестным трудом» к рукам. Делиться он никогда не любил. — Откуда такие сведения? — Сложил дважды два — получил четыре. Скворец отрицать мою догадку не стал. — Нужно сообщить это Геннадию. — Давай, беги, донеси новым дружкам, что для контакта с Беккером им придётся искать медиума. — Зачем? — Для проведения спиритического сеанса, — излился ядом Лукин. Олег проворчал «опять двадцать пять». — Не дружки они мне, — возразил с досадой. — Ни новые, ни старые. Кончай меня как щенка мордой в дерьмо тыкать, Лукин. — Ты своё заслужил, — мстительно укусил он, делая попытку сесть на кровати и упав обратно. — Едрить твою налево… — выдохнул с чувством — стены хоровод водили, придавив его к кровати. Лукин вжал пальцы в глазницы, отпустил. «Пляска» прекратилась, но от головокружения окончательно не избавился. — Куда-то собрался? — ехидно полюбопытствовал Олег. — Есть дела, в которые я предпочитаю посторонних не посвящать, Прохоров. Олег, понятливо хмыкнув, нагнулся и поставил на кровать детский пластиковый горшок. — Помочь? Или сам справишься? Лукин недобро сузил глаза: — Вали отсюда, Прохоров. Выбравшись из спальни, Олег застал в гостиной Константина, сидевшего в гнезде из проводов и двух ноутбуков. Парень, согнув спину, следил за быстро сменявшимися на экране файлами. Рядом на диване стояла тарелка с надкушенным бутербродом и валялись несколько пустых пластиковых стаканчиков из-под кофе. — Отдохнуть не хочешь? — спросил у него Прохоров. Константин, не отвлекаясь от работы, покачал головой. — Я поспал два часа. Мне хватит. — Где Геннадий? — Я здесь, — услышав голос со стороны террасы, Олег толкнул себя в его направлении. Геннадий сидел в кресле, задумчиво глядя на погружённый в ночь пляж. Вдоль прибоя неторопливо двигалась большая горбатая тень: погонщик вёл на отдых верблюда, днём катавшего детей и взрослых. — Виктор считает, что Беккер провернул финансовую махинацию вместе с Алексеем, — сказал Прохоров, упершись плечом в косяк. — А потом Скворец убил своего подельника и исчез со всеми деньгами. Геннадий пожевал губу, не отрываясь от величественного корабля пустыни и его хозяина. — Мы это предполагали, — сдержано подтвердил он тот минимум, который был ему разрешён к разглашению. — И что теперь? — Задача не меняется, нам нужен Скворцов и информация. Деньги он не потратил, не успел бы, а клиенты желают вернуть своё. Возмездие — вторично. — Значит, дело в деньгах. — Дело всегда в деньгах, — Геннадий дрогнул губами в усмешке. — Всегда было и будет. Хлопок двери повернул головы обоих к гостиной. Одетый в махровый халат Лукин выбрался из спальни, и с зелёной мордой, держась за стену, пополз к ванной. — Упрямый, — констатировал Геннадий, отдавая дань выдержке бывшего вояки. — Всегда такой был, — в тон ответил Прохоров. — Весь в папашу. — Он всё ещё сердится на тебя? Прохоров рассеяно почесал бровь и вздохнул: — Прощение я заслужу не скоро. Если вообще заслужу. Оба замолчали, услышав голоса, зазвучавшие из коридора. В гостиную вошёл араб с нашивкой охраны отеля на рукаве пиджака и Акума. Последний пришёл в качестве переводчика. Команда у Геннадия была разношёрстная, но французский не знал никто. Геннадий с Прохоровым вернулись в гостиную. Из ванной подтянулся Лукин, с мокрыми волосами и посвежевший. Опознав в сопровождении Акумы Махмуда, Лукин уселся в кресло. Оглядев всю компанию, алжирец степенно выдал несколько фраз. — Вас просят убрать автомобили на стоянку отеля, — перевёл Акума. — И прекратить пугать постояльцев. Ваши люди носят оружие и это заметили. — Уберём, не проблема, — ответил ему Геннадий, сосредотачивая на себе внимание охранника. — И приносим свои извинения за причинённые неудобства. Акума перевёл. Махмуд смягчился, спросив, удалось ли им отыскать своего пропавшего соотечественника. Геннадий подтвердил, что удалось, добавив объяснение: дескать, «соотечественник» загулял, выпив лишнего, но вернулся в