Что ты делаешь, Алла?

Всегда медленный и будто бы задумчивый трамвай сегодня мчался со скоростью света. Аня внимательно вслушивалась в названия станций, в страхе пропустить ту самую. Порой казалось, что её просто не существует или она и вовсе выбрала не тот маршрут, не тот город, или же просто спит. Поверить в это было значительно легче, чем принять тот факт, что эта дорога совсем скоро приведёт её к счастью. К ней. К той, чье приглашение грело сердце сообщением в телефоне, бережно хранимом в нагрудном кармане куртки. Читая его снова и снова и разбирая по предложению, по буковке девушка не могла поверить, что такое возможно. Что она, доцент университета в трезвом уме и твёрдой памяти, пригласила её к себе. В общем-то, Крылова и не верила, и ни за что не решилась бы на это, если бы не отчаянные угрозы подруги в случае робости или отказа отнести её на руках к тому самому счастью. В их реальности, зная Сашку, она не сомневалась. Хотя, положа руку на сердце, Аня сама была не так уж и против. Как-никак, но отвергать такой сказочный шанс увидеться, пообщаться с любимым человеком было бы чистым преступлением. А она, как студентка юрфака, не понаслышке знающая, что такое преступление, просто не могла на это пойти. К тому же, эта запретная и обреченная на безответность любовь удивительным образом изменила её, побуждая готовиться, отвечать и даже ходить на консультации к преподавателю, которого боялась сильнее смерти. Земля уплывала из-под ног, подкашивающихся всё больше и больше по мере приближения к… Вроде этот дом. Где тут квартира 45? Ага, второй подъезд. Сердце выпрыгивало из груди, а онемевшие от холода и волнения пальцы упрямо набирали номер на панели домофона. Трель ударила по всему, чему можно и нельзя, сообщая Горелюк о том, что вчерашние возлияния всё же оставили её в живых. О чём её заставила пожалеть нестерпимая боль, пронзившая голову бесперебойными ударами отбойных молотков. Черт! С горечью, но пришлось признать, что придется открыть дверь, дабы прекратить эти ужасные звуки. Всеми возможными ругательствами проклиная незваного гостя, женщина благополучно доковыляла до трубки домофона. — Алло. — Это я! — голос был бодрым. Знакомым, но пока не узнаваемым. — Кто вы? — Аня. Крылова. — А, — пожатием плеча согласившись с таким раскладом, Алла надавила на заветную кнопку. Только через пару секунд осознав ужас содеянного. Крылова? К ней? Как?! Словно дикий зверь по клетке мечась из угла в угол, Горелюк между делом пыталась привести себя в более менее сносный вид. Сердце как сумасшедшее билось в груди. Черт! Черт! Черт! Господи… Крылова. Что ей, чёрт возьми, нужно? Как она вообще узнала её адрес? И какого черта она её вообще впустила?! Чёрт, совсем башка не варит с похмелья. И что делать? Но раз уж впустила человека в подъезд, значит придётся впустить и за порог. А там видно будет. Жаль только лёгкая косметика не скроет следы вчерашнего празднества. Хотя на наведение марафета уже не хватит времени. Ладно. Она взрослая девочка. Должна понимать. — Здравствуйте, Алла Алексеевна, — с энтузиазмом начала Аня. — Поздравляю вас с днём рождения. Желаю здоровья, счастья, успехов в любви и научной деятельности! — сияя как начищенный самовар продекламировала девушка, торжественно преподнеся преподавательнице нехитрый подарок. — Спасибо, конечно. То есть привет, — весь пыл Горелюк растаял в один миг, то ли от этого милого создания, то ли от её пламенной речи. — Ты извини, но День Рождения у меня был вчера. Аня совсем растерялась. Первые недобрые подозрения воплощались в жизнь. — Но вы же отправили смс-ку! В который вы меня приглашали, — ноты радости в её голосе таяли с каждым новым словом. — Я? — лицо женщины приобрело выражение крайней задумчивости и от этого казалось еще более милым. — Да нет. — Как нет? Я же... — руки доставали телефон на автомате. Но она понимала, что всё это зря. — Странно. Номер вроде мой. Но, видишь ли, я не помню, чтобы я это писала… — Как же так? — пробормотала девушка, стремительно меняясь в лице. Сердце рухнуло куда-то вниз, пробив шесть этажей под ними и оказавшись в подвале. Словно она оказалась выброшенной из уходящего поезда, в который, кажется, успела запрыгнуть, по итогу оставшись стоять на том же холодном одиноком