Liam

- Ты злишься? - Я в растерянности. - Вина принимает разные формы. Горацио это об этом известно больше, чем кому бы то ни было. Келли возвращается в Майами, потому что должна это сделать. Об этом ей говорит тоска по солнцу и океану. Это настойчиво шепчут круги под глазами Горацио и изможденность на его лице, вызванная утомительными перелетами в Новый Орлеан, чтобы повидать сына в редкие выходные. Это она видит в её собственной тоске по нему. Горацио наполняет вина. Слишком многое напоминает о том, что в его жизни достаточно замоленных, но не прощенных грехов. И объявленная Маланоче война лишь очередной повод эти грехи искупить. Тем не менее, он рад, что Келли вернулась. Ему кажется, что одна улыбка его сына способна излечить его совесть. Ему кажется, ради её улыбки, он готов даже простить себя. Келли все кажется новым – лаборатория, люди, отношения. За время её отсутствия изменилось слишком многое, в том числе и Горацио. Она не знает, в чем дело, пытается смотреть на ситуацию со стороны, но так и не находит ответа на вопрос – какие отношения их связывают. На самом деле, ей кажется, что никаких отношений нет вовсе. Когда Горацио понимает, что Маланоче его заказали, первым его порывом становится желание отправить Келли и Лиама обратно в Новый Орлеан. Он упрямо подавляет инстинкт пристрелить Рафаэля Гутьероса, уклоняется от обстрела снайпера, желая только одного – убить их обоих, убить всех, кто посмел бросить ему вызов. Он не переживет, если с его семьей что-то случится. А значит, он сделает все, чтобы их защитить. Он приходит к ней поздно ночью. От него пахнет ладаном и порохом, но она не задает вопросов. Келли знает, что иногда не стоит спрашивать, если ответ может быть совсем не тот, который хочется услышать. - Это опасно, Келли. Маланоче не остановятся. - Мы с тобой, Горацио. Ему кажется, что ради них двоих он готов на любое грехопадение.