отель целым и самостоятельно. В его ложь Махмуд не поверил, но большего требовать не стал. Высказал иное предложение, которое Акума выложил с каменным лицом. — Вам предлагают перебраться в вип-бунгало в закрытой зоне. Доплату до окончания проживания в отеле брать не будут. Лукин фыркнул, отдирая размокший пластырь со щеки: — С глаз убрать хотят. — Иначе вас попросят съехать, — добавил от себя Акума. — Неприятности собственнику отеля не нужны. Всякое сотрудничество имеет свои пределы. — А мы, видать, свой лимит превысили. — Именно. — Передай, что мы подумаем над их щедрым предложением, — Геннадий ревниво перевёл разговор на себя, но Лукин на этот раз промолчал, следя за Акумой. Рыжий вдруг буквально прикипел взглядом к стене со снимками. Мелькнувшее на его лице ошеломление, быстро сменившееся беспокойством, от внимания «Лукаша» не укрылось. Как и то, на чьём фото «залип» парень. Махмуд развернулся и покинул бунгало. Акума, помедлив, направился следом. Однако выйти не успел — Лукин, даром, что «сквозняком из форточки с ног сдувало», успел перехватить его руку прежде, чем он нажал ручку двери и развернул парня к себе. Акума возмущённо забился в хватке мужчины, но быстро затих, прижатый к стене крепким телом. — Я тут не причём, — выпалил нервно, — они помогали лишь до поры до времени… — Кого ты на фото узнал? — перебил Лукин. — Не знаю я ничего ни о каком фото… Ай… — Акума зашипел, получив не столь болезненный, сколько оскорбительный удар основанием ладони в лоб. — Руки не распускай… — он охнул, получив новый тычок. — Заканчивай, мужик, я серьёзно! — А то что? В драку полезешь? Акума, вспыхнув, быстро скис. Шансов на победу не имел никаких. От природы драчлив не был. — Давай договоримся, парень, — продолжил Лукин, — ты мне выкладываешь правду — и мы расходимся как в море корабли, как ты того и хотел. — А если я не захочу ничего выкладывать? — со слабым вызовом выцедил он. — Тогда я включу утюг в розетку и буду поджаривать тебе пятки, пока не станешь сговорчивее. — Что тут происходит? — голос Геннадия оборвал их содержательное общение. Лукин нагнулся к уху парня. — Поверь, тебе лучше поговорить со мной, а не с ним, — произнёс доверительно и, отстранившись, повернул голову к плечу. — У тебя спецы по пыткам среди твоей братии имеются? — Допустим, — уклончиво ответил Геннадий. — Я же говорил, — Лукин хищно улыбнулся, возвращая взгляд на побледневшего рыжика. — Подумай, стоит ли молчать, когда язык тебе могут развязать весьма негуманным способом. Акума шумно сглотнул. В глубине глаз — карих, с тёмно-зелёной сердцевиной у зрачка, заплескалась смесь ненависти и страха.  — Одно фото. Лукин, не оборачиваясь, пощёлкал пальцами. Геннадий ненадолго исчез и, вернувшись со стопкой снимков, подал их Вику. Тот развернул фотографии на манер веера перед носом Акумы. — Покажи. Он ткнул пальцем в Скворцова, проигнорировав фото Беккера и ещё нескольких неизвестных Лукину рож. — Его зовут Алексей. Фамилии не знаю. — Зато мы знаем, — уверил Вик. — Как вы познакомились? Акума поджал губы, отворачивая лицо. — История, видать, долгая, — подал голос Геннадий. — История была гадкая, — выпалил рыжий, — и память о себе оставила, — он оттянул ворот футболки, показав тонкую полоску шрама выше ключицы. — Порез, — уверенно опознал Лукин. — Парой сантиметров выше — и достал бы яремную вену. Это Алексей тебя так? Отпустив ворот, Акума укрыл шрам. — Он сделал не только это. Несколько лет назад один знакомый клаббер предложил мне подзаработать. Знал, что у меня были денежные проблемы. Я по собственной глупости вылетел из вуза, отец перекрыл мне кислород, лишив карточек, ещё и за квартиру в столице отказался платить. Воспитывал меня. — Видать, было за что, — поддел Лукин. Акума издёвку пропустил мимо ушей: — Клиент был помешан на трапах. Всё, что от меня требовалось — прибыть в ресторан в надлежащем образе блондинки, косящей под Мерлин