перроне. — А мне что теперь? Уходить? — глухо спросила она. — Ой. А что это у нас слезки на колесиках? — лучезарная улыбка, осветившая лицо преподавательницы, не оставляла истерике шанса. Поселилась твердая уверенность в том, что она не выгонит её и вообще всё будет хорошо. — Ты проходи. Кстати, я это давно предложить хотела. У меня тут, правда, не убрано. Но эту мелочь можно простить любимому учителю, у которого вчера был день рождения? — Подождите, — Крылова будто бы не слышала её. — Но ведь это неправильно! Вы меня не ждали. И не приглашали… — ответила девушка, всё же делая робкий шаг вперёд в прихожую и разуваясь. — Ну, смотри. Мы с тобой кто, юристы? — Ну, вы да. Еще какой! А вот я — это вопрос такой спорный. — Это всего лишь вопрос времени. Считай, что не вопрос, — вещала Алла, проводя гостью на кухню. — Так вот. Мы с тобой юристы. Следовательно — формалисты. А «де-юре» я тебя приглашала? Приглашала. Значит, прошу к столу, — суетилась хозяйка, не оставляя попыток отыскать в недрах не до конца отрезвевшего мозга момент, когда написала это сообщение. Безуспешно. Хотя погуляли они знатно. Неужели она дошла до такого состояния?! В таком случае, вывод неутешительный и ей действительно нравится Аня. А состояние опьянения похлеще сыворотки правды будет. Тем более, что она похожа на неё. О чём она, кажется, говорила. Черт. Ну и бред. В холодильнике, как назло, не осталось ничего из того, что можно было бы подать на стол. — Да вы не волнуйтесь. Мне ничего не надо, — неожиданно пришел на помощь тоненький голосок девушки. — Если хотите, я в магазин схожу. Куплю продукты, вино, коньяк, что там надо? — Я тебе дам коньяк! — последняя фраза превратила её из милой хозяйки в строгую учительницу. — То есть не дам. Во-первых, тебе его не продадут. Во-вторых, запомни: детский алкоголизм это очень-очень вредно, — заклинала она своим самым строгим взглядом. — Я не ребенок! И мне девятнадцать! Мне всё продадут! — Ну, всё продают с двадцати одного. И спаивать детей, в любом случае, преступление. — Скорее, правонарушение, — на свой страх и риск поправила Аня. — О. Молодец! Не зря Наталья Эдуардовна на административном праве старается. — Да если бы. Она какую-то дичь нам загоняет. — Ну… Дичь, — недобро скривилась женщина. — Так говорить нельзя. Во-первых, потому что я могу рассказать ей об этом. А во-вторых, раз учит — значит пригодится. — Охотно верю. Вообще, мне кажется, она ко мне как-то не очень хорошо относится. — Почему ты так думаешь? — Не знаю. Но знаю, что вы относитесь ко мне лучше, — сказала Анна, воззрившись на Аллу сияющим взглядом. — Я? — изумилась женщина. — Да ладно? — Нет, правда, — совсем расслабилась девушка, безоговорочно отдаваясь ей и беседе. — Вы всегда со всеми такая строгая, принципиальная. А со мной, когда я отвечаю, нет. Причём, сколько уже раз. Хотя я совершенно не заслуживаю такого отношения. Я ведь такая же, как все. На самом деле. Я заметила. Я ведь не лучше и не умнее многих моих одногруппников. Так странно. Почему? Ответом послужил смешок. — Я понимаю, какого ответа ты ожидаешь. — Нет. Всего лишь хочу знать правду, — не стесняясь, она смотрела прямо в глаза преподавательницы. Алла растерялась. — Странно. Я не замечала, — пожала плечами женщина. Среди учеников, да и коллег она всегда считалась строгой и беспристрастной. И она была готова услышать в свой адрес проклятия или по крайней мере просто констатацию своей суровости, что было комплиментом, но никак не наоборот. А тут. Нерадивая студентка говорит, что не заслуживает такого хорошего отношения. Это было абсолютным шоком. На протяжении всей педагогической карьеры она старалась относиться ко всем студентам одинаково. Нет, она могла бы списать это на превратности любви. Но если подумать. Она и в правду не повышала на неё голос. Что было редкостью, с учётом её дурного характера и вечного недовольства. Она общалась с ней не в привычной строгой манере, а в другой. Обычной. Такой, как в жизни. Как говорила не со студентом-двоечником, а с друзьями или коллегами. Да уж. Почему? Потому что у неё не поднялся бы голос на безобидного светлого ангела, непохожего на других? Потому что смотрела невинными детскими глазками? А кто его знает. Алла не знала точного ответа. Не хотела знать. Но