Пять раз они трахаются, и один - занимаются любовью

+1

      На следующий день я себя убиваю. Или так он думает.       Я наблюдаю за тем, как он следит за безутешным доктором, оплакивающим свою потерю. Шерлок знать не знает о том, что я делаю точно то же из окна черного седана, удобно припаркованного неподалеку от его могилы. Он огорчен, я это знаю, потому что вижу по отстраненному выражению лица и опущенным плечам. Но что-то не дает мне вмешаться.       Вздохнув, я закрываю глаза и откидываю голову назад, на подголовник, и остатки ссохшейся искусственной крови крошатся сзади на моих волосах. Это заставляет ощущать себя очень грязным, но я не смываю ее, поскольку это отличное напоминание о моей слабости. О удивительной неспособности удержать Шерлока подальше от моего сверхзащищенного сердца.       Но затем дверца автомобиля открывается, и кто-то проскальзывает внутрь. Нет… О нет. Нет, нет, нет. И, несмотря на мою внутреннюю постоянно повторяющуюся мантру, он все еще здесь. Я чувствую слабый запах кладбищенской земли и цветов.       — Полагаю, мне не следовало быть таким предсказуемым, — я издаю сухой смешок.       — Джим, — говорит он, и его голос звучит опасно низко, когда он сжимает мою челюсть пальцами, поворачивая голову и заставляя прямо на него посмотреть, — если хотел расстаться со мной, то так бы и сказал.       Я демонстративно хмурюсь:       — Мы не были вместе, значит, не могли расстаться, — лгу, глядя ему в глаза. Лгу я, вероятно, лишь немного, но между нами ничего и никогда не было официально. — И даже если бы я хотел расстаться с тобой, я бы сперва удостоверился, что ты мертв, а не пытался улизнуть, воспользовавшись странным, возмутительно нелепым планом.       Это было так смешно, но я все-таки оценил его изобретательность. Нет, единственное, чего я не мог сделать — сказать ему об этом.       — Ты отпустил бы меня в любом случае, — говорит он. Чертов дерзкий ублюдок. Вне зависимости от того, насколько он прав, он слишком… уверен в себе. Что произошло с тем таинственным, ужасающим Мориарти, который готов был прикончить его буквально за что угодно? Ну, выходит, даже на этот вопрос у него имелся ответ: — Ты любишь меня… неужели ты не понял?       Его голос звучит с насмешливым недоверием. И мне хочется ударить его. И так же хочется его поцеловать. Я не делаю ничего из этого, только морщусь от его тона:       — Умно, — ворчу и спрашиваю с застывшим в горле комом: — И что ты с этим будешь делать?       Я сижу, готовя себя к худшему, к тому, чего я хотел избежать, инсценировав собственную смерть.       Вместо слов он перебирается на мои колени и обвивает руками шею:       — Давай просто сбежим вместе. Все и так думают, будто мы оба мертвы.       Это не было ответом, которого я ждал, но мое настроение мгновенно поднимается, словно солнечный луч из глаз Шерлока коснулся моего сердца. Я очень остро чувствую, как это сердце бьется в груди, когда он наклоняется вперед для мягкого, чувственного поцелуя.       ***       Когда это происходит в первый раз — мы живем в Норвегии, мы пара, и мы оба с трудом сдерживаем слезы.       — Знаешь, а ты ведь тоже любишь меня…       — Я никогда этого не отрицал.