4
7 декабря 2017 г. в 16:03
Четвертый раз превращается в настоящую катастрофу.
Неделями после моего заключения его брат пытал меня и допрашивал в холодной, темной и сплошь облицованной металлом комнате. Я почти ничего ему не рассказывал, ведь мне было любопытно, сколько правды Снеговик уже знает.
Обо мне.
О Шерлоке.
О нас.
Оказывается, не так уж много. Тем не менее, он имел подозрения насчет того, что происходит. Очень серьезные подозрения. Он спросил меня об этом несколько раз своим собственным, особым способом. Моим ответом был беспристрастный взгляд в темноту, в то время как он снова и снова бил меня. Продолжать существовать меня заставляли только те три воспоминания. Каждая секунда, каждый его стон, каждый выдох удовольствия… Меня не было в этой камере, я находил покой в теле Шерлока.
Я старался не придавать этому слишком большого значения и оправдывал все тем, что у меня сложная ситуация, вынуждающая идти на крайние меры.
Незачем говорить о том, что он все рассказал Шерлоку, как только меня выпустили. Мой милый детектив тут же появился на пороге, и я воспринял это как некоторую форму заботы и беспокойства… что его любимая игрушка (а в настоящий момент я воспринимал себя именно так) может оказаться испорченной. Так он осматривает мои синяки и порезы, которые уже заживают, хотя, несмотря на это, я не чувствую себя лучше ни физически, ни тем более морально.
Но вне зависимости от моего состояния, он целует меня. Я ему это позволяю, и мне нестерпимо хочется попросить его быть нежнее. Но я так этого и не делаю: его губы скользят по телу, касаясь каждой из моих ран именно с той нежностью, которая мне сейчас необходима. Даже вес его тела кажется меньше, когда он на мне — настолько он заботится о моей нынешней хрупкости. Знаю — он обо мне заботится. Или, по крайней мере, я уже настолько глубоко увяз в своей привязанности, что не могу в это не верить. У меня было твердое намерение закончить эту встречу целомудренно, но его чувства послужили слишком веским аргументом против моих планов.
Поэтому мы продолжаем, и ощущение такое, словно он ломает меня где-то глубоко внутри. Ни его брат, ни другие королевские псы не причиняли мне такой боли и такого вреда, как это.
Вероятно, для него это по-прежнему только игра, несмотря даже на то, что я уже давно столкнул своего короля с доски. Я настолько сильно погружен в собственные мрачные мысли, что почти не замечаю, как посреди глубокой темной ночи говорю:
— Почему ты делаешь это, Шерлок?
Он слегка ухмыляется, когда проводит рукой по моим волосам:
— Разве нам будет весело, если я дам тебе все ответы?
Лицо у меня пылает. Я чувствую себя глупо и самую малость взволнованно. Ничего другого нельзя было и ожидать; это только игра, но одно я должен уяснить для самого себя, если еще не успел: я настолько привык получать легкие ответы, что успел забыть, с кем именно имею дело.
Я целую его грудь инстинктивно, а потом прячу лицо и позволяю его неповторимому запаху успокоить меня, оградить от реальности. Мое крушение оказалось намного хуже и куда как опаснее, чем я мог предположить в самом начале.