точно была уверена в одном. — Знаешь, а я почему-то думаю, что отношусь к тебе именно так, как ты этого заслуживаешь, — вещала Алла, глядя на гостью прищуренным, несколько любовным взглядом. — Судя по всему, у тебя к себе слишком высокие требования. Ты, наверное, была отличницей в школе? — Я? Да нет. Отличницей я не была с незапамятных времен начальных классов. А потом всё было хорошо, кроме математики с физикой. Гуманитарий я до мозга костей. — Но ты же сдала ЕГЭ. И блестяще, раз тебе удалось поступить в такой ВУЗ. — К сожалению, придётся окончательно разрушить ваши иллюзии, — горько усмехнулась гостья. — Поступила я не благодаря хорошему ЕГЭ, а благодаря матери декану. — Твоя мама — наша Фролова, декан? — глаза Аллы значительно увеличилась в размерах. Нет, среди учеников ей встречались такие «шишки», но они были прямой противоположностью Крыловой. Во всяком случае, она натерпелась от них столько, сколько и сотой доли не видела от этого ангельского и милого создания. — Декан, — прямо и просто ответила она. — Только не Фролова, не нашего университета, а ТГУ. И то бывший. Но этого вполне хватило для того, чтобы без труда устроить меня в ВУЗ. А как бы я ещё поступила? Куда? — Да? — голос Аллы был не в силах скрыть разочарования. — Вот и обратная сторона…блата. Нет, а кем бы ты хотела быть на самом деле? Что, по другим специальностям совсем никак? — А не знаю. В этом вся и беда. Пропащая душа, как говорится. А здесь такой вариант. Да и к тому же, когда-то в детстве я хотела пойти по стопам родителей. Уголовный Кодекс был моей любимой книгой. А потом все мечты смыло пубертатной волной. Хотя уголовное право является моим любимым предметом. Курсовую пишу. Девки в шоке от темы, что я выбрала. — Ну вот! — ей показалось или во взгляд преподши вернулся утерянный было свет? — А говорила, только из-за матери. У тебя есть интерес, есть цель. Вот и иди к ней. — Ну, а что же делать с другими предметами? Например, с вашим? — Ну, мой по-любому придётся учить — любишь ты или нет. Тут без вариантов. По крайней мере, дабы не разочаровать своего любимого учителя? Хороший же стимул, не правда ли? — Да уж. Придётся учить, — обреченно вздохнула девушка. Вот повезло же влюбиться в училку с таким сложным предметом. Почему не влюбилась в Тихонову по уголовному праву. Милейшая девушка! К тому же, моложе Аллы лет на десять. — Эх, вы… Молодёжь. Я, наверное, сейчас напомню старую бабку, но в наше время относились к этому как-то серьёзнее. Стремились поступить, получить высшее образование. Веришь, нет, я, как Ломоносов, с рублем в кармане — да, такая я старая — из глухой деревни ехала в город поступать. Хотя стоит признать, не из ученического рвения. А чтобы досадить матушке, постоянно попрекающей успехами старшей сестры. Достала. «А Оленька после школы успевает ходить в музыкалку и на танцы». «Вот Оленька закончила школу с золотой медалью, а у тебя одни четвёрки в аттестате». «А Оля замуж вышла за первого красавца на деревне». Вот я и психанула. Шестнадцать лет, мозгов-то с гулькин нос, гормоны рулят. Максимализм. Устала жить по указке матери. Директор школы, последнее слово всегда за ней. Всякое бывало. И голодала, и подъезды мыла, и жила в общаге по шесть человек в комнате, — взгляд женщины ушёл в пустоту — в пору далёкой, нелёгкой юности. — И ничего. Выучилась. Достигла немалых успехов, я считаю. — Алла Алексеевна, вы…. — взглядом, полным уважения и восхищения, Аня воззрилась на преподавательницу. — Я вас теперь еще больше люблю. Нет, я вас больше чем люблю — я вас уважаю. — О… — лицо Аллы приобрело до забавного изумленное выражение. — Нам с тобой ещё выпить осталось. — Вы же сказали, что это преступление, — да уж. Выпить — не выпить, а поесть бы не помешало. Вот живот уже издает недобрые утробные звуки. Только бы они не донеслись до ушей любимой Аллы! — Похоже, я совершаю ещё большее преступление, моря гостью голодом. Казнить меня мало! — Да что вы. Я не… — Отставить возражения! Это я говорю, как дочка военнослужащего в отставке. Собираться и марш в кафе! — В кафе? — не поверила своим ушам Нюта. — Да. Но не обольщайся. Это не свидание, а правило хорошего тона. — Окей, моя госпожа! — сказала девушка, только через минуту поняв, что. — Да. И не называй меня так больше!