Что ты делаешь, Алла?

— Сто лет не была в кафе, — задумчиво сказала Алла, когда они заняли один из столиков заветного уютного заведения. — Да ладно? Я, честно говоря, думала, что меньше. — Это комплимент? Спасибо, — ей показалось, или женщина похорошела, или даже сбросила пару лет? — Не за что. Просто я думала, вам часто приходится бывать здесь. С друзьями. Или больше, чем друзьями, — подмигнула девушка. — А, ты об этом? Ну да. Бывает. Но, на самом деле, чаще это деловые встречи. А так просто... я уж забыла, когда в последний раз по личному поводу. В моем возрасте нет времени разгуливать по кафе. К тому же, все мои друзья — это коллеги с кафедры. Даже не друзья, а… За долгие годы мы стали почти семьёй. И знаешь, я ловлю себя на мысли, что такая дружба даже лучше, чем любовь. Так по глупости я чуть не потеряла друга, решив перевести наши отношения на другой качественный уровень. Хорошо, что нам по итогу удалось остаться друзьями, — Алла задумчиво сделала новый глоток кофе. — Везёт вам, — печально ответила девушка. — А у меня почти нет подруг. — Подожди. А вы с этой… как её, Сашей больше не дружите? — Ага. С ней хочешь, не хочешь — дружить будешь, — лицо девушки озарила теплая улыбка. — При первой нашей встрече я не знала, куда от неё бежать. Она показалась мне какой-то совершенно бешеной. Наверное, никто никогда не доставал меня, так как она. Пятьдесят звонков, сотня смс-ок. И это только за день. И однажды я в порыве гнева всё же решила облегчить душу и свою жизнь. Высказала ей всё. Думала, конец. Финита ля комедия. Неожиданно так стыдно стало. А тут контрольная — как гром среди ясного неба. Все в шоке, никто не ожидал, никто ничего не знает. И вдруг она подсовывает мне шпоры, которые, естественно, взяла у кого-то из старших курсов. В итоге всё закончилось твердыми пятерками и крепкой дружбой. — А ну-ка, интересно, у кого вы писали эту контрольную? — недобро прищурилась Алла, вдруг включая строгую преподавательницу. — А если честно, тебе очень повезло. Аксенова, конечно, шебутная, на парах как пропеллер, но она за тебя и в воду, и в огонь. Правда. И на кафедру злой преподавательницы. У меня тоже есть такая подруга. Людмилу Владимировну знаешь? Хотя семейное право будет у вас только в следующем году. Она мне безумно напоминает твою Аксенову. — Ну что, тогда за дружбу, — улыбнулась Крылова, торжественно подняв бокал безалкогольного коктейля. — Хотя нет. Сначала, наверное, лучше за вас, — запнулась девушка. Вы же именинница. Почти. — Нет. За меня вчера уже и так весь день пили. Давай за дружбу. Это важнее. — Ну, для кого как, — кокетливо улыбнулась Аня, поднимая бокал. — Для всех так, — безапелляционно заявила Горелюк. — Вот, например, через год мне придется тебя оставить? А подруга тебя не бросит. Ну, по крайней мере, до первого очень красивого мальчика. Хотя тебе это точно не грозит, — усмехнулась собеседница, искренне надеясь, что это заявление не обидит Аню. — Да. Вот в чём, оказывается, залог счастливой дружбы — нетрадиционная ориентация! — Скажи, — поджала губы женщина, не зная, как начать. Да и можно ли вообще спрашивать о таком? — Ну, Алла Алексеевна, смелее. А не как я на семинарах. — Вот лучше бы ты на семинарах так… умничала! — строгий тон благо очень скоро сменился на прежний, спокойный и не страшный. — Нет, вот скажи, а у тебя… то есть... было такое? Ну, до меня? — нет, Аня могла поклясться, что никогда не видела её такой робкой. Это было так странно. И мило. — Не нравились ли мне раньше девушки? В таком случае, не волнуйтесь: вы не первая женщина, которая смертельно ранила мне сердце. Девочки мне начали нравиться значительно раньше. — Значительно. Это со школы, что ли? — нахмурилась преподавательница. — Нет, — вздохнула Крылова, перемещая в рот кусок вкуснейшего десерта. — С детского сада. А сейчас не понимаю, чего я в них нашла? Я даже не знала, что это такое. Я просто просила у родителей самые дорогие игрушки, чтобы любимая девочка взяла меня с собой играть. Да вот беда — она уже играла с другими. А делить свою любовь с кем-то я не хотела, нет. Поэтому мне оставалось только мечтать по ночам, как я в образе доброго героя из сказок спасаю её от монстров. — Сейчас мечты-то явно похлеще? — в глазах женщины заиграли озорные искорки. — Вы не поверите, но нет. Я всё также мечтаю о том, чтобы просто увидеть. Обменяться хоть парой слов. Жизнь просто не предлагает мне другого. Я поняла это еще в раннем подростковом возрасте, осознав всю неправильность своих симпатий. Я просто видела по телевизору, в жизни, что всем девочкам нравятся мальчики, и не понимала, что со мной-то не так? Почему я такая неправильная? За что? — в глазах зажгла неприятная предательская влага. Черт. Как же не вовремя! В следующую минуту она взяла свои мысли обратно, забыв, как дышать, когда Алла коснулась её руки. — Всё хорошо, — заверила она, через миг убрав ладонь. Зачем? Чертовы нормы этикета... Надо было продолжать рассказ: — А потом я встретила таких же людей. Поняла, что я не одна такая. Что я не такая плохая. Что такие, как я, тоже имеют право на любовь. Право на счастье. Хотя бы на людей, которые