Монро и провести вечер, флиртуя и развлекая клиента. Секс предполагался только с моего согласия. — Новое веяние в эскорте? — Далеко не новое. Ты бы удивился, старичок, узнав, сколько студентов так подрабатывают в столице. Лукин опасно сдвинул брови: — Старичок?.. — Клиентом оказался Алексей? — перебил его Геннадий. — Он самый. — Скворец никогда не был любителем ни мальчиков, ни леди-боев, — Лукин в падение Алексея в «содомский грех» не поверил. Скворец был ориентирован строго на баб. — Я был уверен, что он играл свою роль, как и я, — Акума его замечание игнорировал. — Мне хорошо заплатили, оговорив определённый сценарий. Ничего такого, что я бы ранее не делал. Имитировать противоположный пол умел мастерски. Лучше меня на шпильках и в корсете смотрелся только Амур. Лукин его оговорку принял к сведению. — И как прошло ваше рандеву? — Начав за здравие, едва не закончили за упокой. Клиент был щедр, расточал комплименты, облизывал меня глазами с ног до головы, я даже потёк. Роскошный самец, пускал на меня слюни с пузырями. Когда он предложил мне отправиться в гостиницу, я согласился не раздумывая. Запал на него, как малолетка. А в номере… — Акума прерывисто втянул воздух, — всё шло хорошо только до того момента, как он задрал подол моего платья. — И нащупал в кружевных трусиках то, чего совсем не ожидал там обнаружить, — догадался Лукин. — Он отскочил от меня, как ошпаренный. Принялся материться, кричал, что отрежет себе руку, а меня — мразь пидорскую прямо тут, в номере, на куски порежет. Вик окинул насмешливым взглядом грудь парня: — Для Монро ты несколько тощий… в нужных местах. — Для этого существуют накладки, — раздраженно выдал Акума. — Столько лет на свете живешь, дырки трахаешь, а про силиконовые сиськи не слышал? Лукин заворчал, Геннадий снова его перебил, предложив продолжить. — Он бросил меня на пол и принялся бить, — голос Акумы зазвенел от нахлынувших эмоций, — никогда ни до, ни после меня так не били. Этот зверь сломал мне нос, два ребра, а под конец вытянул меня из-под журнального столика, куда я забился, приставил нож к шее и сказал, что если я кому-нибудь расскажу о том, что он залез ко мне в трусы и лапал за член, он найдёт меня и закончит начатое. А чтоб не сомневался в том, что убить человека для него труда не составит, оставил мне порез на память. — Тебя подставили, — сказал Геннадий. — Уже позже я узнал, что клаббер решил так посмеяться над ним. Знал, что тот гомофоб, и подсунул ему меня. — И в полицию ты, разумеется, не заявил. Акума повернул голову к Лукину. — И что бы я написал в заявлении? Что торговал собой и отгрёб от урода, ненавидящего геев? Я позвонил друзьям с мобильного, когда он ушёл, промычал адрес и отключился. Меня забрали из номера без сознания. Последующий месяц я провалялся на койке в закрытой частной клинике. Мочился кровью и питался через трубочку. Науку получил на всю жизнь. Это… — Акума кивнул подбородком на фото в руках Лукина, — он вас похитил? — Сводил старые счёты, — ответил Лукин, размышляя над тем, верить ли в услышанное. Подобные совпадения были из ранга чудес, но всё же его внутренний детектор говорил о том, что парень не врал. — Но от возмездия Алексей ушёл. Теперь ищи свищи его в поле. — Свистеть может и не понадобиться, — огорошил Акума. — Я видел его в отеле. Думал, что обознался, но похоже, это всё же был он. Лукин встрепенулся, вспоминая события недавних дней. — Виктор так же утверждал, что видел Скворцова в лобби, — сказал нахмурившемуся Геннадию. — Рисковый, — пробормотал Геннадий, — видать, на вас пришёл полюбоваться. — На руке у него был браслет*, — встрял Акума. — Я не видел названия отеля, но запомнил цвет. — Какой? — Геннадий, оживившись, отлип от стены. — Скажу, если мы заключим соглашение. Выслушав его условия, мужчины переглянулись. Геннадий, подумав, дал добро. браслет* — имеется в виду браслетная система отелей Египта в пять звёзд.