поймут и примут меня такой, какая я есть. А еще говорят, интернет — это зло. Да где бы я была без этого «зла»-то? — Крылова замолчала. Да. Что-то она разошлась. Пожалуй, так она не открывала душу даже в том самом интернете. Пора завязывать. А то Алла смотрит на неё совсем уж странно. Но, вроде, понимающе — и то хорошо. — Вы можете осуждать меня за это. Даже ненавидеть. Так всё и выглядит в глазах нормального человека. — Да... — Горелюк потеряла дар речи. А что ей сказать? Что каждое слово, словно пуля, попало прямо в сердце, разворошив раны, казалось, залеченные временем. Что она также когда-то, будучи юной студенткой, ненавидела себя и свою любовь к взрослой, уважаемой женщине? В этом так просто не признаешься. Или же… — Знаешь, Ань. А у нас с тобой гораздо больше общего, чем можно было представить. Я ведь тоже… ненормальная, — подняла глаза она, вогнав девушку в ступор. — Я любила. Давно. И безнадежно, как думала. Ты не поверишь, она тоже была моей преподавательницей. Она была такой... Одним словом не опишешь. Она могла быть милее ангела, в один миг став строгой. Строже меня. Это была буря, а не женщина. Я влюбилась в неё с первого взгляда. Первого занятия. Я вызвалась писать у неё курсовую. Мы много времени проводили вместе. И это время было самым счастливым в моей жизни. И в один миг счастье достигло абсолютно невозможной степени, когда наши губы соприкоснулись. Подробности… опустим. В общем, мы встречались. Два месяца. У неё была семья: маленькая дочка и очень влиятельный, ревнивый муж. Поэтому нам приходилось скрываться. Я не представляю, сколько денег она угрохала на гостиницы, в которых и проходили наши свидания. Но он всё равно как-то разведал о неверности жены. И нам пришлось расстаться. Я всё поняла. Постаралась понять. А она уволилась из университета. Она не говорила, но я знаю, что она делала всё это для того, чтобы обезопасить меня. После неё я не поверю тому, кто скажет, что идеальных людей не существует. Она была идеальной. Она была святой, — казалось, Алла находилась где-то очень далеко. Аня никогда не думала, что она может быть такой. Трогательной. Мечтательной. Настоящей. Той, которую она никогда не видела, но теперь была готова любоваться вечно. — Да. Так что я тебя понимаю. Очень хорошо. — Да ладно, — нет, это невероятно, — кто бы мог подумать! Мы с вами подруги по несчастью. — Если по несчастью — то да, — вздохнула женщина, отхлебывая из бокала. — Как в кино прямо. — Ага. Комедия, — буркнула Горелюк, невесело копаясь в тарелке. — Скорее уж трагедия. Не зря же говорят: «Вся жизнь игра, а люди в ней — актеры». — А я ведь когда-то хотела стать актрисой, — мечтательно закатила глаза преподавательница. — Актрисой? — Да. А ты думала, что я всю жизнь мечтала издеваться над вами, оболтусами и, в частности, над собой? Нет. Хотела, чтоб меня, как Робертс, по телевизору показывали. Даже просила родителей записать меня в театральный кружок. Но нет, мол: «Зачем такая блажь? Великой актрисой всё равно не станешь». Ну, вот и не стала. Приходится довольствоваться ролью преподавателя. — Ну не скажите. Она вам очень идет. Если б все такими были, я бы не в идеале, но гораздо лучше знала другие науки. — Да ладно, — смутилась женщина. — Хотя, знаешь. Сейчас такое снимают. Что сниматься в этом — себя не уважать. — Ну да, — Крылова неожиданно выступила оппонентом. — Но сейчас такой фильм рекламируют. Комедия. Девки ходили, говорят, супер. — Да знаю я, что супер у нынешней молодежи. Юмор их ниже пояса. Я, конечно, не ханжа, но это настолько тупо. У обычного человека уши вянут, а уж у кандидата наук… — Лично я им верю. Чудеса же случаются, в конце концов. Даже в нашем кинематографе. — Эх молодость-наивность, — покачала головой Горелюк. — Хотя, с высоты лет, это даже вызывает зависть. — Ну так чего мы спорим? Давайте сходим в кино и увидим, кто прав, — в глазах девушки заплясали озорные чертики. Тотчас передавшиеся преподавательнице. — Слушай, я боюсь представить, что будет дальше, — выражение лица было настолько забавным, что удержаться от смеха оказалось нереально. — Кафе, кино. А завтра что, постель? — Только если позовете… — Слушай, я тебя теперь не то, что в кино, на пары не позову! — наконец смогла сказать она, уняв приступ безудержного смеха. — Ну и отлично. Весь год этого ждала, — невинно улыбнулась Аня, собираясь встать с места. — Стоять! В кино, так в кино. Но потом на пары! Надеюсь, мои вкусы с молодежью хоть немного совпадают, — словно столетняя старушка ворчала преподавательница, доставая из сумочки деньги. Девушка, было, последовала её примеру, однако была осечена суровым взглядом. — Ну-ка, спрячь свои копейки. Кто я такая, чтобы обирать бедных студентов. У меня день рождения, а значит, всё за мой счет. И вот как ей не повиноваться? — Ладно, посмотрим на деградацию современного кинематографа. Но если всё будет совсем плохо, я тебя спрошу на следующей же паре! — поставила ультиматум Горелюк, когда они оказались на улице. — Я согласна. Тем более, что тема вроде бы несложная, — уже тише добавила Аня, уверенно ступая рядом с женщиной, самой замечательной на свете.